Он не только себя убивал, он убивал и ее, он останавливал и ее сердце. Информация от его рецепторов пробегали и по ее нейронам, по невидимой, общей для них кровеносной системе.
— Я не тебя увидела в той подземной лаборатории, — сказала однажды Корделия, — я увидела себя.
Есть некая глубинная, всепроникающая общность, постижение которой и есть подлинная цель, подлинная взрослость разумного существа. Для Мартина пришло время постижения этой взрослости.
Уже подготовленный для мероприятия зал походил на лабораторное стекло с обездвиженным, разъятым препаратом, а множество корыстно любопытствующих нацелились на этот препарат своей сверкающей линзой. Когда Мартин это представил, по спине пробежала дрожь. С ним когда-то делали то же самое, над ним нависали, пялились, изучали, ощупывали холодные, искусственные глаза. Его тоже сканировали, исследовали. Через датчики и детекторы информация ложилась графиками на кристаллы. Вздох, слеза, содрогание — все оцифровывалось, подвергалось анализу, сверялось и каталогизировалось.
— Я не останусь дома, — решительно заявил он. — Я не ребенок, не беспомощный младенец. Я — киборг, с боевой программой и навыками телохранителя. Выберусь через крышу. Или вызову беспилотник из ближайшего супермаркета.
Вадим, прибывший за своей подопечной на бронированном флайере, смерил его мрачным взглядом. Корделия, утомленная препирательствами, вздохнула.
— Блокатором его и в транспортный модуль. Чтоб не путался под ногами, — проворчал бывший спецагент.
— Вадим… — Корделия поморщилась.
Мартин не обиделся. Он уже привык к этой неприязненной, почти враждебной манере нового шефа службы безопасности. Дэна Вадим даже ударил, а потом спас. Безопасник и киборг несколько секунд играли в «гляделки», потом Вадим сдался. Видимо, оценил возможный ущерб от побега киборга.
— Пусть замаскируется как-нибудь.
Мартина обрядили в форменный комбез сотрудников СБ, а лицо скрыли за внушительным «визором». После всех камуфляжных манипуляций он стал близнецом одного из DEX'ов-семерок.
— Вот так-то лучше, — буркнул Вадим.
Мартин едва сдерживался, чтобы не издать победный клич. Нет, он не останется дома, запертый и ненужный. Он больше не прячется. Он — сильный, он уверен в себе. Он хочет быть со своим человеком и выполнять то, для чего был создан. А создан он — быть защитником.
Дрон взорвался через час после начала пресс-конференции. Мартин, в своем форменном, обезличивающем комбезе стоявший в двух шагах от Корделии, засек разрастающуюся тепловую кляксу и успел среагировать: прыгнул вперед, заслоняя собой хозяйку. Два DEX'а-телохранителя мгновенно оттеснили толпу и создали коридор для выхода охраняемого объекта. Уже во флайере Корделия спросила:
— А что случилось?
Через час Вадим, проведя предварительное расследование, доложил, что следов взрывчатых веществ не обнаружено. Да и откуда они могли взяться, если всех подававших заявку на участие журналистов допускали в зал только через сканер и короткое общение с двумя «семерками». Причиной взрыва, не повлекшего за собой никакого значимого ущерба, если не считать двух царапин у сидевшего в первом ряду репортера канала «Меньшие, но лучшие», послужил заводской брак. Что-то там замкнуло и перегрелось. Тем не менее, в прессе немедленно началась шумиха по поводу очередного покушения на главу холдинга «МедиаТраст». «Кто на этот раз?» вопрошали огромные голографические заголовки. «Заводской брак или диверсия?» взывали бегущие по вирт-окнам строки.
Корделия покачала головой.
— Ну все, не будет нам покоя.
Тогда же и возник план побега — инкогнито, на пассажирском лайнере, вторым классом.
— А почему мы летим через Аркадию? — спросил Мартин после того, как забронировал два билета на свое имя. — Через Шии-Раа ближе и безопасней.
— Потому что на Аркадии живет моя мать. А искать меня на одной планете с Катрин Эскот не догадается самый отчаянный журналист, — ответила Корделия.
— Ты обещала рассказать, почему тебя не будут искать на Аркадии.
Пассажирский лайнер «Эльдорадо» покинул таможенную зону Новой Москвы и лег на курс к первому трансакционному переходу. Двигатели медленно, но неуклонно разгоняли огромный многопалубный паром до субсветовой скорости.
