— Да, — упрямо ответил Лазар.
«Молодец мальчик! Держись — мы выкрутимся. Только не показывай меня своему братцу. Голос у него что-то очень знакомый, не к добру это», — вот такие мысли крутились в голове, пока я прислушивалась к чужому разговору.
— В таком случае я настаиваю, чтобы ты продемонстрировал мне свою «редкую красоту».
«Нет, только не это. Только не сейчас. Я не готова!»
— Боюсь, что ты будешь сражен наповал и заберешь у меня девочку.
— Бояться никто не запрещает, но на демонстрации лица — настаиваю. Ну же!
— А может, как раз наоборот?
— В смысле?
— Ну, может, она что-нибудь другое продемонстрирует, а лицо не будет?
В первый момент я растерялась, услышав подобное предложение. Но тут воображение, воспитанное на проделках, которые мы устраивали с принцессой, подкинуло интересную идею. Встав на цыпочки, я прошептала на ухо Лазару просьбу о посещении «нужной» комнаты.
— Да, Армесана, конечно. — Схватив колокольчик для вызова прислуги, мой «господин» адресовал следующие слова брату: — Ты так напугал бедную девушку, что ей требуется уединиться. Надеюсь, не возражаешь, чтобы служанка проводила ее в ближайший будуар?
— Говоришь, так сильно напугал, что она… кхм… неожиданно. Ладно, пусть облегчит… свою грешную душу, а после закончим разговор.
На этих словах в гостиную просочилась — иначе и не скажешь — молоденькая горничная и повела меня навстречу спасению. Уже взявшись за ручку двери, я оглянулась, чтобы присмотреться к будущей жертве моих планов повнимательнее. Копна темных волос на затылке, высокий рост, выправка явно военная… Последний пункт подтолкнул меня к мысли, что надо бы подробнее расспросить Лазара о его брате. К тому же голос нового тара, его фигура, походка, пока он подходил к окну — все это напоминало мне старого знакомого, и я молилась Извечным, чтобы это был не он.
Комната для личных уединений оказалась оформлена с поистине тарским размахом: расписные стены, вдоль которых стояли кадки с вьющимися растениями, зеркало в массивной раме от пола до потолка, комод, небольшой шкаф, парочка кушеток и трельяж. Она оказалась настолько большая, что в ней легко отгородили ширмой два угла, в которых можно было уединиться с шедевром столичных мастеров — самоочищающимся горшком.
Пользуясь тем, что меня оставили одну, я принялась лихорадочно все обыскивать. Возможно, кто-то из женщин наводил здесь марафет и оставил какой-нибудь парфюм или румяна. Но Извечные боги были сегодня не на моей стороне. Улов по итогам осмотра будуара был небогат: черный и белый карандаши, пользованная расческа, бутылочка ароматной жидкости и… И, кажется, я придумала, что мне поможет — вазочка на трельяже была доверху наполнена плодами монгонго. Эти удивительные плоды представляли собой шарики диаметром чуть больше ногтя. Под твердой розовой шкуркой, больше похожей на скорлупу, скрывалась сочная сиреневая мякоть. На вкус она была горьковатой, поэтому есть их можно было только с голода. Однако очищенные плоды источали такой приятный, слегка сладковатый аромат, что их приноровились использовать для ароматизации небольших комнат, например, таких, как эта. Но больше всего меня сейчас обрадовало то, что мякоть монгонго окрашивала кожу в сиреневый цвет, а значит — боевая раскраска наложницы будет незабываемой.
За время моего отсутствия мужчины вернулись в кабинет, туда меня и проводила служанка, ожидавшая под дверью. Сейчас я чувствовала себя увереннее, чем несколько минут назад, поэтому спокойно прошла внутрь под перекрестными взглядами двух пар глаз. Все, что от меня требовалось — это красиво сыграть свою роль, хотя слово «красиво» в данном случае не очень уместно. Я тихонько усмехнулась, вспомнив свое отражение в зеркале: бледное после морского путешествия лицо и широко распахнутые глаза. Такого эффекта я добилась, закрасив веки сначала белым карандашом, потом черным наметив зрачки и новый контур глаз. По вискам и подбородку был нанесен узорчатый рисунок, а за щеки и нижнюю губу я запихнула нечищеные шарики монгонго. В самый ответственный момент — знакомство лицом к лицу с новым таром — мне придется прикрыть веки, и я не буду видеть, что происходит. Но на что только не пойдешь, спасая свое имя.
