Кожа на них потрескалась, мягкие сидения и подлокотники за сотни лет превратились едва ли не в дерево, но Света их любила. Они помогали ей окунуться в атмосферу магии времени, позволяя, отталкиваясь от столь далекого прошлого, заглянуть в грядущее. Меж креслами стоял столик. Подарок одного друга из Египта, он говорил, что это когда-то принадлежало одному из древних храмов, но вряд ли это была правда. И, тем не менее, Света любила этот столик, как и кресла. На нём она часто раскладывала карты, кидала кости, разгадывала руны. Многое он пережил, и ещё переживёт, если достанется её дочери или внучке.
- Вы не могли бы… - позвала её женщина.
- Да? – тут же отозвалась Света, откинув далекие воспоминания.
- У девочек сегодня день рождения, и я хотела бы, чтобы вы им погадали, - женщина говорила торопливо и сбивчиво, словно боясь, что может что-то забыть и не сказать.
- Да, конечно, - согласилась Света, и, подойдя к столу, заняла своё привычное место. Женщина села напротив. Девочки – одна на подлокотнике, другая на скамейку у её ног.
- Может быть сначала книга судеб? – спросила Света, начиная сеанс. Но договорила она с трудом. Взгляд молодого человека за спиной одной из девочек, словно железной ладонью перехватил её горло. «Мне нечем дышать… Я сейчас умру!» - но давление исчезло, и Света увидела лишь предостерегающее покачивание головой. «Их судьбы не для твоего знания…» И всё же леденеющими от борьбы пальцами она достала мешочек с костями и бабушкину тетрадь с ответами. Перекатывая кости в ладонях, как ловкий шулер, она прочитала пару коротеньких молитв, и, ссыпав кости в мешочек, и подала его той близняшке, что сидела у ног матери. Но пока та колебалась, руку за косточкой с номером сунула другая.
- Что теперь? – требовательно спросила она.
- Загадай вопрос, и достань первую же косточку. По её номеру найдём ответ в тетради, - Свете определённо не нравилась эта выскочка. И это была не простая неприязнь двух людей. В девочке и её хранители было что-то что пугало, пугало, как какое-то древнее проклятие, которое читаешь на древнем источенном временем манускрипте.
- И по ответу на вопрос можно узнать свою судьбу? – спросила вторая девочка. Света всмотрелась в неё внимательней. Молодой человек за её спиной вёл себя весьма тихо. Не отвечал на нападки своего соседа, не делал никаких знаков Свете, лишь только с какой-то грустной нежностью смотрел на свою подопечную.
- Как тебя зовут?
- Аня… - тихо ответила девочка, но под строгим взглядом близнеца более громко и уверенно исправилась: - Анна.
- Красивое имя, - одобрила Света, смерив ещё одним неодобрительным взглядом другую девочку. - Это имя очень древней святой. Её сожгли на костре, а она просто делала то, что ей велел Господь.
- А я знаю! – снова встряла второй близнец. - Есть такая песня.
Святая Анна, прости нас грешных,
За то, что душу твою сгубили… - попыталась напеть она. Но замолчала, наткнувшись на взгляд матери, такой же взрослый и неудовлетворительный, как и у Светы.
- Кости действительно не определяют судьбу, но они могут кое-что рассказать о том, что ждёт человека в не слишком далеком будущем, - поторопилась вмешаться Света. Её не нравилась близнец Анюты, но и унижать её здесь ей тоже не хотелось.
- Вот! И меня зовут Алеся, - девочка протянула её косточку с цифрой. Взглянув на которую Света почувствовала, как её снова пробирает холодный озноб могильных объятий. Она огляделась, и увидела хранителя Алеси рядом с собой. Он изменился. Наклонившись вперёд, он показывал Свете своё истлевшее разложившееся лицо.
