Часть первая Огни Грейтауна
Глава 1. Перо
Эверли стояла на мосту. Раньше она приходила сюда часто. Если не принюхиваться, вода, которая плескалась у опор, напоминала волны Ла Гомера, а огни биомеханического завода можно было принять за пузатые летние звезды.
Рабочие не совались сюда по ночам – внизу орудовали падальщики, вылавливая мусор, который река уносила с завода, и Эверли наслаждалась уединением.
Небо на востоке немного посветлело.
«Сейчас рассвет попробует пробиться сквозь слой дыма, сдастся и зальет небо грязным оранжевым светом, – подумала Эверли. – А когда заработают все цеха правобережья, оранжевый сменится привычным коричневым и Грейтаун перестанет напоминать родной остров. И неизвестно, когда и чем закончится этот новый день. Ведь если меня вызвал Зей Ди, начальник центрального отдела полиции, значит, случилось что-то действительно скверное».
Эверли проверила защитные амулеты, револьвер, натянула маску, постояла еще немного у перил, и наконец спрыгнула на дорогу.
Проезжую часть в отличие от узкого тротуара хоть иногда ремонтировали, чтобы аристократы левобережья могли добираться до порта на своих хлюпких паромобилях.
«Мне бы такой не помешал, – подумала Эверли. – В последних моделях есть даже маленькая топка, которая подает разогретый воздух к сиденьям. Но с моими заработками я смогу купить паромобиль разве что по частям и лет через двадцать соберу полный комплект деталей».
Эверли вздохнула и затянула куртку потуже, чтобы сберечь тепло. Перед рассветом всегда становилось особенно зябко.
Ничего, сейчас пробегусь до поста и согреюсь, – решила она и побежала к прямоугольной будке у высоких раздвижных ворот, в которые упирался мост.
Остановилась у стены, предусмотрительно, чтобы не поцарапаться о заржавевший металл, натянула куртку на руку и постучала.
Тишина.
Постучала еще раз.
Ничего.
Ударила ногой со всей силы. Стена глухо отозвалась, но дежурный не появился.
Эверли ударила еще раз рядом.
«Где-то здесь должна быть отслоившаяся пластина, – вспомнила она, – если попасть по краю, пластина взвизгнет, как рассохшийся патефон, и наконец разбудит дежурного».
Наконец нога попала в нужную точку. От удара угол пластины отскочил, задребезжал и залил все вокруг волнами въедающегося в мозг свиста.
За мостом хлопнула дверца.
– Какому дятлу не спится! – рявкнул мужской голос из-за ворот.
– Так Зей Ди и передать? – поинтересовалась Эверли.
Шестеренки на воротах вздрогнули, замерли на секунду и недовольно закрутились, отодвигая небольшой прямоугольник двери, вырезанной в металле.
– Сытой ночи! – поприветствовал ее дежурный уже вполне дружелюбным голосом. Я вас утром ждал.
– И вам не скучать, – ответила Эверли и зажмурилась от яркого света.
За воротами начинался другой город. Словно кто-то слизал трущобы и на их месте ровными рядами поставил разноцветные игрушечные домики с колоннами и балюстрадами, выдерживая идеальную прямоугольную геометрию площадей и кварталов.
Дома, перекрестки и улицы освещали яркие газовые фонари.
«Если убрать половину, то темнее от этого бы не стало, – подумала Эверли, – зато можно было бы осветить и правобережье. Но кого интересует, что происходит ночью на правобережье?!»
Эверли быстро зашагала по тротуару, здесь можно было не беспокоиться о том, куда ступить – отполированные булыжники разве что не блестели. Уборщики уже успели навести лоск на центральных площадях.
Горожане еще спали, и Эверли дошла до здания полиции, не встретив ни одного прохожего.
Она уже собралась заходить внутрь, как резко остановилась и внимательно посмотрела на здание.
«Так и есть, свет горит только в двух окнах, – поняла, что ее смутило, Эверли. – А ведь в случае ЧП должны были всех поднять на ноги. Получается, Зей Ди вызвал только меня. Что ему понадобилось от консультанта по колониям и дальним островам посреди ночи?»
