Скрючившись за грудой разбитых ящиков, Ция пыталась утихомирить судорожно бьющееся сердце. Оно билось везде – в ушах, в кончиках пальцев, в горле, мешая дышать и хоть что-то делать. Девочка всхлипнула и зло вытерла слезы, катящиеся из глаз.
Она уже не в первый раз участвовала в этих Играх, и каждый раз после получала еду – настоящую, нормальную. Даже мороженое, о котором мечтала, как о самом важном и главном в жизни. Но каждый раз это было так… страшно. И безысходно. Она не хотела, но знала – надо. Ведь не только ей достаются ящики с консервами. Всей деревне выдают призовые, даже обоймы. Их с каждым годом требуется все больше и больше, пустынные твари мутируют во все более сильных и умных зверей, вот и приходится…
Ция осторожно выглянула из-за штабеля. Площадь пустовала, ни одного из десяти, ой, девяти (десятая-то – она!) соперников не было видно, так что можно пока передохнуть от сумасшедшего бега с места высадки. Девочка вытащила из холщовой сумки потертую фляжку и аккуратно отпила один глоток. Неизвестно когда еще можно будет пополнить запас воды, а Игры закончатся, когда останется только один. Она вздохнула и сунула фляжку обратно, мимоходом почти нечаянно коснувшись плюшевого зайца. Когда-то, когда мама была маленькой, он был голубой. Теперь выцвел, вытерся, но все еще оставался мягким, и Ция всегда таскала его с собой. Даже на Игры.
Поправив сумку, Ция прислушалась к окружающему, отделяя привычные звуки от непривычных. Ветер уныло завывал в развалинах. Печально поскрипывало ветками сухое дерево, стоящее прямо посреди площади. Главный Деда рассказывал, что раньше оно было зеленое и на каждый праздник на нем завязывали красные ленточки – по одной на праздник. Они и сейчас сохранились, эти ленточки: развевались неприятными, неопрятными серыми «волосами» и словно жуки, перебирающие сотнями лапок, шелестели о кору давно высохшего дерева и дергали за нервы.
Где-то неподалеку скрипнул песок под тяжелым ботинком. Ция поползла, пятясь, под хлипкую, но все же защиту деревянных, плохо сбитых коробов. Вездесущий песок колол обнаженную кожу ног, хорошо хоть коленки защищали штаны, и можно было тихо-тихо, мышкой, отползать прочь, закусив от напряжения губу.
Почти неслышный звук заставил Цию замереть и вскинуть голову к затянутому серым небо. Не тучами, а именно серым. Где-то там, прячась в вечной хмари и тщательно фиксируя каждое движение всех участников Игр, должны висеть невидимые стрекозы коптеров. И над ней, и над тем, кто уверенно шел к ее убежищу.
Сердце пропустило удар, а после зачастило с удвоенной силой. Еще один крохотный шажок назад – как иначе назвать то неловкое движение, каким девочка сдвинулась подальше от хрустящего, самоуверенного шума, раздавшегося прямо за коробками? Странно, как их еще не растащили… Но город – он запретное место. Место только для Игры. Сюда не ходят охотиться и заниматься собирательством.
– Нита, ты все же решилась прийти! – радостно улыбающийся импозантный господин (чья импозантность достигалась в основном за счет стильного черного костюма из дорогущего хлопка) подсел к даме, с рассеянным видом отпивающей крохотные глоточки шампанского из хрустального бокала. Под ярким светом амфитеатра искрил хрусталь, искрило шампанское, но все перебивал блеск украшений и «змеиной» кожи платья, обтягивающего безупречное тело. Неясно, что именно в первую очередь привлекало господина (блеск украшений или фигура), но интерес чувствовался в каждом взгляде и жесте. – Выбрала уже, на кого поставишь, дорогая?
Не отрывая взгляда от огромного окна, куда проецировали десять (пока – десять) экранов с высадками всех участников Игры, женщина повела обнаженным плечом. Точно в досадливой попытке отмахнуться от назойливого насекомого.