«Не надо», - покачал он головой, на практически разложившихся мышцах и мускулах. Его костлявая рука, с которой едва не падали гнилые куски мяса, накрыла её ладонь. И Света не выдержала. Она закричала громко и истошно. Оттолкнувшись от стола и дикого для любой психики зрелища, она вместе с тяжёлым креслом упала назад. Раздались одинокие короткие охи Ани и её матери, и грубый скребущий обидой смех Алеси. И последовавший вслед за этим резкий как выстрел звук хлёсткой пощечины.
Сползя с упавшего кресла на дрожащих от ужаса и стыда за произошедшее руках и ногах, Света поднялась. Её трясло. Её трясло по настоящему от смертельного дуновения древнего проклятия, тяготеющего над этой женщиной и её детьми.
- Уходите, - слабым голосом попросила Света, понимая, что ничто сейчас не поможет ей продолжить сеанс. И не только с этими людьми. Понимая, что она не справилась с тем, для чего предназначалась, Света понимала, что теперь ей потребуется много времени для того, чтобы очистить душу от мерзости, которую там оставило мёртвое прикосновение хранителя Алеси…
- Серёж, - по-детски, без всякого достоинства Полина уткнулась в грудь мужа, дрожа от страха и истерики бившей её сознание.
- В чём дело? – его голос выдавал реальное раздражение, и неприязнь к её подобному проявлению слабости. Он не любил этого.
С их ссоры в прошлом до рождения дочек, он привык видеть её сильной. Он защищал её, жалел, спасал, помогал, но что-то в нём всегда было против её слабости. Но он даже не представлял, насколько тяжело ей было сохранять этот сильный, неприступный семейным трудностям бастион. Каждый день, садясь за компьютер или машинку, она чувствовала, что это становиться всё труднее и труднее. Когда дочки были маленькими, это было если не легче, то проще точно. Было здорово вырываться из оков повседневности, чтобы унестись за отважными героинями в бесконечные дали фантастики и фэнтэзи. Но теперь, когда обещанная трагедия всё не происходила, становилось невыносимо от её ожидания. Ну, казалось бы, что в этом такого. Может быть, как сказал один умный человек, если что-то не происходит в то время, что вы ему отвели, это совсем не означает, что это не произойдёт совсем…
- Серёж, - как было рассказать ему о том, что её мучает все эти пятнадцать лет. А в соседней комнате уже во всю гремела музыка, и рюмки в подвесном шкафу подрагивали в след топам толпы детей. Голос сорвался, когда в голове восстановилась картинка из квартиры гадалки. Когда она начала кричать с косточкой в руке. Потом падает… Она выглядела, как призрак, или как человек увидевший призрака, или покойника. И вот сейчас находясь далеко, Полина была вполне готова поверить, что женщина действительно это видела. Уж слишком красноречивые были у неё глаза.
- В чём дело? – что-то в Полином голосе всё же заставило Сергей насторожиться. Но не успела она ответить на это. Раздался звонок в дверь.
- Я открою! – донесся из прихожей вопль Алеси. То, что Сергей отвлёкся на её голос, позволил Полине прийти в себя.
- Алёшка! – новый вопль Алеси, заставил её пойти в коридор.
- Пойду посмотрю кто там, - быстро, словно боясь, что муж сейчас опротестует её слова, проговорила Полина и нырнула в благословенный полумрак коридора. И практически сразу столкнулась с высоким молодым человеком.
- Добрый вечер! – деликатно поздоровался он, пытаясь улизнуть от помощи Алеси, что снимала с него плащ, и при этом не наступить на Чарли, вертевшегося под ногами гостя.
- Кто там? – голоса Ани и Сергея слились в один, когда они оба появились в коридоре, одна выйдя из зала, другой из кухни.
- Лёша, - лицо Ани стало розовым даже в полумраке.
- С днём рождения, малышка! – расцвел молодой человек, вытаскивая откуда-то из-за спины огромный букет. Правда, ни весь он достался Анюте.
- Тебе, - он отделил одну часть букета, оказавшегося составленного из трёх, и протянул засмущавшейся вдруг Алеси. Но увернулся от её попыток его поцеловать.
