— Так я же не знала!
Кира:
— Это не освобождает вас от ответственности. Более того, ваша вина усугубляется тем, что вы вынудили это разумное существо идти против своей природы, вынудили его заниматься тем, что ему глубоко противно.
Мартин (по внутренней связи):
— Тебе было противно?
Кеша (по внутренней связи):
— О, еще как! Я очень страдал.
Кира:
— Только когда он осмелился заявить о своей разумности, он смог заявить и о своей истинной ориентации. О своей потребности быть самим собой. Никто не вправе навязывать живому, разумному существу понятие так называемой «нормы». Каждый имеет право быть тем, кем хочет. Даже… тараканом.
В вирт-окне появляется рыжий киборг с раскрашенной битой. Высыпает Кире на стол пригоршню вышеупомянутых насекомых.
Лаки:
— Дай шоколадку!
Чья-то рука выволакивает Лаки из кадра. Кира стряхивает тараканов со стола и вновь принимает грозную судейскую позу.
Кира:
— Таким образом, мы намерены подать на Эклермонду Романович в суд по обвинению в растлении малолетних, что карается по статье УК Федерации до 20 лет строгого режима.
Мадам Романович бледнеет.
Мадам Романович:
— Какой суд? Зачем в суд? Не надо суд! Я все оплачу.
Корделия:
— Спасибо, Кира. Дальше мы сами. (Сворачивает вирт-окно). Ну, что будем делать?
Мадам Романович:
— Я… я предлагаю договориться.
Корделия:
— Ну я даже не знаю. Дело такое… щепетильное. Акт растления происходил на регулярной основе, причем при свидетелях. С участием этих свидетелей.
Камилла (из-за дивана):
— И свидетели эти молчать не будут!
Мадам Романович:
— Камилла, ты, что ли?
Камилла (высовываясь):
— А кто меня нищебродкой обозвал? Типа, у меня лабутены в тон "Ламборджини" не попадают. Я тебе все припомню! Все расскажу. С подробностями. Я еще и покажу! Вот (указывает на Кешу) прямо на нем и покажу.
Корделия:
— Тоже с подробностями?
Мадам Романович окончательно сломлена.
Мадам Романович:
— Я… готова аннулировать иск и заплатить за моральный ущерб.
Корделия:
— Ну, я не знаю… Надо подумать. Посоветоваться. Зависит от суммы. Детские травмы, знаете ли, они ведь лечения требуют. Сеансы групповой терапии, пятна Роршаха, душ Шарко. Но… сто тысяч, я полагаю, на лечение детских травм хватит.
Мадам Романович:
— А 60 тысяч на лечение травм не хватит? У меня сейчас с мужем небольшие финансовые разногласия.
Корделия:
— Какой подлец! Сочувствую.
Катрин (гордо восстав из-за дивана):
— Торг здесь неуместен!
Корделия исподтишка показывает ей большой палец.
Кеша (глядя на Мартина с обожанием):
— Плод на дереве висит, раздвигая ветви, Мартин тут со мной сидит. Он готов для…
Мартин:
— А можно я его…
Корделия:
— Мартин, ну ни при всех же. Вот сейчас формальности уладим, вы уединитесь, и там… Потерпи немного.
Мартин:
— Я уже не могу терпеть. Я уже лопаюсь!
Корделия:
— Мартин, я знаю, от чего ты лопаешься. Можешь не уточнять. Но закон есть закон.
Камилла:
— А про дуру еще раз можно? Очень в тему.
Мадам Романович (поникнув):
— Хорошо, я согласна. Сто тысяч.
Корделия:
— Отлично. (Перекидывает на ее гламурный гаджет реквизиты) Вот сюда, пожалуйста.
Мадам Романович, едва сдерживая слезы, завершает трансакцию.
Корделия:
— Я рада, что нам удалось все так быстро уладить. Мы… то есть Пуся не имеет к вам никаких претензий.
Мадам Романович понуро бредет к своему розовому «Бентли» в стразиках. Корделия ее провожает.
Корделия:
— Ты, подруга, не расстраивайся. Среди человеческих особей ХУ-модификации на твой седьмой номер желающих ой сколько найдется.
