Лигон быстро перевалил ее на плечо и ускорил шаги.
? Мне не концерт играть, ? сообщил Лигон и хлопнул жену по заду. ? Не спорь, женщина! И да убойся мужа и господина своего!
На полдороге в коридоре они столкнулись с Линни. Та была только что с улицы ? раскрасневшаяся, в расстегнутом пальто, в вязаной шапочке на тугих кудрях.
? Привет, жена! ? радостно встретил ее Лигон, умудрившись как-то поцеловать, не отпуская Дарен. ? Тебе не нужна вяленая репортерша? По империалу за фунт.
? Дороговато будет! Поищи другого дурака. ? засмеялась Линни. Она изогнулась и чмокнула Дарен в щеку. ? Здравствуй, Дарюша, ты надолго домой?
? Понятия не имею, ? вися в неудобном положении, ответила Дарен. ? Пока этот тип меня не выгонит!
? Значит, надолго!
? Ничего подобного! ? возразил Лигон и радостно оповестил Линни. ? Я с ней собрался разводиться!
Та глазом не моргнула.
? Да? Значит, ты тащишь ее к стряпчему?
? Я тащу ее в спальню! ? сказал Лигон. ? Потому что хочу не просто так развестись ? а через суд, с обвинениями в жестоком обращении! Айда с нами?
? Лжец! ? и теперь Лигон схлопотал по заду от Дарен.
? Я всегда говорю правду! ? патетично провозгласил он. ? Даже когда мне приходится для этого лгать!
? Не ссорьтесь, это вредно для скандала, ? засмеялась Линни. ? А насчет присоединиться, извините, в следующий раз. Кстати, о жестоком обращении, дорогой. Мне срочно нужна крупная сумма на мелкие расходы. Собственно, я ее уже потратила, так что ты можешь начать возмущаться прямо сейчас.
- Я занят! – преувеличенно грозно рявкнул Лигон и потопал в спальню, ворча о прежних временах, когда муж был главой семьи, а жены – покорны и послушны воле его.
2
Телефон, как ему и положено, зазвонил невовремя. Лигон как раз стоял на стремянке, доставал с самой верхней полки партитуру «Оды во славу пышнобедрой Дайны». Рука при звуке звонка дернулась, из древнего тома, воспользовавшись правом на самоопределение, посыпались листы, с красивым шелестом разлетаясь по кабинету: шш-ш… Спрашивается, нахрен ему вообще сдался этот букинистический раритет, размышлял Лигон, спускаясь к дребезжащему телефону. Оду сто лет уже никто не исполняет. «А зря! - подумал он, снимая трубку, - Эта ода - прямо-таки музыкальный афродизиак».
- Да? – спросил он, зажимая трубку между ухом и плечом, а руками пытаясь вернуть не разлетевшиеся еще листы в первоначальное положение.
- Ортис Лигон? – спросил незнакомый мужской голос.
- Он самый, - проговорил Лигон.
- Вы знаете такую Кайрис Бик? – спросил голос. – Кайрис Бик из Малапо?
- Допустим, - Лигон положил партитуру на стол.
- Ну наконец-то! – с воодушевлением сказал голос. – Госпожа Кайрис уж очень хотела поговорить с Ортисом Лигоном, который живет в Столице. Вы знаете, сколько в Столице Ортисов Лигонов?
- Примерно догадываюсь, - хмыкнул Лигон. Самое распространенное товьярское имя и самая распространенная товьярская фамилия. Счастье еще, что жители Столицы не сплошь товьярцы, а то пятью убористыми страничками в телефонном справочнике не обошлось бы. Вопрос только, с чего вдруг Кайрис вздумала разыскивать его таким способом.
- А вы, собственно, кто? – спросил Лигон.
- Да я, собственно, никто. Был в командировке, снимал пожары в Малапо. Вот вернулся и вместо того, чтобы водку пить и разврату предаваться, зачем-то телефон мучаю.
- А Кайрис, значит, в Малапо… - медленно сказал Лигон.
- Во второй городской больнице, - сказал голос.