Мартин проверил ремни безопасности Корделии, но сам пристегиваться не стал. Устроился на полу рядом с ее койкой. В ответ на удивленный взгляд пояснил:
— Мне необходимо свобода маневра. А ремни могут помешать.
— Подумать только, целая секунда.
— Для киборга и секунда имеет значение.
Корделия не возражала. Она позволяла ему принимать решения и не вмешивалась. Сама эта поездка, от выбора рейса до каюты, была ему выдана как беспроцентный кредит на формирование ответственности, на осознание важности принятых решений, на учет и анализ последствий, а также на взращивание чувства самоуважения и уверенности в себе.
Полноправное взаимодействие с миром для Мартина только начиналось, и он понимал, что находится в начале пути. Его подвиг с пленением Казака и возвращением «Асмодея» на станцию событие исключительное, прорывное, но отнюдь не означающее самостоятельность. Он действовал в критической ситуации, подгоняемый базовой директивой. Но способен ли он взаимодействовать с людьми, с обустроенным по их правилам миром в ситуации рядовой, рутинной, где сверхусилия системы не требуются?
Человеческая жизнь - это бесконечная череда коротких бытовых трансакций. Люди постоянно взаимодействуют друг с другом, и очень часто именно это каждодневное, бытовое общение требует от них наибольшей психологической устойчивости. Тысячи малозначимых решений, которые той же Корделии приходится принимать в течение дня. Даже покупка дорожной сумки требует усилий. Корделия предоставила Мартину полную свободу с одним-единственным условием: он не будет избегать личных контактов. По мере возможности. Эту самую сумку он мог бы заказать по инфранету, но все же вышел из дома и купил все дорожные принадлежности в ближайшем гипермаркете. Что также потребовало от него принять с десяток решений. Когда он вернулся, слегка растерянный, Корделия взглянула на него с чуть заметной усмешкой.
— Трудно?
Он кивнул. Это действительно было трудно. Очень трудно. Автономное движение представляется занимательной прогулкой только тем, кто обстоятельствами ограничен в передвижениях, для кого взаимодействие с внешним миром умозрительная фантазия. Как это было некогда для него. Он был заперт в стерильном, замкнутом пространстве, помещен в изолированную сферу, которая удовлетворяла базовые потребности, но отменяла решения, и мечтал выбрать что-то сам, сделать шаг в сторону, нарушить правила.
На Геральдике условия смягчились, в чем-то он получил свободу, но по-прежнему существующая сфера, ставшая зоной комфорта и безопасности, препятствовала его общению с миром. Они существовали параллельно друг другу, а роль посредника исполняла Корделия. Зона комфорта была светлой, теплой, уютной. Покидать ее не хотелось. Ну если только для поиска приключений.
Мартин вспомнил древний земной мультик, в котором создатели озвучили одну из гипотез исчезновения динозавров. Мартин сначала не понял, что это своего рода притча, а не научная гипотеза. Даже попытался поискать в архивах «Жанет» подтверждение этой гипотезы. Но искин со смехом объяснила ему, что это всего-навсего сказка. Динозавры вымерли потому, что их детеныши не смогли вылупиться из яиц. Из-за наступивших холодов скорлупа стала слишком толстой. Она выполняла свой долг. Мартин не раз представлял себя жителем такого же просторного яйца. Почти что купол из сверхпрочного стекла на далеком планетоиде. А за пределами этого купола — космический холод. Не безопасней ли оставаться внутри? Забота Корделии была той же непроницаемой скорлупой. И разрушать эту скорлупу совсем не хотелось. Но что же там снаружи?
Но Корделия разрушила эту скорлупку сама, вернее, истончила. Она осторожно снимала слой за слоем, помогая ему выбраться. Собственно, это уютное, безопасное пространство никуда не делось. Оно есть, и он в любой момент может туда вернуться, и осознание того, что средоточие покоя неколебимо, позволяло ему двигаться дальше. Очень трудно было удержаться и не спросить совета, а то и вовсе переложить выбор на Корделию. Потому что ей проще.