- И вам, - ещё букет он протянул Полине, - Поздравляю вас, у вас замечательные дочки…
- И что же, ты собираешься жениться на обоих? – с юмором спросил Сергей, ревниво придвигая к себе Полину, подальше от взглядов молодого человека, словно бы он хотел прибрать к рукам и его жену.
- Пап! – воскликнула ещё более смущенная Аня. - Что ты такое говоришь?!
- Дорогая, тебе же всё равно придётся выйти замуж, - ответил Сергей, смеясь.
- Но причём тут Алёша? – встряла в разговор Алеся, продолжая настырно, даже для взгляда родителей, а тем более Анны и Алексея, вешаться на молодого человека.
- Веди себя прилично! – вдруг вырвалось у Полины, которой поведение дочери не понравилось, тем более что она видела тоскующий взгляд Анюты, которая очень хотела, но не могла позволить себе того же, что и сестра. Алеся послушалась, и Алексей, приободрённый поддержкой Полины, прошёл вперёд и обнял Анюту.
- С днём рождения, малышка! – поздравил он ещё раз, и поцеловал её в губы. Пожалуй, в любой другой момент, Полина разогнала бы бесстыдников, и отстукала бы дочь по губам. Но сейчас… По честному, она была просто счастлива за свою малышку. И этот поцелуй, даже с подозрением, что он был далеко не первым и единственным, ей понравился.
- Идите в зал, бесстыдники! – произнесла она, и хлопнула в ладоши. Испуганная Анюта тут же исчезла за дверьми, где вместе с сестрой была встречена громким весельем.
- Первый поцелуй дорогого стоит, - шепнула Полина молодому человеку, который задержался на пороге, чтобы всё-таки снять плащ.
- Что? – Алексей её понял. Она видела это по его глазам, но для Сергея он переспросил. - Вы о чём?
- Не потеряй её, - добавила она, и скользнула дальше в спальню.
- Постой! – Сергей кинулся следом за ней. Пройдя мимо парня, он хлопнул его по плечам, как бы одобряя, заглянул в зал, где играла какая-то медленная новомодная мелодия, подмигнул хмурой Алесе, поискал глазами Аню, и, найдя её в паре, пошёл за женой. Он догнал её уже в спальне. Она стояла возле стола и разглядывала полку с фотографиями.
Сергей не любил эту полку. Не любил именно из-за фотографий. Лишь чувствуя свою вину перед женой, он не высказывал явного неодобрения, тем более вслух. Но мука видеть лица незнакомых мужчин, обнимающих его жену, преследовала его каждое утро. Она никогда не рассказывала ему о них, отнекиваясь, или говоря, что это просто её друзья. А вы видели друзей, у которых ваша жена сидит на коленях, а они обнимают её так крепко, как любовники? Она врала, а Сергей молчал и терпел, заставляя себя вспоминать о том их разрыве, едва не закончившейся потерей Полины. Зато сейчас они вместе, у них две дочки. Но ревность за старые грехи, в которых жена была виновата по сути своей природы, не давала покоя.
- Его звали Миша, - проговорила Полина, беря в руки одну из рамочек, словно угадывая, что именно она не нравиться Сергею больше всего. Её глаза на этой фотографии, где она была в объятиях долговязого худого парня, были самыми счастливыми. Счастливее, чем на их свадебной фотографии. - Мы встречались с ним некоторое время. Он относился ко мне, как к младшей сестрёнке, и всё же спал со мной… Он хотел иметь от меня дочку. «Чтобы была похожа на маму, с такими же большими глазами!» У нас ничего не получилось. Я потеряла его ребёнка… Тоже…
Сергей понимал, что происходит что-то совершенно невероятно. Иначе бы он никогда не услышал этих слов.
- Ты сказала «его звали»? – спросил он осторожно. Ему захотелось вдруг обнять жену, но что-то в её позе мешало ему это сделать.
