- Мне страшно! – слышит она голос и вспоминает, что позади сидит сестра. В Алеськином шлеме, судорожно обхватив её руками, она снова и снова повторяет: «Мне страшно лисичка!». Она всегда так называется Алесю. Мама зовёт их Ньют и Леся, а они друг дружку… Впрочем, нет… Алеся зовёт сестру всегда одинаково «Анюта», ну или иногда «Анна». А сестринское прозвище «лисичка» ей нравилось, не смотря на то, что ко всяческим коверканьям имён она относилась с огромным предубеждением. Ещё больше подозрений вызывала её лояльность к наименованию «лисичка», так как Алеси вообще мало что нравилось из того, что говорила и делал сестра.
- Приехали, - сказала она, останавливая мотоцикл на берегу реки.
- Правда? – Анютка выглядела очень смешно. В шлеме её волосы сильно наэлектризовались, и сейчас стояли диковинным одуванчиком вокруг её головы.
- Правда, правда, - подтвердила Алеся, спуская к воде, попутно раздеваясь, - Ну ты идёшь или нет? – она в нетерпении оглянулась на сестру.
- Ты серьёзно решила купаться? – переспросила она, всё же начиная осторожно спускаться по песчаному откосу.
- А ты думаешь, мне была охота ехать шестьдесят кэмэ только для того, чтобы посмотреть на своё отражение? – Алеся хихикнула. Она уже совсем разделась и стояла по колено в воде, - Мне хватит тебя в качестве отражения, - она расхохоталась и с разбегу кинулась в воду.
Анюта ещё несколько мгновений стояла на берегу, раздумывая, но смех веселящейся в воде сестры перевесил её сомнения, и она начала раздеваться…
- Поздравляем! – крикнули гости. Алеся сдержано улыбнулась им, возвращаясь в реальный мир. Сколько лет этим воспоминаниям? Меньше трёх лет…
- Горько! – крикнули гости с дальней стороны зала, - Горько! – подхватили все.
Алексей поднялся и подал руку ей. Она поднялась следом. Их поцелуй был холоден, даже несколько безразличен. Глядя на мужа, Алеся вдруг поняла, что в его глазах по-прежнему видит Анюту.
В ту ночь, когда они ездили купаться, Анюта, выходя на берег, поскользнулась, а, падая, ударилась о камень. Пробила голову. Боясь везти её в таком состоянии на мотоцикле, Алеся кинулась за помощью, а, вернувшись с людьми, поняла, что опоздала. Шевелясь в беспамятстве, Аня скинула повязку с головы и умерла от потери крови…
Потом были дикие глаза матери потерявшей голову, и похороны после которых та слегла в больницу, где пробыла больше двух месяцев. Был потерянный вид отца, с которым тот уходил на работу, приходил с неё, сидел дома в выходные. Он словно не знал, что ему теперь делать. Алеся тогда не раз заставала его доставшим с антресолей их с сестрой игрушки, и перебирающим их со слепым недоумением. Она помнила, как мама тогда попросила принести ей Мэмми, забавную игрушку-собачку шарпей. Отцу было некогда, и пришлось идти Алесе, хотя врачи и предупреждали, что мама пока не должна с ней встречаться.
Только тогда в больнице услышав дикий вопль матери, Алеся первый и последний раз пожалела о том, что произошло с сестрой. Но возможность остаться единственным ребёнком со столь любимыми родителями, стоила непривычной тяжести в руке того камня…
- Горько! – Алексей снова поднялся. В своих движениях он напоминал автомат, запрограммированного робота. Но Алесе было на это наплевать. Она заставит себя полюбить. Мама же привыкла к одному сложенному креслу-кровати в Алесиной спальне. И пускай, она продолжала раз в две недели менять наволочки на той подушке, Алеся больше не видела её слёз. Правда, фотографий на полочке в спальне стало гораздо больше…
- Ну, и какие новости вы хотите услышать? – молодая доктор частной гинекологической клиники сидела напротив Полины, и рассматривала её поверх очков с задорной усмешкой.
