Она поделилась своими опасениями с Женей, который видел единственную ниточку к Томе в лице тренера по плаванию. Осьмака тоже несколько дней никто не видел, но ребятам удалось узнать, где он живет.
После уроков Лара и Женя отправились к тренеру, звонили и стучали, но дверь никто не открывал. Они уже собрались уйти ни с чем, как соседка сверху, бабулька в кроличьей шубе и пуховом платке поверх меховой шапки, сообщила:
– Да там он, ирод, там. По ночам всему дому спать не даеть, воет, прямо как пес на луну.
Лара с Женей переглянулись и с новой силой забарабанили в дверь, пригрозив остаться ночевать в подъезде. Щелкнул замок, и в узенькой щелке появилась небритая физиономия Осьмака и стойкий запах перегара.
– О, да ты старик в печали, – констатировал Женя и поднажал плечом. Роман не особенно сопротивлялся и впустил незваных гостей.
В квартире не убирали, как минимум, неделю – повсюду был разбросаны пустые бутылки и пакетики из-под чипсов и сухариков.
Осьмак хрюкнул и хотел было хлебнуть с горла сапфирового цвета пойла, но Женя отобрал бутылку. Тот зарычал в ответ, а в глазах появился опасный блеск.
– Что происходит? – пробормотала пораженная Лара. – Куда увезли Тамару?
Тот попытался выхватить алкоголь, но Женя ловко увернулся.
– Вам хватит, тренер.
Тогда Роман уселся прямо на пол, вытянул ноги и прижался спиной к стене.
– Она выходит замуж, – сказал он, – вступает в тот самый династический брак, на который так надеялись все перевертыши.
Роман сильно саданул кулаком по стене, сделав в ней приличное углубление. Лара подпрыгнула, а Женя пресек очередную попытку отобрать у него бутылку. Тогда тренер указал пальцем на комод, где лежала красивая золотистая открытка – приглашение на церемонию бракосочетания в предстоящее воскресенье, четвертого ноября. Девушка потеряла дар речи.
–…и Арсения Волковича… – прочитал Женя. – Он что, тоже?..
Роман молча кивнул.
Лара села рядом с ним.
– Но она любит тебя, а ты ее.
– Знаю я, мы с ней связаны.
Женя сел с другой стороны.
– И ты так спокойно сдашься?
Роман невесело ухмыльнулся.
– Я ничего не могу с этим поделать, Евгений, Кандинские наша элита, вожаки, если хочешь знать.
– Но Арс не Кандинский, он Волкович, – сказала Лара. – Ему-то ты подчиняться не обязан.
– Великий Лютый не дал господину Генриху и госпоже Эвелине детей, поэтому их племянник, господин Арсений, является прямым наследником. Я могу лишь смириться и уйти по лунной дороге с осознанием того, что Тамара меня любит.
Лара принялась убеждать тренера, что еще не все потеряно, и отказывалась верить в то, что сама Тома согласилась на брак. Роман ее, казалось, совершенно не слушал и пребывал в собственном сумрачном мире.
– А я ведь обязан там присутствовать… – обреченно пробормотал он, глядя в пустоту.
– Вот и замечательно, – обрадовалась Лара, – мы тоже не можем пропустить свадьбу лучшей подруги.
Она выразительно посмотрела на Женю. Тот закивал, как китайский болванчик. Роман угрюмо крякнул, но спорить не стал.
XII
Выйти замуж стоило только ради свадебного платья. Мадам Матильда не поскупилась на подвенечный наряд внучки. У Томы даже перехватило дыхание, когда она впервые увидела одеяние с корсетом, открывающим плечи, и белоснежной пышной юбкой со шлейфом метра полтора длиной, по краю которого было кружево в виде цветов лилии. Накануне церемонии инициации девушке позволили примерить только фату, полностью закрывающую лицо. Гости хотя бы не увидят траурного настроения невесты у алтаря.
На церемонию инициации Тому нарядили в белый балахон с капюшоном и вывели в круг света, а досточтимый Демиан в золотистой мантии читал над ней какие-то слова на языке, подозрительно похожем на латынь. Присутствовали только давешние фециалы, мадам Матильда, Алиса Баюнова и Нита, которая молча стояла в самом углу и старалась казаться тенью. Через сорок минут, в течение которых каждый из участников церемонии сказал несколько слов на непонятном языке, на шею Томе надели ее же рубиновый кулон и объявили, что теперь она полноценный перевертыш, а апотропей стал оберегом от неконтролируемых перекидываний, но никто не объяснил, как им пользоваться. Признаться, Тома не ощутила особой разницы в своем состоянии до и после инициации.
