Часть 1. Муза по найму
Аннотация: Что делать, если вдохновение исчезло и вообще не хочется писать, да и идей нет?
Конечно же, обратиться к музе по найму! Она обязательно поможет.
Он вновь сверился с адресом на мятой бумажке. Записанные дрожащей рукой каракули утверждали, что пришел он правильно, однако все остальное, включая здравый смысл, протестовало. Не зря таксист согласился ехать только за двойную плату.
Дом выглядел под стать району: не просто грязный, обшарпанный, исписанный грозными или похабными граффити, но и пах, мягко сказать, специфически. Настолько специфически, что он, обычный городской житель, выезжающий на природу только на шашлыки, затруднялся определить источник. Возможно, кошачья моча. И крысы! От одной мысли об этом пробивала дрожь, начинало частить сердце и хотелось мгновенно развернуться и бежать, бежать сверкая пятками, как какой-нибудь босоногий мальчишка – не взирая на свои почтенные года.
Однако он сунул бумажку в карман, вытер вспотевшие ладони о фалды пиджака, при взгляде на который вспоминались партсобрания и съезды КПСС, и решительно пошагал на пятый этаж. На третьем пришлось остановиться и отдышаться, дав себе зарок (в очередной раз) заняться спортом. Хоть каким-нибудь. Грустное понимание, что зарок, как и все прежние, выполнен не будет, теснилось в подкорке, не решаясь пока выползти на свет. Его время придет позже. И подальше от этого жуткого места.
Отдуваясь и хрипло дыша, он добрался до нужного этажа. Унылая грязно-зеленая краска на стенах сводила возможный уют к нулю, а облупившиеся (или отколупанные) «прогалины» открывали многолетние наслоения и свидетельствовали – могло быть и хуже. Например, коричневая окраска определенно была хуже.
Стараясь поменьше оглядываться по сторонам, он торопливо нажал на звонок, одновременно надеясь, что в этой квартире проживала именно та, жизненно ему необходимая, и одновременно ужасаясь этому.
За дверью что-то зашуршало. Потом кто-то приник к «глазку», врезанному в дверь, обитую коричневым дермантином. С трудом сдержав порыв пригладить волосы на намечающейся лысине, он постарался как можно благожелательнее улыбнуться. Однако отрепетированная годами улыбка не желала появляться на лице. Вместо нее выползла заискивающая и нервная – под стать состоянию.
Молчание за дверью длилось вечность, но в конце концов загремели ключи. Дверь распахнулась, впуская свет с лестничной клетки в жутко захламленный коридор. Разваливающийся шкаф, пирамида плетеных корзин, обломок водопроводной трубы, сваленные горкой тряпки – это он еще успел заметить по многолетней привычке подмечать детали. Но потом увидел ее – и застыл.
– Проходи, чего встал, – сварливо проговорила она, вытащив изо рта чубук трубки, дымящейся чем-то сладким.
Он вздрогнул и отпрянул, диковатым взглядом оглядевшись вокруг.
– Вы…
– Ну да, я – муза, – плотоядно улыбнулась она, показав желто-коричневые от постоянного курения пеньки зубов.
Он вздрогнул и с трудом удержался от того, чтобы перекреститься.
– А где… – он покрутил над головой растопыренными пальцами, изображая то ли шляпу, то ли нимб, то ли совсем уж экзотические рога.
– Ты имеешь в виду пегаса, белую хламиду, золотой веночек и лиру? – фыркнула Муза. – Так на пегасе подъезжает та, что по своему выбору и любви, а я – по найму, сам знаешь. Входи, что ли, – и, развернувшись, пошаркала вглубь квартиры.
Он, заметив на спине полупрозрачные крылья, пробивающиеся сквозь байковый застиранный халат, взбодрился и потрусил следом, воспитанно прикрыв за собой дверь. Ногой. Руками касаться ее смертельно не хотелось.
– Ну, рассказывай, – приказала Муза, усевшись за стол на требующей капитального ремонта кухне, и с наслаждением затянулась. Сладкий запах табака (по крайней мере оставалась надежда, что именно табака) заполнил крохотное помещение.