Вот тут стало понятно, почему Кайрис разыскивала его так странно. В Малапо, как говорили, последнюю неделю горели дома – квартал за кварталом. Поговаривали о диверсиях, хотя что тут поговаривать, просто так города не выгорают. Особенно крупные транспортные узлы в военное время.
- Сильно обожжена? – спросил Лигон.
- Да нет. Не ожоги. Пневмония. Дом тушили, мокро, зима. – Помолчав, мужчина добавил. – Собственно, я все сказал. Удачи вам. – Незнакомец отсоединился. Лигон, задумавшись, послушал три гудка, потом опустил трубку на рычаг телефона и уставился на потертый сафьян переплета партитуры.
Интересно, вот как можно разорваться надвое? Как быть одному человеку одновременно в разных концах страны? В Малапо и в Ашпере? Питр, как назло, как раз в Ашпере, а только на него надежда, что он сделает как надо. Значит, надо изворачиваться самому. А время пусть остановится и подождет.
Лигон распахнул дверь кабинета и зычно крикнул в коридор:
- Есть кто живой?
Из гостиной выскочила Линни:
- Что ты орешь, сумасшедший?
- Там… - он кивнул по направлению к кабинету, - у меня партитура развалилась на листики. Надо собрать.
- А волшебное слово? – иронично спросила Линии.
- Надо, - сказал Лигон и ушел к телефону. Вот этого он не любил, для таких дел у него был Питр, но если надо, так и сам Лигон мог организовать срочный перелет до Малапо, а потом не менее срочный от Малапо до Ашпера. Личного самолета у него, конечно, не было, хотя Питр и мечтал, что они заведут после войны себе самолет для гастролей, разрисуют его нотными знаками и красивыми девушками, будут с форсом колесить по Империи. Лигону эта идея не нравилась, не любил он такого выпендрежа, но сейчас личный самолет был бы как нельзя кстати. Впрочем, в этой стране все еще есть ВВС, а в ВВС по-прежнему любят Ортиса Лигона по прозвищу Комета. Хорошо быть популярным музыкантом.
Два часа спустя он взбегал по трапу военного транспортного самолета. Руку оттягивал чемодан с «походным» янтарино: придется поиграть пару раз для летчиков, хотя почему – «придется»? Для летчиков Лигон всегда играл с удовольствием, пусть даже и условий для нормального концерта часто не было.
- Ну наконец-то, - сказал парень, встретивший Лигона у открытого люка. – А то пассажиры уже начали нервничать. - Он забрал из рук подбросившего Лигона до трапа лейтенанта второй чемодан музыканта, в котором был стабилизатор и немного личных вещей. – Сейчас я пристрою куда-нибудь ваши вещи, а вы идите садитесь.
- С большим чемоданом поосторожнее, пожалуйста, - попросил Лигон. На чемодане вообще-то была наклейка «осторожно, хрупкое», но мало ли.
Парень покивал:
- Не беспокойтесь. Идите. И пристегнитесь, пожалуйста.
Лигон прошел вперед, к пассажирским местам, нашел себе свободное кресло и послушно пристегнулся. Сидящий рядом генерал посмотрел на него без особой приязни.
- Из-за вас рейс задержали на пятнадцать минут, - сказал он. Судя по всему, о штатских у него было самое невысокое мнение. – Вы врач?
- Нет, я музыкант, - ответил Лигон, и этим своим ответом уронил себя в глазах генерала ниже всякого отребья. «Дезертир и пидор», - прочитал Лигон мнение о себе на лице генерала, но его это не волновало. Он устроился поудобнее, раскрыл наскоро подшитую заботливой Линни партитуру «Оды во славу пышнобедрой Дайны» и ушел в музыку с головой.
3
В Малапо начались, как любит выражаться Питр, нюансы. На аэродроме пообещали, что авто подкинет Лигона до самой больницы, но оказалось, что район около больницы закрыт для транспорта из-за недавней бомбежки. Чемоданы он, хвала Небесам, оставил на аэродроме, так что пройти два квартала не составило никакого труда. Сильно раздражали, правда, группки дружинниц: они с таким очевидным подозрением на него посматривали, не собирается ли он нырнуть в развалины и заняться мародерством. Из-за этого Лигон шел с надменным видом, сунув руки в карманы и насвистывая имперский марш, и чувствовал себя плакатным чифандийским шпионом.