В кабинете ощущалось напряжение. Сквозь накинутую на лицо чадру окружающие предметы и люди казались нечеткими. Старший льер Сельтор вальяжно сидел в массивном хозяйском кресле, а младший — напряженно расхаживал по кабинету. Учитывая, что вновь пристроиться за спиной у Лазара нельзя, я застыла у стены, не зная, как поступить.
— О! Наша милая наложница вернулась. А я уже хотел посылать спасательную шлюпку на поиски. — Тар Турмалинский хмыкнул, но при этом цепкий взгляд неприятно царапал.
— С каких это пор моя наложница стала «нашей»? — оторопело проговорил алхимик и протянул мне руку. — Армесана, проходи, не стой в дверях. Хочу представить тебя своему брату.
Я сделала несколько робких шагов и остановилась так, чтобы оказаться между братьями.
— Армесана, — произнес «хозяин», положив руки мне на плечи. — Это льер Ларион Сельтор, тар Турмалинский. Он владелец этих земель. Поэтому вправе лично знакомиться со всеми прибывающими на остров. — Лазар не сдержал вздоха. — Открой лицо, чтобы он убедился, что я не привел с собой шпиона.
«А может, не надо?» — чуть не вырвалось у меня. К счастью, орешки не дали открыть рот. Вечные звезды, как же страшно. Но оттягивать неприятности я не любила, поэтому, закрыв глаза, резко приподняла край ткани.
Тар Турмалинский, как раз решивший в этот момент отпить из бокала, закашлялся и, судя по звукам, вскочил с кресла, отряхивая разбрызганные капли.
— Я всегда подозревал, что алхимия плохо скажется не только на твоем характере, Лазар, но и на вкусах. Однако не предполагал, что этот момент наступит так скоро.
— Ларион, выражайся яснее. Я не понимаю твоих намеков. И если ты удовлетворен увиденным, позволь девушке откланяться. Морское путешествие слишком утомило ее.
— Оно и видно, — пробурчал чуть слышно тар.
Я не могла его видеть, так как глаза все еще приходилось держать закрытыми, но что-то в интонации заставило мысленно улыбнуться. Причем злорадно. Тем временем тар обратился к брату:
— Надеюсь, за время знакомства ты успел хорошо узнать свою наложницу?
— В каком смысле? — уже чуть ли не рычал обычно спокойный алхимик.
— Конечно же, в смысле этикета и воспитания. Видишь ли, в замке практически никого нет, кроме нас. И я хотел бы пригласить твою новую знакомую составить нам компанию за ужином. Ты же не против? Я слышал, наложницы весьма искусны в сервировке стола и… умеют скрасить досуг господина.
Вечные звезды, кажется, я действительно попала!
Трапезничать предстояло в тесном семейном кругу в одной из гостиных, примыкающей к апартаментам нового тара. Нам с Лазаром дали время на отдых и соответствующую приличиям смену платья. Извечные знают, как мне не хотелось туда идти, но подготовиться нужно было в любом случае. Поэтому я послушно проследовала за молчаливой служанкой в отведенные комнаты. Они находились в гостевом крыле замка. Поселять в тех покоях, с которыми я успела познакомиться во время прошлого визита, меня не стали. Может, это и хорошо — не знаю, как бы я восприняла место смерти Ориона Разящего.
Мой багаж уже принесли, однако в свете придуманного одним мастером Материй образа, вряд ли мне сейчас подойдет что-то из любимых нарядов. Оставив эти мысли на потом, я приняла душ и прилегла отдохнуть. Нужно было собраться с мыслями.
