Первой, к удивлению, пришла в себя Гевея. Очнулась, словно от долгого сна, неверяще улыбнулась, завидев живого Йоэна, сорвалась с места и понеслась к нему, не обращая внимания на осуждающие взгляды отца и Дэи. Кинулась ему на шею и так и повисла.
Йоэн, не сводя с брата обвиняющего взгляда, осторожно, словно какое-то хрупкое сокровище, обнял повисшую на нем Гевею. Приподнял над землей повыше и прижал к себе теснее. Гевея же от неожиданности охнула, покрепче обвила шею Йоэна и заговорила быстро-быстро, точно боялась не успеть сказать ему всего того, что было у нее на душе:
— Как же я перепугалась! Сколько слез пролила! Ты же один ушел, да еще и в таком состоянии!
Она не то плакала, не то смеялась, счастливая оттого, что он вернулся в родную деревню целым и невредимым.
Ормар же глядел на эту идиллию, и его брало зло. Проникало, словно яд в самое сердце и медленно, но неотвратимо отравляло. А его старший брат, Йоэн, который заменил ему отца и мать, теперь стоял и смотрел ему прямо в глаза и намеренно, видя, как того передергивает от этих объятий, прижимал к себе Гевею. Он обнимал ее и бережно поддерживал, медленно водил широкими ладонями по ее заплетенным косам и плечам и успокаивал, говоря с ней мягко и ласково, но так, чтобы Ормар непременно все слышал:
— Не бойся за меня, маленькая. Боги защищают меня.
И говорил Йоэн с ней, как с ребенком. Уговаривал и утешал. И не переставал при этом обнимать и гладить. А внутри Ормара сжималось тугое кольцо. Ревность, черная, как непроглядная ночь, душила его и поднимала в сердце бурю против собственного брата. Не мог Йоэн не видеть, как плохо и больно Ормару, но эту пытку все равно не прекращал — обнимал Гевею, шептал ей и этим наказывал младшего брата.
— Так что ты там хотел рассказать нам? — напомнил ему Йоэн.
Он опустил Гевею и отстранился от нее, а Ормар, почувствовав, что настал его час, заговорил громко, срывающимся от волнения голосом:
— Я был в долине источников. Охотился на горного кота, которого заприметили Эйгер и другие охотники.
И с этими словами он приподнял над головой шкуры убитых им животных.
Все в деревне ахнули. Переполошились, загалдели.
— Ты был в запретных землях? — переспросил не поверивший ему брат.
Ормар победно посмотрел на растерянного Йоэна. Опустил руки, в которых крепко держал белоснежные шкуры, потом подошел к пораженной Гевее и бросил к ее ногам свой дар.
— Да, я был в запретных землях! — выкрикнул он, и люди в деревне умолкли. — Я видел Клыки Ледяного Гиганта и даже подходил к ним! Касался их! — с каждым произнесенным словом он чувствовал себя победителем, видел растерянность и страх в глазах соплеменников, и ему становилось смешно.
— Если ты решил так пошутить, — начал было нахмурившийся Йоэн, но его перебила старая Дэя.
— Глупый… глупый мальчишка… — с горечью произнесла она и покачала седовласой головой. Затем отвернулась и посмотрела на огонь, который все это время поддерживала в сердце их деревни. — Что же ты наделал? Зачем по доброй воле проклял себя?
«Не слушай выжившую из ума старуху. Она все равно ничего не смыслит», — прозвучал в его голове голос того юноши из долины.
Ормар посмотрел на Дэю с жалостью.
— Глупая здесь ты, — ответил он и усмехнулся, а затем обратился к притихшим соплеменникам, — я видел Клыки Гиганта и вот что я скажу вам… Та сила, что таится в них, мне больше не страшна. Я поборол ее! — воскликнул он и ударил себя в грудь кулаком, будто подтверждая собственные слова. — Я не позволил поработить свой разум и подчинить свою волю! Я остался прежним!
— Прежним говоришь? — с подозрением покосилась на него Дэя. Она опасно сощурила глаза и впилась в него острым, как лезвие, взглядом. — Прежним ты уже никогда не будешь… второй Эрих! Ведь так ты мечтал называться во всех четырех племенах?