Последний день свободы Тома очень хотела провести с матерью и лучшей подругой и бесконечно жалела, что отец сейчас далеко. Но оказалось, что у перевертышей свои предсвадебные традиции. Нита разбудила девушку ни свет ни заря и сообщила, что мадам Матильда будет ее ждать внизу через пятнадцать минут. Разумеется, Тома за это время не собралась, и вся заспанная спустилась минут через тридцать.
– Почему ты не одета? – с холодным презрением спросила мадам Матильда, меряя ее прищуренным взглядом. Она была в белой шубе, сапогах и перчатках.
– Ага, и вам утро доброе, – зевнув, ответила Тома. Кто б ее предупредил, что придется выходить на улицу – все предыдущие дни ей этого не позволялось.
– Через пять минут, – с нажимом сказала мадам Матильда, – я жду тебя в машине.
Тома сделала книксен и вразвалочку поплелась в спальню. Ничего, подождет. Девушка испытывала настоящее удовлетворение, когда доводила бабку до белого каления.
Она впервые увидела особняк Гато снаружи. Дом производил впечатление – такие здания Тома видела только в кино: широкая парадная лестница, колонны и башенки. Пожалуй, стоит пересмотреть свои взгляды на предстоящее замужество, если и у клана Кандинских такие же владения. Они с Арсом будут разводить павлинов. И тут же подумала: «Великий Лютый, это, похоже, нервное…».
– Куда мы едем? – спросила Тома, когда села на заднее сидение автомобиля рядом с мадам Матильдой. Та не удостоила ее ответом.
Девушку привезли в семейный склеп. С ныне здраствующей родней ее так и не познакомили, зато привели к покойной. Часа три мадам Матильда водила ее по усыпальнице среди каменных надгробий со статуями усопших предков, рассказывая, кто кем ей приходится. Томино внимание отключилось на первом же десятке, и девушка следовала за бабкой, как тень, изредка невпопад поддакивая. Затем мадам Матильда объявила, что та должна иметь хотя бы представления о мире перевертышей. В особняке Гато Тома провела почти неделю, и до сего дня никто не озаботился ее неосведомленностью о новой жизни, да и мать рассказала ей мало полезного.
Тому доставили в учебное заведение, которое напомнило киношные частные пансионаты, и передала на попечение высокого тощего преподавателя в совиных очках. Тот провел ее в свой кабинет с большим дубовым столом и солидной библиотекой.
– Первые перевертыши появились на заре человечества, – начал он, поправляя пальцем очки. – Они были вожди племен, которые в ритуальных целях надевали шкуры тотемных животных, и изучали их повадки, чтобы легче было охотиться. Вначале они вживались лишь психологически, но через несколько поколений смогли перекидываться и физически.
Неконтролируемые обращения происходили, когда перевертыш злился или боялся, и мог напасть на своих соплеменников. Особенно тяжко приходилось в полнолуния, что породило среди обыкновенных людей легенду об оборотнях. Так из вождей, возглавлявших охоту, они превратились в изгоев. Позже выяснилось, что перевертыш может найти точку опоры, которая позволяет сдерживать перекидывания. Апотропей – это необязательно камень, им может быть любой предмет – любимая детская игрушка, книга или даже человек. Но Круг, высшее руководство всех перевертышей, около двухсот лет назад постановило, что кулон – наиболее удобный вариант. Дальше преподаватель стал рассказывать о политике, и Томин мозг отключился.
В особняк Гато ее привезли поздно вечером, уставшую и голодную. Она так и уснула не раздеваясь. Всю ночь ей снилась та ночь в лесу в объятиях Романа, она ощущала его уютное тепло и слышала сипловатый голос. Утром вернулось ощущение безысходности. У Томы даже появилась крамольная мысль, а не послать ли к черту этот династический брак и умереть обезглавленной (ну или как там осуществляют казни у перевертышей) в один миг с Романом и переписать самую печальную повесть на свете.
С самого утра воскресенья Томина мама была в перевозбужденном состоянии. Она никак не могла смириться с злосчастной судьбой дочери и сильно убивалась, что рядом нет мужа. Мадам Матильда приказала Ните увести Алису и дать успокоительного.
