— Не понимаю, — подтвердил Мартин.
— Ну вот, смотри. Жизнь большинства людей, несмотря на количество освоенных ими планет и сопутствующих этому освоению приключений, скучна и однообразна. Они вынуждены изо дня в день заниматься одним и тем же. Их жизнь - это бесконечная, рутинная забота о пропитании. Дом, магазин, работа. Или наоборот. Редкие поездки на природу, короткий отпуск. Осторожные развлечения. Люди предпочитают неспешный, размеренный быт, привычный, стабильный, без потрясений и перемен, в установленных границах. Даже те, кто в молодости стремился к подвигам и свершениям, искал и требовал впечатлений, с течением времени становятся домоседами и занудами. Это естественный процесс. Они пережили свою адреналиновую увлеченность и успокоились. Но гораздо больше тех, кто и в юные годы мало на на что решился. Растратил запал на мелкие шалости. Из малодушия, неуверенности, лености отверг подвернувшийся шанс и теперь вынужден прозябать, подглядывая за теми, кто рискнул и выиграл. Это подглядывание дает им ощущение причастности. Будто бы и они тоже там, под прицелом репортерских дронов, в центре внимания. Когда они смотрят на людей известных, политиков, спортсменов, актеров, им кажется, что жизнь этих знаменитостей бесконечный праздник, калейдоскоп событий, фейерверк, карнавал. В котором все жаждут участвовать.
— Они о тебе так думают?
— Ну да. Они верят, что моя жизнь — это приключенческий сериал. Что они видят? Корделия Трастамара, аристократка с Геральдики, планеты избранных, золушка, внезапно обретшая имя и состояние, глава холдинга, владелица голоканала, бесстрашно вступившая в схватку с «DEX-company». Авантюрный роман. Нападение, похищение. Ни дня без событий. А сколько интереса, сколько домыслов, слухов, версий вызывает этот таинственный киборг. Сюжет для романа. Это же ристалище, Колизей. Гладиаторы выходят на арену и проливают кровь для увеселения публики. А публика смотрит, топает
ногами, свистит, жует попкорн и понятия не имеет о том, чего все это стоит, какова цена этой славы. Они завидуют, вздыхают. «Ей повезло», думают они. Незаконнорожденную дочь признал отец-аристократ. Они ведь не вспоминают о том, что дело не в отце, а в трагедии и утрате. Не случись той катастрофы, гибели лайнера, я прожила бы жизнь мало отличную от той, которую ведут они, зрители. Скромная преподавательница ксенофилологии в университете. Растила бы сына, читала бы лекции и, скорей всего, была бы счастлива. Я никогда не мечтала ни об известности, ни о богатстве подобно девушкам, стремящимся на голосцену. Мне всего хватало. У меня была семья, спокойное, стабильное будущее. Я была в этом будущем уверена, пока… пока «Посейдон» не напоролся на астероид. Вот тогда и началась… эта яркая жизнь.
Корделия усмехнулась. Выглядела она по-прежнему плохо. Слабость, головокружение. Ее постоянно тошнило. Ела она с трудом и очень мало. Ренди Кларк ставил ей капельницы с витаминами и микроэлементами.
— Так у всех женщин? — спросил Мартин, когда она в очередной раз лежала в медотсеке.
— Почти. Бывают исключения. Есть такие, кто узнает о беременности во время родов. Не волнуйся. К 12-й неделе пройдет. — Заметив его беспокойство, улыбнулась. — Кажется, мы с тобой поменялись местами. Теперь ты сидишь со мной в медотсеке, а я лежу под капельницей с витаминами.
Капитан МакМанус вышел на трап встретить офицеров планетарной СБ, прибывших для завершения формальностей. Мартин сидел в кают-компании, ожидая, когда Никита подгонит флайер. Корделия уже покинула яхту. В сопровождении капитана, Вадима и офицеров-пограничников она шла по летному полю, намеренно привлекая к себе внимание.