Однако часа через два стало ясно, что ожидание и отсутствие занятия только нервировали сильнее, а повод отказаться от совместной трапезы так и не нашелся. Пришлось подняться с постели и заняться ревизией одежды. На мое счастье в гардеробе нашлись наряды в стиле наложниц покойного тара. Взвесив все «за» и «против», я вновь надела два полупрозрачных платья, добившись таким образом достаточной плотности ткани, накинула на себя уже выстиранную чадру, которую доставила очередная служанка, и, глубоко вдохнув, отправилась на каторгу… Точнее — на ужин.
К счастью, тащить тяжелые подносы с едой — на что намекал тар Турмалинский — мне не пришлось. Слуги самостоятельно подняли на третий этаж все необходимое и, расставив на столе, удалились. А вот честь раскладывать порции по тарелкам досталась мне. И два взгляда — цепкий и настороженный — пристально следили за мной с разных сторон. Глаза я упорно не поднимала, стараясь оттянуть тот момент, когда мы окажемся за одним столом. Закончив с сервировкой, я покорно встала за плечом льера Лазара в надежде, что мужчины захотят поговорить наедине и отправят меня на кухню. Увы, надежда оказалась тщетной. Мне предложили присоединиться к ужину и даже пододвинули стул, пока я садилась. Есть хотелось ужасно, но под пристальным вниманием братьев кусок в горло не лез, вот я и гоняла по тарелке одинокую оливку.
Никогда не думала, что так обрадуюсь предложению сервировать стол к чаю. Подхватив поднос, я направилась в смежную комнату, где у камина стоял небольшой столик и несколько кресел. От непривычной работы руки подрагивали, а чашки то и дело звонко перестукивались. Когда я вернулась к большому столу, чтобы забрать воздушные пирожные, сахар и кое-какие мелочи, почувствовала отчетливый шлепок…
К подобному обращению я не привыкла, поэтому на грубость ответила совершенно инстинктивно: с разворота влепила Лазару звонкую пощечину. Поднос при этом выпал и, громко стукнувшись об пол, растерял свою ношу, которая, печально звеня, разлетелась в разные стороны.
— Что вы себе позволяете?! — прошипела я разъяренной кошкой.
«Хозяин», никак не ожидавший такой реакции, широко распахнул глаза и недоуменно смотрел на мою покрасневшую руку.
— Арме-с-с-сана! Ты чего?
— То есть извиняться вы не намерены? — Взгляд непроизвольно заметался по сторонам в поисках орудия убийства. — Ну ничего, я вас быстро научу, как вести себя в обществе. Негодяй! — Я схватила в руки вилку. — Сумасшедший алхимик!
— Женщина, ты совсем страх потеряла! — прорычал в ответ льер, смешно косясь в сторону брата.
Но мне уже было не до этого. Как он только посмел поступить со мной как с портовой девкой! Со мной — фрейлиной принцессы, которая и ручку-то не каждому подавала для поцелуя. Я даже примерилась, куда ткну орудием возмездия, как прямо за спиной раздался ироничный голос.
— И не говори, братец! Таких строптивых воспитывать надо, иначе на шею сядет, и толку от нее никакого не будет. Сплошные расходы.
— Так вот кто был примером для подобного поведения! — продолжила я бушевать. — Пиратские сынки!
Я развернулась, намереваясь в лицо высказать новому тару, что думаю о нем, его брате, их отце и всей ситуации в целом, но неожиданно оказалась прижата к крепкому телу.
Глаза мужчины — темно-синие, как бушующий океан, — впились в меня пристальным взглядом, а руки потянулись к накидке, прикрывающей лицо. Он не спешил, с каким-то извращенным удовольствием медленно приподнимая ткань. И когда белокурые волосы разметались по плечам, на губах Лариона заиграла довольная, плутовская улыбка.
— Теперь я даже не знаю, что думать, братец, — обратился тар к Лазару, но смотрел по-прежнему на меня. — То ли ругать тебя за похищение столь ценной для короля и принцессы особы, то ли благодарить за спасение от… шейха. Или же подозревать в заговоре с этим юным и коварным созданием? Кстати, доброго вечера, лия Шанталь.
— Не очень-то он добрый, — непослушными губами прошептала я, все еще не веря в происходящее.