- Он умер семь лет назад. Рак печени и язва желудка. У него была великолепная жена и сынишка, - улыбка Полины блеснула в полумраке комнаты слезами воспоминаний. - Ты не представляешь, как он его любил. Обожал просто. Очень злился, когда я говорила, что Тёмка совсем на него не похож, - она замолчала, и слегка провела пальцем по стеклу, словно лаская умершего любовника. - Он начал сильно пить, когда я вышла замуж за тебя. Требовал, чтобы мы продолжали встречаться, иначе он себя убьёт…
- И вы встречались? – какие ещё слова даются человеку так тяжело? Сергей ощущал в себе желание удавить жену, но понимал, что теперь это безосновательно.
- Да, ещё некоторое время. А потом он снова начал пить, ещё сильнее, чем раньше, и даже я не могла его остановить. Лена – его жена, много болела, переживая за него. А мы с Тёмкой ходили по улицам, разыскивая его, сначала после получек, а последние два года перед его смертью, каждый день…
Сергей вспомнил, как Полина как раз в то время, о котором говорила, уходила по вечерам из дома, говоря, что идёт побегать, а потом зайдёт к Юльке поболтать. И потому её возвращениям около часу-двух ночи, он не удивлялся. Юлия была её давней подругой, и он на собственном опыте знал, что болтать они могут бесконечно. А вот оказывается, что было на самом деле.
- Артём уже год, как в армии, и регулярно пишет мне письма, называя «мамой Полей», - Полина и сама не понимала, зачем она всё это рассказывает мужу. Может быть этот чёртов сон, а потом инцидент у гадалки довели её до такого. Предчувствие неминуемых бед сводило с ума, но рассказать о них мужу почему-то не хватало сил. Казалось бы, что обратить грядущее невозможно, а значит, пусть уж будет страдать она одна. Тем более что мог сделать любой из них, в случае если голос из её сна прав? – Пишет, что скоро придёт в отпуск, и зайдёт. Совсем, как ты… - она заулыбалась, вспомнив, то, как Сергей чуть больше шестнадцати лет назад зашёл к ней в последний день своего зимнего отпуска. Улыбнулась, и тут же расплакалась. Вдруг стало так тяжело, горько и больно. А перед глазами поплыла алая вода в ванной. Вот когда нужно было умереть. В тот день, перерезав себе вены. Тогда ничего бы этого не было. Ничего из этого кошмара. Может быть другой кошмар, но в котором с позволения бога не было бы места страшному предсказанию для неё и её дочек.
- Ну, успокойся, всё будет хорошо! – попытался успокоить её Сергей, но сделал ещё хуже. Фразу «всё будет хорошо» Полина ненавидела с самого детства. Ей всегда казалось, что именно с неё начинаются все самые страшные несчастья и злоключения.
- Не говори так! – выдохнула она, откидывая фотографию, и поворачиваясь к мужу. - Не говори так. Хорошо никогда не бывает. Это не реально! – она попыталась улыбнуться сквозь слёзы. - Юлька как-то сказала, если у вас всё хорошо, не волнуйтесь, это не надолго…
И началась истерика.
Алеся сидела в кресле и дулась. Дулась на всех и вся. На мир, на родителей, друзей, Алёшку, а сильнее всего на сестру. Эта тихоня в который раз обыграла её. Надо же ведь. Лёшка пришёл на их день рождения, но поздравил только Анютку и маму, а о ней, Алесе, словно забыл. Да, конечно, он подарил ей цветы. Но это так мало! Вот сейчас они с Анюткой танцуют медляк, а Алесю никто не приглашает. Большинство приглашенных ребят, были ровесниками Алеси и Ани, и от этого их больше интересовали алкогольные напитки, кем-то притащенные, чем девчонки, даже такие хорошенькие, как именинницы.
Алеся подобрала ноги, удобнее устраиваясь в кресле. Под ненавязчивую музыку сами собой закрывались глаза. Возникали какие-то картинки, которые исчезали, стоило кому-нибудь слишком громко что-то сказать, или чем-то звякнуть, но на место пропавших приходили новые. В какой-то момент она почти уснула. Чужие звуки по-прежнему врывались в её сознание, но они уже не мешали развёртывающему сюжету сна… Она ехала на мотоцикле…
В свете фары появлялись и исчезали в ночи деревья, безмозглая мошкара долбилась о ветровое стекло, и иногда порывом встречного ветра сносилась на Алесино лицо. Она без шлема. Её волосы свободно реют над плечами, откидываемые назад ветром.