«Зей Ди понял, кто я такая и что на самом деле происходит в его городе, – очевидная причина слизким холодком напомнила о себе. – Он хочет во всем убедиться, прежде чем докладывать министру. Поэтому и вызвал ночью, чтобы допросить без свидетелей».
Эверли, старясь не срываться на бег, перешла на другую сторону улицы, прошла вдоль здания и свернула за угол.
Инстинкты гнали ее дальше, но она остановилась.
«Нельзя паниковать. Как там написано в брошюре? – попыталась вспомнить она. – Вдох – задержка дыхания – медленный выдох, и так пока страх не перестанет пульсировать в теле. Потом еще раз, и еще надцать, и здравые мысли должны заструиться одна за одной».
«Должны, но что-то задерживаются».
«Я столько раз представляла себе этот момент, но все равно оказалась не готова, – подумала она. – Выбор небольшой, как в детской считалочке:
«Бей, беги или замри.
Вариантов всего три.
Если выберешь не тот,
Ньянка в гости позовет…».
Простой ритм прогнал панику и вернул способность рассуждать.
«Варианты действительно есть, но их не много, – думала она. – Бежать пока рановато. В конце концов, с одним Зей Ди я справлюсь. Брошу отравленный скол под ноги. Такие штучки ему не знакомы. На пару часов он отключится без особого вреда для здоровья. Этого времени хватит, чтобы затеряться в трущобах или уехать».
«А если Зей Ди вызывал меня по другой причине? Тогда бежать – значит привлечь ненужное внимание».
«Начнут искать, сообщат на остров. Там пропажей озадачатся, проверят историю, убедятся, что я занимаю чужое место, найдут и убьют. Да уж. Нужно вернуться в отделение и узнать, в чем дело».
Эверли нащупала скол в кармане и пошла обратно.
Сонный охранник открыл турникет и пропустил ее в отделение.
Зей Ди был на месте. Он выгнулся над столом, как гусеница, разглядывая в свете коптящей лампы документы.
«Слишком высокий и худой, не помещающийся в этой стандартной, не рассчитанной на его тело мебели. А ведь мог, если бы захотел, выписать себе любой гарнитур, даже регулируемое медное кресло, должность это позволяла, – подумала Эверли и улыбнулась. – В этом и был весь Зей Ди – на такие пустяки он не обращал внимание, а перспектива лишний раз общаться с завхозом его пугала. Как он стал начальником полиции? Непонятно. Наверное, это и его самого удивляло, поэтому он решил, что если не будет высовываться, то сможет незаметно задержаться на этом хлебном месте на пару десятков лет. Так в принципе и получилось. Зей Ди врос в отделение, стал его неотъемлемой, неотделимой частью».
– Чай или что покрепче? – неожиданно предложил он, подняв на Эверли потухшие рыбьи глаза.
– Чай, – не стала отказываться Эверли.
Зей Ди достал термос и налил чай в казенный стакан. Протянул Эверли, а сам отхлебнул из фляжки.
Одинокая чаинка закружилась, как перо, и всплыла на поверхность.
Зей Ди молчал. Наверное, взвешивал, какую часть правды стоит рассказать, а о какой умолчать.
«За два года он так и не стал доверять мне, – подумала Эверли с огорчением. – Поручает только те дела, в которых присутствие консультанта обязательно. Хотелось бы думать, это потому что я – женщина. Непривычный для него вид, встречающийся в отделении только в виде секретарш и уборщиц…»
– Дело деликатное, – наконец пробурчал Зей Ди, потом остановился, помял зубами узкие губы и уставился в пространство позади Эверли, рассматривая невидимую, но уже объявившую о своем существовании проблему.
«Начало обнадеживает», – решила Эверли и расслабилась.
– Нужно разобраться самим. Желательно до того, как нагрянут подручные герцога Чендлера, – очнулся Зей Ди. – Его сын, Горджи, вместе с дружками спит у нас в камере. Ночью они разворотили винный склад и вломились в здание бывшей фабрики.