Это действительно был он ¬— льер Ларион Идамас. Самый молодой командующий эскадрой в королевстве. Лучший «переговорщик» его величества, участвующий во всех дипломатических миссиях. А еще… еще… просто невыносимый тип с отвратительным характером!
При дворе его знали как сына ныне покойного льера Идамаса, и как он мог вдруг стать сыном тара Турмалинского — не укладывалось в голове. Это какая-то ошибка! Ведь король не мог приблизить к себе сына неблагонадежного подданного?
— Удивлены?
— Не то слово, — выдохнула я, не в силах скрыть свои эмоции. — Вы даже на этом удаленном острове умудрились меня достать!
— Я, лия? Мне-то казалось, это вы преследуете меня. Надеюсь, в этот раз вы без подруг?
— Никак не можете забыть прошлую встречу?
— Скорее, изгнать из памяти фрагмент, когда я доказывал отцу вашей подруги, льеру Ристеру, что не прикасался к его дочери.
— Ну, это была явная ложь! Еще как прикасались. Особенно когда из постели вытаскивали.
Не выдержав, я засмеялась и тут же пожалела об этом.
Руки Лариона крепче сжались на талии, и я как никогда отчетливо почувствовала их жар. Глаза тара стали совсем темными, а лицо было на недопустимом расстоянии от моего.
— Давайте не будем о прошлом, лия Армель. Эти разговоры меня… расстраивают. А вы ведь помните, как я несносен, когда расстроен?
Я помнила… Очень хорошо помнила. И вкус крови на языке, когда он прокусил мне губу. И жар дыхания на шее и… небольшой багровый след, что остался на нежной коже на долгие две недели. Да, льер Идамас, или все-таки — льер Сельтор? — умел мстить. Расчетливо и очень искусно. Извечные, за что вы снова столкнули меня с этим мужчиной?
— Так вы что, знакомы? — тяжелую тишину разрушил удивленный голос Лазара.
— Приходилось… встречаться, — уклончиво отозвалась я, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.
С большой неохотой тар отпустил, позволяя сделать несколько шагов назад, но когда я вскрикнула от боли, мгновенно оказался рядом, подхватывая на руки.
— Брат, будь добр, попроси здесь убраться, вызови целителя и вели, наконец, подать чай.
— А ты куда?
— А я пока помогу госпоже наложнице устроиться с комфортом, полагающимся ее статусу. Заодно немного… пообщаюсь.
И так многозначительно это прозвучало, что мне сделалось страшно. А еще жарко. При попытке спрятать глаза я бросила взгляд на пол, усыпанный осколками. Вот чего стоила моя неосторожность. Тонкие тканевые туфельки наложницы не уберегли нежную кожу. Кровь продолжала капать из пятки, украшая паркет алыми узорами. Зрелище оказалось настолько завораживающим, что голова закружилась, и я потеряла сознание.
Туман в голове пугал и нервировал. Я открыла глаза и тяжело вздохнула: никогда бы не подумала, что вид крови так на меня подействует. Слабость все еще сохранялась, поэтому мне оставалось только осматривать окружающую обстановку. Старый знакомый разместил меня на софе в соседней комнате, в той самой, где я пыталась сервировать чайный столик, а сам отошел к бару и теперь гремел какими то бутылками-склянками. Провозившись еще немного, Ларион подхватил наполовину наполненный бокал и направился ко мне.
— Вы пришли в себя? Отлично, а то не хотелось бы намочить ваш не совсем скромный наряд.
После подобных слов слабость быстро прошла, уступая место злобе и негодованию.
— Возьмите, лия Шанталь. Надеюсь, это немного приведет вас в чувство, мне надо осмотреть рану.
— Не стоит утруждаться, льер Идамас. Или теперь вас величать льер Сельтор?
Я сложила руки на груди, отказываясь брать лекарство — неизвестно, чего ожидать от его изготовителя: помощи или отравы?
— Тар Турмалинский, к вашим услугам, — усмехнулся лучший дипломат его величества и поставил бокал на ближайший столик. — Судя по тому, что брат до сих пор не привел лекаря — он за ним в столицу отправился. Я хотя бы попробую остановить кровотечение.
