Глава I. Неизвестная болезнь.
Зима в этом году наступила рано. Деревья едва успели сбросить золотые одежды, как Белая Кудесница прошла по северным землям и раскрасила лес в серебро и лазурь. Заговорила птиц, спровадила в спячку косматых медведей и раздразнила волков… чудная затейница.
Элинэя любила студеную пору. Много разных чудес случалось в зиму.
Бывало, как выпадет первый снег и покроет белым мехом мохнатые лапы сосен и елей, из сугроба выберется Сверестень, начнет шалить, заводить деревенских жителей в чащу, путать тропинки и призывать метель. Тогда-то и выйдет из дому Элинэя, и бросится помогать заплутавшим. А как выведет перепуганных людей на дорогу, примется бранить лесного духа.
И все же с нечистью ведунья была в добрососедских отношениях. Нередко приглашала в свой дом и угощала сладкой кашей. В гостях у нее бывали и Сверестень, и грымза Сороха, и молодой Леший. Часами они проводили время за непринужденной беседой. И тем не менее в их делах свой нос она не совала. С чего ей, простой смертной, пусть и наделенной необычной силой, вмешиваться в то, что ее не касалось? Но вот когда забавы нечисти оборачивались бедой для простых людей, уж тогда Элинэя не могла остаться в стороне и всегда приходила на помощь несчастным. Людей, которые забредали в Сумеречный лес, обитель нечисти и колдовства, она оберегала. Уводила от заговоренного зверя и миража, и не пускала к Гиблой поляне, где, по слухам, обретались три злые ведьмы.
Но одно дело спасти ближнего от лесного духа и совсем другое уберечь себя от такого же человека… того, кто заправлял во всех северных землях — лорда Агнера Кэрдана.
С ним у юной Элинэи не заладилось с самого знакомства. С первой их встречи Агнер Кэрдан, правитель Севера и владелец замка Ивер, дал понять, что интересуется ведуньей, и интерес этот сугубо личный.
— Вот уж неугомонный, — качала головой старуха Ингерилья, жительница их деревни, — ему давно пора остепенится, найти благородную леди и жениться, а он, проныра, все на девок заглядывается.
Но похоже, неугомонный лорд не помышлял о женитьбе и наследниках. По глазам его, масленым, не трудно было догадаться, о чем мечтает, провожая Элинэю долгим взглядом. Да и письма его, и подарки служили лучшим тому доказательством.
Элинэе, которой только недавно исполнилось восемнадцать, подобное внимание претило. Кэрдан, который был намного старше ее, писал о своем желании видеть ведунью в родовом замке Ивер, — уступчивой и послушной.
«Мечтаю отоспаться на твоих золотых волосах...» — гласили строки последнего его послания. И ни слова о чувствах, помолвке и желании связать их судьбы в законном браке. Ничего из этого несносный лорд не предлагал, считая Элинэю недостойной его происхождения и благородной крови. Только временной утехой могла стать для него Элинэя. А подобной участи она для себя не хотела. Считала, что уж лучше провести жизнь в одиночестве, обретаясь в лесу, нежели принадлежать такому мужчине, как Агнер Кэрдан.
«Ни к чему упрямиться, — писал ей северный лорд, — согласишься, и я озолочу тебя. Ты ни в чем не будешь нуждаться».
Но Элинэю от подобной «чести» прямо воротило. Хотелось бы высказать ему все, что она о нем думает, но Элинэя благоразумно молчала. Ее воздыхатель был высокородным лордом, правителем северных земель и их заступником. Весь Сумеречный лес, что раскинулся меж реками Елагой и Воиком, и деревенька Яблоневый сад были его вотчиной, и судьбы людей, которые здесь жили, зависели от одного его слова.
— А давай, мы спустим на него Волка? — предложил Сверестень и указал глазами на покосившуюся дверь сруба.
За ней в глубоком сугробе дремал лютый зверь — огромный серый волк, заговоренный в лето ведьмами. Это страшное чудовище, как ни странно, не обижало Элинэю и проводило подле ее дома все свое свободное время.