- Вы не могли бы… - позвала её женщина.
- Да? – тут же отозвалась Света, откинув далекие воспоминания.
- У девочек сегодня день рождения, и я хотела бы, чтобы вы им погадали, - женщина говорила торопливо и сбивчиво, словно боясь, что может что-то забыть и не сказать.
- Да, конечно, - согласилась Света, и, подойдя к столу, заняла своё привычное место. Женщина села напротив. Девочки – одна на подлокотнике, другая на скамейку у её ног.
- Может быть сначала книга судеб? – спросила Света, начиная сеанс. Но договорила она с трудом. Взгляд молодого человека за спиной одной из девочек, словно железной ладонью перехватил её горло. «Мне нечем дышать… Я сейчас умру!» - но давление исчезло, и Света увидела лишь предостерегающее покачивание головой. «Их судьбы не для твоего знания…» И всё же леденеющими от борьбы пальцами она достала мешочек с костями и бабушкину тетрадь с ответами. Перекатывая кости в ладонях, как ловкий шулер, она прочитала пару коротеньких молитв, и, ссыпав кости в мешочек, и подала его той близняшке, что сидела у ног матери. Но пока та колебалась, руку за косточкой с номером сунула другая.
- Что теперь? – требовательно спросила она.
- Загадай вопрос, и достань первую же косточку. По её номеру найдём ответ в тетради, - Свете определённо не нравилась эта выскочка. И это была не простая неприязнь двух людей. В девочке и её хранители было что-то что пугало, пугало, как какое-то древнее проклятие, которое читаешь на древнем источенном временем манускрипте.
- И по ответу на вопрос можно узнать свою судьбу? – спросила вторая девочка. Света всмотрелась в неё внимательней. Молодой человек за её спиной вёл себя весьма тихо. Не отвечал на нападки своего соседа, не делал никаких знаков Свете, лишь только с какой-то грустной нежностью смотрел на свою подопечную.
- Как тебя зовут?
- Аня… - тихо ответила девочка, но под строгим взглядом близнеца более громко и уверенно исправилась: - Анна.
- Красивое имя, - одобрила Света, смерив ещё одним неодобрительным взглядом другую девочку. - Это имя очень древней святой. Её сожгли на костре, а она просто делала то, что ей велел Господь.
- А я знаю! – снова встряла второй близнец. - Есть такая песня.
Святая Анна, прости нас грешных,
За то, что душу твою сгубили… - попыталась напеть она. Но замолчала, наткнувшись на взгляд матери, такой же взрослый и неудовлетворительный, как и у Светы.
- Кости действительно не определяют судьбу, но они могут кое-что рассказать о том, что ждёт человека в не слишком далеком будущем, - поторопилась вмешаться Света. Её не нравилась близнец Анюты, но и унижать её здесь ей тоже не хотелось.
- Вот! И меня зовут Алеся, - девочка протянула её косточку с цифрой. Взглянув на которую Света почувствовала, как её снова пробирает холодный озноб могильных объятий. Она огляделась, и увидела хранителя Алеси рядом с собой. Он изменился. Наклонившись вперёд, он показывал Свете своё истлевшее разложившееся лицо.
«Не надо», - покачал он головой, на практически разложившихся мышцах и мускулах. Его костлявая рука, с которой едва не падали гнилые куски мяса, накрыла её ладонь. И Света не выдержала. Она закричала громко и истошно. Оттолкнувшись от стола и дикого для любой психики зрелища, она вместе с тяжёлым креслом упала назад. Раздались одинокие короткие охи Ани и её матери, и грубый скребущий обидой смех Алеси. И последовавший вслед за этим резкий как выстрел звук хлёсткой пощечины.