Он осторожно присел на краешек табуретки на противоположной стороне стола и проводил взглядом рыжего таракана, деловито пробежавшего по столешнице. Грязной и наверняка липкой. Она тоже заметила наглеца, нахмурилась и стукнула трубкой по столу. В ответ раздалось шуршание множества крохотных лапок – словно именно там, под столешницей, и располагалось тараканье королевство и грозный стук побудил их начать наступление.
Он мгновенно покрылся противным, липким потом. Сбежать помешал паралич от страха.
– Ну! – настойчиво повторила Муза, вперившись взглядом в посетителя. Глаза глубокого черного цвета гипнотизировали и не отпускали. Он, запинаясь и с трудом подбирая слова, начал описывать проблему.
– Понимаете, я – писатель… – Муза язвительно хмыкнула. Он окончательно сбился с мысли и замялил: – Я пишу… На жизнь зарабатываю. Сейчас модно ну… Чтобы герой, того… Пыщ-пыщ, тра-та-та, всех врагов – того, а все красавицы – его и…
– А не красавицы? – деловито перебила Муза, кокетливо поправляя растрепанный пучок. Из серых с перцем волос торчали скрепляющие его спицы. Не какие-нибудь японские палочки с подвесками, которые герои так любят вытаскивать из причесок героинь, чтобы шелк волос растекался по спине (сколько раз сам так писал!), а самые настоящие спицы. На кончике одной красовалась цифра «пять», на другой – «шесть».
«Видимо, непарные» – подумал он, нервно хихикнул от мысли и тут же поперхнулся. Вдруг Муза обидится и не станет помогать?!
Испуганно покосившись на Музу, он проблеял:
– А некрасивые – просто влюблены и помогают.
– Прям все? – со скепсисом уточнила Муза, делая новую затяжку.
– Ну… – вдруг задумался он. – Те, кто ему нужны.
– А что, по-другому никак? Дружба, взаимопомощь там, да даже за деньги? – Муза продолжала источать скептицизм, а он вдруг достал блокнотик и что-то в нем лихорадочно застрочил.
– Эй ты, писатель, очнись! – через некоторое время позвала Муза и для верности стукнула трубкой по столу.
Он вздрогнул, заозирался и постарался отодвинуться от зашуршавшего стола. Намертво вросший в пол табурет не позволил этого сделать, так что пришлось смириться.
– В общем, я застрял, – признал он свое положение (как физическое, так и творческое), пряча блокнотик в карман. – Герой опять попадает в плен к врагам, но я не знаю, как ему сбежать! Я уже столько раз описывал этот момент, что больше ничего не могу придумать.
– И к кому попал в плен? – Муза продолжала пыхать трубочкой словно паровоз.
– Ну… К этим… – он попытался показать «козу» над головой. Присутствие ужасной женщины, то есть Музы, напрочь лишало способности внятно излагать свои мысли. Об обычном красноречии можно было даже не вспоминать.
– К ослам, что ли? – неодобрительно осведомилась «ужасная женщина» в ответ на пантомиму.
– Почему к ослам? – внезапно обиделся он. – К викингам! У них шлемы… такие… с рогами.
Вновь продемонстрированная «коза» не вызвала энтузиазма, так что рука оказалась быстренько убрана на колени. Сначала хотелось убрать под стол, но оттуда выглянул бдительный членистоногий и угрожающе пошевелил усами.
– В который раз?
– А? – он с трудом оторвался от разглядывания шевелящихся усиков. – В пятый. Или в шестой…
– Понятно, – обидно фыркнула Муза. – Стопами Конана-Варвара к победе и гонорарам.
– У меня совершенно другой мир! Будущее там… Всякое… – он было возмутился, но быстро сник под взглядом Музы.
– М-да, трудный случай, – пробормотала та, постукивая трубочкой по столу. – А ну-ка…
И внезапно выдохнула клубы дыма, заполонившие всю кухню. Он подскочил и слепо зашарил руками. В проклятом, плотном и сладко пахнущем тумане не было видно ни зги. Внезапно что-то громко щелкнуло прямо над ухом. Он взвизгнул, тоненько и совершенно по-бабьи, бросился в сторону и почти сразу наткнулся на что-то твердое и гладкое.