Посмотреть вокруг, так создавалось впечатление, что города Малапо больше нет. Этот район и до войны, похоже, был далеко не фешенебельным, здесь стояли дешевые доходные дома, сейчас по большей части превратившиеся в груды битого кирпича и обломков досок. По развалинам лазили люди в поисках пригодных вещей, и дружинницы строго проверяли, прописаны ли такие искатели в этом конкретном доме. Скудные трофеи складывались кучками на тротуарах, их обычно караулили детишки от силы лет семи. Дети постарше прочесывали развалины вместе с матерями. Мужчин почти не было. Как слышал Лигон, те из них, что не были призваны в армию, последнюю неделю работали в спасательных командах, разыскивающих людей под завалами, и в пожарных частях.
Пожары поблизости потушили, но сильная задымленность оставалась, и Лигон в мыслях простился со своей курткой, которая наверняка пропитается запахом гари, а потом привык и выкинул этот пустяк из головы.
В больнице долго не могли найти, где Кайрис. Смотрели какие-то списки, потом еще раз смотрели, потом, после убеждающей купюры, посмотрели еще раз с большим вниманием, потом из соседней комнаты пришла решительная девушка, пролистнула тетрадь со списками, ткнула пальцем: «Я ж помню, у меня такая память». Лигону объяснили, куда идти, и он дошел до нужного крыла, этажа и коридора. До палаты идти не пришлось. В коридоре, где тоже стояли койки с больными (больница была переполнена), пойманная за локоток сестра задумалась на секунду, потом произнесла «Кайрис Бик, пневмония, 65 лет», потом подняла на него усталые глаза и сказала: «Я сожалею». Лигон понял, что опоздал. Он вздохнул и спросил:
- Когда? Где она?
Сестра показала на площадку около лифта, где стояло несколько каталок:
- Совсем недавно, еще в морг не спустили. Девочка стоит – это ее внучка.
Лигон подошел к каталке, около которой стояла девочка-подросток, приподнял край простыни, прикрывавшей тело, с трудом узнал Кайрис. «Это ж сколько лет прошло? Много, много…» Он посмотрел на девочку в грязном пальто. В ней было куда больше от той, живой и молодой Кайрис, которую он когда-то знал. Что ж это девочка в таком виде? Некому за ней присмотреть? Он обругал себя идиотом, вспомнив: тушили дом. Наверняка же тот дом, где жила Кайрис. И девочке теперь просто не во что переодеться и негде жить. Лигон осторожно расспросил девочку, пока не пришла за каталкой санитарка. Так и оказалось: папа погиб два года назад, мама попала под бомбу год назад, жили вместе с бабушкой, пока не сгорел дом. И никого из родни больше нет. Стало понятно, почему Кайрис так беспокоилась о том, чтобы найти Лигона.
Дальше были «нюансы», которые Лигон с большим удовольствием перевалил бы на кого-нибудь другого, только вот не на кого было. Оставалось надеяться, что гробовщик, которому Лигон отстегнул кучу денег, окажется честным дядькой и сделает все как надо. Таскать по мерзлому кладбищу отупевшую от горя девочку в несерьезном пальтишке и ботиках на рыбьем меху не стоило даже в память Кайрис, тем более что эта усохшая мертвая старушка для Лигона не имела к Кайрис никакого отношения.
Поэтому Лигон, не утруждаясь более этическими соображениями, пошел в приемный покой к тем девицам, которые час назад с трудом нашли Кайрис в списках. В приемном покое был телефон, посторонним его не давали, но Лигон, используя, как оружие, обаяние и деньги, все-таки получил доступ к заветному аппарату и дозвонился на аэродром. С аэродрома пообещали, что попутная машина подберет их около больницы, осталось надеяться, что ВВС работает как часы, несмотря на дым и наступивший вечер.
Та из девиц, что «я ж помню, у меня такая память», наконец опознала в Лигоне Комету Ортиса, и в приемном покое случился маленький ажиотаж. Известного музыканта окружила небольшая стайка из девушек в белых халатах, и он покорно раздавал автографы на листиках бумаги, журналах и даже на обложке одной из своих пластинок.
