Глава 1.
В синем квадрате бассейна, словно дохлые мухи в супе, плавали опавшие с веников листья. Вода хоть и пованивала хлоркой, но сулила прохладу, манила, пока взгляд не наткнулся на черноту грибка по углам. Короткий всплеск – я вроде успела отскочить, но с десяток капель таки осели на форменной юбке.
Плеск повторился. Голый жирный «окунь» игриво похлопал по поверхности и предложил:
— Да ты чего встала, как неродная! Снимай форму, пошли плавать! Я тебе потом коньячку налью. А, как тебя там… А, Лерочка!
— Спасибо, плавать не умею, писать не хочу, — пиджак пришлось всё-таки снять: в три часа надо было на планёрку.
«Не хватало ещё в мокром потом ходить! А рубашка, если что, высохнет быстро».
Я стояла, подворачивая рукава, и прикидывала, как буду доставать такую крупную «рыбёху».
«И по башке же не дашь, потом заявами замучает!»
— Гражданин Донелян, вы б вылезли по-хорошему, а? Я конечно, могу и без вас пойти — первый этаж описывать, но вдруг ненароком что запрещённое найду? Ментов вызывать придётся. Понятые, все дела… А сейчас мы с вами быстренько опишем технику, деньги, если есть, и всё! Я ведь вам и выезд могу с таким размером долга закрыть, и арест наложить, а у вас сделка во вторник: покупатель и так долго маринуется, а тут – оба! – и запрет регистрационных действий. Нехорошо как, Артур Ашотович!
«Окунь» возмущённо забулькал:
— Зачем арест? Там долга всего на триста тыщ, а дом знаешь, сколько стоит?! – и принялся, ругаясь, взбираться по кафельным ступенькам, покачивая волосатыми ляжками. – Такая молодая, красивая баба, тебе рожать надо! А ты, ходишь, ходишь… По мужикам деньги собираешь! Э-э-э, нехорошо! Пристав – не бабская тема, да?!
К моей радости, дядька наконец нацепил широченный синий халат и мокрыми пятками пошлёпал к выходу из банного комплекса. Я подхватила пиджак и чуть не вприпрыжку последовала за Артурчиком.
— Ох, ты! Вот это, я понимаю, телевизор! – про модель я спросить не успела.
— Э, телевизор не трожь! Знаешь, как дорого мне обошлось его вывезти из… – хозяин запнулся, видимо, решив, что знать, откуда вывез, мне не следует, и просто пригрозил толстым пальцем. – Чтоб этого гада! Не мог по-мужски порешать, а не вот это вот всё: приставы-хрениставы! В кабинет пошли, там, может, что найдётся.
Деньги и впрямь обнаружились. И как по заказу – ровно триста тысяч.
— Вот здесь распишитесь, — я протянула бланки и ручку.
Читать Донелян не стал: быстро чиркнул на обоих листах и уже мирно предложил:
— Может, по коньячку всё-таки, а? Недолго: по рюмочке, пока брат не приехал. У меня планы сегодня весь вечер, серьёзные, а ты меня таким печальным сделала, теперь должна сделать чуть-чуть счастливее!
Я мысленно вознесла хвалу такому случаю, потому что план в голове созрел мгновенно.
— Коньяк, говоришь? – я понизила голос. – А наручники есть у тебя? – и посмотрела на мужика, стараясь изобразить внезапно вспыхнувшую страсть.
Он подавился следующей заготовленной фразой.
— Зачем наручники?
— Ну как: сам сказал: я баба молодая, а тут, – я сделала паузу и обвела взглядом дядьку, стараясь не сморщиться и не заржать, – вроде и время позволяет, и то, что на службе, в форме и с наручниками, пикантности придаёт. Так что, нальешь коньячку, Артур Ашотович?
Глазёнки заблестели, седые усики над губой задёргались – явно не ожидал такого фарта.
— Для такой-то гостьи! Обижаешь! – он пулей метнулся к бару, перебрал пальцами по ряду коричневых горлышек и вытащил одну поллитровку. Я мельком глянула на золотые буковки на этикетке и хмыкнула про себя:
«Жлобяра!»
По дороге в спальню Донелян расхваливая то коньяк, то меня, подмигивал и даже разок полез целоваться.