«Стена, совершенно точно стена», – лихорадочно метались мысли, пока он сам также лихорадочно ощупывал препятствие. Но оказалось – не стена. Совсем не стена. Потому как это твердое и гладкое вдруг приподнялось, руки тут же соскользнули на странные выпуклости, похожие на колеса. Только прохладные и гладкие. Слишком гладкие… Взвизгнув вновь, он рухнул на колени и на четвереньках помчался прочь, хоть куда-нибудь, гоня от себя мысль, чем именно может оказаться это гигантское крылатое (только бы не тараканом!). А также, что зловредная муза превратила его в нечто маленькое, гораздо меньше домашних насекомых…
Подвывая и слепо тараща глаза, он вывалился на лестничную клетку. Ту самую, с которой шагнул в проклЯтую квартиру! И трещина на стене та самая!
Радостно подхватившись на ноги, он помчался вниз, одновременно вытаскивая телефон и тыкая в кнопки. Бежать, как можно быстрее бежать из этого прОклятого места! Будь проклят тот, кто подсказал ему адрес музы по найму! Больше никогда! Никогда больше! Назад, к своим родным и любимым боевикам! Пусть даже Конана писать, главное – дома, за любимым столом!
***
Змей осторожно выглянул из-за камня и прислушался. Ночная пустыня жила своей жизнью. Ветер гнал песок. Где-то завывал шакал, уныло, плаксиво, словно подзывая кого-то. Но Змея интересовало другое, и он, слившись с камнем, ждал. Ждал того особого, характерного шуршания, что появляется при выкапывании багов из песка. Ненавистные извечные враги, живущие только одним желанием – жрать. Но зато камень из их крохотных головок стоил огромных денег. Чем больше баг, тем сложнее его убить и ценнее становилась сердцевина.
Змей слышал, что сзади кто-то приближается, но не сменил позы. Слишком легкий, да и всего две ноги, а не множество лап.
На плечо легла рука, и Змей молчаливо показал головой – пока ничего. Пришедший легко сжал пальцы и пошел дальше, выходя из укрытия на свет Ночного Охотника – более тусклого, чем давал Дневной, но и под ним все можно разглядеть, особенно в пустыне.
Тонкая фигурка отошла подальше и принялась танцевать, ритмично притопывая ногами. Этому танцу их племя научили те, кто скупал камни, утверждая, что баги чувствуют правильные «вибрации» (как их называли торговцы) и всегда выходят к месту танца. Так что танец разучили все, даже воины, но выпускали приманкой обычно девушек, окружив их воинами. Как только баг появлялся, приманка убегала, а воины завершали дело.
Сегодня быть приманкой пришла очередь Зари. Она танцевала так, что невозможно было отвести взгляд от ее гибкого тела, тонких рук и высокой груди. Змей засмотрелся – как и все прошлые разы. Ему казалось, что Заря выказывает особое расположение именно ему – ведь не зря выходит в круг именно через него. Не зря каждый раз сжимает пальцы на плече – то ли просьбой, то ли одобрением. А может и иные чувства вкладывает. Глядя на танец, Змей окончательно решил – как подойдет к концу сезон охоты, обязательно принесет отцу Зари самые лучшие камни и попросит отдать дочь ему, лучшему охотнику племени.
Он действительно был лучшим охотником, и неладное почуял раньше всех. Слишком сильная «вибрация» зародилась в центре круга, где танцевала Заря. А следом за ней еще одна, и еще.
Перестав скрываться, Змей выпрыгнул из-за камня и закричал, что есть мочи:
– Заря, уходи!
Времени больше не оставалось – вокруг забурлило множество провалов, и Змей завертелся, пытаясь понять, откуда сначала полезут баги. Что-то пошло не так. Что-то пошло сильно не так. За спиной раздался жалобный девичий крик, и Змей мгновенно обернулся. Заря по бедра провалилась в один из провалов, и с каждой секундой ее засасывало все больше.