– Как обычно, Алекс, как обычно.
– Да? – мужчина с интересом глянул на один из экранов, где светловолосый мужчина осторожно поставил ногу на парапет старого муниципального здания, продолжающего стойко выдерживать злые сезонные ветра. Приносимый ими песок стачивал стены словно жук-короед, но здание еще держалось. – Представляешь новую разработку?
Женщина еле заметно пожала плечами – мол, как же иначе.
За время разговора светловолосый успел не только рассмотреть сверху некогда центральную площадь города, украшенную помпезным фонтаном, но и удачным пинком свалить скульптуру на голову одного из претендентов, пробирающегося по площади. Обычно таким участников Игр не пронять, но вслед за статуей отвалилась часть парапета, увлекла за собой карнизы, балконы и другие непонятно каким чудом сохранившиеся архитектурные излишества. Внизу образовалась груда строительного мусора, из-под которого нелепо торчала рука. Один из экранов мигнул красным крестом, отмечая первого выбывшего.
– Хорош, – невольно согласился мужчина, глядя, как светловолосый мгновенно исчезает в люке, ведущем на лестницу. Женщина снисходительно улыбнулась:
– А ты на кого поставил?
– Как обычно, дорогая, как обычно.
Ция сжалась в комочек в самом темном углу хлипкой защиты из ящиков.
Скрип… Скрип… Скрип…
Девочке хотелось зажмуриться и не слышать этого страшного скрипа берцев по песку. Однако приходилось держать взгляд открытым и до рези в глазах всматриваться в словно нарочно оставленный проход на небольшую улочку разрушенного города.
Появившийся гигант заставил задохнуться ужасом. Серокожий, раза в два выше обычного человека, бугрящийся мышцами. С ним не справиться. Даже если бы он был обычного роста. Ция закусила палец – лишь бы не заметил! Гигант с самоуверенностью, присущей тем, кто ни разу не проигрывал, оглянулся по сторонам, и уверенной поступью двинулся… прочь.
Распахнув глаза, девочка с недоверием пялилась в спину серокожего, перетянутого обвесами, словно дерево на площади – ленточками. Она просто не верила своей удаче. Потому как…
Потому как стоило гиганту пройти всего несколько шагов, и его тяжелая поступь разбудила ос. Желтые, размером с ладонь, насекомые с размеренным жужжанием, сходным со звуком пилы, вынырнули из подземных нор, зависли на секунду, а потом…
Ция отвернулась, лишь бы не видеть расправы, учиненной над этим уже несчастным порождением чьей-то мысли. Кусая губы, она слушала крики, то стихающие, то усиливающиеся, разбавляющие мерное жужжание «циркулярных пил». Сколько времени прошло? Разве важно? Все эти крики – все они с этой минуты останутся в памяти, будут принадлежать ей.
Когда все стихло, Ция выдохнула и повернула голову. Обглоданный скелет гиганта валялся на дорожке. Все еще в оружейной «сбруе». Сделана из синтетики и металла, осы ей побрезговали. Не раздумывая ни секунды, девочка медленно поползла к скелету, на котором были заметны отпечатки жвал.
Когда до цели оставалось всего пару метров, сверху спланировал… наверное, человек. Две ноги, две руки и – огромные, переливающиеся на солнце золотом крылья.
Ция замерла, завороженно глядя на неземное сияние.
– Заметила, в этот раз выставили сразу двоих лаи-иссу? – в отличие от женщины, предпочитающей молча переводить взгляд с экрана на экран, мужчина не выдержал долгой тишины. – Интересно, зачем?
Хотевшая было промолчать, женщина все же обронила, указав бокалом на строку характеристик:
– Разные симбионты.
Тем временем на одном из экранов светловолосый пальцами, на которых «красовались» неизвестно откуда взявшиеся когти, полосовал брюхо лаи-иссу, успевшего сбросить служившие броней перья-симбионт. Лаи-иссу исступленно клекотал, симбионт, которого хозяин так не вовремя отпустил подкрепиться, присосался тоненькими «хоботками» к первому погибшему, вытягивая из него все съедобное. Отбросив в сторону истерзанное тело лаи-иссу (еще один экран скорбно засветился алым крестом), беловолосый с видимым наслаждением растоптал тянущегося к нему симбионта и побежал к соседней площади – куда приземлился второй лаи-иссу, завороживший своей красотой девочку.