— Не гони, Артурчик! Ну что ты нетерпеливый какой! – чудом избежала преждевременных объятий, — Веди давай! Сейчас найдёшь наручники, я такое устрою: обещаю, так ещё ни одна баба не делала!
Артурчик хрюкнул и почти что забежал в спальню. Подставил к шкафу пуфик, забрался и принялся рыться на антресоли.
— О, красивая, нашёл! У меня тут много чего! – он торопливо слез, подошёл ко мне, отдал наручники и снова вытянул потрескавшиеся губищи.
— Раздевайся и ложись! Я люблю послушных мальчиков! – промурлыкала, и тут же в меня прилетел наспех сброшенный синий халат.
Донелян полез было на кровать, но спохватился:
— А выпить-закусить как же? – так и застыл, свесив одну ногу.
— Что, без дозаправки уже не «доедешь»? – сочувствующе протянула и сделала вид, будто собираюсь развернуться и уйти. – Понимаю, возраст даёт знать…
— Стой, женщина! Ни одна баба Артуру не смеет говорить, что он старый! Неси свою жопу сюда!
Он с готовностью плюхнулся на атласные простыни и поднял руки. Небольшие светильники над кареткой будто созданы были для таких развлечений.
Я пристегнула мужчину и томно шепнула ему на ухо:
— Две минутки полежи, я пописать сбегаю!
И, не дожидаясь ответа, вышла из спальни.
«Слава богу, телик не с настенным креплением, а просто на тумбе стоит! Ё, какой же ты тяжёлый»
Я поняла, что одна до машины его не дотащу. Из спальни послышался зов армянского самца.
— Иду, Артурчик!
Я выбежала из дома и понеслась к забору. Выглянув из-за ворот, оглядела улицу. У мусорки напротив оживлённо о чём-то беседовали двое алконавтов.
— Мужики, даю тыщу! Помогите телик до машины дотащить!
В который раз убедившись, что фраза поистине волшебная, я повела помощников в дом. Со стороны спальни уже доносились ругательства сразу на двух языках. Мужики было стушевались, но я рыкнула:
— Быстро взяли и потащили! А то на десять суток упеку!
Послушались.
«Погоны, порой, творят волшебство! И неважно, что не полицейские: мужикам под большим градусом хоть наклеенные, и те бы сошли! Молодец, Лерка, только потом, помяни моё слово, будешь ходит по вечерам и оглядываться!» — мужской голос в башке забубнил, как мне показалось, одобрительно.
«Иди ты! Изыди, глюк!» - сомневаться в своей адекватности именно сейчас не было ни времени, ни желания. – «Умеешь ты вовремя высунуться!»
Когда плазму загрузили в машину, я расплатилась с алкашами и снова вернулась в дом.
— Ты чего, охренела! Да я тебя достану сегодня же! – Артурчик с такой дурью дёргал руками, что один светильник уже почти оторвался.
— Гражданин Донелян, вы сами расписались в актах описи и изъятия, а значит — согласились с истребованием из вашего незаконного владения телевизора, который вы обманом, без разрешения, вывезли из квартиры своей сожительницы, Соколовой Ольги Евгеньевны, — голос у меня был громкий, поставленный – в самый раз, чтобы перекрыть ругань и проклятия. – Поэтому с вашего согласия технику я изымаю. Кстати, Соколова ещё на алименты подала, так что мы и вправду скоро снова увидимся! Готовьте деньги. А лучше, сами с ней договоритесь полюбовно.
— Дрянь ты! – светильник всё-таки не выдержал.
Я задом попятилась к выходу.
— А будешь угрожать, Артурчик, так я тоже не пальцем деланная — найду кому нажаловаться! Фамилию Горожанкин слышал?
Донелян притих. Недоверчиво посопел чуток и уже мирно продолжил:
— Так бы и сказала! Отцепи, я замёрз!
— С такой-то шубой? Не переживай, ты ж сам говорил: вот-вот брат приедет. Дождёшься как-нибудь. Тока не ссы в кровать, потерпи — простыни жалко! – и под армянский-матерный выскочила из спальни.
— Ты только сегодня производство закрой, да? – долетело вслед уже у входной двери. – И передай этой кровопийце: пусть своим телевизором подавится!
— Так и скажу, — фыркнула я на прощанье.