Тома без горничной не знала, как и подойти к свадебному платью, а не то чтобы его надеть. Тогда Герда вызвалась помочь двоюродной сестре с облачением. Мадам Матильде не понравилось, что наследница опустилась до роли служанки, но времени до начала церемонии оставалось в обрез, поэтому она дала высочайшее позволение. Двоюродные сестры уединились в громадной гардеробной.
Весь день накануне заключения династического брака Лара и Женя провели с тренером по плаванию. Пока парень пытался привести Осьмака в чувство, она убиралась в квартире. Роман же был совершенно безразличен ко всему.
– Королева драмы! – плевался Женька, когда помогал тренеру бриться.
Парень даже раздобыл два фрака и очень красивое вечернее платье цвета морской волны для Лары. Его дальний родственник работал в Пермском академическом театре и быстренько организовал доставку амуниции в Толбянку несколько-раз-юрдному племяннику.
– Ты не представляешь, как тяжело было найти костюм слоновьего размера! – жаловался парень. – А ты, блин, даже мерить не хочешь.
Роман тяжко вздыхал.
– Да что ж ты так расквасился, – не унимался Женька, втискивая безучастного тренера во фрак. – Каренина, блин!
Результат облачения Осьмака даже Лару заставил восхищенно охнуть. Женя только зубами скрипнул. Еще бы тренеру не настолько похоронное выражение лица. Девушка подозревала, что за таким состоянием Романа кроется что-то более серьезное, нежели просто брак любимой девушки с другим, но лезть в душу не хотела. Он ведь не совсем человек, кто разберет, как там у него все устроено. Единственное на что надеялась Лара, так это на то, что удастся помешать подруге выйти замуж за Волковича прямо на церемонии. Правда, она мало представляла, как это осуществить в стане врага, но предпочла об этом не думать. Как ее заверил Женя, в драку ввяжемся, а там разберемся, что к чему. План, признаться, так себе.
Ребята побоялись оставлять тренера на ночь одного – еще помрет от тоски, поэтому остались в его квартире. Благо родители Лары снова были в ночную смену, и долгих объяснений не потребовалось.
Наутро вызвали такси. Женька восхищенно разглядывал девушку, одетую в очаровательное платье, цвет которого только подчеркивал голубизну ее глаз. Роман же шел на церемонию исключительно по той причине, что должен – видимо, у перевертышей свои законы.
Владения Гато были великолепны. У Лары даже появилось что-то вроде зависти – она бы с удовольствием прогулялась по этим рощам, да и в особняке бы погостила.
На входе охранник с каменным лицом пристально уставился на Лару и Женю.
– Они со мной, – бесцветным голосом сказал Осьмак. Охранник поднял брови, но пропустил.
Гостей на свадьбу собралось множество – целый концертный зал, четко разделенный на три почти равных по количеству приглашенных сектора: в первом – неуловимо похожие друг на друга надменностью и презрением к окружающим да и друг к другу; во втором – крупные, почти все желтоглазые и тоже чем-то схожие между собой; ну и в третьем – совершенно разношерстная публика – видимо, перевертыши, не принадлежащие к кланам кошек и волков.
К ним сразу же подошла тетя Алиса в серебристом вечернем платье, но в сумрачном настроении. Она сильно удивилась, как ребята вообще смогли проникнуть на церемонию. Женя указал на совершенно убитого горем тренера. Женщина испуганно охнула.
– Роман, простите меня… – вымолвила она. – Если бы я повела себя мудро, все было бы по-другому. Мадам Матильда грозит сделать объявление в Круге…
Тренер грустно улыбнулся.
– Я не держу зла. Всем мы тяжело воспринимаем перемены. Но с сегодняшнего дня перевертыши станут на шаг ближе к окончательному примирению.
– Могло бы быть и без жертв, – угрюмо вздохнула тетя Алиса.
Роман пожал плечами.
– Плохо, что на ее глазах. Но зов, вы понимаете…
А вот Лара ничего не поняла.
Тетя Алиса повела всех троих к третьему сектору.
Зазвучала красивая музыка, но не марш Мендельсона, и мужчина лет сорока, очень внешне похожий на Томину мать, вел невесту в потрясающем свадебном платье.
– Это мой старший брат Базиль, – шепнула на ухо Ларе тетя Алиса.