С этим зверем ведунья всегда была добра и приветлива, кормила и подолгу разговаривала с ним. С Волком, на удивление, она чувствовала себя защищенной и порою ей казалось, что это не просто зверь.
— Ты же знаешь, я не причиняю вреда людям, — с упреком посмотрела на Сверестеня Элинэя.
Маленький проказник, сидевший за ее столом и пробовавший сладкую кашу на молоке и масле, скривился.
— Такой, как этот Кэрдан, заслужил зубов нашего Волка.
— Заслужил, или нет, — ответила Элинэя и поставила перед гостем плошку с орехами в меду, — не нам решать.
Сверестень схватил плошку с любимым угощением и пододвинул к себе. Поглядел с неодобрением на Элинэю и проворчал, подобно недовольному старцу:
— Добрая ты.
— Просто я никому не желаю зла, — ответила она и села на лавку напротив той, которую занимал нечистый.
Сегодня маленький Сверестень навестил ее с самого утра, и она показала ему новое письмо от Агнера Кэрдана. И подарок, который лорд передал с поверенным, — коралловые бусы, которые она вознамерилась вернуть. Подобное украшение считалось в северных краях невероятной редкостью, но Элинэе не было до этого никакого дела.
«Через семь дней прибуду в Яблоневый сад, — сообщал ей в новом послании Агнер Кэрдан, — и надеюсь увидеть тебя».
После такого Элинэя не могла не явиться на встречу. Слова Кэрдана походили не на просьбу влюбленного юноши, а на приказ господина.
— Вот бы свести его с Ларией, — неожиданно хохотнул Сверестень; Элинэя как-то рассказывала ему про эту несчастную, что давно и безответно была влюблена в Агнера Кэрдана, — той старой девой из деревни.
— Она не старая, — тут же отдернула ведунья.
— Но то, что она не красавица отрицать-то не станешь?
Сверестень хитро улыбнулся и блеснул крохотными глазками. Весь зеленый и сморщенный, с длинным скрюченным носом и черными глазками-бусинками, казался он забавным и безобидным, а ведь умел повелевать стихиями и призывать беду.
— У Ларии доброе сердце.
— Много б ты понимала, невинная душа. Мужчинам нет дела до женской доброты, они другое подмечают.
И ведь не поспоришь. Прав был Сверестень. Никто из деревенских мужчин в сторону Ларии и не глядел. Невзрачная, тощая, с волосами мышиного цвета. Ну, чем ей было завлечь мужчину, а уж тем более такого как Кэрдан?
— Конечно, можно было бы поколдовать над ней, — хихикнул нечистый.
— Нет, только не это, — взмолилась Элинэя.
Она слишком хорошо знала маленького проказника. Еще ни одна помощь, предложенная Сверестенем, не обходилась без переделки. За чтобы он не брался, ожидаемо все портил. И делал это, Элинэя не сомневалась, на зло.
— А что так? — невинно захлопал глазками Сверестень, даже отставил горшок с недоеденной кашей и забыл про орехи — что на него совсем не было похоже. — Я б и не колдовал, принес зелье.
Элинэя насторожилась.
— Какое зелье?
— Действенное, — тотчас заверил нечистый, — сделали б из этой Ларии редкую красавицу.
— А разве так можно? — неуверенно спросила ведунья.
— Все можно, если знать, что для этого нужно.
Его слова не понравились Элинэе. Впрочем, как и его тон.
— Говорю тебе, — заверил Сверестень и вновь притянул к себе горшок с кашей, — средство верное, еще никто не жаловался.
— Уж, зная тебя и твои проделки, — покачала головой Элинэя.
— Если тебя это успокоит, — немного обиженно буркнул дух, он как раз поднес ко рту деревянную ложку, полную каши, — не я буду готовить зелье.
— Не ты? — окинула она подозрительным взглядом собеседника.
— Я в этих зельях ничего не смыслю. Но знаю того, кто очень даже разбирается.
И на этих словах Сверестень выпятил грудь вперед, будто совершил великий подвиг. Рот его был полон каши, глаза блестели, а в руках застыла опустевшая деревянная ложка. Он ожидал ответа Элинэи.