- Это ваша родственница? – указала одна из девушек на устало сидящую в углу девочку.
- Дочка, - соврал Лигон, чтобы не возникало вопросов, с чего это он увозит невесть куда девочку. – Но, понимаете ли, на ее матери я не был женат, - он изобразил смущенную улыбку.
- Не может быть! – сказала медичка. – У вас не может быть такой взрослой дочери!
Лигон достал свой паспорт и показал ей.
- Сорок два года, - потрясенно проговорила девушка. – Я бы вам больше тридцати не дала.
В паспорте тоже была ложь, но она, по крайней мере, казалась более правдоподобной, чем истина.
- Я выступаю с концертами, - объяснил Лигон. – Приходится поддерживать внешность, - он улыбнулся, - как светской даме.
Тут наконец-то в помещение вошел молодой человек в летной куртке, который приехал за Лигоном, и Лигон, разбудив задремавшую девочку, отбыл на аэродром. Автомобильное движение в районе уже разрешили, но мало кто собирался воспользоваться этим разрешением. Фонари на улицах города не работали: затемнение; пожаров поблизости вроде не наблюдалось, и машина пробиралась чуть ли не вслепую, потому что свет синих фар мало что прояснял. «Доберемся до аэродрома разве что к утру», - мрачно подумывал Лигон. Он никак не мог сообразить, что дальше делать с девочкой. Самому лететь в Ашпер, куда безнадежно опаздывал, а девочку с оказией отправить в Столицу? Одну, неизвестно с кем? Плохо. Тащить с собой через всю страну вот в этом грязном пальтишке? Тоже ничего хорошего. Но все же этот вариант нравился Лигону гораздо больше. В конце концов, в Ашпере Питр, и проблему с нечаянно возникшим ребенком можно перевалить на него. Питр справится. Питр сделает все как надо.
Интермеццо 1. Год 38, конец зимы. Отдельная тайная коллегия Министерства охраны короны (ОТК МОК), аналитический отдел.
- Мне интересно, Талли, вот война закончится – чем вы будете заниматься? – голос полковника Менкара был ласков и задушевен, как будто он начинал допрос в позиции «добрый следователь». – Гражданской профессии у вас нет, насколько я знаю, и умеете вы только стрелять.
- Банду организую, - мечтательно проговорил капитан Талли. – Полиция после войны сразу расслабится, законы военного времени отменят: грабь и убивай в свое удовольствие.
Сержант Рибатт, затихший в закутке за стеллажами, не то фыркнул, не то хрюкнул, а скорее всего, просто подавил смешок. Капитан Талли, когда хотел, был очень убедителен, поэтому впечатление, что самым заветным желанием капитана все три военных года было именно вот это: грабить и убивать, а ему кто-то нехороший не давал этим заняться, казалось весьма живым и достоверным.
- Сержант, - позвал полковник. – А что это вы там сидите? Идите сюда, тут у нас чайник закипел.
Рибатт погасил свою настольную лампу и вышел к офицерам. Более контрастной парочки нельзя было бы и вообразить. Полковник был как картинка, хоть вот прямо сейчас ставь его пред светлые очи Императора: идеальный офицер и аристократ, мундир безупречен, пробор – волосок к волоску. Монокль, вот жалость, полковник никогда не носил, а только иногда очки для чтения в тонкой золотой оправе, но и этого хватало для законченного портрета столичной штучки высокого полета. Рядом с ним капитан Талли выглядел вахлак вахлаком: ни лоска, ни выправки, типичный офицер военного времени, пребывающий в Столице не иначе как проездом. Впрочем, с таким же успехом Талли, почти ничего не меняя в своем облике, мог сойти за мелкого жучка с черного рынка или за бандита, прикрывающегося поддельными офицерскими документами.
Ни одному из этих офицеров не приходилось задумываться о том, чем они будут заниматься после войны: да тем же, что и раньше. Война только добавляла в работу ОТК немного специфики, а смысл оставался прежним: охранять Империю от всякого рода угроз, связанных со сверхъестественными силами. К счастью,
? Мне не концерт играть, ? сообщил Лигон и хлопнул жену по заду. ? Не спорь, женщина! И да убойся мужа и господина своего!