Сползя с упавшего кресла на дрожащих от ужаса и стыда за произошедшее руках и ногах, Света поднялась. Её трясло. Её трясло по настоящему от смертельного дуновения древнего проклятия, тяготеющего над этой женщиной и её детьми.
- Уходите, - слабым голосом попросила Света, понимая, что ничто сейчас не поможет ей продолжить сеанс. И не только с этими людьми. Понимая, что она не справилась с тем, для чего предназначалась, Света понимала, что теперь ей потребуется много времени для того, чтобы очистить душу от мерзости, которую там оставило мёртвое прикосновение хранителя Алеси…
- Серёж, - по-детски, без всякого достоинства Полина уткнулась в грудь мужа, дрожа от страха и истерики бившей её сознание.
- В чём дело? – его голос выдавал реальное раздражение, и неприязнь к её подобному проявлению слабости. Он не любил этого.
С их ссоры в прошлом до рождения дочек, он привык видеть её сильной. Он защищал её, жалел, спасал, помогал, но что-то в нём всегда было против её слабости. Но он даже не представлял, насколько тяжело ей было сохранять этот сильный, неприступный семейным трудностям бастион. Каждый день, садясь за компьютер или машинку, она чувствовала, что это становиться всё труднее и труднее. Когда дочки были маленькими, это было если не легче, то проще точно. Было здорово вырываться из оков повседневности, чтобы унестись за отважными героинями в бесконечные дали фантастики и фэнтэзи. Но теперь, когда обещанная трагедия всё не происходила, становилось невыносимо от её ожидания. Ну, казалось бы, что в этом такого. Может быть, как сказал один умный человек, если что-то не происходит в то время, что вы ему отвели, это совсем не означает, что это не произойдёт совсем…
- Серёж, - как было рассказать ему о том, что её мучает все эти пятнадцать лет. А в соседней комнате уже во всю гремела музыка, и рюмки в подвесном шкафу подрагивали в след топам толпы детей. Голос сорвался, когда в голове восстановилась картинка из квартиры гадалки. Когда она начала кричать с косточкой в руке. Потом падает… Она выглядела, как призрак, или как человек увидевший призрака, или покойника. И вот сейчас находясь далеко, Полина была вполне готова поверить, что женщина действительно это видела. Уж слишком красноречивые были у неё глаза.
- В чём дело? – что-то в Полином голосе всё же заставило Сергей насторожиться. Но не успела она ответить на это. Раздался звонок в дверь.
- Я открою! – донесся из прихожей вопль Алеси. То, что Сергей отвлёкся на её голос, позволил Полине прийти в себя.
- Алёшка! – новый вопль Алеси, заставил её пойти в коридор.
- Пойду посмотрю кто там, - быстро, словно боясь, что муж сейчас опротестует её слова, проговорила Полина и нырнула в благословенный полумрак коридора. И практически сразу столкнулась с высоким молодым человеком.
- Добрый вечер! – деликатно поздоровался он, пытаясь улизнуть от помощи Алеси, что снимала с него плащ, и при этом не наступить на Чарли, вертевшегося под ногами гостя.
- Кто там? – голоса Ани и Сергея слились в один, когда они оба появились в коридоре, одна выйдя из зала, другой из кухни.
- Лёша, - лицо Ани стало розовым даже в полумраке.
- С днём рождения, малышка! – расцвел молодой человек, вытаскивая откуда-то из-за спины огромный букет. Правда, ни весь он достался Анюте.
- Тебе, - он отделил одну часть букета, оказавшегося составленного из трёх, и протянул засмущавшейся вдруг Алеси. Но увернулся от её попыток его поцеловать.
- И вам, - ещё букет он протянул Полине, - Поздравляю вас, у вас замечательные дочки…
- И что же, ты собираешься жениться на обоих? – с юмором спросил Сергей, ревниво придвигая к себе Полину, подальше от взглядов молодого человека, словно бы он хотел прибрать к рукам и его жену.
- Пап! – воскликнула ещё более смущенная Аня. - Что ты такое говоришь?!