— Не по душе мне эта затея, — честно призналась ведунья.
— Если не веришь мне на слово, что ж, можем проверить действие зелья, прежде чем давать его Ларии.
Он помолчал немного, а потом добавил с невинным видом:
— И зелье я тебе уже завтра принесу.
Желание помочь Ларии, давно влюбленной в Кэрдана, было велико. Но затея с зельем казалась сомнительной и опасной. Элинэя догадывалась, к кому мог обратиться Сверестень. В зельях и чарах разбирались только ведьмы с Гиблой поляны, а с ними Элинэя не хотела иметь никаких дел.
— Нет, — твердо заявила ведунья, — не стоит затеваться с этим зельем, — и подумав немного, добавила, — да и мне не следует являться в Яблоневый сад. Не хочу встречаться с Агнером Кэрданом.
— Что же ты, будешь прятаться от него? — искренне удивился нечистый.
Элинэя мотнула головой. Помолчала немного, а потом добавила:
— Прятаться все равно не получится. Мне нужно будет проведать деревенских и передать лекарство.
Вздохнула обречено и посмотрела в окошко, сквозь которое лился солнечный свет.
— Ты же говорила, что справилась с той хворобой, которая свалила людишек, — заметил Сверестень.
— Справиться-справилась, — нехотя ответила Элинэя, — да только многие так ослабли после той заразы, что по-прежнему не встают. Лорд Кэрдан даже прислал замкового лекаря.
Сверестень аж присвистнул.
— А я говорил тебе, что мог бы подсобить с одним зельем, — напомнил нечистый.
— Ты опять про свои зелья? — Элинэя поднялась из-за стола и направилась к печи.
Не хотела она просить помощи у ведьм с Гиблой поляны, потому и решила, что своими силами обойдется и справится с неизведанной болезнью, которая уже подкосила жителей третьей деревни. Оттого и забеспокоился Агнер Кэрдан и послал к деревенским лекаря. Сам же собирался явиться в Яблоневый сад со дня на день и спросить с лекаря про лечение, а заодно и повидаться с Элинэей.
— Ну, раз не доверяешь зельям, я мог бы подсобить и в другом, — между делом предложил Сверестень.
Элинэя обернулась к нему и вопросительно посмотрела. Что еще удумал нечистый? А тот только пожал плечиками и добавил невинно:
— Есть одно верное средство. Заговоренный корень белотора. Я тебе его уже завтра принесу, а ты в ответ окажешь мне одну небольшую услугу… Ну что, согласна?
***
Наконец наступил тот день, когда у границ Сумеречного леса объявился лорд Кэрдан. Во главе небольшого конного отряда он въехал в деревеньку, что принадлежала ему вместе со всеми северными землями, доставшимися в наследство от отца.
Яблоневый сад привечал своего господина хмурым небом и сдержанной учтивостью деревенских жителей.
День стоял пасмурный. Нагие деревья тянули корявые ветви к низкому небу, а промозглый ветер так и норовил пробраться под меховой воротник и ужалить холодом.
Встречать Агнера Кэрдана вышел деревенский староста — придавленный к земле годами, сребровласый и худой, с косматой бородой и кустистыми бровями — напоминал он болотное Лихо, призванное злыми ведьмами. За спиной этого Лиха маячила фигура в серых одеждах и длинном фартуке — лекарь, которого прислали в Яблоневый сад незадолго до приезда господина.
— Ваша милость, добро пожаловать, — староста Реген вышел вперед и в почтении склонил седовласую голову. Борода его тянулась до самого живота, а на спине проступал, будто холм, кривой горб. Внешне старик был безобразен, но своей мудростью славился на всю округу.
Его настроение лорд Кэрдан уловил сразу же. Он с легкостью спрыгнул с коня, передал поводья подбежавшему мальчонке и окинул старика внимательным взглядом. Скривился, будто разом проглотил плошку кислых щей, и осмотрелся.
Несколько женщин и мужчин (из тех, кого не подкосила хвороба), раскрасневшиеся и взволнованные, стояли в стороне и с надеждой взирали на лорда и лекаря со старостой.