Ормар опешил от неожиданности. Заглянул в медовые глаза старухи и потерял дар речи. Откуда жрица могла прознать о его тайных помыслах? Он никогда с ней не делился ими.
— Я всего лишь,— запинаясь стал проговаривать он.
— Не утруждай себя, — покачала головой Дэя. Она грустно улыбнулась ему и после посмотрела на молчавшую до этого Гевею. — Ты ведь ради нее затеял это? Хотел просить ее для себя?
Гевея резко побледнела, сделала пару шагов назад и чуть не оступилась, но ей на помощь пришел Йоэн. Он поддержал пошатнувшуюся девушку и не дал ей упасть. А вот отец Гевеи, храбрый охотник Эйгер, побагровел, сжал кулаки и едва не кинулся с ними на Ормара.
— Что? — взревел он, подобно раненному медведю. — Своей захотел сделать? Мальчишка! Да как ты посмел мечтать о таком?! Я не отдам тебе дочь! Пусть ты и трижды ступишь на земли запретной долины!
И тут уже Ормар не выдержал и ответил с вызовом, забываясь, что говорит со старшим и самым уважаемым среди соплеменников.
— Говоришь, не отдашь? Даже если трижды побываю в долине? А сам-то решишься на подобное, или кишка тонка?! А?!
— Ормар! — гневно пригрозил ему Йоэн, но тот уже никого не слышал, его понесло от разбираемой злости и обиды.
— Ты зовешься храбрейшим охотником, Эйгер, а сам боишься за деревенскую околицу ступить. Я ради твоей дочери рисковал жизнью!
Теперь уже Эйгер не мог слушать подобных оскорблений. Рвался проучить юнца, возомнившего себя невесть кем, да только удерживали его пятеро крепких мужчин.
— Рисковал жизнью, говоришь? — зло сплюнул Эйгер, когда понял, что не дадут ему подойти к наглецу. — Это в одиночку против горной кошки рисковал? А против вельвена смелости хватит пойти?
В порыве бросил эти слова Эйгер, а уже после пожалел о них. Но было поздно. Ормар, покрасневший от гнева, оглянулся и призвал собравшихся соплеменников в свидетели.
— Убить вельвена? — повернулся он к Эйгеру. — Хорошо! Я убью вельвена и принесу тебе голову чудища! А ты отдашь мне свою дочь!
После данного обещания Ормар развернулся и ушел, и не покидал отчий дом до глубокой ночи. Не хотел встречаться с соплеменниками, не желал видеть и старую Дэю, выслушивать ее причитания. Но среди ночи, когда в деревне все стихло, он проснулся как от резкого толчка. Вскочил со смятой постели и оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Откинул волчью шкуру, которая служила одеялом, и поднялся на ноги. В доме было тихо и тепло. В соседней комнате пыхтел очаг, в недрах которого весело плясало красное пламя. И только теперь Ормар понял, что разбудило его. Со стороны входной двери послышались шорохи, а после все стихло, будто и не было ничего. Но на мгновение Ормару почудилось, что по ногам потянуло пронизывающим ледяным воздухом.
«Куда это Йоэн собрался среди ночи?» — с тревогой подумал он.
Быстро оделся и поспешил на двор.
Морозный воздух сразу ударил в лицо, стоило переступить порог теплого дома и выйти наружу. Ормар со сна поежился, обругал брата за то, что тот потащился в такой час невесть куда, и вгляделся в деревенскую округу. Йоэн шел уверенным шагом, забирая по расчищенной тропе вправо. Как раз в том направлении, где находился дом Эйгера и обиталище старой жрицы.
Ормар нахмурился, заподозрив неладное, и направился вслед за братом. Он старался держаться на расстоянии и не привлекать к себе внимание Йоэна. Но когда брат приблизился к дому Эйгера, в беспокойной душе Ормара шевельнулось что-то темное. Он сжал кулаки и пообещал себе, что не простит Йоэну и Гевее тайных встреч. Но его старший брат обошел дом Эйгера и остановился, как только увидел огонь в сердце их деревни. В эту ночь, как и в предыдущую, его поддерживала Дэя.
