— Чтобы через час отчет был у Великого! — предупреждающе рыкнула голограмма секретаря Палны и погасла в следующую секунду.
У бедной Настеньки аж глаз задергался! Из-за расшалившихся нервов она ухватилась пальчиками за кулончик в виде сердца, висящий на длинной серебряной цепочке, и стала крутить в попытке успокоиться.
В дверь их лаборатории постучали и, не дождавшись ответа, вошли. Анисий Евграфович, по прозвищу Шапокляк, прошел вглубь их лаборатории, будто уже был здесь полноправным хозяином, и огляделся с довольным прищуром.
— Пожалуй, надо будет вынести вон те столы, — сказал он сам себе, махнув головой в сторону дальних столов у северной стены.
От такой невообразимой наглости бедная Настенька чуть не задохнулась. Покраснела, вскочила с места и попыталась ответить Шапокляк, но ее опередил Онисим.
— А что здесь, собственно, происходит, Анисий Евграфыч? — вопросил он нахмурившись; Онисим был одним из ведущих специалистов команды молодых ученых РОБА, сконструировавших врата для перемещения в другие измерения.
Шапокляк противно захихикал и едва руки не потер от охватившей его радости, давно мечтал занять их лабораторию, а заодно и место главы отдела.
— Да вот, одна птичка напела, — протянул довольный Шапокляк, — что Радим Родионович не поспевает с отчетами Великому, а значит может лишиться своего места.
— Радим Родионович непременно поспеет, — тоненько пискнула Настенька, была она натурой нежной, не конфликтной и голосок имела как у мышки.
Авдей и Богдан, двое других исследователей из РОБА, активно закивали, соглашаясь с нею, на что Шапокляк только хмыкнул.
— Что ж, если Радим Родионович нашел в новом измерении средство замедлять время, то может и поспеет с отчетом, ну, а ежели нет, — Евграфыч эффектно обвел руками просторное светлое помещение лаборатории и заявил, — все здесь станет моим. Уж, я добьюсь этого!
И вышел, оставив закипать секретаря Настеньку, которая первое время просто хлопала длинными накрашенными ресницами, а потом, побагровев, развернулась к закрытой двери, что вела в кабинет Радима Родионовича, и направилась к ней твердым уверенным шагом. Удивленные Авдей, Богдан и Онисим поспешили за ней. Никогда прежде не видели они столько решимости в мягкой Настеньке, которая и резкого слова боялась сказать. А тут ее словно подменили.
В кабинет начальника Настенька вошла с твердым намерением выяснить о планах по отчету главе НИИ, которого за глаза называли Великим, а по паспорту — Петром Алексеевичем Романовым.
Вслед за ней в кабинет ввалились Авдей, Богдан и Онисим и сразу же уставились на мечтательного Радима, что-то записывавшего в свой блокнот.
— О, Настенька, как хорошо, что вы зашли! — обрадовался секретарю Радим Родионович. Молодой перспективный ученый-конструктор, возглавлявший их отдел, поманил девушку и спросил прямо: — Как полагаете, что звучит лучше — рань или ледим?
Настенька поначалу даже опешила. Но потом собрав всю волю в кулак, спросила со всей строгостью, на которую только была способна:
— Какая еще на хрен рань, Радим Родионович?!
Четверо ученых шокировано уставились на Настеньку. Она ли это? Первым пришел в себя Радим. Он с опаской покосился на трясущегося секретаря и осторожно ответил:
— Рань — производное от Радим и Лень, — пояснил он, с тревогой оглядывая закипающую девушку, — первый слог я взял из своего имени, а второй из имени Лени. А вот в Ледим…
— ЛЕДИМ нам устроит Великий, если за час вы не подготовите для него отчет! — не выдержав, взвизгнула Настенька. — Пока вы тут думаете о Лени, Шапокляк уже примиряется к вашему креслу!
— Простите, меня звали? — тут же заглянула в кабинет прекрасная блондинка с голубыми глазами и лукавой улыбкой.
Была она невообразимо хороша, и имя имела редкое и не совсем земное — Лень. И хоть девушка и сама была вне земного происхождения, ее облик полностью напоминал человеческий. На самом деле, Лень была созданием таинственной синей материи, которую РОБА (Радим, Онисим, Богдан и Авдей) обнаружили в измерении Альта — 3. В тот день они прошли вратами в новое измерение, и Радим, который был страшным занудой и трудоголиком, так достал своих коллег, что те мысленно пожелали ему хоть на время сделаться лентяем. И Радим им сделался… с тех пор, как вслед за ними на землю с Альта — 3 вернулась и обворожительная Лень. С той поры Радим уже не мог думать о работе и все время посвящал мыслям о таинственной девушке. Поначалу коллег забавляло его нежелание работать. Потом настораживало. После они свыклись с тем, что Радим ни о чем другом, кроме Лени не думает, а потом и вовсе запаниковали, когда секретарь Великого, Пална, затребовала отчет от Радима и пригрозила в случае невыполнения работы отдать их лабораторию Шапокляк.
— Ленечка, — обернулась к не земной девушке Настенька, — Радим Родионович звал тебя, хотел поговорить, — сладко пропела секретарь, потом повернулась к начальнику, склонилась над его столом и грозно прошипела, — если вы сейчас же не признаетесь Лени в своих чувствах, а после не возьметесь за отчет, я сама устрою вам таких ЛЕДИМ, что мало не покажется, Радим Родионович!