На полдороге в коридоре они столкнулись с Линни. Та была только что с улицы ? раскрасневшаяся, в расстегнутом пальто, в вязаной шапочке на тугих кудрях.
? Привет, жена! ? радостно встретил ее Лигон, умудрившись как-то поцеловать, не отпуская Дарен. ? Тебе не нужна вяленая репортерша? По империалу за фунт.
? Дороговато будет! Поищи другого дурака. ? засмеялась Линни. Она изогнулась и чмокнула Дарен в щеку. ? Здравствуй, Дарюша, ты надолго домой?
? Понятия не имею, ? вися в неудобном положении, ответила Дарен. ? Пока этот тип меня не выгонит!
? Значит, надолго!
? Ничего подобного! ? возразил Лигон и радостно оповестил Линни. ? Я с ней собрался разводиться!
Та глазом не моргнула.
? Да? Значит, ты тащишь ее к стряпчему?
? Я тащу ее в спальню! ? сказал Лигон. ? Потому что хочу не просто так развестись ? а через суд, с обвинениями в жестоком обращении! Айда с нами?
? Лжец! ? и теперь Лигон схлопотал по заду от Дарен.
? Я всегда говорю правду! ? патетично провозгласил он. ? Даже когда мне приходится для этого лгать!
? Не ссорьтесь, это вредно для скандала, ? засмеялась Линни. ? А насчет присоединиться, извините, в следующий раз. Кстати, о жестоком обращении, дорогой. Мне срочно нужна крупная сумма на мелкие расходы. Собственно, я ее уже потратила, так что ты можешь начать возмущаться прямо сейчас.
- Я занят! – преувеличенно грозно рявкнул Лигон и потопал в спальню, ворча о прежних временах, когда муж был главой семьи, а жены – покорны и послушны воле его.
2
Телефон, как ему и положено, зазвонил невовремя. Лигон как раз стоял на стремянке, доставал с самой верхней полки партитуру «Оды во славу пышнобедрой Дайны». Рука при звуке звонка дернулась, из древнего тома, воспользовавшись правом на самоопределение, посыпались листы, с красивым шелестом разлетаясь по кабинету: шш-ш… Спрашивается, нахрен ему вообще сдался этот букинистический раритет, размышлял Лигон, спускаясь к дребезжащему телефону. Оду сто лет уже никто не исполняет. «А зря! - подумал он, снимая трубку, - Эта ода - прямо-таки музыкальный афродизиак».
- Да? – спросил он, зажимая трубку между ухом и плечом, а руками пытаясь вернуть не разлетевшиеся еще листы в первоначальное положение.
- Ортис Лигон? – спросил незнакомый мужской голос.
- Он самый, - проговорил Лигон.
- Вы знаете такую Кайрис Бик? – спросил голос. – Кайрис Бик из Малапо?
- Допустим, - Лигон положил партитуру на стол.
- Ну наконец-то! – с воодушевлением сказал голос. – Госпожа Кайрис уж очень хотела поговорить с Ортисом Лигоном, который живет в Столице. Вы знаете, сколько в Столице Ортисов Лигонов?
- Примерно догадываюсь, - хмыкнул Лигон. Самое распространенное товьярское имя и самая распространенная товьярская фамилия. Счастье еще, что жители Столицы не сплошь товьярцы, а то пятью убористыми страничками в телефонном справочнике не обошлось бы. Вопрос только, с чего вдруг Кайрис вздумала разыскивать его таким способом.
- А вы, собственно, кто? – спросил Лигон.
- Да я, собственно, никто. Был в командировке, снимал пожары в Малапо. Вот вернулся и вместо того, чтобы водку пить и разврату предаваться, зачем-то телефон мучаю.
- А Кайрис, значит, в Малапо… - медленно сказал Лигон.
- Во второй городской больнице, - сказал голос.