Мужчина беспокойно заерзал. Женщина, улыбаясь, насмешливо приподняла бровь.
Ция никогда не видела подобных существ. Они… Да, они были прекрасны. Почти совершенны. Это девочка чувствовала всей своей душой, свернувшейся в клубочек вместе с ней. Золотокрылый повернул башку, издавая странный воркующий клекот, но в обвесах, на которых нацелилась Ция, он явно не нуждался. Это ясно осознавалось – по какому-то птичьему переступанию лап по скелету, по недовольному скрежету клюва небесно-прекрасного создания.
Прежде чем существо, оттолкнувшись мощными лапами от скелета гиганта и грузно, подобно клуше-переростку, взмыло вверх, Ция еще успела подумать, что если бы оно объявилось в их деревне в какой-нибудь праздничный день, то непременно получило дары – как очередное божество.
Но нелепое, клушеподобное движение полностью смазало магию первого «золотистого» ощущения от существа. Не издав ни звука, Ция обхватила голову руками, притягивая ее к коленям. Внезапно оторвавшийся огромный кусок здания рухнул на златокрылого, прихлопывая его на излете, точно надоедливую муху, как раз в тот момент, когда он хотел схватить сжавшуюся в комочек девочку. Вокруг упавшего тела взметнулось облако бетонной пыли, но когда оно рассеялось, девочки нигде не было видно.
Мужчина удовлетворенно откинулся на спинку кресла и покосился на свою собеседницу:
– Сколько осталось?
Та скользнула взглядом по экранам, пять из которых уже ничего не транслировали.
– Мало. Быстрая арена.
Ция подняла голову и оглянулась по сторонам, вытирая ладонью кровь, текущую из носа. В этой части города она еще не бывала, потому криво натыканные полукруглые плиты и странные домики (нарядные, но небольшие и почему-то все из мрамора или гранита) настораживали больше, чем высотки. Должны бы меньше (ведь можно не следить за верхними этажами, их просто нет), но тревога все нарастала. Девочка пошмыгала носом, тщательно отерла руку о землю, избавляясь от крови (мало ли кто на нее приманится) и даже на всякий случай брызнула на лицо драгоценной водой – умыться. Стало гораздо легче, и Ция с облегчением вздохнула, оглядываясь уже более смело.
Труп с обвесом переместился вместе с ней и валялся неподалеку, и обрадованная девочка потихоньку, прислушиваясь ко всем шорохам, подползла к нему. В сумку перекочевали пистолет и запасная обойма. Сделанное под руку гиганта оружие совершенно не подходило для ребенка, так что к добыче добавились еще «шумовки» и пара гранат – их брали из стандартного вооружения, можно пользоваться без опаски. Нет, Ция, конечно, слышала байки, что на Играх зачастую заряжают свое оружие чем-нибудь необычным – чтобы обшаривший труп тоже бы сдох от своих трофеев. Слышала, но не верила. Сама она ни разу такого не видела, а логика кричала, что это нерационально: заменять оружие, что может спасти тебе жизнь, на «пустышки» и терять из-за такого возможность спастись – глупо же, ну.
Прицепив «шумовки» и гранаты к рукавам (воспользоваться – доля секунды), Ция принялась высматривать знакомые признаки опасности. Во время Игр претенденты сражались не только между собой, но и с созданиями, населяющими город. Они изменялись, мутировали, кочевали из квартала в квартал, иногда даже объединялись в разношерстные стаи. «Ни в чем нельзя быть уверенным», – так гласил главный девиз Игр, и девочка не просто знала, на своей шкуре прочувствовала, насколько он верен.