Когда-то на Геральдике ей хватило минуты, чтобы связаться с транспортной компанией и забронировать каюту 1-го класса. А ему приходилось выбирать, взвешивать, выяснять. И говорить… с людьми. Встречаться с ними, обмениваться взглядами, выстраивать фразы так, чтобы они соответствовали принятым условностям. И находиться среди людей. А их много, очень много… Мартин едва успевал переключаться с одного на другого. Преодолеть себя, уговорить, подавить свои страхи. Нет, эти люди не враги. Это нейтральные, равнодушные к нему объекты. Они даже не знают, что он киборг. Никто не будет любопытствовать, отворачиваться, едва скрывая отвращение, шарахаться, выкрикивать оскорбления. Он ничем от них не отличается. Он — человек, только выращенный искусственно, с кибернетическими добавками. Но это знало его сознание, а подсознание таило вытесненные страхи.
Когда-то эти страхи были так сильны, что Мартин не нашел в себе сил выбраться из флайера на аэропарковке в Лютеции. Он испытал нечто схожее с приступом агорафобии, когда вместо титанового свода над его головой распахнулось небо. Не черное молчание космоса, а сияющая бесконечность, без ограничивающих опорных координат. Он тогда сразу ушел за процессор, предоставив системе заново обсчитывать и перестраивать сетку. Тогда от него требовалось пройти всего несколько шагов до флайера, а там, за тонированными сверхпрочными стеклами, он почувствовал себя лучше. Пространство съежилось, сместилось до привычной тюремной конечности, до обжитой непроницаемой скорлупки. Космопорт Лютеции напугал его не своей масштабностью.
Этого он уже не боялся после прогулок по геральдийскому лесу и полетов с Корделией над океаном. Его напугали люди. Их было много.
Такого количества людей одномоментно ему видеть не приходилось. В исследовательском центре «DEX-company» было от силы несколько десятков сотрудников, из которых к экспериментам с Мартином было допущено не более десятка. Остальные людские миллиарды, заселенные людьми планеты, звездные системы имели для Мартина такое же значение, как расположенные за сотни парсеков космические объекты. Но в огромной планетарной гавани эти люди внезапно обрели свою видимость, свою осязаемую вещественность. Сотни, тысячи… И все — потенциальные враги. Корделия тогда нашла выход: придумала для него импровизированную капсулу из аудио- и видеофильтров. Эти фильтры позволили Мартину отгородиться от пугающей, навалившейся реальности, гремящей, незнакомой, и пережить маленький катаклизм в обустроенном мире. Благодаря фильтрам Мартин слышал только голос Корделии — голос своего человека. А на внутреннем экране сменялись отснятые им ролики.
Он делал эти зарисовки во время своих прогулок. Бегущие облака, парящие птицы, крадущиеся солнечные пятна, дремлющие в прозрачных горных озерах странные, светящиеся рыбы… У него уже был огромный архив. Летопись новой жизни. За то время, пока Корделия вела его через паспортный контроль и таможню, он и сотой доли не просмотрел. Его убежище было обширным, с целую планету, и он был бы счастлив оставаться в пределах этого убежища. Ему больше ничего и не надо. Информации достаточно. Он готов был провести несколько недель или даже месяцев в одиночестве, позволив Корделии посвятить некоторое время работе на Земле и Новой Москве. Возможно, не объявись Джонсон с бригадой ловцов на Геральдике, хвати у Бозгурда благоразумия не затевать с Корделией войну, все бы так и сложилось, но обстоятельства вышвырнули его за пределы убежища, вынудив спешно, даже аварийно, учиться. И он учился. И многому уже научился.
Космопорт Новой Москвы, пожалуй, многолюдней и грандиозней космопорта на Геральдике, которая всячески подчеркивает собственную обособленность, подходя к своим визитерам очень избирательно. Новая Москва — ее полная противоположность. Это бурно растущий, высокоиндустриальный мир, обещающий в ближайшее десятилетие превратиться в крупный федеральный центр, и космопорт, один из трех, построен с расчетом на будущее. Запущены два терминала, три еще строятся. И людей, среди которых немало транзитников, в десятки раз больше. И Мартину уже не спрятаться, не задействовать аварийный протокол. Ему приходится смотреть и слушать, отслеживать и сканировать. Потому что теперь он ведущий, он — ответственный. Когда-то Корделия вела его за собой, оберегая от излишних, травмирующих прикосновений, а теперь ее ведет он. Он — ее внешняя линия обороны, ее хранитель. И не только ее. Мартин ответственен еще за две жизни, те, которые только формируются, готовятся. Он ответственен за их будущее. И, честное слово, ему это нравится.