Вот тут стало понятно, почему Кайрис разыскивала его так странно. В Малапо, как говорили, последнюю неделю горели дома – квартал за кварталом. Поговаривали о диверсиях, хотя что тут поговаривать, просто так города не выгорают. Особенно крупные транспортные узлы в военное время.
- Сильно обожжена? – спросил Лигон.
- Да нет. Не ожоги. Пневмония. Дом тушили, мокро, зима. – Помолчав, мужчина добавил. – Собственно, я все сказал. Удачи вам. – Незнакомец отсоединился. Лигон, задумавшись, послушал три гудка, потом опустил трубку на рычаг телефона и уставился на потертый сафьян переплета партитуры.
Интересно, вот как можно разорваться надвое? Как быть одному человеку одновременно в разных концах страны? В Малапо и в Ашпере? Питр, как назло, как раз в Ашпере, а только на него надежда, что он сделает как надо. Значит, надо изворачиваться самому. А время пусть остановится и подождет.
Лигон распахнул дверь кабинета и зычно крикнул в коридор:
- Есть кто живой?
Из гостиной выскочила Линни:
- Что ты орешь, сумасшедший?
- Там… - он кивнул по направлению к кабинету, - у меня партитура развалилась на листики. Надо собрать.
- А волшебное слово? – иронично спросила Линии.
- Надо, - сказал Лигон и ушел к телефону. Вот этого он не любил, для таких дел у него был Питр, но если надо, так и сам Лигон мог организовать срочный перелет до Малапо, а потом не менее срочный от Малапо до Ашпера. Личного самолета у него, конечно, не было, хотя Питр и мечтал, что они заведут после войны себе самолет для гастролей, разрисуют его нотными знаками и красивыми девушками, будут с форсом колесить по Империи. Лигону эта идея не нравилась, не любил он такого выпендрежа, но сейчас личный самолет был бы как нельзя кстати. Впрочем, в этой стране все еще есть ВВС, а в ВВС по-прежнему любят Ортиса Лигона по прозвищу Комета. Хорошо быть популярным музыкантом.
Два часа спустя он взбегал по трапу военного транспортного самолета. Руку оттягивал чемодан с «походным» янтарино: придется поиграть пару раз для летчиков, хотя почему – «придется»? Для летчиков Лигон всегда играл с удовольствием, пусть даже и условий для нормального концерта часто не было.
- Ну наконец-то, - сказал парень, встретивший Лигона у открытого люка. – А то пассажиры уже начали нервничать. - Он забрал из рук подбросившего Лигона до трапа лейтенанта второй чемодан музыканта, в котором был стабилизатор и немного личных вещей. – Сейчас я пристрою куда-нибудь ваши вещи, а вы идите садитесь.
- С большим чемоданом поосторожнее, пожалуйста, - попросил Лигон. На чемодане вообще-то была наклейка «осторожно, хрупкое», но мало ли.
Парень покивал:
- Не беспокойтесь. Идите. И пристегнитесь, пожалуйста.
Лигон прошел вперед, к пассажирским местам, нашел себе свободное кресло и послушно пристегнулся. Сидящий рядом генерал посмотрел на него без особой приязни.
- Из-за вас рейс задержали на пятнадцать минут, - сказал он. Судя по всему, о штатских у него было самое невысокое мнение. – Вы врач?
- Нет, я музыкант, - ответил Лигон, и этим своим ответом уронил себя в глазах генерала ниже всякого отребья. «Дезертир и пидор», - прочитал Лигон мнение о себе на лице генерала, но его это не волновало. Он устроился поудобнее, раскрыл наскоро подшитую заботливой Линни партитуру «Оды во славу пышнобедрой Дайны» и ушел в музыку с головой.
3
В Малапо начались, как любит выражаться Питр, нюансы. На аэродроме пообещали, что авто подкинет Лигона до самой больницы, но оказалось, что район около больницы закрыт для транспорта из-за недавней бомбежки. Чемоданы он, хвала Небесам, оставил на аэродроме, так что пройти два квартала не составило никакого труда. Сильно раздражали, правда, группки дружинниц: они с таким очевидным подозрением на него посматривали, не собирается ли он нырнуть в развалины и заняться мародерством. Из-за этого Лигон шел с надменным видом, сунув руки в карманы и насвистывая имперский марш, и чувствовал себя плакатным чифандийским шпионом.