- Дорогая, тебе же всё равно придётся выйти замуж, - ответил Сергей, смеясь.
- Но причём тут Алёша? – встряла в разговор Алеся, продолжая настырно, даже для взгляда родителей, а тем более Анны и Алексея, вешаться на молодого человека.
- Веди себя прилично! – вдруг вырвалось у Полины, которой поведение дочери не понравилось, тем более что она видела тоскующий взгляд Анюты, которая очень хотела, но не могла позволить себе того же, что и сестра. Алеся послушалась, и Алексей, приободрённый поддержкой Полины, прошёл вперёд и обнял Анюту.
- С днём рождения, малышка! – поздравил он ещё раз, и поцеловал её в губы. Пожалуй, в любой другой момент, Полина разогнала бы бесстыдников, и отстукала бы дочь по губам. Но сейчас… По честному, она была просто счастлива за свою малышку. И этот поцелуй, даже с подозрением, что он был далеко не первым и единственным, ей понравился.
- Идите в зал, бесстыдники! – произнесла она, и хлопнула в ладоши. Испуганная Анюта тут же исчезла за дверьми, где вместе с сестрой была встречена громким весельем.
- Первый поцелуй дорогого стоит, - шепнула Полина молодому человеку, который задержался на пороге, чтобы всё-таки снять плащ.
- Что? – Алексей её понял. Она видела это по его глазам, но для Сергея он переспросил. - Вы о чём?
- Не потеряй её, - добавила она, и скользнула дальше в спальню.
- Постой! – Сергей кинулся следом за ней. Пройдя мимо парня, он хлопнул его по плечам, как бы одобряя, заглянул в зал, где играла какая-то медленная новомодная мелодия, подмигнул хмурой Алесе, поискал глазами Аню, и, найдя её в паре, пошёл за женой. Он догнал её уже в спальне. Она стояла возле стола и разглядывала полку с фотографиями.
Сергей не любил эту полку. Не любил именно из-за фотографий. Лишь чувствуя свою вину перед женой, он не высказывал явного неодобрения, тем более вслух. Но мука видеть лица незнакомых мужчин, обнимающих его жену, преследовала его каждое утро. Она никогда не рассказывала ему о них, отнекиваясь, или говоря, что это просто её друзья. А вы видели друзей, у которых ваша жена сидит на коленях, а они обнимают её так крепко, как любовники? Она врала, а Сергей молчал и терпел, заставляя себя вспоминать о том их разрыве, едва не закончившейся потерей Полины. Зато сейчас они вместе, у них две дочки. Но ревность за старые грехи, в которых жена была виновата по сути своей природы, не давала покоя.
- Его звали Миша, - проговорила Полина, беря в руки одну из рамочек, словно угадывая, что именно она не нравиться Сергею больше всего. Её глаза на этой фотографии, где она была в объятиях долговязого худого парня, были самыми счастливыми. Счастливее, чем на их свадебной фотографии. - Мы встречались с ним некоторое время. Он относился ко мне, как к младшей сестрёнке, и всё же спал со мной… Он хотел иметь от меня дочку. «Чтобы была похожа на маму, с такими же большими глазами!» У нас ничего не получилось. Я потеряла его ребёнка… Тоже…
Сергей понимал, что происходит что-то совершенно невероятно. Иначе бы он никогда не услышал этих слов.
- Ты сказала «его звали»? – спросил он осторожно. Ему захотелось вдруг обнять жену, но что-то в её позе мешало ему это сделать.
- Он умер семь лет назад. Рак печени и язва желудка. У него была великолепная жена и сынишка, - улыбка Полины блеснула в полумраке комнаты слезами воспоминаний. - Ты не представляешь, как он его любил. Обожал просто. Очень злился, когда я говорила, что Тёмка совсем на него не похож, - она замолчала, и слегка провела пальцем по стеклу, словно лаская умершего любовника. - Он начал сильно пить, когда я вышла замуж за тебя. Требовал, чтобы мы продолжали встречаться, иначе он себя убьёт…
- И вы встречались? – какие ещё слова даются человеку так тяжело? Сергей ощущал в себе желание удавить жену, но понимал, что теперь это безосновательно.