Едва розовый «Бентли» отрывается от взлетной площадки, диспозиция в гостиной радикально меняется. Кеша стремительно отлетает в сторону и ловко забивается в какую-то щель. Мартин, раскаленный до инфракрасного излучения, бросается в погоню.
Мартин:
— Где этот Пуся? Где этот паразит? Я ему сейчас таких пуселей навешаю!
Корделия:
— Мартин, мебель! Допускается не более 30% разрушений!
Набирает номер. В вирт-окне появляется Кира.
Кира:
— Ну как? Получилось?
Корделия:
— Еще как! Шестьдесят тысяч на погашение долгов этого паразита, а сорок тысяч на пожертвования для ОЗК.
Кира и Корделия обмениваются виртуальным хлопком.
Сцена вторая
Корделия, Камилла и Катрин сидят на кухне за столом. Стол накрыт к чаю. На лице Катрин написана тревога, Камиллы — интерес, Корделии — безмятежность. Из-за двери слышатся грохот, звон, топот. Катрин, не выдержав напряжения, порывается вскочить.
Корделия:
— Мама, не советую. Даже я не рискну встать на пути DEX'а, занятого воспитательным процессом.
Катрин (заламывая руки):
— Он же его там убивает!
Корделия:
— Не волнуйся, мама, они договорились о стоп-слове. Ну поставит пару синяков. Ну пару ребер сломает. Этому бдэсэмщику все в радость. Пусть мальчики порезвятся. Который день взаперти сидят.
Слышен голос Кеши: «Ухи! Ухи! Ухи!»
Корделия:
— А вот и стоп-слово.
Грохот стихает. На кухню влетает Кеша. Он уже одет в джинсы и футболку. Глаза горят, волосы всклокочены, одно ухо торчит красным лопухом. Подбегает к столу и занимает место рядом с Катрин. Катрин торопливо намазывает ему бутерброд. Минуту спустя появляется мрачный Мартин. Видно, что удовлетворения он так и не получил. Подходит и садится рядом с Корделией. Та тоже начинает поспешно обустраивать для него бутерброд. Камилла взирает на всех четверых с тихой завистью.
Корделия (когда Кеша уже нацеливается на бутерброд):
— Между прочим, до конца общественно-полезных работ еще три часа. А у тебя там фасоль недосортирована.
Мартин:
— Точно. И вода недоперелита.
Прода от 01.10.2021, 14:43
Глава 13. День десятый
Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. Ночь.
Сцена первая
Камилла в бывшей комнате Мартина плетет веревку. Из-под матраса она извлекает заботливо приворованные чулки и связывает их в единое целое. Соорудив очередной узел, она тщательно проверяет изделие на прочность. Когда узел стойко выдерживает испытание, Камилла приступает к следующему. В конце концов, на свет появляется внушительной длины снасть из разноцветных составляющих. Камилла любовно сматывает и разматывает плод своего труда, видимо, представляя это орудие в действии. Потом сооружает на одном из концов петлю, и снасть превращается в лассо. Камилла на манер киношного ковбоя сворачивает полученный инструмент, выходит на середину комнаты и раскручивает лассо над головой. Совершив бросок, она с силой тянет воображаемую добычу. Добыча сопротивляется. Камилла тянет, изображая страдание и предвкушение. Но добыча все-таки вырывается и убегает. Камилла сворачивает лассо, раскручивает, снова бросает. Промахивается. Еще бросок. Промах.
Потом ей надоедает только воображать добычу. Она роется в одном из шкафов, где хранится одежда Мартина, достает его футболку, напяливает на подушку и снова раскручивает лассо. На этот раз добыча вполне материальная. Камилла тащит ее к себе. Подушка... сопротивляется. Но Камилла не сдается. В конце концов, подушка уступает и Камилла набрасывается на нее с поцелуями. Правда, индифферентность подушки быстро ее отрезвляет.