Ездить в общественном транспорте с большим количеством налички было ссыкотно, поэтому, как только появилась возможность, я взяла первый в жизни кредит и купила Ниву. И ни разу ещё не пожалела: помещалось много, проезжалось везде. Единственное, бензина ласточка жрала – мама не горюй!
«А ремень ГРМ? А печка накрылась в январе? В прошлом месяце коробка передач разве не полетела? – зазвучало в башке. – Лера, какая ласточка?! Ворона хромая стреляная!»
— Тебя не спросила, глюк! – и я под гневное бибиканье развернулась через две сплошные и добавила газу, чтобы успеть доехать к планёрке.
***
— Быкова! – голос начальника свистящим шёпотом прошёлся по кабинету, отскакивая от стен и обратно к ним – от моих поклацивающих зубов. Мне уже на подъезде к отделу начали названивать ребята и предупреждать, что будет буря. – Танцуй: благодарность тебе настрочили, аж в Москву, в центральное Управление! – и дальше демонстративно поправил очки, поднял листок повыше и громоподобно зачитал: — Прошу объявить благодарность и выдать премию судебному приставу-исполнителю Быковой Лере Анатольевне, за своевременное решение проблемы, всестороннюю помощь, и взыскание в мою пользу в рекордно… — голос прервался, очки подпрыгнули на переносице. – Рекордно! Все слышали, да? Рекордсменка херова! В рекордно короткие сроки долга с моего бывшего квартиранта… Дальше фамилия-имя, спасибо, спасибо и так далее.
Он сдёрнул очки и пригвоздил меня взглядом к линолеуму.
— Мне аж позвонили сразу из Москвы! Говорят: «Кто это у вас там отличился? А что за премию ей надо: у вас там приставы совсем на хлебе и воде или, наоборот, зажрались?» Небось, сама и диктовала, а, Быкова? Поощрить, наградить… Работница золотая нашлась!
— Сергей Игоревич, да вы же меня знаете, я никогда… — пролепетала глядя вниз, на новёхонькие мужские ботиночки за сорок тысяч – видела такие недавно в торговом центре. Хотела Максу купить на годовщину, но жаба не то что задушила — закопала меня заживо в яму со жлобством. И крестик сверху присобачила: «Покойся с муками совести, Лера Быкова – нищебродище».
Начальник протянул мне помятую бумагу:
— На вот, распишись в получении премии! Выпендрилась она!
Руки дрожали, но я кое-как цапнула лист, стараясь не зареветь. Сегодня же позвоню «благодетельнице» и на люлях оттаскаю!
Сергей Игоревич тут же достал второй лист и снова громко зачитал:
— В связи с превышением полномочий и несоблюдением требований законодательства Российской Федерации при исполнении должностных обязанностей приказываю: наложить на судебного пристава-исполнителя Быкову Леру Анатольевну взыскание…
Дальше я уже не слушала. Понимала — дело принципа, и надеялась только, что выйду хотя бы в ноль, а не уйду в минус, и наказание не затронет квартальные выплаты.
— На! Как говорится, где прибыло, там и убыло! А теперь давайте по производствам, у кого что в работе.
От меня наконец отстали. Но длился покой недолго.
— Так, Быкова. Вот-вот придёт исполнительный лист из суда. Надо будет поехать к должнику в район и описать коров. Они в залоге у банка, с тобой –представитель из отдела по залогам и Пашка. Чтоб всё в лучшем виде! Когда точно лист придёт, не знаю. Но ехать надо будет сразу, а то хозяева там скользкие, могут и ликвидировать, и увезти. А нам надо, чтобы все коровы в наличии были, поняла?
— Так точно! – и добавила осторожно. – Сергей Игоревич, а много коров-то?
В отделе повисла тишина. И следующей фразой начальник добил до пола финальное очко в этом матче позора:
— Полторы тысячи!
Прода от 03.01.2022, 20:47
Домой я почти что приползла, раздавленная и голодная. В коридоре встречали.
— Ну наконец-то! Ты чего, опять на изъятии где-нибудь в области была? – Макс горой в трениках возвышался посреди прохода. Позади него, обиженно погавкивая, подпрыгивал пушистый шпиц. Максим обернулся и гаркнул: — А ну, пшёл отсюда, а то всё-таки выкину из окна!