Посмотреть вокруг, так создавалось впечатление, что города Малапо больше нет. Этот район и до войны, похоже, был далеко не фешенебельным, здесь стояли дешевые доходные дома, сейчас по большей части превратившиеся в груды битого кирпича и обломков досок. По развалинам лазили люди в поисках пригодных вещей, и дружинницы строго проверяли, прописаны ли такие искатели в этом конкретном доме. Скудные трофеи складывались кучками на тротуарах, их обычно караулили детишки от силы лет семи. Дети постарше прочесывали развалины вместе с матерями. Мужчин почти не было. Как слышал Лигон, те из них, что не были призваны в армию, последнюю неделю работали в спасательных командах, разыскивающих людей под завалами, и в пожарных частях.
Пожары поблизости потушили, но сильная задымленность оставалась, и Лигон в мыслях простился со своей курткой, которая наверняка пропитается запахом гари, а потом привык и выкинул этот пустяк из головы.
В больнице долго не могли найти, где Кайрис. Смотрели какие-то списки, потом еще раз смотрели, потом, после убеждающей купюры, посмотрели еще раз с большим вниманием, потом из соседней комнаты пришла решительная девушка, пролистнула тетрадь со списками, ткнула пальцем: «Я ж помню, у меня такая память». Лигону объяснили, куда идти, и он дошел до нужного крыла, этажа и коридора. До палаты идти не пришлось. В коридоре, где тоже стояли койки с больными (больница была переполнена), пойманная за локоток сестра задумалась на секунду, потом произнесла «Кайрис Бик, пневмония, 65 лет», потом подняла на него усталые глаза и сказала: «Я сожалею». Лигон понял, что опоздал. Он вздохнул и спросил:
- Когда? Где она?
Сестра показала на площадку около лифта, где стояло несколько каталок:
- Совсем недавно, еще в морг не спустили. Девочка стоит – это ее внучка.
Лигон подошел к каталке, около которой стояла девочка-подросток, приподнял край простыни, прикрывавшей тело, с трудом узнал Кайрис. «Это ж сколько лет прошло? Много, много…» Он посмотрел на девочку в грязном пальто. В ней было куда больше от той, живой и молодой Кайрис, которую он когда-то знал. Что ж это девочка в таком виде? Некому за ней присмотреть? Он обругал себя идиотом, вспомнив: тушили дом. Наверняка же тот дом, где жила Кайрис. И девочке теперь просто не во что переодеться и негде жить. Лигон осторожно расспросил девочку, пока не пришла за каталкой санитарка. Так и оказалось: папа погиб два года назад, мама попала под бомбу год назад, жили вместе с бабушкой, пока не сгорел дом. И никого из родни больше нет. Стало понятно, почему Кайрис так беспокоилась о том, чтобы найти Лигона.
Дальше были «нюансы», которые Лигон с большим удовольствием перевалил бы на кого-нибудь другого, только вот не на кого было. Оставалось надеяться, что гробовщик, которому Лигон отстегнул кучу денег, окажется честным дядькой и сделает все как надо. Таскать по мерзлому кладбищу отупевшую от горя девочку в несерьезном пальтишке и ботиках на рыбьем меху не стоило даже в память Кайрис, тем более что эта усохшая мертвая старушка для Лигона не имела к Кайрис никакого отношения.
Поэтому Лигон, не утруждаясь более этическими соображениями, пошел в приемный покой к тем девицам, которые час назад с трудом нашли Кайрис в списках. В приемном покое был телефон, посторонним его не давали, но Лигон, используя, как оружие, обаяние и деньги, все-таки получил доступ к заветному аппарату и дозвонился на аэродром. С аэродрома пообещали, что попутная машина подберет их около больницы, осталось надеяться, что ВВС работает как часы, несмотря на дым и наступивший вечер.
Та из девиц, что «я ж помню, у меня такая память», наконец опознала в Лигоне Комету Ортиса, и в приемном покое случился маленький ажиотаж. Известного музыканта окружила небольшая стайка из девушек в белых халатах, и он покорно раздавал автографы на листиках бумаги, журналах и даже на обложке одной из своих пластинок.