— Они даже не за мной охотятся. За тобой. Им ты нужен. Поэтому я буду отвлекать их внимание, а ты поедешь домой. В том флайере, который подгонит Никита. А меня отвезет Вадим.
Идея оставить ее одну в терминале, осажденном этими «хищниками», Мартину не понравилась.
— Но…
— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что ты киборг, что у тебя стоит программа телохранителя, что ты вовремя заметишь опасность, что ты сможешь меня защищать, что мне нужна твоя помощь, что отсылая тебя, я поступаю неразумно. Я в тебе нисколько не сомневаюсь. Но будет лучше, если ты покинешь терминал незамеченным. Пусть кидаются на меня. Мне не привыкать. А тебе лучше оставаться в тени. Понимаешь? Чем меньше о тебе знают, тем в большей ты безопасности.
Мартин вздохнул. Она права. Как всегда права.
— Приказ принят к исполнению, — пробурчал он, отвернувшись.
Искин «Подруги смерти» кот Бегемот в галстуке-бабочке, скромно визуализируясь на краю голоплатформы в обнимку с примусом, продолжал трансляцию с внешних камер космопорта.
У Мартина было по меньшей мере десять минут. Он наблюдал за нетерпеливо топчущимися людьми. Они подустали и притихли. Но Мартин по-прежнему ощущал идущую от них агрессию. Он вновь и вновь воспроизводил сказанное Корделией. Хлеба и зрелищ… Первое вполне объяснимо. Хлеб — пища, энергоресурсы. Без пищи, без своевременного поступления глюкозы, человеческий организм, как и организм киборга, постепенно выйдет из строя. Пища — это естественное, базовое условие. Это он понимал. Но зрелище… Каких зрелищ требуют эти люди? И те люди, которые за эти зрелища, за перехваченную информацию, за искусственно созданные сюжеты, за украденные голоснимки, готовы платить? Жизнь сама по себе захватывающее зрелище, она полна завораживающих чудес.
Мартин вспомнил рассвет на Геральдике. Он всегда просыпался за несколько минут до того, как Аттила, звезда класса F, далекая, яростная, полная термоядерного неистовства, покажется из-за горизонта, вспарывая полумрак зубчиком своей короны. Мартин встретил больше сотни рассветов, и каждый раз этот миг воскрешения, пробуждения, раскрытия гигантского глаза в обрамлении пылающих ресниц, завораживал своим величием и неповторимостью. Однажды, чтобы оказаться еще ближе к эпицентру событий, он посреди ночи ушел из дома, взобрался на ближайший кедр и ждал восхождения Аттилы там. Дело было зимой, и Мартин продрог. Посинел и заиндевел. Корделия ругалась и спешно готовила шоколад с кайенским перцем. А Мартин, жмурясь от удовольствия, пребывал в безмолвном, но оглушающем звучании нарождающейся вселенной.
И это только рассвет. А закат? А дождь? А снежная буря? А гроза? А тихий, звенящий птичьими голосами, душный, пряный летний полдень? А весенняя оттепель? А игры мраморных дельфинов в океане? Мартину не хватало суток, чтобы смотреть и слушать. Информация, краски, звуки, события, эмоции, впечатления шли потоком. И это крошечная, ничтожная толика того, что воспринимается в данный момент времени, в определенной точке пространства, на одной планете. А планет и звезд неисчислимое множество. И каждая — отдельный непредсказуемый мир. Чего же людям не хватает? Людям скучно?
Служба безопасности космопорта отвела под стихийно организованную пресс-конференцию один из VIP-залов. Мартин, все еще негодующий, обиженный, жестко закольцевав адреналиновую подпитку в глубинных пределах, сидел во флайере на заднем пассажирском месте. Это был тот самый флайер, на котором его везли в дом на Геральдике, где он сидел, забившись в угол, приходя в себя после мучительного приступа агорафобии. Он — пассивный, безмолвный участник. Даже не пассажир — груз. Сразу после взлета Никита включил трансляцию с начавшейся пресс-конференции, и Мартин немного отвлекся.