«Молодец мальчик! Держись — мы выкрутимся. Только не показывай меня своему братцу. Голос у него что-то очень знакомый, не к добру это», — вот такие мысли крутились в голове, пока я прислушивалась к чужому разговору.
— В таком случае я настаиваю, чтобы ты продемонстрировал мне свою «редкую красоту».
«Нет, только не это. Только не сейчас. Я не готова!»
— Боюсь, что ты будешь сражен наповал и заберешь у меня девочку.
— Бояться никто не запрещает, но на демонстрации лица — настаиваю. Ну же!
— А может, как раз наоборот?
— В смысле?
— Ну, может, она что-нибудь другое продемонстрирует, а лицо не будет?
В первый момент я растерялась, услышав подобное предложение. Но тут воображение, воспитанное на проделках, которые мы устраивали с принцессой, подкинуло интересную идею. Встав на цыпочки, я прошептала на ухо Лазару просьбу о посещении «нужной» комнаты.
— Да, Армесана, конечно. — Схватив колокольчик для вызова прислуги, мой «господин» адресовал следующие слова брату: — Ты так напугал бедную девушку, что ей требуется уединиться. Надеюсь, не возражаешь, чтобы служанка проводила ее в ближайший будуар?
— Говоришь, так сильно напугал, что она… кхм… неожиданно. Ладно, пусть облегчит… свою грешную душу, а после закончим разговор.
На этих словах в гостиную просочилась — иначе и не скажешь — молоденькая горничная и повела меня навстречу спасению. Уже взявшись за ручку двери, я оглянулась, чтобы присмотреться к будущей жертве моих планов повнимательнее. Копна темных волос на затылке, высокий рост, выправка явно военная… Последний пункт подтолкнул меня к мысли, что надо бы подробнее расспросить Лазара о его брате. К тому же голос нового тара, его фигура, походка, пока он подходил к окну — все это напоминало мне старого знакомого, и я молилась Извечным, чтобы это был не он.
Комната для личных уединений оказалась оформлена с поистине тарским размахом: расписные стены, вдоль которых стояли кадки с вьющимися растениями, зеркало в массивной раме от пола до потолка, комод, небольшой шкаф, парочка кушеток и трельяж. Она оказалась настолько большая, что в ней легко отгородили ширмой два угла, в которых можно было уединиться с шедевром столичных мастеров — самоочищающимся горшком.
Пользуясь тем, что меня оставили одну, я принялась лихорадочно все обыскивать. Возможно, кто-то из женщин наводил здесь марафет и оставил какой-нибудь парфюм или румяна. Но Извечные боги были сегодня не на моей стороне. Улов по итогам осмотра будуара был небогат: черный и белый карандаши, пользованная расческа, бутылочка ароматной жидкости и… И, кажется, я придумала, что мне поможет — вазочка на трельяже была доверху наполнена плодами монгонго. Эти удивительные плоды представляли собой шарики диаметром чуть больше ногтя. Под твердой розовой шкуркой, больше похожей на скорлупу, скрывалась сочная сиреневая мякоть. На вкус она была горьковатой, поэтому есть их можно было только с голода. Однако очищенные плоды источали такой приятный, слегка сладковатый аромат, что их приноровились использовать для ароматизации небольших комнат, например, таких, как эта. Но больше всего меня сейчас обрадовало то, что мякоть монгонго окрашивала кожу в сиреневый цвет, а значит — боевая раскраска наложницы будет незабываемой.
За время моего отсутствия мужчины вернулись в кабинет, туда меня и проводила служанка, ожидавшая под дверью. Сейчас я чувствовала себя увереннее, чем несколько минут назад, поэтому спокойно прошла внутрь под перекрестными взглядами двух пар глаз. Все, что от меня требовалось — это красиво сыграть свою роль, хотя слово «красиво» в данном случае не очень уместно. Я тихонько усмехнулась, вспомнив свое отражение в зеркале: бледное после морского путешествия лицо и широко распахнутые глаза. Такого эффекта я добилась, закрасив веки сначала белым карандашом, потом черным наметив зрачки и новый контур глаз. По вискам и подбородку был нанесен узорчатый рисунок, а за щеки и нижнюю губу я запихнула нечищеные шарики монгонго. В самый ответственный момент — знакомство лицом к лицу с новым таром — мне придется прикрыть веки, и я не буду видеть, что происходит. Но на что только не пойдешь, спасая свое имя.