Внезапно вскинув взгляд к небу на подозрительный серебристый росчерк, Ция завертела головой и принялась отступать к ближайшему покосившемуся камню. Натянутые нервы вопили об опасности, но девочка пока ее не видела и не ощущала, от чего страх все сильнее сжимал липкими пальцами сердце.
«Страшно? – прошелестело в голове пустынным ветром. – Боишься?»
Ция судорожно затрясла головой (нет! Не страшно!), прижимая к себе сумку. Гранитный камень грел спину, точно стоял под жарким солнцем, а не вечно хмурым небом Арены.
«Страшно», – скабрезно осклабился голос.
Ция видела как наяву эту улыбку – жуткую, отвратительную, оценивающую. Только улыбку, но за ней возвышалась тень того, кому невозможно противостоять.
«Чего ты больше всего боишься, девочка? Что забыла в этом проклятом городе?» – продолжал издеваться голос.
Ция всхлипнула, рывком вытащила из сумки зайца и уткнулась в него лицом. Игрушка пахла пылью, специями, которыми Старший Деда вечно приправлял всю еду, иногда даже в воду сыпал, и немножко, совсем-совсем чуть-чуть – мамой. Ция ее не помнила, только ее запах, и когда становилось страшно до ужаса, обнимала зайца и представляла, что мама вот-вот придет. Но происходящее сейчас было намного страшнее затянувшейся бури, что может сорвать палатку или засыпать все окрестные родники, оставляя людей без воды – это Ция понимала. Но не понимала, откуда взялся изгаляющийся над ней страх.
«Какая хорошая девочка, – ухмыльнулся голос. – Хорошие девочки сидят дома, а не бродят по всяким незнакомым местам. Ты ведь хорошая девочка?»
Ция быстро-быстро закивала, продолжая утопать носом в мягком плюше игрушки.
«Тц-ц-ц… Бедная девочка, – трагически поцокал языком голос. – Ну раз ты хорошая, иди к нам, я отведу тебя домой».
Хорошие слова, правильные, но давление страха все нарастало и нарастало, переходя в ужас. Колени дрожали, и мерзкие пальцы сжимали уже не только сердце, но и желудок, заставляя скрючиваться – так было легче дышать.
– Я… Я не могу! Я писать хочу! – отчаянно краснея, пискнула Ция, надеясь, что липкое нечто перестанет давить на нее.
Голос хмыкнул, и девочка с облегчением распрямилась, так и не отрываясь от своей игрушки.
– Не смотрите, – отчаянно пламенея ушами, тихо-тихо попросила Ция. Ей было стыдно, отчаянно стыдно! До такой степени, что хотелось сквозь землю провалиться. Или нет... пусть тот провалится!
Шелест сыплющейся откуда-то (или куда-то) земли усилился и превратится в грохот. Ция подпрыгнула на месте и заозиралась. Земля около одного из плоских камней просела, и на месте горки теперь была яма. Девочка небольшими шажочками подошла к ямине, заглянула в нее и тут же отшатнулась с отвращением.
Лежащее на дне существо не могло быть человеком. Нет, у них тоже иногда рождались странные малыши: например, совсем без пальцев или с двумя головами (Старший Деда тогда качал головой и бормотал что-то про радиацию и мутации), но они обычно долго и не жили. Умирали быстро. Это же существо тоже было с двумя головами, только у него одна половина тела была синеватая, а вторая — красноватая. Да и головы… На одной лягушачий рот на пол-лица, на второй – рожки. Кажется, они даже шевелились, но все медленнее и медленнее.
Ция отползла в сторону и содрогнулась в мучительной рвоте. Казалось бы, сколько уже монстриков и кошмариков видела, но нет, эта штука казалась настолько противоестественной, что хотелось избавиться от картинки, отпечатавшейся в голове.
– Любопытно, – женщина глянула на экран, перечеркнутый сразу двумя крестами. – Моо-тохва просто задохнулся. Все легкие и горло забиты. Землей. А казался непобедимым.