Йоэн меж тем вышел на небольшую расчищенную полянку и ступил в круг огня. Вокруг лежали поваленные бревна, и одно из них как раз и занимала Дэя. Старуха куталась в звериные шкуры и прикладывалась к меху с согревающим ягодным напитком. Она всматривалась в яркое оранжевое пламя и хмурила седые брови. Ее глаза в свете огня были словно нагретый жидкий мед. Взглянуть в них и пропасть… Потому-то многие из их деревни, когда обращались к Дэе, не смотрели жрице в глаза. Страшились.
Йоэн подошел к старухе, в почтении склонил голову и что-то прошептал ей. Она кивнула ему. Из-за шкур, которые служили ей своеобразным убежищем, выглядывала только ее седовласая голова. Указала Йоэну выглянувшей из «убежища» костлявой рукой на бревно рядом с собой, и Йоэн послушно сел у огня, не отрывая от Дэи прямого вопрошающего взгляда. Удивительно, но он был единственным, кто не боялся глядеть жрице в глаза. Как-то Дэя обронила, что помыслы Йоэна также чисты, как и родники Лунного Дола. Что душа его не запятнана гордыней и завистью, которые толкают людей на дурные поступки, потому Йоэн и не страшится глядеть ей в глаза.
«Взял бы пример с брата», — как-то сказала Ормару жрица, но тот только фыркнул в ответ. Никогда он не брал пример с брата. И теперь не станет. Он всегда слушал только себя и свои желания, что же в этом плохого?
Ормар выглянул из-за угла Эйгерова дома и прислушался. О чем говорили Йоэн и Дэя слышно не было. И он решил подобраться поближе. Коснулся стены дома, который служил ему укрытием и на мгновение отвлекся, подумал о Гевее. Наверное, в это мгновение девушка крепко спала и не помышляла о нем. И снился ей, должно быть, Йоэн. И от этой мысли такое зло взяло Ормара, что он сжал кулаки и едва не зарычал, как дикий зверь, учуявший опасность. Сдержался. Вовремя спохватился, вспомнил, что мог привлечь к себе ненужное внимание.
«Не время позволять чувствам брать верх», — неожиданно напомнил о себе голос того юноши из долины.
Глянул Ормар в сторону огня и говоривших Дэи и Йоэна. Прищурился. Его старший брат молча выслушивал жрицу, не умолкавшую ни на мгновение. Говорила она и говорила, а Йоэн покорно склонял голову, кивал и соглашался с нею.
«Как бы узнать, о чем толкует эта старая жаба?» — подумал Ормар и огляделся.
Поблизости не было ни одного дома, за которым можно было бы спрятаться и незамеченным подслушать их разговор.
Он выдохнул разочарованно, с досадой оглядел свое нынешнее убежище, да делать было нечего. Прошел еще немного вдоль Эйгерова дома и остановился в тени, которая служила слабым укрытием. Если бы Дэя или Йоэн оглянулись, то непременно заметили его. Но его старший брат и жрица говорили, не замечая никого кругом.
Ормар прислушался и, наконец услыхав, о чем они говорили, улыбнулся.
— … он все равно уйдет, — говорила Йоэну мудрая жрица, отсветы яркого пламени плясали на ее белом исхудавшем морщинистом лице, — не сегодня, так завтра. Уйдет, и ты не сможешь остановить его.
— Что же мне отпустить брата на верную погибель? — прямо спросил Йоэн. — Ему не совладать с вельвеном, и ты это прекрасно знаешь. Он уйдет и не вернется, а мне как с этим жить? Или может силой его удержать и никуда не пускать?
Дэя покачала головой, взглянула на Йоэна с сожалением.
— Даже, если веревкой к себе привяжешь, все равно его не удержишь. Ничего уже не исправить, Йоэн. Смирись.
Она помолчала немного, а после добавила. Но уже другим голосом. И говорила такие слова, что смысл их не был понятен ни Йоэну, ни Ормару.
— В этот раз твой брат уйдет и не вернется. И на его место придет Другой. Ведь не могут двое делить один сосуд.
Нахмурился Йоэн после этих слов. Нахмурился и Ормар. О чем вообще, говорила эта ненормальная старуха?