Фата полностью закрывала лицо Томы, но по гордому стану и уверенной походке подруги ей не показалось, что та не рвется под венец. Напротив, создавалось впечатление, что она чуть ли не тянет дядю к алтарю, где ее ждал Арсений в дорогущем сером костюме. Парень был неотразим, но от счастья не светился, словно для него это было очередное мероприятие, где он может посиять белозубой улыбкой.
В первом ряду сидели близкие родственники новобрачных – та самая женщина, что увезла в ночь Хэллоуина Тому, точная копия тети Алисы, только блондинка, парень лет двадцати – более молодая версия дяди Базиля и двойник Тамары Баюновой. На другой скамье – крупный хмурый мужчина представительного вида с изящной женщиной в красном платье.
Обряд должен был провести пухленький священник в золотистом одеянии и тиарой на голове. Арс взял Тому за руку. Священник что-то долго и непонятно, словно на другом языке, говорил над их головами. Слышно было плохо, но с каждым словом, казалось, тренер все больше бледнеет и заваливается на бок.
– Ему нужно врача! – воскликнула девушка. Гости зацыкали, да и тетя Алиса усадила ее на место.
– Вы что не видите, что Роману плохо!
– Никакой доктор его не спасет. Он погибнет, как только досточтимый Демиан прочтет последнее слово, – прошептала женщина, и по ее щекам потекли слезы.
Лара отказывалась в это верить.
– Надо его остановить!
– Тогда мадам Матильда объявит на заседании Круга, что неинициированный перевертыш Тамара Баюнова-Гато чуть не убила двух подростков, и ее казнят. Роман умрет в тот же миг. – Она тяжко вздохнула. – Он это знает…
Лара откинулась на кресло.
Досточтимый Демиан закончил обряд. Тренер издал протяжный стон и рухнул на землю. Никто из гостей даже не пошевелился, чтобы помочь парню. К ним подбежала очень похожая на Тому девушка и присела на корточки над Романом.
– Тебе бы Оскара за драматизм, – незнакомка нежно провела ладонью по его лицу.
– Тома? – удивилась тетя Алиса. – А кто тогда?..
– Внучка мадам Матильды, – улыбнулась та.
Роман судорожно вдохнул и открыл глаза.
После уроков Лара и Женя отправились к тренеру, звонили и стучали, но дверь никто не открывал. Они уже собрались уйти ни с чем, как соседка сверху, бабулька в кроличьей шубе и пуховом платке поверх меховой шапки, сообщила:
– Да там он, ирод, там. По ночам всему дому спать не даеть, воет, прямо как пес на луну.
Лара с Женей переглянулись и с новой силой забарабанили в дверь, пригрозив остаться ночевать в подъезде. Щелкнул замок, и в узенькой щелке появилась небритая физиономия Осьмака и стойкий запах перегара.
– О, да ты старик в печали, – констатировал Женя и поднажал плечом. Роман не особенно сопротивлялся и впустил незваных гостей.
В квартире не убирали, как минимум, неделю – повсюду был разбросаны пустые бутылки и пакетики из-под чипсов и сухариков.
Осьмак хрюкнул и хотел было хлебнуть с горла сапфирового цвета пойла, но Женя отобрал бутылку. Тот зарычал в ответ, а в глазах появился опасный блеск.
– Что происходит? – пробормотала пораженная Лара. – Куда увезли Тамару?
Тот попытался выхватить алкоголь, но Женя ловко увернулся.
– Вам хватит, тренер.
Тогда Роман уселся прямо на пол, вытянул ноги и прижался спиной к стене.
– Она выходит замуж, – сказал он, – вступает в тот самый династический брак, на который так надеялись все перевертыши.
Роман сильно саданул кулаком по стене, сделав в ней приличное углубление. Лара подпрыгнула, а Женя пресек очередную попытку отобрать у него бутылку. Тогда тренер указал пальцем на комод, где лежала красивая золотистая открытка – приглашение на церемонию бракосочетания в предстоящее воскресенье, четвертого ноября. Девушка потеряла дар речи.
–…и Арсения Волковича… – прочитал Женя. – Он что, тоже?..
Роман молча кивнул.
Лара села рядом с ним.
– Но она любит тебя, а ты ее.
– Знаю я, мы с ней связаны.
Женя сел с другой стороны.