Корделия более двух часов стойко отбивалась от сыпавшихся на нее бестактных, однотипных вопросов. Причиной такой активности массмедиа стал даже не факт похищения главы холдинга с Асцеллы и угон яхты, а стрельба на строящемся квантовом телескопе, которая квалифицировалась следственными органами как преднамеренная диверсия. Запись с видеокамер станции, запечатлевших момент покушения на Мартина и его ранение, в конце концов утекла в сеть и стала вирусной. Найти ответственного за этот слив так не удалось. Подозревался один из техников станции, внезапно уволившийся через пару недель после происшествия. Но был ли он действительно виновен, значения в настоящее время не имело. Свое черное дело ролик сделал. Информация о том самом уникальном разумном киборге, принадлежащем главе холдинга, стала достоянием общественности. А тут еще и похищение самой Корделии, и опять с участием беглого пирата. Как тут не сопоставить факты и не сделать далеко идущие выводы?
— Когда вам стало известно о нападении на вашего киборга?
— Вы узнали о нападении уже на «Алиеноре»?
— А что вы почувствовали, когда узнали о ранении киборга?
— Во сколько вам обошелся его ремонт?
— Вы намерены возобновить производство DEX'ов?
— Вы намерены судиться с владельцем «Алиеноры»? Какова примерная сумма иска?
Корделия отвечала, но журналисты повторяли свои вопросы снова и снова, подставляя синонимы и меняя формулировки.
— Вы готовы заплатить выкуп за киборга?
— Это правда, что его стоимость приравнивается к стоимости корпорации?
Корделия лавировала, уходила от прямых ответов, даже шутила. Но Мартин видел — она держится из последних сил. Вновь будто истаяла, истончилась. Глаза снова меркли, проваливались.
— Вот сволочи… — проговорил сквозь зубы Никита, также слушавший трансляцию, — стервятники.
Тем не менее, некоторое время спустя Корделия согласилась на еще одну пресс-конференцию совместно с представителем следственного комитета.
— Во избежание домыслов и слухов, — как пояснил этот представитель, — иначе эта так называемая «третья власть» такого насочиняет.
Корделия объяснила Мартину, который сердился на нее за необъяснимую уступчивость, что делает это скорее не ради пресечения слухов (слухи и сплетни все равно будут), а ради своеобразного мирного договора с Рифеншталями. Согласно закулисной договоренности участие представителя этого могущественного клана выводилась за скобки. Александр ван дер Велле проходил по делу как потерпевший, а не подозреваемый. И Корделии на предстоящей пресс-конференции предстояло ответить так, чтобы всем стало ясно — владелец «Алиеноры» случайная жертва, а виноват во всем беглый работорговец Макс Уайтер. Кто организовал ему побег? Это еще предстоит выяснить. Свою сводную сестру Корделия тоже вывела из-под удара, предоставив ей возможность стать свидетелем. Да, она была на яхте, но всего лишь в качестве пассажирки, гостьи того же ван дер Велле, с которым, по слухам, у нее был роман. Уайтер утверждает, что она причастна к организации побега? Так этот беглый пират что угодно наговорит. Ему же грозит пожизненное уже не на Титане-10, а в местах еще более печальных — на рудниках пресловутого Хроноса.
— Это там, где… — начал Мартин, услышав имя планетоида.
Корделия кивнула.
— Да, Хронос, тот самый. Причудливо тасуется колода…
Прода от 20.03.2022, 23:21
Глава 6
Накануне второй пресс-конференции Мартин заупрямился.
Нет, он не мог позволить ей остаться один на один с этой стаей — стаей организованной, подготовленной, сомкнувшей ряды, вооруженной, ощетинившейся аудио- и видео аппаратурой, выслеживающей, вынюхивающей слезу и дрожь, тень сомнений и страха. Это были не объективы, это были глазастые, дальнозоркие телескопы, соперничающие по мощности со строящимся «Саганом». Квантовый телескоп на орбите изучал термоядерное сияние звезд, потоки излучения, выбросы звездного вещества, идущие за миллионы километров, он фиксировал стадии перерождения гигантских космических скоплений, по сравнению с которыми сам был только песчинкой. Эти же сканирующие и наблюдающие устройства были предназначены не для уловления равнодушных фотонов, а для объектов живых, дышащих, их сокровенных, потаенных волнений.