Камилла взбирается на бывшую кушетку Мартина и задумывается. Думы у нее печальные. Она несколько раз глубоко вздыхает. Затем ей в голову приходит некая мысль. Она пару минут эту мысль думает. Подумав, бросается к другому шкафу. Извлекает из каких-то тайников увесистый шоколадный батончик в блестящей упаковке. Камилла снова берется за свой охотничий инструмент и превращает его в удочку, привязав батончик в качестве наживки. Убедившись, что конфета не выскользнет, приоткрывает дверь и прислушивается. В квартире тихо. Слабое ночное освещение позволяет видеть очертания мебели и таким образом избегать с ней контакта. Камилла крадется по квартире. Подкравшись к дверям гостевого туалета, она чуть надрывает обертку батончика и помещает наживку в паре шагов от едва прикрытой двери. Сама прячется за ближайший угол. Несколько минут ничего не происходит. Камилла нетерпеливо высовывается из укрытия.
Камилла: Пусь, пусь, пусь... (Тишина) Пуся хороший, Пуся сладкий...
В проеме возникает голова сонного Кеши. Не открывая глаз, он принюхивается. Чует батончик с марципаном. Все еще с закрытыми глазами, пытается его нащупать. Ему почти это удается, но батончик внезапно перемещается. Кеша снова принюхивается, снова прицеливается. Но батончик вновь ускользает. Тогда Кеша уже выползает из своего «жилища» наполовину. Открывает глаза и с упреком рассматривает батончик. Тот одуряюще пахнет шоколадом и пряностями. Кеша ползет за батончиком. Батончик ползет от него. Камилла торжествующе отступает в сторону своей комнаты. Кеша с азартом охотится на батончик. Батончик так же азартно его дразнит. Кеша делает последний бросок и оказывается в бывшей комнате Мартина. Камилла захлопывает дверь. У нее в руках вожделенная шоколадка. Кеша делает несчастную мордочку.
Кеша: У-у, противная... Дай!
Камилла: А ты заслужи.
Кеша: А чего делать?
Камилла: Сам знаешь.
Она садится на кушетку и похлопывает по месту рядом с собой. Кеша делает еще более надутую и обиженную мордочку. Однако подходит и садится на самый краешек. Как примерный мальчик, складывает руки на коленях. Камилла гладит его по плечу.
Кеша (стыдливо потупившись): Низ-з-зя!
Камилла: А почему?
Кеша: А потому что низ-з-зя. Слышала, что тетя Кира по компьютеру сказала? Я несовершеннолетний и не достиг возраста согласия.
Камилла: А мы тете Кире не скажем. Мы потихонечку. И никто не узнает.
Придвигается к нему поближе. Кеша очень естественно смущается и краснеет.
Камилла: Пуся сладкий, Пуся хороший. А какие у Пуси глазки...
Кеша кокетливо хлопает ресницами.
Кеша: Не-е... и Пуся... я... не тут.
Камилла: А почему?
Кеша: Мама заругает.
Камилла: А мама не узнает.
Начинает чесать Кешу за ушком. Кеша изображает страдающую добродетель.
Кеша: Ну не надо... Мне стыдно.
Камилла: А ты закрой глазки.
Кеша следует ее совету. Продолжает всячески изображать подвергаемую осаде добродетель, а сам одной рукой очень профессионально поглаживает Камиллу пониже спины. Камилла выгибается и закатывает глаза.
Камилла: Разве так себя ведут невинные мальчики, не достигшие возраста согласия?
Кеша: А это не я. (Скромно потупляя глазки) Это моя конечность. Одна из... А их у меня шесть. Некоторые действуют автономно.
Камилла: А какие еще конечности действуют автономно? Покажешь?
Кеша: Может, лучше не надо? Это же так... неприлично.
Камилла: А мы в темноте.
Кеша: С подсветкой?
Камилла: Ага.
Сцена вторая
Вставшая пораньше Катрин спешит на кухню, чтобы приготовить завтрак своему угнетаемому перловкой мальчику. Быстро извлекает из холодильника всевозможные паштеты, сырные и колбасные нарезки, готовит бутерброды. Сложив из питательной продукции башенку, направляются к месту заключения жертвы кровавого режима. Место оказывается пустым. Катрин растерянно оглядывается.
Катрин: Кешенька... Малыш, где ты?