- Да, ещё некоторое время. А потом он снова начал пить, ещё сильнее, чем раньше, и даже я не могла его остановить. Лена – его жена, много болела, переживая за него. А мы с Тёмкой ходили по улицам, разыскивая его, сначала после получек, а последние два года перед его смертью, каждый день…
Сергей вспомнил, как Полина как раз в то время, о котором говорила, уходила по вечерам из дома, говоря, что идёт побегать, а потом зайдёт к Юльке поболтать. И потому её возвращениям около часу-двух ночи, он не удивлялся. Юлия была её давней подругой, и он на собственном опыте знал, что болтать они могут бесконечно. А вот оказывается, что было на самом деле.
- Артём уже год, как в армии, и регулярно пишет мне письма, называя «мамой Полей», - Полина и сама не понимала, зачем она всё это рассказывает мужу. Может быть этот чёртов сон, а потом инцидент у гадалки довели её до такого. Предчувствие неминуемых бед сводило с ума, но рассказать о них мужу почему-то не хватало сил. Казалось бы, что обратить грядущее невозможно, а значит, пусть уж будет страдать она одна. Тем более что мог сделать любой из них, в случае если голос из её сна прав? – Пишет, что скоро придёт в отпуск, и зайдёт. Совсем, как ты… - она заулыбалась, вспомнив, то, как Сергей чуть больше шестнадцати лет назад зашёл к ней в последний день своего зимнего отпуска. Улыбнулась, и тут же расплакалась. Вдруг стало так тяжело, горько и больно. А перед глазами поплыла алая вода в ванной. Вот когда нужно было умереть. В тот день, перерезав себе вены. Тогда ничего бы этого не было. Ничего из этого кошмара. Может быть другой кошмар, но в котором с позволения бога не было бы места страшному предсказанию для неё и её дочек.
- Ну, успокойся, всё будет хорошо! – попытался успокоить её Сергей, но сделал ещё хуже. Фразу «всё будет хорошо» Полина ненавидела с самого детства. Ей всегда казалось, что именно с неё начинаются все самые страшные несчастья и злоключения.
- Не говори так! – выдохнула она, откидывая фотографию, и поворачиваясь к мужу. - Не говори так. Хорошо никогда не бывает. Это не реально! – она попыталась улыбнуться сквозь слёзы. - Юлька как-то сказала, если у вас всё хорошо, не волнуйтесь, это не надолго…
И началась истерика.
Алеся сидела в кресле и дулась. Дулась на всех и вся. На мир, на родителей, друзей, Алёшку, а сильнее всего на сестру. Эта тихоня в который раз обыграла её. Надо же ведь. Лёшка пришёл на их день рождения, но поздравил только Анютку и маму, а о ней, Алесе, словно забыл. Да, конечно, он подарил ей цветы. Но это так мало! Вот сейчас они с Анюткой танцуют медляк, а Алесю никто не приглашает. Большинство приглашенных ребят, были ровесниками Алеси и Ани, и от этого их больше интересовали алкогольные напитки, кем-то притащенные, чем девчонки, даже такие хорошенькие, как именинницы.
Алеся подобрала ноги, удобнее устраиваясь в кресле. Под ненавязчивую музыку сами собой закрывались глаза. Возникали какие-то картинки, которые исчезали, стоило кому-нибудь слишком громко что-то сказать, или чем-то звякнуть, но на место пропавших приходили новые. В какой-то момент она почти уснула. Чужие звуки по-прежнему врывались в её сознание, но они уже не мешали развёртывающему сюжету сна… Она ехала на мотоцикле…
В свете фары появлялись и исчезали в ночи деревья, безмозглая мошкара долбилась о ветровое стекло, и иногда порывом встречного ветра сносилась на Алесино лицо. Она без шлема. Её волосы свободно реют над плечами, откидываемые назад ветром.