– И ты так спокойно сдашься?
Роман невесело ухмыльнулся.
– Я ничего не могу с этим поделать, Евгений, Кандинские наша элита, вожаки, если хочешь знать.
– Но Арс не Кандинский, он Волкович, – сказала Лара. – Ему-то ты подчиняться не обязан.
– Великий Лютый не дал господину Генриху и госпоже Эвелине детей, поэтому их племянник, господин Арсений, является прямым наследником. Я могу лишь смириться и уйти по лунной дороге с осознанием того, что Тамара меня любит.
Лара принялась убеждать тренера, что еще не все потеряно, и отказывалась верить в то, что сама Тома согласилась на брак. Роман ее, казалось, совершенно не слушал и пребывал в собственном сумрачном мире.
– А я ведь обязан там присутствовать… – обреченно пробормотал он, глядя в пустоту.
– Вот и замечательно, – обрадовалась Лара, – мы тоже не можем пропустить свадьбу лучшей подруги.
Она выразительно посмотрела на Женю. Тот закивал, как китайский болванчик. Роман угрюмо крякнул, но спорить не стал.
XII
Выйти замуж стоило только ради свадебного платья. Мадам Матильда не поскупилась на подвенечный наряд внучки. У Томы даже перехватило дыхание, когда она впервые увидела одеяние с корсетом, открывающим плечи, и белоснежной пышной юбкой со шлейфом метра полтора длиной, по краю которого было кружево в виде цветов лилии. Накануне церемонии инициации девушке позволили примерить только фату, полностью закрывающую лицо. Гости хотя бы не увидят траурного настроения невесты у алтаря.
На церемонию инициации Тому нарядили в белый балахон с капюшоном и вывели в круг света, а досточтимый Демиан в золотистой мантии читал над ней какие-то слова на языке, подозрительно похожем на латынь. Присутствовали только давешние фециалы, мадам Матильда, Алиса Баюнова и Нита, которая молча стояла в самом углу и старалась казаться тенью. Через сорок минут, в течение которых каждый из участников церемонии сказал несколько слов на непонятном языке, на шею Томе надели ее же рубиновый кулон и объявили, что теперь она полноценный перевертыш, а апотропей стал оберегом от неконтролируемых перекидываний, но никто не объяснил, как им пользоваться. Признаться, Тома не ощутила особой разницы в своем состоянии до и после инициации.
Последний день свободы Тома очень хотела провести с матерью и лучшей подругой и бесконечно жалела, что отец сейчас далеко. Но оказалось, что у перевертышей свои предсвадебные традиции. Нита разбудила девушку ни свет ни заря и сообщила, что мадам Матильда будет ее ждать внизу через пятнадцать минут. Разумеется, Тома за это время не собралась, и вся заспанная спустилась минут через тридцать.
– Почему ты не одета? – с холодным презрением спросила мадам Матильда, меряя ее прищуренным взглядом. Она была в белой шубе, сапогах и перчатках.
– Ага, и вам утро доброе, – зевнув, ответила Тома. Кто б ее предупредил, что придется выходить на улицу – все предыдущие дни ей этого не позволялось.
– Через пять минут, – с нажимом сказала мадам Матильда, – я жду тебя в машине.
Тома сделала книксен и вразвалочку поплелась в спальню. Ничего, подождет. Девушка испытывала настоящее удовлетворение, когда доводила бабку до белого каления.
Она впервые увидела особняк Гато снаружи. Дом производил впечатление – такие здания Тома видела только в кино: широкая парадная лестница, колонны и башенки. Пожалуй, стоит пересмотреть свои взгляды на предстоящее замужество, если и у клана Кандинских такие же владения. Они с Арсом будут разводить павлинов. И тут же подумала: «Великий Лютый, это, похоже, нервное…».
– Куда мы едем? – спросила Тома, когда села на заднее сидение автомобиля рядом с мадам Матильдой. Та не удостоила ее ответом.
Девушку привезли в семейный склеп. С ныне здраствующей родней ее так и не познакомили, зато привели к покойной. Часа три мадам Матильда водила ее по усыпальнице среди каменных надгробий со статуями усопших предков, рассказывая, кто кем ей приходится. Томино внимание отключилось на первом же десятке, и девушка следовала за бабкой, как тень, изредка невпопад поддакивая. Затем мадам Матильда объявила, что та должна иметь хотя бы представления о мире перевертышей. В особняке Гато Тома провела почти неделю, и до сего дня никто не озаботился ее неосведомленностью о новой жизни, да и мать рассказала ей мало полезного.