В ответ – зловещая тишина. Катрин обходит все близрасположенные предметы мебели, могущие послужить для беглого узника пристанищем. Поиски тщетны. Катрин увеличивает радиус поиска. Тщетно. Путь ей преграждают двери комнат. Катрин пребывает в некотором раздумье. Подводит доводы под возникшие подозрения. Кабинет и спальня Корделии из списка подозреваемых выпадают. Кабинет по причине того, что там обитает сама Катрин. Спальня – по причине обитания там Мартина. Остается оккупированная «врагом» детская. Катрин набирает в грудь побольше воздуха и кидается будто в омут - распахивает дверь. Ее воспаленному взору открывается картина, известная со времен Джованни Боккаччо: «...ей так понравился соловей, что она поймала его и держит в руке...»*
Катрин: А-а-а!
В спальне Корделии хрупкая, предрассветная тишина. Мартин исполняет священный долг плющевого мишки. Укутавшись в одеяло, к нему притулилась Корделия. Где-то в недрах квартиры раздается вопль. Затем грохот и звон. Корделию будто подбрасывает пружиной. Она испуганно озирается. Мартин открывает один глаз. Снова грохот. Снова вопль, переходящий в торжествующий вой. Корделия вздрагивает и со стоном пытается натянуть одеяло на голову. Мартин открывает второй глаз и смотрит на хозяйку с откровенным сочувствием.
Корделия: Мартин, как ты думаешь, это когда-нибудь кончится?
Мартин: Sic transit gloria mundi. **
Корделия: Вот не надо про мунди. Про мунди я знаю. Ты мне простыми словами, человеческими.
Мартин (со вздохом): Все пройдет. И печаль, и радость...
Корделия: Весьма обнадеживающе.
Мартин: И это пройдет.
Корделия (в отчаянии): Мартин! Скажи что-нибудь хорошее.
Мартин: Что-нибудь хорошее.
Корделия: Убью!
Мартин: Я могу пойти и навешать им пуселей.
Корделия: А поможет?
Мартин: Нет.
Корделия: Тогда в чем смысл?
Мартин: А смысла нет.
Корделия: Ты сегодня с утра философ?
Мартин: А у меня есть выбор?
Некоторое время оба прислушиваются.
Мартин (нерешительно): Я пойду посмотрю?
Корделия (натягивая одеяло): Иди. Только ты это...
Мартин: Чего?
Корделия: Не мешай. В конце концов, у нас свободная страна, свободная планета, и вообще, демократия.
Мартин натягивает шорты с футболкой и выскальзывает из спальни.
Сцена третья
В его бывшей комнате бой в самом разгаре. Катрин мутузит Камиллу, Камилла мутузит Катрин. Силы примерно равны. Возрастные ограничения Катрин сглаживаются ее эмоциональным допингом и жизненным опытом. Преимущества Камиллы нивелируются бессонной ночью. Чаша весов склоняется то в одну, то в другую сторону. На безопасном расстоянии от ринга сидит закутанный в простыню Кеша с очередным шоколадным батончиком в руках. На полу валяются несколько блестящих оберток. Мартин заглядывает в комнату, оценивает обстановку и устраивается рядом с Кешей. Камилла с Катрин пыхтят и таскают друг друга за волосы. У Катрин получается лучше, благодаря обильной камиллиной растительности, у Камиллы – хуже. Кеша невозмутимо извлекает откуда-то еще один батончик и протягивает Мартину.
Кеша (по внутренней связи):
Ой DEX, смотри какие страсти-то!
Глаз будто слива налился.
А как они играют в пакости!
И клок волос опять взвился.
А эта вот (ну правда, DEX)
с твоей хозяйки сгонит спесь.
Чего напрягся-то прямь весь?
Ну правда, DEX.
Мартин (по внутренней связи):
Ты, паразит, базар сворачивай.
Моя хозяйка – мне родня.
Давно что ль не был под раздачею?
Гляди, дождешься у меня.
А чем болтать – слышь, паразит,
Где у тебя тут дефицит?
Что, больше нет? Ах, тут лимит!
Так без обид. (Отвешивает Кеше подзатыльник)
Кеша (по внутренней связи):
Ой, DEX, гляди-ка, до последнего
Готовы биться за меня.
А ты остался невостребованным,
Ботан, зануда, размазня.
Да ты скажи по правде, DEX,
Ты знаешь, что такое секс?
Давай, придерживай рефлекс,
Потише, DEX.
Мартин (по внутренней связи):
Мои рефлексы не изысканны
Зато приличны и просты.
И в Книжном клубе не затисканы.