– Казался, – пришла очередь мужчины с превосходством улыбаться. – Следует признать: сила внушения у них развита хорошо, но вот все остальное… – он демонстративно поморщился. – Я бы интеллект подтянул, как минимум. И работа только с одним объектом – это даже не вчерашний, позавчерашний день.
Она уже не в первый раз участвовала в этих Играх, и каждый раз после получала еду – настоящую, нормальную. Даже мороженое, о котором мечтала, как о самом важном и главном в жизни. Но каждый раз это было так… страшно. И безысходно. Она не хотела, но знала – надо. Ведь не только ей достаются ящики с консервами. Всей деревне выдают призовые, даже обоймы. Их с каждым годом требуется все больше и больше, пустынные твари мутируют во все более сильных и умных зверей, вот и приходится…
Ция осторожно выглянула из-за штабеля. Площадь пустовала, ни одного из десяти, ой, девяти (десятая-то – она!) соперников не было видно, так что можно пока передохнуть от сумасшедшего бега с места высадки. Девочка вытащила из холщовой сумки потертую фляжку и аккуратно отпила один глоток. Неизвестно когда еще можно будет пополнить запас воды, а Игры закончатся, когда останется только один. Она вздохнула и сунула фляжку обратно, мимоходом почти нечаянно коснувшись плюшевого зайца. Когда-то, когда мама была маленькой, он был голубой. Теперь выцвел, вытерся, но все еще оставался мягким, и Ция всегда таскала его с собой. Даже на Игры.
Поправив сумку, Ция прислушалась к окружающему, отделяя привычные звуки от непривычных. Ветер уныло завывал в развалинах. Печально поскрипывало ветками сухое дерево, стоящее прямо посреди площади. Главный Деда рассказывал, что раньше оно было зеленое и на каждый праздник на нем завязывали красные ленточки – по одной на праздник. Они и сейчас сохранились, эти ленточки: развевались неприятными, неопрятными серыми «волосами» и словно жуки, перебирающие сотнями лапок, шелестели о кору давно высохшего дерева и дергали за нервы.
Где-то неподалеку скрипнул песок под тяжелым ботинком. Ция поползла, пятясь, под хлипкую, но все же защиту деревянных, плохо сбитых коробов. Вездесущий песок колол обнаженную кожу ног, хорошо хоть коленки защищали штаны, и можно было тихо-тихо, мышкой, отползать прочь, закусив от напряжения губу.
Почти неслышный звук заставил Цию замереть и вскинуть голову к затянутому серым небо. Не тучами, а именно серым. Где-то там, прячась в вечной хмари и тщательно фиксируя каждое движение всех участников Игр, должны висеть невидимые стрекозы коптеров. И над ней, и над тем, кто уверенно шел к ее убежищу.
Сердце пропустило удар, а после зачастило с удвоенной силой. Еще один крохотный шажок назад – как иначе назвать то неловкое движение, каким девочка сдвинулась подальше от хрустящего, самоуверенного шума, раздавшегося прямо за коробками? Странно, как их еще не растащили… Но город – он запретное место. Место только для Игры. Сюда не ходят охотиться и заниматься собирательством.
– Нита, ты все же решилась прийти! – радостно улыбающийся импозантный господин (чья импозантность достигалась в основном за счет стильного черного костюма из дорогущего хлопка) подсел к даме, с рассеянным видом отпивающей крохотные глоточки шампанского из хрустального бокала. Под ярким светом амфитеатра искрил хрусталь, искрило шампанское, но все перебивал блеск украшений и «змеиной» кожи платья, обтягивающего безупречное тело. Неясно, что именно в первую очередь привлекало господина (блеск украшений или фигура), но интерес чувствовался в каждом взгляде и жесте. – Выбрала уже, на кого поставишь, дорогая?
Не отрывая взгляда от огромного окна, куда проецировали десять (пока – десять) экранов с высадками всех участников Игры, женщина повела обнаженным плечом. Точно в досадливой попытке отмахнуться от назойливого насекомого.
– Как обычно, Алекс, как обычно.