Тому доставили в учебное заведение, которое напомнило киношные частные пансионаты, и передала на попечение высокого тощего преподавателя в совиных очках. Тот провел ее в свой кабинет с большим дубовым столом и солидной библиотекой.
– Первые перевертыши появились на заре человечества, – начал он, поправляя пальцем очки. – Они были вожди племен, которые в ритуальных целях надевали шкуры тотемных животных, и изучали их повадки, чтобы легче было охотиться. Вначале они вживались лишь психологически, но через несколько поколений смогли перекидываться и физически.
Неконтролируемые обращения происходили, когда перевертыш злился или боялся, и мог напасть на своих соплеменников. Особенно тяжко приходилось в полнолуния, что породило среди обыкновенных людей легенду об оборотнях. Так из вождей, возглавлявших охоту, они превратились в изгоев. Позже выяснилось, что перевертыш может найти точку опоры, которая позволяет сдерживать перекидывания. Апотропей – это необязательно камень, им может быть любой предмет – любимая детская игрушка, книга или даже человек. Но Круг, высшее руководство всех перевертышей, около двухсот лет назад постановило, что кулон – наиболее удобный вариант. Дальше преподаватель стал рассказывать о политике, и Томин мозг отключился.
В особняк Гато ее привезли поздно вечером, уставшую и голодную. Она так и уснула не раздеваясь. Всю ночь ей снилась та ночь в лесу в объятиях Романа, она ощущала его уютное тепло и слышала сипловатый голос. Утром вернулось ощущение безысходности. У Томы даже появилась крамольная мысль, а не послать ли к черту этот династический брак и умереть обезглавленной (ну или как там осуществляют казни у перевертышей) в один миг с Романом и переписать самую печальную повесть на свете.
С самого утра воскресенья Томина мама была в перевозбужденном состоянии. Она никак не могла смириться с злосчастной судьбой дочери и сильно убивалась, что рядом нет мужа. Мадам Матильда приказала Ните увести Алису и дать успокоительного.
Тома без горничной не знала, как и подойти к свадебному платью, а не то чтобы его надеть. Тогда Герда вызвалась помочь двоюродной сестре с облачением. Мадам Матильде не понравилось, что наследница опустилась до роли служанки, но времени до начала церемонии оставалось в обрез, поэтому она дала высочайшее позволение. Двоюродные сестры уединились в громадной гардеробной.
***
Весь день накануне заключения династического брака Лара и Женя провели с тренером по плаванию. Пока парень пытался привести Осьмака в чувство, она убиралась в квартире. Роман же был совершенно безразличен ко всему.
– Королева драмы! – плевался Женька, когда помогал тренеру бриться.
Парень даже раздобыл два фрака и очень красивое вечернее платье цвета морской волны для Лары. Его дальний родственник работал в Пермском академическом театре и быстренько организовал доставку амуниции в Толбянку несколько-раз-юрдному племяннику.
– Ты не представляешь, как тяжело было найти костюм слоновьего размера! – жаловался парень. – А ты, блин, даже мерить не хочешь.
Роман тяжко вздыхал.
– Да что ж ты так расквасился, – не унимался Женька, втискивая безучастного тренера во фрак. – Каренина, блин!
Результат облачения Осьмака даже Лару заставил восхищенно охнуть. Женя только зубами скрипнул. Еще бы тренеру не настолько похоронное выражение лица. Девушка подозревала, что за таким состоянием Романа кроется что-то более серьезное, нежели просто брак любимой девушки с другим, но лезть в душу не хотела. Он ведь не совсем человек, кто разберет, как там у него все устроено. Единственное на что надеялась Лара, так это на то, что удастся помешать подруге выйти замуж за Волковича прямо на церемонии. Правда, она мало представляла, как это осуществить в стане врага, но предпочла об этом не думать. Как ее заверил Женя, в драку ввяжемся, а там разберемся, что к чему. План, признаться, так себе.
Ребята побоялись оставлять тренера на ночь одного – еще помрет от тоски, поэтому остались в его квартире. Благо родители Лары снова были в ночную смену, и долгих объяснений не потребовалось.