Мартин сам выбрал рейс и лайнер. И даже каюту второго класса забронировал без подсказки Корделии, руководствуясь тем, что к пассажирам 1-го класса приковано больше внимания. У VIP-залов всегда крутится пара-тройка репортеров из желтых онлайн-изданий, в надежде урвать несколько скандальных голоснимков. А кто обратит внимание на поток пассажиров, разбегающихся по каютам эконом-класса? Кто опознает среди этих пассажиров женщину в свободной, слегка мешковатой одежде, шагающую следом за парнем с дорожной сумкой? Да таких непритязательно одетых в дорогу женщин сотни. А парней в потертых джинсах и растянутых свитерах крупной вязки и того больше.
Каюты 2-го класса вполне приемлемы для путешествия. Правда, тесноваты. Придется заставлять Корделию гулять по коридорам, чтобы избежать застоя в мышцах и усилить кровообращение. Но это недолго, всего несколько дней. Лайнер перемещается не столь стремительно, как яхта класса А-плюс, к тому же делает еще остановки на пути к Аркадии. Но эти несколько дней станут долгожданной передышкой.
Корделия, невзирая на сопровождающий первый триместр токсикоз, продолжала очень интенсивно работать. История с похищением сыграла роль пиар-хода, на который ни один самый оптимистически настроенный пиар-менеджер не рассчитывал. Слухи о том, что Корделия негласно схлестнулась с Рифеншталями, этим могущественным банкирским кланом, неожиданно вынесли холдинг и голоканал GalaxieZwei в топы всех рейтинговых агентств. Посыпались предложения от рекламодателей и более крупных медиахолдингов о совместных проектах. А более мелкие компании стали искать пути для вхождения в холдинг. Предложения поступали не только от медиагигантов, но от компаний, специализирующихся в области кибернетики и компьютерных технологий. Все как-то разом вспомнили, что «Медиатраст» принадлежит контрольный пакет акций пребывающей в анабиозе «DEX-company». Да, производство киборгов остановлено, но немало подразделений и лабораторий корпорации занимались разработками, применяемыми в производстве андроидов, в медицине, биоинженерии, генетике, в компьютерном оснащении космических лайнеров, яхт и более мелких транспортных средств. Конечно, большую часть этих предложений рассматривали и оценивали топ-менеджеры «Медиатраст», а к Корделии попадали наиболее перспективные, уже с экспертным заключением и финансовой перспективой.
— Я не тебя увидела в той подземной лаборатории, — сказала однажды Корделия, — я увидела себя.
Есть некая глубинная, всепроникающая общность, постижение которой и есть подлинная цель, подлинная взрослость разумного существа. Для Мартина пришло время постижения этой взрослости.
Уже подготовленный для мероприятия зал походил на лабораторное стекло с обездвиженным, разъятым препаратом, а множество корыстно любопытствующих нацелились на этот препарат своей сверкающей линзой. Когда Мартин это представил, по спине пробежала дрожь. С ним когда-то делали то же самое, над ним нависали, пялились, изучали, ощупывали холодные, искусственные глаза. Его тоже сканировали, исследовали. Через датчики и детекторы информация ложилась графиками на кристаллы. Вздох, слеза, содрогание — все оцифровывалось, подвергалось анализу, сверялось и каталогизировалось.
— Я не останусь дома, — решительно заявил он. — Я не ребенок, не беспомощный младенец. Я — киборг, с боевой программой и навыками телохранителя. Выберусь через крышу. Или вызову беспилотник из ближайшего супермаркета.
Вадим, прибывший за своей подопечной на бронированном флайере, смерил его мрачным взглядом. Корделия, утомленная препирательствами, вздохнула.
— Блокатором его и в транспортный модуль. Чтоб не путался под ногами, — проворчал бывший спецагент.
— Вадим… — Корделия поморщилась.
Мартин не обиделся. Он уже привык к этой неприязненной, почти враждебной манере нового шефа службы безопасности. Дэна Вадим даже ударил, а потом спас. Безопасник и киборг несколько секунд играли в «гляделки», потом Вадим сдался. Видимо, оценил возможный ущерб от побега киборга.
— Пусть замаскируется как-нибудь.
Мартина обрядили в форменный комбез сотрудников СБ, а лицо скрыли за внушительным «визором». После всех камуфляжных манипуляций он стал близнецом одного из DEX'ов-семерок.
— Вот так-то лучше, — буркнул Вадим.