— Э, ты чего? – я решительно подвинула «гору» и протянула руки к собачонке. – Я тебе выкину! Он у меня на ответственном хранении. Единственное, что у должницы ценное было в квартире.
— Тогда заткни его уже! Я как пришёл два часа назад, он всё время тявкает! Башка трещит!
Я, не обращая внимания на предъявы, прошла на кухню и достала пачку элитного собачьего корма.
— Ни фига! Он же как чугунный мост стоит! – возмутился было Макс, но под моим взглядом осёкся. – Что случилось?
«А ты ему скажи, скажи! – голос в башке снова включился. На этот раз он звучал сладенько-сладенько. – Как перед Артурчиком погонами крутила, к кровати привязывала: оценит, сто пудов».
— Ничего. Взыскательница одна в Москву написала…
Макс сочувствующе протянул:
— Жалобу?
— Хуже… — я погладила жующий «одуванчик» и выдохнула. – Благодарность!
Макс ободряюще посопел, погладил меня по спине, как я недавно собаку, и поинтересовался:
— Лер, а чего у нас пожрать?
«Это любовь! Мог бы – слезу смахнул!» — хохотнуло в мозгу ехидным баритоном.
— Дай я хоть разденусь, что ли? – я поднялась и пошла в комнату, по пути кое-как стягивая пиджак. «Любовь или нет, а жрать просит регулярно и дома ночует. По возможности» — огрызнулась мысленно.
Максим дошёл со мной до спальни и в ожидании замер на пороге.
— Макс, а может, сходим поужинать? – я повернулась к нему и с надеждой заглянула в глаза. – Тысячу лет никуда не ходили с тобой!
Тот разом поскучнел и тут же засобирался было на работу.
— Ладно, мне на выезд надо. Поем, это… В шаурмятне чего-нибудь, – но, увидев моё лицо, всё-таки исправился. – Ну хорошо. Я сейчас на пару часиков отъеду, а ты пока соберись. Марафет, каблучки, все дела! – Он потянулся ко мне и игриво шлёпнул.
— Спасибо! Ты лучший! – я чмокнула его. – Будь другом, расстегни лифчик, а?
Макс хрюкнул, расстегнул и под мой вопль: «Да-а-а! Наконец-то! Девки, свобода!» — почти выбежал из спальни.
После душа настроение заметно улучшилось. После сообщения Макса с адресом – так вообще заиграло. Я даже нашла в себе силы погладить новое, неношеное и кто знает, когда купленное платье. Накрасилась, оделась и выпорхнула из подъезда.
Но как только я вылезла из такси и намылилась зайти в ресторан, телефон в сумке требовательно зажужжал.
Звонил Пашка.
— Не-е-е-е-ет! – простонала я в трубку, понимая, какая романтика ждёт меня этим вечером на самом деле.
— Лерка, откуда тебя забрать? Лист пришёл, едем в область!
«Выйду ночью в поле с листо-о-ом…» — завыл чужой мужик в голове, а я швырнула сумочку об асфальт и тихо захныкала.
***
— Ну и как я в сумерках буду полторы тысячи коров описывать, а? Вашу мать, хоть бы сапоги взять надо было!
Каблуки проваливались до основания и застревали чуть не намертво.
— По свеженькому листу, по холодку! – передразнила я начальника, остановилась и покрутила головой, оглядывая поле, расцвеченное закатными лучами. – По говну и в потёмках, Сергей Игоревич, сам-то чего не поехал? Ботиночки новенькие не захотел замарать!
Коровы были. Только не мирно жующие в стойлах коровников, а разогнанные по всему полю. «Поди посчитай такую ораву! Да ещё, если какие-то без меток и без клейма…» — «голос» был на редкость задумчив.
— Ну, чё сидим? Я одна, что ли, по всему полю буду бегать? Представитель Банка, как вас там? Вылазь, бери акты и с песней! – я осмотрела молоденького залоговика с ног до головы. – Ну, ты вон хоть в кроссовках.
Парни послушно вылезли и посеменили в разные стороны.
«До утра будем, Лер. И хорошо, если ночью никто нас не…» — договорить голос не успел, потому что я решительно воткнула наушники и поковыляла в сторону первой группки бурёнок.
Каблуки выдержали почти час втыкивания в почву, а потом послали меня куда подальше: полем, босиком.