– Да? – мужчина с интересом глянул на один из экранов, где светловолосый мужчина осторожно поставил ногу на парапет старого муниципального здания, продолжающего стойко выдерживать злые сезонные ветра. Приносимый ими песок стачивал стены словно жук-короед, но здание еще держалось. – Представляешь новую разработку?
Женщина еле заметно пожала плечами – мол, как же иначе.
За время разговора светловолосый успел не только рассмотреть сверху некогда центральную площадь города, украшенную помпезным фонтаном, но и удачным пинком свалить скульптуру на голову одного из претендентов, пробирающегося по площади. Обычно таким участников Игр не пронять, но вслед за статуей отвалилась часть парапета, увлекла за собой карнизы, балконы и другие непонятно каким чудом сохранившиеся архитектурные излишества. Внизу образовалась груда строительного мусора, из-под которого нелепо торчала рука. Один из экранов мигнул красным крестом, отмечая первого выбывшего.
– Хорош, – невольно согласился мужчина, глядя, как светловолосый мгновенно исчезает в люке, ведущем на лестницу. Женщина снисходительно улыбнулась:
– А ты на кого поставил?
– Как обычно, дорогая, как обычно.
Ция сжалась в комочек в самом темном углу хлипкой защиты из ящиков.
Скрип… Скрип… Скрип…
Девочке хотелось зажмуриться и не слышать этого страшного скрипа берцев по песку. Однако приходилось держать взгляд открытым и до рези в глазах всматриваться в словно нарочно оставленный проход на небольшую улочку разрушенного города.
Появившийся гигант заставил задохнуться ужасом. Серокожий, раза в два выше обычного человека, бугрящийся мышцами. С ним не справиться. Даже если бы он был обычного роста. Ция закусила палец – лишь бы не заметил! Гигант с самоуверенностью, присущей тем, кто ни разу не проигрывал, оглянулся по сторонам, и уверенной поступью двинулся… прочь.
Распахнув глаза, девочка с недоверием пялилась в спину серокожего, перетянутого обвесами, словно дерево на площади – ленточками. Она просто не верила своей удаче. Потому как…
Потому как стоило гиганту пройти всего несколько шагов, и его тяжелая поступь разбудила ос. Желтые, размером с ладонь, насекомые с размеренным жужжанием, сходным со звуком пилы, вынырнули из подземных нор, зависли на секунду, а потом…
Ция отвернулась, лишь бы не видеть расправы, учиненной над этим уже несчастным порождением чьей-то мысли. Кусая губы, она слушала крики, то стихающие, то усиливающиеся, разбавляющие мерное жужжание «циркулярных пил». Сколько времени прошло? Разве важно? Все эти крики – все они с этой минуты останутся в памяти, будут принадлежать ей.
Когда все стихло, Ция выдохнула и повернула голову. Обглоданный скелет гиганта валялся на дорожке. Все еще в оружейной «сбруе». Сделана из синтетики и металла, осы ей побрезговали. Не раздумывая ни секунды, девочка медленно поползла к скелету, на котором были заметны отпечатки жвал.
Когда до цели оставалось всего пару метров, сверху спланировал… наверное, человек. Две ноги, две руки и – огромные, переливающиеся на солнце золотом крылья.
Ция замерла, завороженно глядя на неземное сияние.
– Заметила, в этот раз выставили сразу двоих лаи-иссу? – в отличие от женщины, предпочитающей молча переводить взгляд с экрана на экран, мужчина не выдержал долгой тишины. – Интересно, зачем?
Хотевшая было промолчать, женщина все же обронила, указав бокалом на строку характеристик:
– Разные симбионты.
Тем временем на одном из экранов светловолосый пальцами, на которых «красовались» неизвестно откуда взявшиеся когти, полосовал брюхо лаи-иссу, успевшего сбросить служившие броней перья-симбионт. Лаи-иссу исступленно клекотал, симбионт, которого хозяин так не вовремя отпустил подкрепиться, присосался тоненькими «хоботками» к первому погибшему, вытягивая из него все съедобное. Отбросив в сторону истерзанное тело лаи-иссу (еще один экран скорбно засветился алым крестом), беловолосый с видимым наслаждением растоптал тянущегося к нему симбионта и побежал к соседней площади – куда приземлился второй лаи-иссу, завороживший своей красотой девочку.