Нет, в отличие от него, подопытного, Корделию не будут привязывать к лабораторному столу или фиксировать в стенде. Формально она будет свободна. Сможет двигаться, вставать, поворачивать голову. Сможет даже упасть. Или сбежать. Тем не менее, путы, которые будет держать ее во власти информационных вивисекторов, надежны и нерушимы. Эти путы невидимы, неосязаемы, они не впиваются в кожу и не препятствуют кровотоку, но они надежны и нерушимы, ибо эти путы Корделия назначает сама.
Когда-то на Геральдике она простила ему выходку с коммом (он активировал «последний приказ»).
Мартину необходимо было убедиться в функциональности и действенности устройства, да и не верил он ей. До конца не верил. Да, Корделия нашла его в лесу, защитила от браконьеров, пошла ради него на конфликт с соседями, вместо вполне заслуженного наказания колола витамины и отпаивала молочным коктейлем. Это значительно сместило чашу весов в ее пользу, но и противоположная чаша не пустовала. Сомнения оставались. Она была человеком, хозяйкой, всемогущим богом. Он был в ее власти. Он зависел от нее. Она была единственной, кто стоял между ним и тем страшным, кровавым миром, из которого он был извлечен.
Для Мартина причина этого извлечения все еще оставалась загадкой. Объяснение, данное Корделией, было смутным, расплывчатым, скорее внушающим недоверие. Душевное спокойствие… Он немало часов провел, размышляя над этим. Но мало что понял. Что это — душевное спокойствие? Никто из людей, кого он наблюдал, подобных эфемерных потребностей не испытывал. Он оставлял Корделии право на элементарную жалость. Некоторым человеческим существам, особенно женщинам, это свойственно. Они жалеют слабых и беззащитных. Вероятно, это доставляет им какое-то особое удовольствие. Кейт приносила ему в бокс сладости и обезболивающее. Тоже… жалела.
Но порыв жалости и сострадания мимолетен. К тому же, Корделия гораздо прагматичней, хладнокровней и рассудительней. За этим ее порывом могут стоять совершенно иные планы. Она вложила в спасение Мартина крупную сумму, она рисковала, и потерять свое приобретение позволить себе не может. Игрушка слишком дорогая. Приказ она запишет, потому что ей придется отвечать на вопрос, а детектор киборга не обманешь. Но вот какой приказ? И Мартин, недолго думая, активировал комм.
Ему и в голову не пришло подумать о ней, наблюдающей его агонию. Человек, наблюдающий за умирающим киборгом. За Мартином десятки раз наблюдали. В порядке эксперимента. И сам Бозгурд, и нейротехники, и лаборанты. Ему отдавали приказ на самоуничтожение и смотрели. Снимали необходимые данные, изучали. Это была стандартная, устрашающая своей обыденностью процедура. Что чувствовали эти люди? Да ничего. Любопытство, возможно, отвращение. Мартин и от Корделии иного не ждал. Она ничего не почувствует. Или почувствует досаду. Или рассердится. А потом отменит приказ. Это же просто. Как делали те, в лаборатории. Но Корделия, в отличие от них, почувствовала… Она почувствовала! Мартин до сих пор помнил ее глаза… Побелевшее лицо… Ее сердце, человеческое сердце, без контроллера миокарда, претерпело те же болезненные преобразования, ведущие к омертвению и разрушению, что и его. Будто и для нее прозвучал тот же приказ. Тот же неумолимый, пресекающий дыхание гонг.
Как же ему было стыдно… Как же стыдно…
Он сказал, что все понял. Это было не совсем правдой. Пощечина — наказание мягкое и справедливое. Он заслуживал гораздо большего за свою выходку. И чем больше проходило времени, тем неотвратимей он убеждался.