- Это ваша родственница? – указала одна из девушек на устало сидящую в углу девочку.
- Дочка, - соврал Лигон, чтобы не возникало вопросов, с чего это он увозит невесть куда девочку. – Но, понимаете ли, на ее матери я не был женат, - он изобразил смущенную улыбку.
- Не может быть! – сказала медичка. – У вас не может быть такой взрослой дочери!
Лигон достал свой паспорт и показал ей.
- Сорок два года, - потрясенно проговорила девушка. – Я бы вам больше тридцати не дала.
В паспорте тоже была ложь, но она, по крайней мере, казалась более правдоподобной, чем истина.
- Я выступаю с концертами, - объяснил Лигон. – Приходится поддерживать внешность, - он улыбнулся, - как светской даме.
Тут наконец-то в помещение вошел молодой человек в летной куртке, который приехал за Лигоном, и Лигон, разбудив задремавшую девочку, отбыл на аэродром. Автомобильное движение в районе уже разрешили, но мало кто собирался воспользоваться этим разрешением. Фонари на улицах города не работали: затемнение; пожаров поблизости вроде не наблюдалось, и машина пробиралась чуть ли не вслепую, потому что свет синих фар мало что прояснял. «Доберемся до аэродрома разве что к утру», - мрачно подумывал Лигон. Он никак не мог сообразить, что дальше делать с девочкой. Самому лететь в Ашпер, куда безнадежно опаздывал, а девочку с оказией отправить в Столицу? Одну, неизвестно с кем? Плохо. Тащить с собой через всю страну вот в этом грязном пальтишке? Тоже ничего хорошего. Но все же этот вариант нравился Лигону гораздо больше. В конце концов, в Ашпере Питр, и проблему с нечаянно возникшим ребенком можно перевалить на него. Питр справится. Питр сделает все как надо.
Интермеццо 1. Год 38, конец зимы. Отдельная тайная коллегия Министерства охраны короны (ОТК МОК), аналитический отдел.
- Мне интересно, Талли, вот война закончится – чем вы будете заниматься? – голос полковника Менкара был ласков и задушевен, как будто он начинал допрос в позиции «добрый следователь». – Гражданской профессии у вас нет, насколько я знаю, и умеете вы только стрелять.
- Банду организую, - мечтательно проговорил капитан Талли. – Полиция после войны сразу расслабится, законы военного времени отменят: грабь и убивай в свое удовольствие.
Сержант Рибатт, затихший в закутке за стеллажами, не то фыркнул, не то хрюкнул, а скорее всего, просто подавил смешок. Капитан Талли, когда хотел, был очень убедителен, поэтому впечатление, что самым заветным желанием капитана все три военных года было именно вот это: грабить и убивать, а ему кто-то нехороший не давал этим заняться, казалось весьма живым и достоверным.
- Сержант, - позвал полковник. – А что это вы там сидите? Идите сюда, тут у нас чайник закипел.
Рибатт погасил свою настольную лампу и вышел к офицерам. Более контрастной парочки нельзя было бы и вообразить. Полковник был как картинка, хоть вот прямо сейчас ставь его пред светлые очи Императора: идеальный офицер и аристократ, мундир безупречен, пробор – волосок к волоску. Монокль, вот жалость, полковник никогда не носил, а только иногда очки для чтения в тонкой золотой оправе, но и этого хватало для законченного портрета столичной штучки высокого полета. Рядом с ним капитан Талли выглядел вахлак вахлаком: ни лоска, ни выправки, типичный офицер военного времени, пребывающий в Столице не иначе как проездом. Впрочем, с таким же успехом Талли, почти ничего не меняя в своем облике, мог сойти за мелкого жучка с черного рынка или за бандита, прикрывающегося поддельными офицерскими документами.
Ни одному из этих офицеров не приходилось задумываться о том, чем они будут заниматься после войны: да тем же, что и раньше. Война только добавляла в работу ОТК немного специфики, а смысл оставался прежним: охранять Империю от всякого рода угроз, связанных со сверхъестественными силами. К счастью,