Мужчина беспокойно заерзал. Женщина, улыбаясь, насмешливо приподняла бровь.
Ция никогда не видела подобных существ. Они… Да, они были прекрасны. Почти совершенны. Это девочка чувствовала всей своей душой, свернувшейся в клубочек вместе с ней. Золотокрылый повернул башку, издавая странный воркующий клекот, но в обвесах, на которых нацелилась Ция, он явно не нуждался. Это ясно осознавалось – по какому-то птичьему переступанию лап по скелету, по недовольному скрежету клюва небесно-прекрасного создания.
Прежде чем существо, оттолкнувшись мощными лапами от скелета гиганта и грузно, подобно клуше-переростку, взмыло вверх, Ция еще успела подумать, что если бы оно объявилось в их деревне в какой-нибудь праздничный день, то непременно получило дары – как очередное божество.
Но нелепое, клушеподобное движение полностью смазало магию первого «золотистого» ощущения от существа. Не издав ни звука, Ция обхватила голову руками, притягивая ее к коленям. Внезапно оторвавшийся огромный кусок здания рухнул на златокрылого, прихлопывая его на излете, точно надоедливую муху, как раз в тот момент, когда он хотел схватить сжавшуюся в комочек девочку. Вокруг упавшего тела взметнулось облако бетонной пыли, но когда оно рассеялось, девочки нигде не было видно.
Мужчина удовлетворенно откинулся на спинку кресла и покосился на свою собеседницу:
– Сколько осталось?
Та скользнула взглядом по экранам, пять из которых уже ничего не транслировали.
– Мало. Быстрая арена.
Ция подняла голову и оглянулась по сторонам, вытирая ладонью кровь, текущую из носа. В этой части города она еще не бывала, потому криво натыканные полукруглые плиты и странные домики (нарядные, но небольшие и почему-то все из мрамора или гранита) настораживали больше, чем высотки. Должны бы меньше (ведь можно не следить за верхними этажами, их просто нет), но тревога все нарастала. Девочка пошмыгала носом, тщательно отерла руку о землю, избавляясь от крови (мало ли кто на нее приманится) и даже на всякий случай брызнула на лицо драгоценной водой – умыться. Стало гораздо легче, и Ция с облегчением вздохнула, оглядываясь уже более смело.
Труп с обвесом переместился вместе с ней и валялся неподалеку, и обрадованная девочка потихоньку, прислушиваясь ко всем шорохам, подползла к нему. В сумку перекочевали пистолет и запасная обойма. Сделанное под руку гиганта оружие совершенно не подходило для ребенка, так что к добыче добавились еще «шумовки» и пара гранат – их брали из стандартного вооружения, можно пользоваться без опаски. Нет, Ция, конечно, слышала байки, что на Играх зачастую заряжают свое оружие чем-нибудь необычным – чтобы обшаривший труп тоже бы сдох от своих трофеев. Слышала, но не верила. Сама она ни разу такого не видела, а логика кричала, что это нерационально: заменять оружие, что может спасти тебе жизнь, на «пустышки» и терять из-за такого возможность спастись – глупо же, ну.
Прицепив «шумовки» и гранаты к рукавам (воспользоваться – доля секунды), Ция принялась высматривать знакомые признаки опасности. Во время Игр претенденты сражались не только между собой, но и с созданиями, населяющими город. Они изменялись, мутировали, кочевали из квартала в квартал, иногда даже объединялись в разношерстные стаи. «Ни в чем нельзя быть уверенным», – так гласил главный девиз Игр, и девочка не просто знала, на своей шкуре прочувствовала, насколько он верен.
Внезапно вскинув взгляд к небу на подозрительный серебристый росчерк, Ция завертела головой и принялась отступать к ближайшему покосившемуся камню. Натянутые нервы вопили об опасности, но девочка пока ее не видела и не ощущала, от чего страх все сильнее сжимал липкими пальцами сердце.