Наутро вызвали такси. Женька восхищенно разглядывал девушку, одетую в очаровательное платье, цвет которого только подчеркивал голубизну ее глаз. Роман же шел на церемонию исключительно по той причине, что должен – видимо, у перевертышей свои законы.
Владения Гато были великолепны. У Лары даже появилось что-то вроде зависти – она бы с удовольствием прогулялась по этим рощам, да и в особняке бы погостила.
На входе охранник с каменным лицом пристально уставился на Лару и Женю.
– Они со мной, – бесцветным голосом сказал Осьмак. Охранник поднял брови, но пропустил.
Гостей на свадьбу собралось множество – целый концертный зал, четко разделенный на три почти равных по количеству приглашенных сектора: в первом – неуловимо похожие друг на друга надменностью и презрением к окружающим да и друг к другу; во втором – крупные, почти все желтоглазые и тоже чем-то схожие между собой; ну и в третьем – совершенно разношерстная публика – видимо, перевертыши, не принадлежащие к кланам кошек и волков.
К ним сразу же подошла тетя Алиса в серебристом вечернем платье, но в сумрачном настроении. Она сильно удивилась, как ребята вообще смогли проникнуть на церемонию. Женя указал на совершенно убитого горем тренера. Женщина испуганно охнула.
– Роман, простите меня… – вымолвила она. – Если бы я повела себя мудро, все было бы по-другому. Мадам Матильда грозит сделать объявление в Круге…
Тренер грустно улыбнулся.
– Я не держу зла. Всем мы тяжело воспринимаем перемены. Но с сегодняшнего дня перевертыши станут на шаг ближе к окончательному примирению.
– Могло бы быть и без жертв, – угрюмо вздохнула тетя Алиса.
Роман пожал плечами.
– Плохо, что на ее глазах. Но зов, вы понимаете…
А вот Лара ничего не поняла.
Тетя Алиса повела всех троих к третьему сектору.
Зазвучала красивая музыка, но не марш Мендельсона, и мужчина лет сорока, очень внешне похожий на Томину мать, вел невесту в потрясающем свадебном платье.
– Это мой старший брат Базиль, – шепнула на ухо Ларе тетя Алиса.
Фата полностью закрывала лицо Томы, но по гордому стану и уверенной походке подруги ей не показалось, что та не рвется под венец. Напротив, создавалось впечатление, что она чуть ли не тянет дядю к алтарю, где ее ждал Арсений в дорогущем сером костюме. Парень был неотразим, но от счастья не светился, словно для него это было очередное мероприятие, где он может посиять белозубой улыбкой.
В первом ряду сидели близкие родственники новобрачных – та самая женщина, что увезла в ночь Хэллоуина Тому, точная копия тети Алисы, только блондинка, парень лет двадцати – более молодая версия дяди Базиля и двойник Тамары Баюновой. На другой скамье – крупный хмурый мужчина представительного вида с изящной женщиной в красном платье.
Обряд должен был провести пухленький священник в золотистом одеянии и тиарой на голове. Арс взял Тому за руку. Священник что-то долго и непонятно, словно на другом языке, говорил над их головами. Слышно было плохо, но с каждым словом, казалось, тренер все больше бледнеет и заваливается на бок.
– Ему нужно врача! – воскликнула девушка. Гости зацыкали, да и тетя Алиса усадила ее на место.
– Вы что не видите, что Роману плохо!
– Никакой доктор его не спасет. Он погибнет, как только досточтимый Демиан прочтет последнее слово, – прошептала женщина, и по ее щекам потекли слезы.
Лара отказывалась в это верить.
– Надо его остановить!
– Тогда мадам Матильда объявит на заседании Круга, что неинициированный перевертыш Тамара Баюнова-Гато чуть не убила двух подростков, и ее казнят. Роман умрет в тот же миг. – Она тяжко вздохнула. – Он это знает…
Лара откинулась на кресло.
Досточтимый Демиан закончил обряд. Тренер издал протяжный стон и рухнул на землю. Никто из гостей даже не пошевелился, чтобы помочь парню. К ним подбежала очень похожая на Тому девушка и присела на корточки над Романом.
– Тебе бы Оскара за драматизм, – незнакомка нежно провела ладонью по его лицу.
– Тома? – удивилась тетя Алиса. – А кто тогда?..
– Внучка мадам Матильды, – улыбнулась та.
Роман судорожно вдохнул и открыл глаза.