— Не надо говорить со мной загадками, жрица, — впервые в разговоре с ней повысил голос Йоэн, — и перестань уже говорить об Ормаре так, будто он кто-то чужой мне.
— А он и станет тебе чужим, — ответила с горечью Дэя, опустила глаза, покачала головой, — пройдет еще немного времени, Ормар не сможет Ему сопротивляться и уступит.
— Не понимаю тебя, жрица. Видят боги, твои слова для меня все равно что звериный язык — чужой и непонятный.
Вздохнула Дэя и снова обратила к Йоэну проницательный взор.
— Тебе ничего другого не остается, Йоэн. Ты должен будешь последовать за братом.
И сказала она это так, будто имела в виду не охоту на вельвена.
Вновь Ормар взял с собой лишь отцовский лук и две стрелы. Не стал брать еды, звать помощников и просить благословения у огненной жрицы. Ни к чему это. На его стороне решимость и его удача, а еще желание заполучить Гевею и прослыть храбрейшим воином.
«Ты бывал в запретной долине и касался Клыков Ледяного Гиганта, что для тебя какой-то там вельвен?» — заметил поселившийся в его голове голос.
— И то правда, — ответил голосу Ормар, — мне не страшен вельвен. Мне вообще никто не страшен, — сказал он, совершенно не замечая того, что говорит вслух.
— Даже редкий храбрец порой испытывает страх, — донеслось до него, — и не боится только безумец.
Ормар усмехнулся в ответ. Обернулся к брату, который ступал за ним следом, и проговорил, совершенно не стыдясь непростительных дерзких речей:
— Ты говоришь точь-в-точь как эта старая жаба Дэя.
Йоэн не ответил ему. Промолчал, понурив голову. Но от цепкого, все подмечающего взгляда Ормара не укрылся укор в его светлых глазах. Йоэну не понравились слова младшего брата, не нравилось ему и его бахвальство, и разговоры с самим собой, и вся эта затея с охотой на вельвена. Но что он мог поделать? Отговорить упертого брата, который все уже решил для себя?
Ормар отвернулся и недовольно поджал губы. Как бы не хотелось ему, но отношение брата его по-прежнему задевало.
— Послушай, Йоэн, — сказал он резче, чем хотел того, — я не просил идти со мной. Ты сам увязался, помнишь?
— По-твоему, я должен был отпустить тебя одного? — строго вопросил Йоэн.
И в то мгновение он напомнил их покойного отца, и что-то в душе Ормара встрепенулось. Он снова обернулся к брату, вгляделся в его напряженное лицо и почувствовал признательность за то, что тот пошел вместе с ним, а не остался в деревне. К тому же, не стал отговаривать его, упрекать и ругать. Он также, как и Ормар, встал с первыми лучами солнца, взял свой топор, копье и нож, помолился богам и вышел из дома вслед за неспокойным младшим братом.
— Зачем ты пошел за мной? — только и спросил у него Ормар, когда они покинули пределы родной деревни.
— Ты мой младший брат, — только и ответил Йоэн.
Больше он не проронил ни слова. Ничем не попрекнул Ормара, не обвинил в глупости и безрассудстве. Лишь шел следом, оглядывая лес и виднеющиеся вдали горы. Где-то там, в этих горах и было обиталище вельвенов. Одно из этих чудих, спустившихся в долину много лет назад, пришло к ним в деревню и убило их родителей. В тот день Ормар был на своей первой охоте. Отправился вместе с другими мужчинами их племени. Вместе с ним тогда ушли и Йоэн с Эйгером. Но когда охотники вернулись, родная деревня встретила их погребальным костром и протяжной песней плачущих женщин. От матери Ормару остались разорванные бусы, а от отца — подаренные лук и стрелы. Последние юноша всегда брал с собой на охоту. Верил, что заговоренный лук отца принесет желанную добычу.
«Убьешь вельвена и отомстишь за отца. Прославишь себя, как когда-то прославил и Эрих», — напомнил голос в его голове.
Но на этот раз Ормар не ответил ему. Остановился в задумчивости, достал отцовский лук и крепко сжал в своих руках, рассматривая верного «товарища» в охоте. Вспомнил о прошлом и загрустил, и таким его и застал Йоэн. Остановился рядом и положил на его плечо большую горячую ладонь.