У бедной Настеньки аж глаз задергался! Из-за расшалившихся нервов она ухватилась пальчиками за кулончик в виде сердца, висящий на длинной серебряной цепочке, и стала крутить в попытке успокоиться.
В дверь их лаборатории постучали и, не дождавшись ответа, вошли. Анисий Евграфович, по прозвищу Шапокляк, прошел вглубь их лаборатории, будто уже был здесь полноправным хозяином, и огляделся с довольным прищуром.
— Пожалуй, надо будет вынести вон те столы, — сказал он сам себе, махнув головой в сторону дальних столов у северной стены.
От такой невообразимой наглости бедная Настенька чуть не задохнулась. Покраснела, вскочила с места и попыталась ответить Шапокляк, но ее опередил Онисим.
— А что здесь, собственно, происходит, Анисий Евграфыч? — вопросил он нахмурившись; Онисим был одним из ведущих специалистов команды молодых ученых РОБА, сконструировавших врата для перемещения в другие измерения.
Шапокляк противно захихикал и едва руки не потер от охватившей его радости, давно мечтал занять их лабораторию, а заодно и место главы отдела.
— Да вот, одна птичка напела, — протянул довольный Шапокляк, — что Радим Родионович не поспевает с отчетами Великому, а значит может лишиться своего места.
— Радим Родионович непременно поспеет, — тоненько пискнула Настенька, была она натурой нежной, не конфликтной и голосок имела как у мышки.
Авдей и Богдан, двое других исследователей из РОБА, активно закивали, соглашаясь с нею, на что Шапокляк только хмыкнул.
— Что ж, если Радим Родионович нашел в новом измерении средство замедлять время, то может и поспеет с отчетом, ну, а ежели нет, — Евграфыч эффектно обвел руками просторное светлое помещение лаборатории и заявил, — все здесь станет моим. Уж, я добьюсь этого!
И вышел, оставив закипать секретаря Настеньку, которая первое время просто хлопала длинными накрашенными ресницами, а потом, побагровев, развернулась к закрытой двери, что вела в кабинет Радима Родионовича, и направилась к ней твердым уверенным шагом. Удивленные Авдей, Богдан и Онисим поспешили за ней. Никогда прежде не видели они столько решимости в мягкой Настеньке, которая и резкого слова боялась сказать. А тут ее словно подменили.
В кабинет начальника Настенька вошла с твердым намерением выяснить о планах по отчету главе НИИ, которого за глаза называли Великим, а по паспорту — Петром Алексеевичем Романовым.
Вслед за ней в кабинет ввалились Авдей, Богдан и Онисим и сразу же уставились на мечтательного Радима, что-то записывавшего в свой блокнот.
— О, Настенька, как хорошо, что вы зашли! — обрадовался секретарю Радим Родионович. Молодой перспективный ученый-конструктор, возглавлявший их отдел, поманил девушку и спросил прямо: — Как полагаете, что звучит лучше — рань или ледим?
Настенька поначалу даже опешила. Но потом собрав всю волю в кулак, спросила со всей строгостью, на которую только была способна:
— Какая еще на хрен рань, Радим Родионович?!
Четверо ученых шокировано уставились на Настеньку. Она ли это? Первым пришел в себя Радим. Он с опаской покосился на трясущегося секретаря и осторожно ответил:
— Рань — производное от Радим и Лень, — пояснил он, с тревогой оглядывая закипающую девушку, — первый слог я взял из своего имени, а второй из имени Лени. А вот в Ледим…
— ЛЕДИМ нам устроит Великий, если за час вы не подготовите для него отчет! — не выдержав, взвизгнула Настенька. — Пока вы тут думаете о Лени, Шапокляк уже примиряется к вашему креслу!
— Простите, меня звали? — тут же заглянула в кабинет прекрасная блондинка с голубыми глазами и лукавой улыбкой.
Была она невообразимо хороша, и имя имела редкое и не совсем земное — Лень. И хоть девушка и сама была вне земного происхождения, ее облик полностью напоминал человеческий. На самом деле, Лень была созданием таинственной синей материи, которую РОБА (Радим, Онисим, Богдан и Авдей) обнаружили в измерении Альта — 3. В тот день они прошли вратами в новое измерение, и Радим, который был страшным занудой и трудоголиком, так достал своих коллег, что те мысленно пожелали ему хоть на время сделаться лентяем. И Радим им сделался… с тех пор, как вслед за ними на землю с Альта — 3 вернулась и обворожительная Лень. С той поры Радим уже не мог думать о работе и все время посвящал мыслям о таинственной девушке. Поначалу коллег забавляло его нежелание работать. Потом настораживало. После они свыклись с тем, что Радим ни о чем другом, кроме Лени не думает, а потом и вовсе запаниковали, когда секретарь Великого, Пална, затребовала отчет от Радима и пригрозила в случае невыполнения работы отдать их лабораторию Шапокляк.
— Ленечка, — обернулась к не земной девушке Настенька, — Радим Родионович звал тебя, хотел поговорить, — сладко пропела секретарь, потом повернулась к начальнику, склонилась над его столом и грозно прошипела, — если вы сейчас же не признаетесь Лени в своих чувствах, а после не возьметесь за отчет, я сама устрою вам таких ЛЕДИМ, что мало не покажется, Радим Родионович!