В кабинете ощущалось напряжение. Сквозь накинутую на лицо чадру окружающие предметы и люди казались нечеткими. Старший льер Сельтор вальяжно сидел в массивном хозяйском кресле, а младший — напряженно расхаживал по кабинету. Учитывая, что вновь пристроиться за спиной у Лазара нельзя, я застыла у стены, не зная, как поступить.
— О! Наша милая наложница вернулась. А я уже хотел посылать спасательную шлюпку на поиски. — Тар Турмалинский хмыкнул, но при этом цепкий взгляд неприятно царапал.
— С каких это пор моя наложница стала «нашей»? — оторопело проговорил алхимик и протянул мне руку. — Армесана, проходи, не стой в дверях. Хочу представить тебя своему брату.
Я сделала несколько робких шагов и остановилась так, чтобы оказаться между братьями.
— Армесана, — произнес «хозяин», положив руки мне на плечи. — Это льер Ларион Сельтор, тар Турмалинский. Он владелец этих земель. Поэтому вправе лично знакомиться со всеми прибывающими на остров. — Лазар не сдержал вздоха. — Открой лицо, чтобы он убедился, что я не привел с собой шпиона.
«А может, не надо?» — чуть не вырвалось у меня. К счастью, орешки не дали открыть рот. Вечные звезды, как же страшно. Но оттягивать неприятности я не любила, поэтому, закрыв глаза, резко приподняла край ткани.
Тар Турмалинский, как раз решивший в этот момент отпить из бокала, закашлялся и, судя по звукам, вскочил с кресла, отряхивая разбрызганные капли.
— Я всегда подозревал, что алхимия плохо скажется не только на твоем характере, Лазар, но и на вкусах. Однако не предполагал, что этот момент наступит так скоро.
— Ларион, выражайся яснее. Я не понимаю твоих намеков. И если ты удовлетворен увиденным, позволь девушке откланяться. Морское путешествие слишком утомило ее.
— Оно и видно, — пробурчал чуть слышно тар.
Я не могла его видеть, так как глаза все еще приходилось держать закрытыми, но что-то в интонации заставило мысленно улыбнуться. Причем злорадно. Тем временем тар обратился к брату:
— Надеюсь, за время знакомства ты успел хорошо узнать свою наложницу?
— В каком смысле? — уже чуть ли не рычал обычно спокойный алхимик.
— Конечно же, в смысле этикета и воспитания. Видишь ли, в замке практически никого нет, кроме нас. И я хотел бы пригласить твою новую знакомую составить нам компанию за ужином. Ты же не против? Я слышал, наложницы весьма искусны в сервировке стола и… умеют скрасить досуг господина.
Вечные звезды, кажется, я действительно попала!
***
Трапезничать предстояло в тесном семейном кругу в одной из гостиных, примыкающей к апартаментам нового тара. Нам с Лазаром дали время на отдых и соответствующую приличиям смену платья. Извечные знают, как мне не хотелось туда идти, но подготовиться нужно было в любом случае. Поэтому я послушно проследовала за молчаливой служанкой в отведенные комнаты. Они находились в гостевом крыле замка. Поселять в тех покоях, с которыми я успела познакомиться во время прошлого визита, меня не стали. Может, это и хорошо — не знаю, как бы я восприняла место смерти Ориона Разящего.
Мой багаж уже принесли, однако в свете придуманного одним мастером Материй образа, вряд ли мне сейчас подойдет что-то из любимых нарядов. Оставив эти мысли на потом, я приняла душ и прилегла отдохнуть. Нужно было собраться с мыслями.