«Страшно? – прошелестело в голове пустынным ветром. – Боишься?»
Ция судорожно затрясла головой (нет! Не страшно!), прижимая к себе сумку. Гранитный камень грел спину, точно стоял под жарким солнцем, а не вечно хмурым небом Арены.
«Страшно», – скабрезно осклабился голос.
Ция видела как наяву эту улыбку – жуткую, отвратительную, оценивающую. Только улыбку, но за ней возвышалась тень того, кому невозможно противостоять.
«Чего ты больше всего боишься, девочка? Что забыла в этом проклятом городе?» – продолжал издеваться голос.
Ция всхлипнула, рывком вытащила из сумки зайца и уткнулась в него лицом. Игрушка пахла пылью, специями, которыми Старший Деда вечно приправлял всю еду, иногда даже в воду сыпал, и немножко, совсем-совсем чуть-чуть – мамой. Ция ее не помнила, только ее запах, и когда становилось страшно до ужаса, обнимала зайца и представляла, что мама вот-вот придет. Но происходящее сейчас было намного страшнее затянувшейся бури, что может сорвать палатку или засыпать все окрестные родники, оставляя людей без воды – это Ция понимала. Но не понимала, откуда взялся изгаляющийся над ней страх.
«Какая хорошая девочка, – ухмыльнулся голос. – Хорошие девочки сидят дома, а не бродят по всяким незнакомым местам. Ты ведь хорошая девочка?»
Ция быстро-быстро закивала, продолжая утопать носом в мягком плюше игрушки.
«Тц-ц-ц… Бедная девочка, – трагически поцокал языком голос. – Ну раз ты хорошая, иди к нам, я отведу тебя домой».
Хорошие слова, правильные, но давление страха все нарастало и нарастало, переходя в ужас. Колени дрожали, и мерзкие пальцы сжимали уже не только сердце, но и желудок, заставляя скрючиваться – так было легче дышать.
– Я… Я не могу! Я писать хочу! – отчаянно краснея, пискнула Ция, надеясь, что липкое нечто перестанет давить на нее.
Голос хмыкнул, и девочка с облегчением распрямилась, так и не отрываясь от своей игрушки.
– Не смотрите, – отчаянно пламенея ушами, тихо-тихо попросила Ция. Ей было стыдно, отчаянно стыдно! До такой степени, что хотелось сквозь землю провалиться. Или нет... пусть тот провалится!
Шелест сыплющейся откуда-то (или куда-то) земли усилился и превратится в грохот. Ция подпрыгнула на месте и заозиралась. Земля около одного из плоских камней просела, и на месте горки теперь была яма. Девочка небольшими шажочками подошла к ямине, заглянула в нее и тут же отшатнулась с отвращением.
Лежащее на дне существо не могло быть человеком. Нет, у них тоже иногда рождались странные малыши: например, совсем без пальцев или с двумя головами (Старший Деда тогда качал головой и бормотал что-то про радиацию и мутации), но они обычно долго и не жили. Умирали быстро. Это же существо тоже было с двумя головами, только у него одна половина тела была синеватая, а вторая — красноватая. Да и головы… На одной лягушачий рот на пол-лица, на второй – рожки. Кажется, они даже шевелились, но все медленнее и медленнее.
Ция отползла в сторону и содрогнулась в мучительной рвоте. Казалось бы, сколько уже монстриков и кошмариков видела, но нет, эта штука казалась настолько противоестественной, что хотелось избавиться от картинки, отпечатавшейся в голове.
– Любопытно, – женщина глянула на экран, перечеркнутый сразу двумя крестами. – Моо-тохва просто задохнулся. Все легкие и горло забиты. Землей. А казался непобедимым.
– Казался, – пришла очередь мужчины с превосходством улыбаться. – Следует признать: сила внушения у них развита хорошо, но вот все остальное… – он демонстративно поморщился. – Я бы интеллект подтянул, как минимум. И работа только с одним объектом – это даже не вчерашний, позавчерашний день.