Мартин едва сдерживался, чтобы не издать победный клич. Нет, он не останется дома, запертый и ненужный. Он больше не прячется. Он — сильный, он уверен в себе. Он хочет быть со своим человеком и выполнять то, для чего был создан. А создан он — быть защитником.
Дрон взорвался через час после начала пресс-конференции. Мартин, в своем форменном, обезличивающем комбезе стоявший в двух шагах от Корделии, засек разрастающуюся тепловую кляксу и успел среагировать: прыгнул вперед, заслоняя собой хозяйку. Два DEX'а-телохранителя мгновенно оттеснили толпу и создали коридор для выхода охраняемого объекта. Уже во флайере Корделия спросила:
— А что случилось?
Через час Вадим, проведя предварительное расследование, доложил, что следов взрывчатых веществ не обнаружено. Да и откуда они могли взяться, если всех подававших заявку на участие журналистов допускали в зал только через сканер и короткое общение с двумя «семерками». Причиной взрыва, не повлекшего за собой никакого значимого ущерба, если не считать двух царапин у сидевшего в первом ряду репортера канала «Меньшие, но лучшие», послужил заводской брак. Что-то там замкнуло и перегрелось. Тем не менее, в прессе немедленно началась шумиха по поводу очередного покушения на главу холдинга «МедиаТраст». «Кто на этот раз?» вопрошали огромные голографические заголовки. «Заводской брак или диверсия?» взывали бегущие по вирт-окнам строки.
Корделия покачала головой.
— Ну все, не будет нам покоя.
Тогда же и возник план побега — инкогнито, на пассажирском лайнере, вторым классом.
— А почему мы летим через Аркадию? — спросил Мартин после того, как забронировал два билета на свое имя. — Через Шии-Раа ближе и безопасней.
— Потому что на Аркадии живет моя мать. А искать меня на одной планете с Катрин Эскот не догадается самый отчаянный журналист, — ответила Корделия.
Прода от 22.03.2022, 22:17
Глава 7
— Ты обещала рассказать, почему тебя не будут искать на Аркадии.
Пассажирский лайнер «Эльдорадо» покинул таможенную зону Новой Москвы и лег на курс к первому трансакционному переходу. Двигатели медленно, но неуклонно разгоняли огромный многопалубный паром до субсветовой скорости.
Мартин проверил ремни безопасности Корделии, но сам пристегиваться не стал. Устроился на полу рядом с ее койкой. В ответ на удивленный взгляд пояснил:
— Мне необходимо свобода маневра. А ремни могут помешать.
— Подумать только, целая секунда.
— Для киборга и секунда имеет значение.
Корделия не возражала. Она позволяла ему принимать решения и не вмешивалась. Сама эта поездка, от выбора рейса до каюты, была ему выдана как беспроцентный кредит на формирование ответственности, на осознание важности принятых решений, на учет и анализ последствий, а также на взращивание чувства самоуважения и уверенности в себе.
Полноправное взаимодействие с миром для Мартина только начиналось, и он понимал, что находится в начале пути. Его подвиг с пленением Казака и возвращением «Асмодея» на станцию событие исключительное, прорывное, но отнюдь не означающее самостоятельность. Он действовал в критической ситуации, подгоняемый базовой директивой. Но способен ли он взаимодействовать с людьми, с обустроенным по их правилам миром в ситуации рядовой, рутинной, где сверхусилия системы не требуются?
Человеческая жизнь - это бесконечная череда коротких бытовых трансакций. Люди постоянно взаимодействуют друг с другом, и очень часто именно это каждодневное, бытовое общение требует от них наибольшей психологической устойчивости. Тысячи малозначимых решений, которые той же Корделии приходится принимать в течение дня. Даже покупка дорожной сумки требует усилий. Корделия предоставила Мартину полную свободу с одним-единственным условием: он не будет избегать личных контактов. По мере возможности. Эту самую сумку он мог бы заказать по инфранету, но все же вышел из дома и купил все дорожные принадлежности в ближайшем гипермаркете. Что также потребовало от него принять с десяток решений. Когда он вернулся, слегка растерянный, Корделия взглянула на него с чуть заметной усмешкой.
— Трудно?
Он кивнул. Это действительно было трудно. Очень трудно. Автономное движение представляется занимательной прогулкой только тем, кто обстоятельствами ограничен в передвижениях, для кого взаимодействие с внешним миром умозрительная фантазия. Как это было некогда для него. Он был заперт в стерильном, замкнутом пространстве, помещен в изолированную сферу, которая удовлетворяла базовые потребности, но отменяла решения, и мечтал выбрать что-то сам, сделать шаг в сторону, нарушить правила.