Однако часа через два стало ясно, что ожидание и отсутствие занятия только нервировали сильнее, а повод отказаться от совместной трапезы так и не нашелся. Пришлось подняться с постели и заняться ревизией одежды. На мое счастье в гардеробе нашлись наряды в стиле наложниц покойного тара. Взвесив все «за» и «против», я вновь надела два полупрозрачных платья, добившись таким образом достаточной плотности ткани, накинула на себя уже выстиранную чадру, которую доставила очередная служанка, и, глубоко вдохнув, отправилась на каторгу… Точнее — на ужин.
К счастью, тащить тяжелые подносы с едой — на что намекал тар Турмалинский — мне не пришлось. Слуги самостоятельно подняли на третий этаж все необходимое и, расставив на столе, удалились. А вот честь раскладывать порции по тарелкам досталась мне. И два взгляда — цепкий и настороженный — пристально следили за мной с разных сторон. Глаза я упорно не поднимала, стараясь оттянуть тот момент, когда мы окажемся за одним столом. Закончив с сервировкой, я покорно встала за плечом льера Лазара в надежде, что мужчины захотят поговорить наедине и отправят меня на кухню. Увы, надежда оказалась тщетной. Мне предложили присоединиться к ужину и даже пододвинули стул, пока я садилась. Есть хотелось ужасно, но под пристальным вниманием братьев кусок в горло не лез, вот я и гоняла по тарелке одинокую оливку.
Никогда не думала, что так обрадуюсь предложению сервировать стол к чаю. Подхватив поднос, я направилась в смежную комнату, где у камина стоял небольшой столик и несколько кресел. От непривычной работы руки подрагивали, а чашки то и дело звонко перестукивались. Когда я вернулась к большому столу, чтобы забрать воздушные пирожные, сахар и кое-какие мелочи, почувствовала отчетливый шлепок…
К подобному обращению я не привыкла, поэтому на грубость ответила совершенно инстинктивно: с разворота влепила Лазару звонкую пощечину. Поднос при этом выпал и, громко стукнувшись об пол, растерял свою ношу, которая, печально звеня, разлетелась в разные стороны.
— Что вы себе позволяете?! — прошипела я разъяренной кошкой.
«Хозяин», никак не ожидавший такой реакции, широко распахнул глаза и недоуменно смотрел на мою покрасневшую руку.
— Арме-с-с-сана! Ты чего?
— То есть извиняться вы не намерены? — Взгляд непроизвольно заметался по сторонам в поисках орудия убийства. — Ну ничего, я вас быстро научу, как вести себя в обществе. Негодяй! — Я схватила в руки вилку. — Сумасшедший алхимик!
— Женщина, ты совсем страх потеряла! — прорычал в ответ льер, смешно косясь в сторону брата.
Но мне уже было не до этого. Как он только посмел поступить со мной как с портовой девкой! Со мной — фрейлиной принцессы, которая и ручку-то не каждому подавала для поцелуя. Я даже примерилась, куда ткну орудием возмездия, как прямо за спиной раздался ироничный голос.
— И не говори, братец! Таких строптивых воспитывать надо, иначе на шею сядет, и толку от нее никакого не будет. Сплошные расходы.
— Так вот кто был примером для подобного поведения! — продолжила я бушевать. — Пиратские сынки!
Я развернулась, намереваясь в лицо высказать новому тару, что думаю о нем, его брате, их отце и всей ситуации в целом, но неожиданно оказалась прижата к крепкому телу.
Глаза мужчины — темно-синие, как бушующий океан, — впились в меня пристальным взглядом, а руки потянулись к накидке, прикрывающей лицо. Он не спешил, с каким-то извращенным удовольствием медленно приподнимая ткань. И когда белокурые волосы разметались по плечам, на губах Лариона заиграла довольная, плутовская улыбка.
— Теперь я даже не знаю, что думать, братец, — обратился тар к Лазару, но смотрел по-прежнему на меня. — То ли ругать тебя за похищение столь ценной для короля и принцессы особы, то ли благодарить за спасение от… шейха. Или же подозревать в заговоре с этим юным и коварным созданием? Кстати, доброго вечера, лия Шанталь.
— Не очень-то он добрый, — непослушными губами прошептала я, все еще не веря в происходящее.