– Заря! – Змей кинулся к девушке, которую уже называл в мыслях своей женой.
Удовлетворенно выдохнув, писатель откинулся на спинку кресла и кинул взгляд на написанное. Не шедевр, конечно, но получалось занимательно. Поправив «лучшие камни» на «самые большие» (нечего тавтологии разводить), с удвоенной силой застрочил по клавиатуре, уже представляя дальнейшие приключения Змея.
Заря, конечно же, умрет (нужна трагедия главного героя!). Торговцы окажутся жадными браконьерами, прилетевшими в «закрытый мир», куда не допускались чужеродные технологии, чтобы втихую набрать камней. Танец, конечно, окажется, тоже неправильным, вот и разъярил багов, потом начнется война, да такая, что вынужден будет вмешаться межпланетный контроль, а потом… Змей в космос отправится, конечно. Исследовать, покорять и так далее, но будет страдать по своей Заре. И в конце ее клонируют! Или не клонируют, а встретит точно такую же.
Это писатель еще не решил.
***
– И зачем ты с ним так сурово? – Пегас, сидящий на табуретке в полностью преобразившейся кухоньке (светлой и очень уютной), отхлебнул из чашки нектар. Как он умудрялся удерживать в копытах чашку, не знал никто, да и не было никому интересно. Все ж таки Пегас, от него всего ожидать можно. Не зря одним ударом копыта открыл на склонах Геликона священные ключи – источники вдохновения муз.
Сидящая напротив Муза, изменившаяся столь же радикально, как и ее «квартира», весело рассмеялась:
– А ему полезно! А то ишь – из квартиры не выходил, питался одними бутербродами, пивом и кофе. Откуда вдохновение возьмется, если дышать спертым воздухом и пивными парами? Теперь бегает по утрам, питается правильно, спит по расписанию, вот и силы взялись на творчество.
Пегас задумчиво постриг ушами.
– Но ведь можно было и помягче? Да и мне тараканом бегать не очень понравилось.
– А это, мой дорогой, называется шоковая терапия, – назидательно проговорила Муза. – На некоторых только она и действует. Тебе амброзии еще налить?
Пегас вновь постриг ушами и кивнул, протягивая чашку. Разговор плавно перетек на другие вещи. Но Пегас решил, что «шоковая терапия» – действительно неплохая вещь.
Художник: Shadeless (https://vk.com/public_shadeless)
****************************************
Часть 2. Тролльи зелья
Аннотация: Тролли в антураже гангстерской Америки 20-х годов – загадки, интриги, расследования, копы и гангстеры, тролли, люди и другие расы.
Глава #1. Злое зелье
– А мы правда в монгуальский квартал идем? – робко поинтересовался молоденький патрульный Майк Уэмбли, на всякий случай проверяя легко ли достать револьвер из кобуры. Револьвер замечательно входил и выходил, но – можно же и не успеть достать!
– А то! – его напарница смачно плюнула в лужу и потопала дальше. – Если бы послали проверить опиумни, то поперлись в китайский, а так премся в монгуальский.
– Э… – полицейский хотел было высказаться на тему, что не пристало леди так выражаться, но не посмел. Напарницу он побаивался. Впрочем, ее побаивался весь отдел. И Майк подозревал, что шеф полиции – тоже, но был вынужден держать лицо, потому и орал на нее больше и громче, чем на остальных. Последнее объяснялось легко и с точки зрения банальной логики – несмотря на многолетнюю службу в полиции, троллиха Огхрр с легкостью плевала на все писанные правила, что уж говорить о неписанных. Однако ей все прощалось. С тех пор, как ее сородичи решили перебраться из своих монгуальских степей в Америку, наличие троллей в полиции стало просто жизненно необходимым. С троллями на равных могли общаться только тролли, остальных они, мягко сказать, очень пугали. Но, как ни печально, мало кто соглашался на сотрудничество, большинство предпочитало блаженствовать по другую сторону закона.