На Геральдике условия смягчились, в чем-то он получил свободу, но по-прежнему существующая сфера, ставшая зоной комфорта и безопасности, препятствовала его общению с миром. Они существовали параллельно друг другу, а роль посредника исполняла Корделия. Зона комфорта была светлой, теплой, уютной. Покидать ее не хотелось. Ну если только для поиска приключений.
Мартин вспомнил древний земной мультик, в котором создатели озвучили одну из гипотез исчезновения динозавров. Мартин сначала не понял, что это своего рода притча, а не научная гипотеза. Даже попытался поискать в архивах «Жанет» подтверждение этой гипотезы. Но искин со смехом объяснила ему, что это всего-навсего сказка. Динозавры вымерли потому, что их детеныши не смогли вылупиться из яиц. Из-за наступивших холодов скорлупа стала слишком толстой. Она выполняла свой долг. Мартин не раз представлял себя жителем такого же просторного яйца. Почти что купол из сверхпрочного стекла на далеком планетоиде. А за пределами этого купола — космический холод. Не безопасней ли оставаться внутри? Забота Корделии была той же непроницаемой скорлупой. И разрушать эту скорлупу совсем не хотелось. Но что же там снаружи?
Но Корделия разрушила эту скорлупку сама, вернее, истончила. Она осторожно снимала слой за слоем, помогая ему выбраться. Собственно, это уютное, безопасное пространство никуда не делось. Оно есть, и он в любой момент может туда вернуться, и осознание того, что средоточие покоя неколебимо, позволяло ему двигаться дальше. Очень трудно было удержаться и не спросить совета, а то и вовсе переложить выбор на Корделию. Потому что ей проще.
Когда-то на Геральдике ей хватило минуты, чтобы связаться с транспортной компанией и забронировать каюту 1-го класса. А ему приходилось выбирать, взвешивать, выяснять. И говорить… с людьми. Встречаться с ними, обмениваться взглядами, выстраивать фразы так, чтобы они соответствовали принятым условностям. И находиться среди людей. А их много, очень много… Мартин едва успевал переключаться с одного на другого. Преодолеть себя, уговорить, подавить свои страхи. Нет, эти люди не враги. Это нейтральные, равнодушные к нему объекты. Они даже не знают, что он киборг. Никто не будет любопытствовать, отворачиваться, едва скрывая отвращение, шарахаться, выкрикивать оскорбления. Он ничем от них не отличается. Он — человек, только выращенный искусственно, с кибернетическими добавками. Но это знало его сознание, а подсознание таило вытесненные страхи.
Когда-то эти страхи были так сильны, что Мартин не нашел в себе сил выбраться из флайера на аэропарковке в Лютеции. Он испытал нечто схожее с приступом агорафобии, когда вместо титанового свода над его головой распахнулось небо. Не черное молчание космоса, а сияющая бесконечность, без ограничивающих опорных координат. Он тогда сразу ушел за процессор, предоставив системе заново обсчитывать и перестраивать сетку. Тогда от него требовалось пройти всего несколько шагов до флайера, а там, за тонированными сверхпрочными стеклами, он почувствовал себя лучше. Пространство съежилось, сместилось до привычной тюремной конечности, до обжитой непроницаемой скорлупки. Космопорт Лютеции напугал его не своей масштабностью.
Этого он уже не боялся после прогулок по геральдийскому лесу и полетов с Корделией над океаном. Его напугали люди. Их было много.
Такого количества людей одномоментно ему видеть не приходилось. В исследовательском центре «DEX-company» было от силы несколько десятков сотрудников, из которых к экспериментам с Мартином было допущено не более десятка. Остальные людские миллиарды, заселенные людьми планеты, звездные системы имели для Мартина такое же значение, как расположенные за сотни парсеков космические объекты. Но в огромной планетарной гавани эти люди внезапно обрели свою видимость, свою осязаемую вещественность. Сотни, тысячи… И все — потенциальные враги. Корделия тогда нашла выход: придумала для него импровизированную капсулу из аудио- и видеофильтров. Эти фильтры позволили Мартину отгородиться от пугающей, навалившейся реальности, гремящей, незнакомой, и пережить маленький катаклизм в обустроенном мире. Благодаря фильтрам Мартин слышал только голос Корделии — голос своего человека. А на внутреннем экране сменялись отснятые им ролики.