— Так ничего и не прояснилось, Реген? — предчувствуя неладное, спросил напрямую Агнер Кэрдан.
Он ехал сюда в надежде повидаться с Элинэей и наконец свершить задуманное, а тут приключилась такая оказия. После болезни, что подкосила жителей нескольких его деревень, люди, обессиленные и вялые, не могли подняться на ноги и вернуться к работе.
Старик в ответ еще больше нахмурился. Глаза старосты потемнели, а взгляд стал тяжелым, и Кэрдан понял — беда. Понял по тому, как Реген обвел этим взглядом столпившихся у дороги женщин и мужчин, потряс бородой и горько усмехнулся.
Да уж, с такой бедой никто отродясь не сталкивался. Может все же проклятье, или наговор? Вдруг это злобные ведьмы расстарались?
— Только не здесь, — проворчал недовольный Кэрдан и кивнул старосте и лекарю следовать за ним.
Втроем они двинулись в сторону большой избы на окраине деревни, и за их спинами вмиг зашептались местные жители.
Дверь с глухим звуком поддалась воле деревенского старосты и захлопнулась сразу же, как трое мужчин переступили порог просторной теплой избы.
— Не томи, — тут же махнул рукой Кэрдан и тяжело опустился на широкую лавку у стола, заставленного горшками с разными угощениями.
Жена старосты, а это была изба Регена, постаралась на славу! Суп, каша с грибами, жирный пирог с потрошками и хрустящая плотва.
Повисла неловкая пауза, и Кэрдан посмотрел на старосту. Реген уже писал ему о недуге, который поразил местных жителей. Но была ли эта зараза естественной, или происками ведовства, никто в деревне не знал. Да, по правде сказать, лорд Кэрдан и не особо хотел знать. Только бы лекарь, которого он прислал накануне, поскорее во всем разобрался и помог, а то, по словам старосты, мало кто способен был работать.
— Ну, долго еще будете мяться у порога? — в нетерпении проговорил Кэрдан, пробежал глазами по горшкам и плошкам, задержался на глиняном кувшине с медовухой и на другом — со сладкой вишневой наливкой, которую жена старосты готовила отменно.
Да только не о добром хмеле нужно было думать сейчас. Хотя мысли лорда Кэрдана сами собой хмелели, стоило вспомнить об изумрудных глазах и нежных устах очаровательной ведуньи. Кэрдан тяжело выдохнул и поерзал на лавке. Свел черные брови и недобро покосился на деревенского старосту и лекаря, от которого, похоже, проку было как с индюка.
Первым отмер, как ни странно, замковый лекарь, но заговорил с лордом староста. Реген прошел твердой походкой к столу, за которым обедали, уселся на лавку напротив той, что занял его лорд, и посмотрел тому в глаза. Глядел он угрюмо, как до этого и собравшиеся жители деревни.
— На днях испробовали новое целительство, посмотрим, как там дальше пойдет, — прямо сказал Реген.
Дверь позади него скрипнула, и на пороге показалась фигура старостиной жены, в овечьей душегрейке и шали, накинутой на плечи. Мужчины обернулись. Лекарь, сухопарый и высокий, как тростник, посторонился, пропуская нежданную гостью и хозяйку избы. Впустила она с собой толику морозного воздуха, и по ногам потянуло. Благо, во всю пыхтела печь и не давала замерзнуть.
— А толку? — едва ли не с досадой сплюнула женщина, услыхавшая разговор мужа и лорда.
Прошла вперед, подметая полы длинной юбкой теплого платья, и остановилась в паре шагов от мужчин, так и не решаясь занять место подле стола.
— Уж, говорила я бестолковщине этой, ваша милость, — она махнула рукой на мужа, вся раздраженная и недовольная, — что это происки злых ведьм, да разве ж кто послушает добрую женщину?
Кэрдан опять недовольно скривился. Не любил, когда поминали ведьм, что жили на Гиблой поляне — в его, между прочем, лесу! Чувствовали себя эти стервы едва ли не хозяйками положения.