- А какие есть? – может быть, она чем-то неизлечимо больна, всё-таки в это году ей уже тридцать девять. Правда это не возраст, учитывая, что её мама прожила значительно больше. Ей было шестьдесят девять, когда она слегла. И даже так она прожила ещё десять лет. Хотя, слава богу, что не дотянула до гибели Анюты. Её она любила больше всех. Виктор – Полинин брат – ведь своих редко привозил. Да и что. Ему самому уже сорок шесть, своих двоих внуков воспитывает, Антон давно женился, да и Оксанка готовиться. Всё-таки уже восемнадцать…
- Есть и плохие, и хорошие…
Вот интересно. Оказывается в ней есть ещё что-то, что вызывает хорошие новости. Анекдот какой-то!
- Начинайте с хорошей.
- Вы беременны, но рожать в вашем возрасте опасно…
Мир закружился и поплыл. Безмолвно застонав, Полина поползла со стула, слыша в голове тихий голос: «у тебя будут ещё дети, оставь этих нам… не веди их на зло в этот мир…»
Артём поднял голову и осмотрелся. На кладбище было пусто и спокойно. Яркое мартовское солнце светило горячо и ласково, согревая своим теплом замёршую за зиму землю. Птицы за оградой пытаются петь, предсказывая лето. Но они ошибаются. И Артём это знает. Вот уже пять лет, он приходит сюда, один раз в году – 23 марта. На следующий день снова начнётся зима, но в это день природа словно забывает о стуже, одеваясь в весну.
- Пап, смотри! – Мишка подлетел к нему откуда-то из зарослей что-то крепко сжимая в кулаке. Наклонившись, чтобы рассмотреть, Артем увидел голову маленькой зелёной ящерицы.
- Отпусти её, она ещё сонная. И иди к маме. Я сейчас!
Отпущенная ящерица тут же исчезла в прелой прошлогодней траве. А Мишка уже мчался к сидевшей у входа Олюшке.
Артём снова посмотрел на могилы. И даже яркое солнце не спасло его от ледяного озноба. Четыре могилы в ряд. Родители и дети. Они не были родными Артёма, тем не менее, он был с ними связан. Это началось с его отца, когда в его жизни появилась мама Полина. Правда для него она была просто Полина. Мамой она стала Артёму за пару лет до смерти отца. Для настоящей мамы, она была подругой с работы отца. Артём знал другую тайну, но не собирался её никому рассказывать.
И до армии, и после, он поддерживал с ней близкие отношения, и знал обо всём. О гибели одной из дочерей, Ани – её могила была в центре. О неудачном замужестве другой, Алеси, которую муж, через две недели после свадьбы зарубил топором, а потом сдался ментам. Его посадили, а Алесю похоронили. Рождение Мишутки. Гибель маминого мужа в пьяной аварии. Ещё одна могила со стороны Ани. И смерть самой Полины. Пять лет назад на новый год её сердце не выдержало всего на неё свалившегося. Её могила разделяла могилы дочерей.
- Пап! – снова позвал Мишутка. Артём махнул ему рукой. Мишка не был ему настоящим сыном. Когда умерла Полина, полуторогодовалый Мишутка оказался никому не нужен. Её брат был слишком стар, а племянники слишком озабочены своими собственными проблемами, чтобы заниматься двоюродным братом. Так же было и со стороны Мишкиного отца. После смерти Сергея ни одна из его сестёр ни разу не навестила Полину. Её собственные похороны Артём устраивал сам, с маминой помощью, хотя она и не была этим довольна. Мишке грозил детдом, а Артём не мог этого допустить.
Олюшка, его жена, долго не понимала, почему она должна воспитывать чужого ребёнка, но после рождения Полинки всё её недовольства ушли.
- До свидания, мам, - Артём ещё раз поправил букет в вазе, и пошёл на призывные махания Мишки и Полинки. Держа мать за руки, они все вместе стояли у ворот, и что было силы махали, зовя его к себе. Торопясь к ним, Артём вдруг понял, что, в жизни не смотря на все неприятности и несчастия, хорошее всегда повторяется. Вот, например… Мама Полина появившегося на свет белобрысого худого мальчишку назвала Миша, и Артём подозревал, что не просто так. Поэтому свою дочь назвал в её честь.