Он делал эти зарисовки во время своих прогулок. Бегущие облака, парящие птицы, крадущиеся солнечные пятна, дремлющие в прозрачных горных озерах странные, светящиеся рыбы… У него уже был огромный архив. Летопись новой жизни. За то время, пока Корделия вела его через паспортный контроль и таможню, он и сотой доли не просмотрел. Его убежище было обширным, с целую планету, и он был бы счастлив оставаться в пределах этого убежища. Ему больше ничего и не надо. Информации достаточно. Он готов был провести несколько недель или даже месяцев в одиночестве, позволив Корделии посвятить некоторое время работе на Земле и Новой Москве. Возможно, не объявись Джонсон с бригадой ловцов на Геральдике, хвати у Бозгурда благоразумия не затевать с Корделией войну, все бы так и сложилось, но обстоятельства вышвырнули его за пределы убежища, вынудив спешно, даже аварийно, учиться. И он учился. И многому уже научился.
Космопорт Новой Москвы, пожалуй, многолюдней и грандиозней космопорта на Геральдике, которая всячески подчеркивает собственную обособленность, подходя к своим визитерам очень избирательно. Новая Москва — ее полная противоположность. Это бурно растущий, высокоиндустриальный мир, обещающий в ближайшее десятилетие превратиться в крупный федеральный центр, и космопорт, один из трех, построен с расчетом на будущее. Запущены два терминала, три еще строятся. И людей, среди которых немало транзитников, в десятки раз больше. И Мартину уже не спрятаться, не задействовать аварийный протокол. Ему приходится смотреть и слушать, отслеживать и сканировать. Потому что теперь он ведущий, он — ответственный. Когда-то Корделия вела его за собой, оберегая от излишних, травмирующих прикосновений, а теперь ее ведет он. Он — ее внешняя линия обороны, ее хранитель. И не только ее. Мартин ответственен еще за две жизни, те, которые только формируются, готовятся. Он ответственен за их будущее. И, честное слово, ему это нравится.
Мартин сам выбрал рейс и лайнер. И даже каюту второго класса забронировал без подсказки Корделии, руководствуясь тем, что к пассажирам 1-го класса приковано больше внимания. У VIP-залов всегда крутится пара-тройка репортеров из желтых онлайн-изданий, в надежде урвать несколько скандальных голоснимков. А кто обратит внимание на поток пассажиров, разбегающихся по каютам эконом-класса? Кто опознает среди этих пассажиров женщину в свободной, слегка мешковатой одежде, шагающую следом за парнем с дорожной сумкой? Да таких непритязательно одетых в дорогу женщин сотни. А парней в потертых джинсах и растянутых свитерах крупной вязки и того больше.
Каюты 2-го класса вполне приемлемы для путешествия. Правда, тесноваты. Придется заставлять Корделию гулять по коридорам, чтобы избежать застоя в мышцах и усилить кровообращение. Но это недолго, всего несколько дней. Лайнер перемещается не столь стремительно, как яхта класса А-плюс, к тому же делает еще остановки на пути к Аркадии. Но эти несколько дней станут долгожданной передышкой.
Корделия, невзирая на сопровождающий первый триместр токсикоз, продолжала очень интенсивно работать. История с похищением сыграла роль пиар-хода, на который ни один самый оптимистически настроенный пиар-менеджер не рассчитывал. Слухи о том, что Корделия негласно схлестнулась с Рифеншталями, этим могущественным банкирским кланом, неожиданно вынесли холдинг и голоканал GalaxieZwei в топы всех рейтинговых агентств. Посыпались предложения от рекламодателей и более крупных медиахолдингов о совместных проектах. А более мелкие компании стали искать пути для вхождения в холдинг. Предложения поступали не только от медиагигантов, но от компаний, специализирующихся в области кибернетики и компьютерных технологий. Все как-то разом вспомнили, что «Медиатраст» принадлежит контрольный пакет акций пребывающей в анабиозе «DEX-company». Да, производство киборгов остановлено, но немало подразделений и лабораторий корпорации занимались разработками, применяемыми в производстве андроидов, в медицине, биоинженерии, генетике, в компьютерном оснащении космических лайнеров, яхт и более мелких транспортных средств. Конечно, большую часть этих предложений рассматривали и оценивали топ-менеджеры «Медиатраст», а к Корделии попадали наиболее перспективные, уже с экспертным заключением и финансовой перспективой.