Йоэн, не сводя с брата обвиняющего взгляда, осторожно, словно какое-то хрупкое сокровище, обнял повисшую на нем Гевею. Приподнял над землей повыше и прижал к себе теснее. Гевея же от неожиданности охнула, покрепче обвила шею Йоэна и заговорила быстро-быстро, точно боялась не успеть сказать ему всего того, что было у нее на душе:
— Как же я перепугалась! Сколько слез пролила! Ты же один ушел, да еще и в таком состоянии!
Она не то плакала, не то смеялась, счастливая оттого, что он вернулся в родную деревню целым и невредимым.
Ормар же глядел на эту идиллию, и его брало зло. Проникало, словно яд в самое сердце и медленно, но неотвратимо отравляло. А его старший брат, Йоэн, который заменил ему отца и мать, теперь стоял и смотрел ему прямо в глаза и намеренно, видя, как того передергивает от этих объятий, прижимал к себе Гевею. Он обнимал ее и бережно поддерживал, медленно водил широкими ладонями по ее заплетенным косам и плечам и успокаивал, говоря с ней мягко и ласково, но так, чтобы Ормар непременно все слышал:
— Не бойся за меня, маленькая. Боги защищают меня.
И говорил Йоэн с ней, как с ребенком. Уговаривал и утешал. И не переставал при этом обнимать и гладить. А внутри Ормара сжималось тугое кольцо. Ревность, черная, как непроглядная ночь, душила его и поднимала в сердце бурю против собственного брата. Не мог Йоэн не видеть, как плохо и больно Ормару, но эту пытку все равно не прекращал — обнимал Гевею, шептал ей и этим наказывал младшего брата.
— Так что ты там хотел рассказать нам? — напомнил ему Йоэн.
Он опустил Гевею и отстранился от нее, а Ормар, почувствовав, что настал его час, заговорил громко, срывающимся от волнения голосом:
— Я был в долине источников. Охотился на горного кота, которого заприметили Эйгер и другие охотники.
И с этими словами он приподнял над головой шкуры убитых им животных.
Все в деревне ахнули. Переполошились, загалдели.
— Ты был в запретных землях? — переспросил не поверивший ему брат.
Ормар победно посмотрел на растерянного Йоэна. Опустил руки, в которых крепко держал белоснежные шкуры, потом подошел к пораженной Гевее и бросил к ее ногам свой дар.
— Да, я был в запретных землях! — выкрикнул он, и люди в деревне умолкли. — Я видел Клыки Ледяного Гиганта и даже подходил к ним! Касался их! — с каждым произнесенным словом он чувствовал себя победителем, видел растерянность и страх в глазах соплеменников, и ему становилось смешно.
— Если ты решил так пошутить, — начал было нахмурившийся Йоэн, но его перебила старая Дэя.
— Глупый… глупый мальчишка… — с горечью произнесла она и покачала седовласой головой. Затем отвернулась и посмотрела на огонь, который все это время поддерживала в сердце их деревни. — Что же ты наделал? Зачем по доброй воле проклял себя?
«Не слушай выжившую из ума старуху. Она все равно ничего не смыслит», — прозвучал в его голове голос того юноши из долины.
Ормар посмотрел на Дэю с жалостью.
— Глупая здесь ты, — ответил он и усмехнулся, а затем обратился к притихшим соплеменникам, — я видел Клыки Гиганта и вот что я скажу вам… Та сила, что таится в них, мне больше не страшна. Я поборол ее! — воскликнул он и ударил себя в грудь кулаком, будто подтверждая собственные слова. — Я не позволил поработить свой разум и подчинить свою волю! Я остался прежним!
— Прежним говоришь? — с подозрением покосилась на него Дэя. Она опасно сощурила глаза и впилась в него острым, как лезвие, взглядом. — Прежним ты уже никогда не будешь… второй Эрих! Ведь так ты мечтал называться во всех четырех племенах?
Ормар опешил от неожиданности. Заглянул в медовые глаза старухи и потерял дар речи. Откуда жрица могла прознать о его тайных помыслах? Он никогда с ней не делился ими.