«И этим двум вряд ли грозит какое-либо предсказание» - мелькнула странная, словно чужая мысль, но Артём отмахнулся от неё, как от первой проснувшейся мухи.
Конец
8.07.99
5:40
9.11.02
4:41
- Приехали, - сказала она, останавливая мотоцикл на берегу реки.
- Правда? – Анютка выглядела очень смешно. В шлеме её волосы сильно наэлектризовались, и сейчас стояли диковинным одуванчиком вокруг её головы.
- Правда, правда, - подтвердила Алеся, спуская к воде, попутно раздеваясь, - Ну ты идёшь или нет? – она в нетерпении оглянулась на сестру.
- Ты серьёзно решила купаться? – переспросила она, всё же начиная осторожно спускаться по песчаному откосу.
- А ты думаешь, мне была охота ехать шестьдесят кэмэ только для того, чтобы посмотреть на своё отражение? – Алеся хихикнула. Она уже совсем разделась и стояла по колено в воде, - Мне хватит тебя в качестве отражения, - она расхохоталась и с разбегу кинулась в воду.
Анюта ещё несколько мгновений стояла на берегу, раздумывая, но смех веселящейся в воде сестры перевесил её сомнения, и она начала раздеваться…
- Поздравляем! – крикнули гости. Алеся сдержано улыбнулась им, возвращаясь в реальный мир. Сколько лет этим воспоминаниям? Меньше трёх лет…
- Горько! – крикнули гости с дальней стороны зала, - Горько! – подхватили все.
Алексей поднялся и подал руку ей. Она поднялась следом. Их поцелуй был холоден, даже несколько безразличен. Глядя на мужа, Алеся вдруг поняла, что в его глазах по-прежнему видит Анюту.
В ту ночь, когда они ездили купаться, Анюта, выходя на берег, поскользнулась, а, падая, ударилась о камень. Пробила голову. Боясь везти её в таком состоянии на мотоцикле, Алеся кинулась за помощью, а, вернувшись с людьми, поняла, что опоздала. Шевелясь в беспамятстве, Аня скинула повязку с головы и умерла от потери крови…
Потом были дикие глаза матери потерявшей голову, и похороны после которых та слегла в больницу, где пробыла больше двух месяцев. Был потерянный вид отца, с которым тот уходил на работу, приходил с неё, сидел дома в выходные. Он словно не знал, что ему теперь делать. Алеся тогда не раз заставала его доставшим с антресолей их с сестрой игрушки, и перебирающим их со слепым недоумением. Она помнила, как мама тогда попросила принести ей Мэмми, забавную игрушку-собачку шарпей. Отцу было некогда, и пришлось идти Алесе, хотя врачи и предупреждали, что мама пока не должна с ней встречаться.
Только тогда в больнице услышав дикий вопль матери, Алеся первый и последний раз пожалела о том, что произошло с сестрой. Но возможность остаться единственным ребёнком со столь любимыми родителями, стоила непривычной тяжести в руке того камня…
- Горько! – Алексей снова поднялся. В своих движениях он напоминал автомат, запрограммированного робота. Но Алесе было на это наплевать. Она заставит себя полюбить. Мама же привыкла к одному сложенному креслу-кровати в Алесиной спальне. И пускай, она продолжала раз в две недели менять наволочки на той подушке, Алеся больше не видела её слёз. Правда, фотографий на полочке в спальне стало гораздо больше…
- Ну, и какие новости вы хотите услышать? – молодая доктор частной гинекологической клиники сидела напротив Полины, и рассматривала её поверх очков с задорной усмешкой.
- А какие есть? – может быть, она чем-то неизлечимо больна, всё-таки в это году ей уже тридцать девять. Правда это не возраст, учитывая, что её мама прожила значительно больше. Ей было шестьдесят девять, когда она слегла. И даже так она прожила ещё десять лет. Хотя, слава богу, что не дотянула до гибели Анюты. Её она любила больше всех. Виктор – Полинин брат – ведь своих редко привозил. Да и что. Ему самому уже сорок шесть, своих двоих внуков воспитывает, Антон давно женился, да и Оксанка готовиться. Всё-таки уже восемнадцать…
- Есть и плохие, и хорошие…
Вот интересно. Оказывается в ней есть ещё что-то, что вызывает хорошие новости. Анекдот какой-то!