– Причем здесь я? – вопросительно посмотрела на начальника Эверли. – Младший сынок герцога регулярно так куролесит. Весь город в курсе. Наутро Чендлер старший щедро возместит ущерб пострадавшим, и все будут довольны…
Зей Ди еще раз отхлебнул из фляжки и резко выдал:
– В здании два трупа. Горджи утверждает, что ничего не помнит. Не только про ночь. Не помнит, кто он. Не кричит, что он герцогский отпрыск, не требует выпивки и женщин в камеру, даже не грозит подвесить охрану у мэрии. И его дружки примерно в том же состоянии. Я не знаю, что они выпили и что случилось на чертовой фабрике, но там полно вещичек с твоего острова.
Он закрутил фляжку и привычным жестом сунул ее во внутренний карман сюртука.
– Тебя встретит детектив Коутс. Докладывай лично мне. Чего сидишь? – обрел свою обычную манеру выражаться Зей Ди.
Эверли поставила кружку на стол и выскочила из кабинета.
«Дело выглядит, конечно, так себе, но все же лучше, чем показалось ночью, – решила она. – Если в убийстве замешен кто-то с острова или, что еще хуже, если убийство произошло из-за артефакта, который малыш Горджи по дурости своей активировал, замять это будет очень сложно. Но возможно. Ньянка бы позвала этих людей! Только начинаешь думать, что все под контролем, как всплывает очередная история».
Глава 2. Заплатки
У здания бывшей фабрики, оббитой разномастными вывесками, как заплатками, уже собрались одинокие зеваки, но репортеров еще не было.
Эверли на всякий случай натянула капюшон на глаза и вошла внутрь.
Ржавые вентиляторы, занимающие половину стены в холле, не работали, и запах вчерашней вечеринки сразу же просочился сквозь маску.
«Это единственное, к чему невозможно привыкнуть, – подумала она. – Никогда не знаешь, какой очередной вид вони создали люди».
Амулет на груди потеплел, намекая, что придется здесь задержаться – магический фон активен.
С провалившегося дивана, который стоял в центре холла, вскочил полисмен.
– Где Коутс? – спросила Эверли.
– В подвале. По коридору направо, до конца крыла и по лестнице вниз, – показал на распахнутые двери полисмен.
Эверли аккуратно обошла подсыхающую бордовую лужу у дивана.
«Винная», – определила она по запаху.
За диваном полукругом стояли разнокалиберные кресла, рядом торчал вертел с недожаренным свиным окороком и обугленной шляпкой. На полу валялись ритуальные маски.
Эверли подняла одну из них.
«Безделушка, не более, – решила она. – Такие продают туристам на острове».
Однако амулет остывать не собирался. Эверли пошла дальше.
Распахнутые двери чернели проемами вдоль коридора, а разлитое вино рисовало маршруты взломщиков.
Судя по следам женских туфелек рядом с остроносыми ботинками, кто-то решил уединиться в мастерской часовщика, а кто-то, видимо, рискнул прогуляться дальше и добрел до подвала.
«Да, ребята знатно повеселились: позаимствовали напитки из винного склада, за закуской заглянули к мяснику, потом вломились сюда и прошлись по арендным офисам, стащили кресла в холл, разобрали стулья на хворост, разбили пару окон. А потом что-то пошло не так. Но что?»
«Пришел охранник? Вряд ли. Если он здесь и был, то, завидев, кто пожаловал в гости, первым бы покинул свой пост. И я бы не стала его осуждать. Неужели кто-то из арендаторов задержался, решил поработать допоздна и помешал вечеринке?»
У лестницы следов уже не было видно. Эверли подняла кем-то оставленный газовый фонарь и стала спускаться вниз.
Через несколько этажей решетчатых дверей складов и кладовок потянуло сыростью.
Еще через пару пролетов деревянные стены стали поблескивать гнилью. Лестница уходила дальше вниз.
По ступени медленно, огибая своего раздавленного собрата, полз слизень. Эверли брезгливо поморщилась.
Стало заметно холоднее. На ступенях появилась наледь. Чтобы не упасть, пришлось вцепиться в хлипкие перила. Амулет все также неприятно грел грудь.