— Я всего лишь,— запинаясь стал проговаривать он.
— Не утруждай себя, — покачала головой Дэя. Она грустно улыбнулась ему и после посмотрела на молчавшую до этого Гевею. — Ты ведь ради нее затеял это? Хотел просить ее для себя?
Гевея резко побледнела, сделала пару шагов назад и чуть не оступилась, но ей на помощь пришел Йоэн. Он поддержал пошатнувшуюся девушку и не дал ей упасть. А вот отец Гевеи, храбрый охотник Эйгер, побагровел, сжал кулаки и едва не кинулся с ними на Ормара.
— Что? — взревел он, подобно раненному медведю. — Своей захотел сделать? Мальчишка! Да как ты посмел мечтать о таком?! Я не отдам тебе дочь! Пусть ты и трижды ступишь на земли запретной долины!
И тут уже Ормар не выдержал и ответил с вызовом, забываясь, что говорит со старшим и самым уважаемым среди соплеменников.
— Говоришь, не отдашь? Даже если трижды побываю в долине? А сам-то решишься на подобное, или кишка тонка?! А?!
— Ормар! — гневно пригрозил ему Йоэн, но тот уже никого не слышал, его понесло от разбираемой злости и обиды.
— Ты зовешься храбрейшим охотником, Эйгер, а сам боишься за деревенскую околицу ступить. Я ради твоей дочери рисковал жизнью!
Теперь уже Эйгер не мог слушать подобных оскорблений. Рвался проучить юнца, возомнившего себя невесть кем, да только удерживали его пятеро крепких мужчин.
— Рисковал жизнью, говоришь? — зло сплюнул Эйгер, когда понял, что не дадут ему подойти к наглецу. — Это в одиночку против горной кошки рисковал? А против вельвена смелости хватит пойти?
В порыве бросил эти слова Эйгер, а уже после пожалел о них. Но было поздно. Ормар, покрасневший от гнева, оглянулся и призвал собравшихся соплеменников в свидетели.
— Убить вельвена? — повернулся он к Эйгеру. — Хорошо! Я убью вельвена и принесу тебе голову чудища! А ты отдашь мне свою дочь!
Глава 4.
После данного обещания Ормар развернулся и ушел, и не покидал отчий дом до глубокой ночи. Не хотел встречаться с соплеменниками, не желал видеть и старую Дэю, выслушивать ее причитания. Но среди ночи, когда в деревне все стихло, он проснулся как от резкого толчка. Вскочил со смятой постели и оглянулся, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Откинул волчью шкуру, которая служила одеялом, и поднялся на ноги. В доме было тихо и тепло. В соседней комнате пыхтел очаг, в недрах которого весело плясало красное пламя. И только теперь Ормар понял, что разбудило его. Со стороны входной двери послышались шорохи, а после все стихло, будто и не было ничего. Но на мгновение Ормару почудилось, что по ногам потянуло пронизывающим ледяным воздухом.
«Куда это Йоэн собрался среди ночи?» — с тревогой подумал он.
Быстро оделся и поспешил на двор.
Морозный воздух сразу ударил в лицо, стоило переступить порог теплого дома и выйти наружу. Ормар со сна поежился, обругал брата за то, что тот потащился в такой час невесть куда, и вгляделся в деревенскую округу. Йоэн шел уверенным шагом, забирая по расчищенной тропе вправо. Как раз в том направлении, где находился дом Эйгера и обиталище старой жрицы.
Ормар нахмурился, заподозрив неладное, и направился вслед за братом. Он старался держаться на расстоянии и не привлекать к себе внимание Йоэна. Но когда брат приблизился к дому Эйгера, в беспокойной душе Ормара шевельнулось что-то темное. Он сжал кулаки и пообещал себе, что не простит Йоэну и Гевее тайных встреч. Но его старший брат обошел дом Эйгера и остановился, как только увидел огонь в сердце их деревни. В эту ночь, как и в предыдущую, его поддерживала Дэя.