- Начинайте с хорошей.
- Вы беременны, но рожать в вашем возрасте опасно…
Мир закружился и поплыл. Безмолвно застонав, Полина поползла со стула, слыша в голове тихий голос: «у тебя будут ещё дети, оставь этих нам… не веди их на зло в этот мир…»
Артём поднял голову и осмотрелся. На кладбище было пусто и спокойно. Яркое мартовское солнце светило горячо и ласково, согревая своим теплом замёршую за зиму землю. Птицы за оградой пытаются петь, предсказывая лето. Но они ошибаются. И Артём это знает. Вот уже пять лет, он приходит сюда, один раз в году – 23 марта. На следующий день снова начнётся зима, но в это день природа словно забывает о стуже, одеваясь в весну.
- Пап, смотри! – Мишка подлетел к нему откуда-то из зарослей что-то крепко сжимая в кулаке. Наклонившись, чтобы рассмотреть, Артем увидел голову маленькой зелёной ящерицы.
- Отпусти её, она ещё сонная. И иди к маме. Я сейчас!
Отпущенная ящерица тут же исчезла в прелой прошлогодней траве. А Мишка уже мчался к сидевшей у входа Олюшке.
Артём снова посмотрел на могилы. И даже яркое солнце не спасло его от ледяного озноба. Четыре могилы в ряд. Родители и дети. Они не были родными Артёма, тем не менее, он был с ними связан. Это началось с его отца, когда в его жизни появилась мама Полина. Правда для него она была просто Полина. Мамой она стала Артёму за пару лет до смерти отца. Для настоящей мамы, она была подругой с работы отца. Артём знал другую тайну, но не собирался её никому рассказывать.
И до армии, и после, он поддерживал с ней близкие отношения, и знал обо всём. О гибели одной из дочерей, Ани – её могила была в центре. О неудачном замужестве другой, Алеси, которую муж, через две недели после свадьбы зарубил топором, а потом сдался ментам. Его посадили, а Алесю похоронили. Рождение Мишутки. Гибель маминого мужа в пьяной аварии. Ещё одна могила со стороны Ани. И смерть самой Полины. Пять лет назад на новый год её сердце не выдержало всего на неё свалившегося. Её могила разделяла могилы дочерей.
- Пап! – снова позвал Мишутка. Артём махнул ему рукой. Мишка не был ему настоящим сыном. Когда умерла Полина, полуторогодовалый Мишутка оказался никому не нужен. Её брат был слишком стар, а племянники слишком озабочены своими собственными проблемами, чтобы заниматься двоюродным братом. Так же было и со стороны Мишкиного отца. После смерти Сергея ни одна из его сестёр ни разу не навестила Полину. Её собственные похороны Артём устраивал сам, с маминой помощью, хотя она и не была этим довольна. Мишке грозил детдом, а Артём не мог этого допустить.
Олюшка, его жена, долго не понимала, почему она должна воспитывать чужого ребёнка, но после рождения Полинки всё её недовольства ушли.
- До свидания, мам, - Артём ещё раз поправил букет в вазе, и пошёл на призывные махания Мишки и Полинки. Держа мать за руки, они все вместе стояли у ворот, и что было силы махали, зовя его к себе. Торопясь к ним, Артём вдруг понял, что, в жизни не смотря на все неприятности и несчастия, хорошее всегда повторяется. Вот, например… Мама Полина появившегося на свет белобрысого худого мальчишку назвала Миша, и Артём подозревал, что не просто так. Поэтому свою дочь назвал в её честь.
«И этим двум вряд ли грозит какое-либо предсказание» - мелькнула странная, словно чужая мысль, но Артём отмахнулся от неё, как от первой проснувшейся мухи.
Конец
8.07.99
5:40
9.11.02
4:41