Это действительно был он ¬— льер Ларион Идамас. Самый молодой командующий эскадрой в королевстве. Лучший «переговорщик» его величества, участвующий во всех дипломатических миссиях. А еще… еще… просто невыносимый тип с отвратительным характером!
При дворе его знали как сына ныне покойного льера Идамаса, и как он мог вдруг стать сыном тара Турмалинского — не укладывалось в голове. Это какая-то ошибка! Ведь король не мог приблизить к себе сына неблагонадежного подданного?
— Удивлены?
— Не то слово, — выдохнула я, не в силах скрыть свои эмоции. — Вы даже на этом удаленном острове умудрились меня достать!
— Я, лия? Мне-то казалось, это вы преследуете меня. Надеюсь, в этот раз вы без подруг?
— Никак не можете забыть прошлую встречу?
— Скорее, изгнать из памяти фрагмент, когда я доказывал отцу вашей подруги, льеру Ристеру, что не прикасался к его дочери.
— Ну, это была явная ложь! Еще как прикасались. Особенно когда из постели вытаскивали.
Не выдержав, я засмеялась и тут же пожалела об этом.
Руки Лариона крепче сжались на талии, и я как никогда отчетливо почувствовала их жар. Глаза тара стали совсем темными, а лицо было на недопустимом расстоянии от моего.
— Давайте не будем о прошлом, лия Армель. Эти разговоры меня… расстраивают. А вы ведь помните, как я несносен, когда расстроен?
Я помнила… Очень хорошо помнила. И вкус крови на языке, когда он прокусил мне губу. И жар дыхания на шее и… небольшой багровый след, что остался на нежной коже на долгие две недели. Да, льер Идамас, или все-таки — льер Сельтор? — умел мстить. Расчетливо и очень искусно. Извечные, за что вы снова столкнули меня с этим мужчиной?
— Так вы что, знакомы? — тяжелую тишину разрушил удивленный голос Лазара.
— Приходилось… встречаться, — уклончиво отозвалась я, пытаясь высвободиться из крепкого захвата.
С большой неохотой тар отпустил, позволяя сделать несколько шагов назад, но когда я вскрикнула от боли, мгновенно оказался рядом, подхватывая на руки.
— Брат, будь добр, попроси здесь убраться, вызови целителя и вели, наконец, подать чай.
— А ты куда?
— А я пока помогу госпоже наложнице устроиться с комфортом, полагающимся ее статусу. Заодно немного… пообщаюсь.
И так многозначительно это прозвучало, что мне сделалось страшно. А еще жарко. При попытке спрятать глаза я бросила взгляд на пол, усыпанный осколками. Вот чего стоила моя неосторожность. Тонкие тканевые туфельки наложницы не уберегли нежную кожу. Кровь продолжала капать из пятки, украшая паркет алыми узорами. Зрелище оказалось настолько завораживающим, что голова закружилась, и я потеряла сознание.
***
Туман в голове пугал и нервировал. Я открыла глаза и тяжело вздохнула: никогда бы не подумала, что вид крови так на меня подействует. Слабость все еще сохранялась, поэтому мне оставалось только осматривать окружающую обстановку. Старый знакомый разместил меня на софе в соседней комнате, в той самой, где я пыталась сервировать чайный столик, а сам отошел к бару и теперь гремел какими то бутылками-склянками. Провозившись еще немного, Ларион подхватил наполовину наполненный бокал и направился ко мне.
— Вы пришли в себя? Отлично, а то не хотелось бы намочить ваш не совсем скромный наряд.
После подобных слов слабость быстро прошла, уступая место злобе и негодованию.
— Возьмите, лия Шанталь. Надеюсь, это немного приведет вас в чувство, мне надо осмотреть рану.
— Не стоит утруждаться, льер Идамас. Или теперь вас величать льер Сельтор?
Я сложила руки на груди, отказываясь брать лекарство — неизвестно, чего ожидать от его изготовителя: помощи или отравы?
— Тар Турмалинский, к вашим услугам, — усмехнулся лучший дипломат его величества и поставил бокал на ближайший столик. — Судя по тому, что брат до сих пор не привел лекаря — он за ним в столицу отправился. Я хотя бы попробую остановить кровотечение.