Йоэн меж тем вышел на небольшую расчищенную полянку и ступил в круг огня. Вокруг лежали поваленные бревна, и одно из них как раз и занимала Дэя. Старуха куталась в звериные шкуры и прикладывалась к меху с согревающим ягодным напитком. Она всматривалась в яркое оранжевое пламя и хмурила седые брови. Ее глаза в свете огня были словно нагретый жидкий мед. Взглянуть в них и пропасть… Потому-то многие из их деревни, когда обращались к Дэе, не смотрели жрице в глаза. Страшились.
Йоэн подошел к старухе, в почтении склонил голову и что-то прошептал ей. Она кивнула ему. Из-за шкур, которые служили ей своеобразным убежищем, выглядывала только ее седовласая голова. Указала Йоэну выглянувшей из «убежища» костлявой рукой на бревно рядом с собой, и Йоэн послушно сел у огня, не отрывая от Дэи прямого вопрошающего взгляда. Удивительно, но он был единственным, кто не боялся глядеть жрице в глаза. Как-то Дэя обронила, что помыслы Йоэна также чисты, как и родники Лунного Дола. Что душа его не запятнана гордыней и завистью, которые толкают людей на дурные поступки, потому Йоэн и не страшится глядеть ей в глаза.
«Взял бы пример с брата», — как-то сказала Ормару жрица, но тот только фыркнул в ответ. Никогда он не брал пример с брата. И теперь не станет. Он всегда слушал только себя и свои желания, что же в этом плохого?
Ормар выглянул из-за угла Эйгерова дома и прислушался. О чем говорили Йоэн и Дэя слышно не было. И он решил подобраться поближе. Коснулся стены дома, который служил ему укрытием и на мгновение отвлекся, подумал о Гевее. Наверное, в это мгновение девушка крепко спала и не помышляла о нем. И снился ей, должно быть, Йоэн. И от этой мысли такое зло взяло Ормара, что он сжал кулаки и едва не зарычал, как дикий зверь, учуявший опасность. Сдержался. Вовремя спохватился, вспомнил, что мог привлечь к себе ненужное внимание.
«Не время позволять чувствам брать верх», — неожиданно напомнил о себе голос того юноши из долины.
Глянул Ормар в сторону огня и говоривших Дэи и Йоэна. Прищурился. Его старший брат молча выслушивал жрицу, не умолкавшую ни на мгновение. Говорила она и говорила, а Йоэн покорно склонял голову, кивал и соглашался с нею.
«Как бы узнать, о чем толкует эта старая жаба?» — подумал Ормар и огляделся.
Поблизости не было ни одного дома, за которым можно было бы спрятаться и незамеченным подслушать их разговор.
Он выдохнул разочарованно, с досадой оглядел свое нынешнее убежище, да делать было нечего. Прошел еще немного вдоль Эйгерова дома и остановился в тени, которая служила слабым укрытием. Если бы Дэя или Йоэн оглянулись, то непременно заметили его. Но его старший брат и жрица говорили, не замечая никого кругом.
Ормар прислушался и, наконец услыхав, о чем они говорили, улыбнулся.
— … он все равно уйдет, — говорила Йоэну мудрая жрица, отсветы яркого пламени плясали на ее белом исхудавшем морщинистом лице, — не сегодня, так завтра. Уйдет, и ты не сможешь остановить его.
— Что же мне отпустить брата на верную погибель? — прямо спросил Йоэн. — Ему не совладать с вельвеном, и ты это прекрасно знаешь. Он уйдет и не вернется, а мне как с этим жить? Или может силой его удержать и никуда не пускать?
Дэя покачала головой, взглянула на Йоэна с сожалением.
— Даже, если веревкой к себе привяжешь, все равно его не удержишь. Ничего уже не исправить, Йоэн. Смирись.
Она помолчала немного, а после добавила. Но уже другим голосом. И говорила такие слова, что смысл их не был понятен ни Йоэну, ни Ормару.
— В этот раз твой брат уйдет и не вернется. И на его место придет Другой. Ведь не могут двое делить один сосуд.
Нахмурился Йоэн после этих слов. Нахмурился и Ормар. О чем вообще, говорила эта ненормальная старуха?
— Не надо говорить со мной загадками, жрица, — впервые в разговоре с ней повысил голос Йоэн, — и перестань уже говорить об Ормаре так, будто он кто-то чужой мне.