Наконец она спустилась на нижний ярус.
Там, за открытой дверью, на саквояже устроился коренастый коронер. Он заполнял формуляр.
А рядом, прислонившись к стене, стоял темноволосый мужчина в цилиндре и кожаном плаще – детектив Коутс.
Надменный, талантливый и непредсказуемый. Его с одинаковой силой любили и ненавидели все в отделении, начиная от секретарш, заканчивая Зей Ди. По разным, конечно, причинам, но чувства Коутс вызывал стабильно одинаковые.
«Говорят, что он может разболтать любого, если захочет. А у меня есть, что разбалтывать, поэтому лучше бы мне с ним не пересекаться», – подумала Эверли и попробовала вспомнить все, что слышала о детективе.
Пару лет назад он серьезно напортачил: то ли обвинил члена парламента в убийстве, то ли вынудил его сознаться. Во всяком случае точно не сделал того, что ему поручил Зей Ди, и тем самым испортил карьеру и себе, и члену парламента. Зей Ди его не уволил, но с тех пор поручает только бесперспективную грязь – убийства на правобережье.
На звук шагов Коутс лениво повернул голову и бесцеремонно облапал Эверли глазами. Задержался на груди и только потом посмотрел выше.
Эверли инстинктивно отступила на шаг назад.
– Прислал все-таки, – прокомментировал Коутс вместо приветствия и сощурился, словно невидимое солнце мешало ему рассмотреть в Эверли сотрудника полиции.
Привычка щуриться вместе со смуглой кожей выдавала в нем уроженца пустошей. Вблизи детектив выглядел также потаскано, как и его цилиндр, когда-то сделанный хорошим мастером, но лишенный надлежащего ухода, – небритый, с неровно застегнутым воротом, помятый.
«Такое ощущение, что его выдернули из увеселительного дома госпожи Туэль, – подумала Эверли, – где он отдыхал в компании себе подобных, того же Горджи младшего, например».
Эверли облегченно улыбнулась. Сейчас детектив не выглядел так угрожающе, как ей представлялось раньше.
– Можете подождать наверху. Здесь холодно. Одежка у вас не подходящая, – заметил Коутс и еще раз внимательно пробежался взглядом.
Кажется, он добавил что-то еще, но что именно, Эверли не расслышала. Она заметила тела. Они лежали в нише у стены, словно надутые куклы на ярморочном прилавке.
Амулет грел грудь.
«Значит, это мои земляки – эйши!» – подумала Эверли.
Темное пятно на лице женщины, которая лежала ближе к краю, заканчивалось провалом.
Под маску заполз липкий сладковатый запах старой смерти. Эверли запоздало попыталась подавить тошноту.
Коутс тут же подскочил и развернул ее к стене, не забыв ухватить сползающий капюшон.
– Не на улики же…
«Отличилась», – подумала Эверли и предпочла бы развоплотиться или хотя бы отмотать время назад, но, к сожалению, такими, как, впрочем, и другими, способностями она не обладала.
– В первый раз что ли? – спросил Коутс, пока она вытирала губы.
– Почти.
– Как зовут? – он протянул бутыль с водой.
– Эверли. Консультант.
– Идите наверх, Эверли. Я скоро поднимусь.
Она отрицательно замотала головой.
«Реабилитироваться уже не выйдет, но и сдаваться я не собираюсь», – подумала она и еще раз посмотрела на тела.
Новый приступ тошноты заставил Эверли отвернуться и сползти на пол.
– Начинайте с ног, – посоветовал Коутс, убедившись, что спровадить ее не получится.
«Начну с противоположной стены», – решила Эверли.
Стол из темного дерева с облезшим лаком, два стула, кушетка. Немного фонит капельница. Артефактов не чувствуется. Изрытый, словно копытом, земляной пол. Тележка на металлических колесах. Ботинок с новой набойкой, дешевый вязанный чулок на толстой лодыжке, подол подшит практичной коричневой тесьмой, крепкие руки скрещены на вздувшимся животе, заплатка на рукаве. Подбородок. Широкие ноздри, темные волосы внутри.