— А он и станет тебе чужим, — ответила с горечью Дэя, опустила глаза, покачала головой, — пройдет еще немного времени, Ормар не сможет Ему сопротивляться и уступит.
— Не понимаю тебя, жрица. Видят боги, твои слова для меня все равно что звериный язык — чужой и непонятный.
Вздохнула Дэя и снова обратила к Йоэну проницательный взор.
— Тебе ничего другого не остается, Йоэн. Ты должен будешь последовать за братом.
И сказала она это так, будто имела в виду не охоту на вельвена.
Глава 5.
Вновь Ормар взял с собой лишь отцовский лук и две стрелы. Не стал брать еды, звать помощников и просить благословения у огненной жрицы. Ни к чему это. На его стороне решимость и его удача, а еще желание заполучить Гевею и прослыть храбрейшим воином.
«Ты бывал в запретной долине и касался Клыков Ледяного Гиганта, что для тебя какой-то там вельвен?» — заметил поселившийся в его голове голос.
— И то правда, — ответил голосу Ормар, — мне не страшен вельвен. Мне вообще никто не страшен, — сказал он, совершенно не замечая того, что говорит вслух.
— Даже редкий храбрец порой испытывает страх, — донеслось до него, — и не боится только безумец.
Ормар усмехнулся в ответ. Обернулся к брату, который ступал за ним следом, и проговорил, совершенно не стыдясь непростительных дерзких речей:
— Ты говоришь точь-в-точь как эта старая жаба Дэя.
Йоэн не ответил ему. Промолчал, понурив голову. Но от цепкого, все подмечающего взгляда Ормара не укрылся укор в его светлых глазах. Йоэну не понравились слова младшего брата, не нравилось ему и его бахвальство, и разговоры с самим собой, и вся эта затея с охотой на вельвена. Но что он мог поделать? Отговорить упертого брата, который все уже решил для себя?
Ормар отвернулся и недовольно поджал губы. Как бы не хотелось ему, но отношение брата его по-прежнему задевало.
— Послушай, Йоэн, — сказал он резче, чем хотел того, — я не просил идти со мной. Ты сам увязался, помнишь?
— По-твоему, я должен был отпустить тебя одного? — строго вопросил Йоэн.
И в то мгновение он напомнил их покойного отца, и что-то в душе Ормара встрепенулось. Он снова обернулся к брату, вгляделся в его напряженное лицо и почувствовал признательность за то, что тот пошел вместе с ним, а не остался в деревне. К тому же, не стал отговаривать его, упрекать и ругать. Он также, как и Ормар, встал с первыми лучами солнца, взял свой топор, копье и нож, помолился богам и вышел из дома вслед за неспокойным младшим братом.
— Зачем ты пошел за мной? — только и спросил у него Ормар, когда они покинули пределы родной деревни.
— Ты мой младший брат, — только и ответил Йоэн.
Больше он не проронил ни слова. Ничем не попрекнул Ормара, не обвинил в глупости и безрассудстве. Лишь шел следом, оглядывая лес и виднеющиеся вдали горы. Где-то там, в этих горах и было обиталище вельвенов. Одно из этих чудих, спустившихся в долину много лет назад, пришло к ним в деревню и убило их родителей. В тот день Ормар был на своей первой охоте. Отправился вместе с другими мужчинами их племени. Вместе с ним тогда ушли и Йоэн с Эйгером. Но когда охотники вернулись, родная деревня встретила их погребальным костром и протяжной песней плачущих женщин. От матери Ормару остались разорванные бусы, а от отца — подаренные лук и стрелы. Последние юноша всегда брал с собой на охоту. Верил, что заговоренный лук отца принесет желанную добычу.
«Убьешь вельвена и отомстишь за отца. Прославишь себя, как когда-то прославил и Эрих», — напомнил голос в его голове.
Но на этот раз Ормар не ответил ему. Остановился в задумчивости, достал отцовский лук и крепко сжал в своих руках, рассматривая верного «товарища» в охоте. Вспомнил о прошлом и загрустил, и таким его и застал Йоэн. Остановился рядом и положил на его плечо большую горячую ладонь.
