1
       В какое-то одно лето мы умудрились отличиться особым образом. У нас в сарае, в самом дальнем углу за поленницей дров, мы нашли котят. Очень маленьких, слепых и беспомощных котят в количестве семнадцати штук. И мы, разумеется, тут же взяли над ними шефство.
       Выпросив у бабушки аптечную пипетку и налив в баночку молока, мы выкармливали беспомощных созданий, проводя возле них все дни напролет. Настелив в старую коробку разных ненужных тряпок, мы оборудовали беднягам вполне приличное теплое и уютное жилище. Нас совершенно не смутило, что мы ни разу не встретили их мамашу – решили, что это чья-нибудь из соседских кошек окотилась у нас в сарае. На наше с Надькой счастье.
       Бабушка без возражений разрешала брать для котят молоко – дело-то вроде как доброе. «Только в дом их не тащите и руки после них как следует мойте,» - строго велела она. Дед, который кошек категорически не жаловал из-за кошачьей манеры лазить по столам и кроватям, – именно поэтому кошек мы и не держали - тоже промолчал. Поэтому мы продолжили котят выхаживать.
       Каждое утро, толком не умывшись и не позавтракав, мы сразу бежали в сарай – сначала ведь надо котят завтраком покормить, они же маленькие!
       Мы старательно выпаивали сироток из пипетки и костерили на чем свет стоит их нерадивую мамашу. В подхваченной от некоторых взрослых осуждающей манере мы, поджав губы и покачивая головами, рассуждали: «И что же это за мать такая? Бросила своих маленьких, носу, вон, к ним не кажет! Какая же она мать? Не мать, а пошатущая шалава какая-то!».
       Надька, у которой жили сразу две кошки, чему я несказанно завидовала, ставила непутевой матери их в пример – вот, мол, мои какие молодцы, ни на шаг от своих кровинушек не отходят! Мне ставить в пример было некого, поэтому я только качала головой и презрительно щурила глаза. Вообще, в такие моменты мы, наверное, больше всего напоминали никчемных сплетниц на лавочках у подъездов, которые всегда найдут повод, чтобы злобно прошипеть вслед «Наркоман» или «Проститутка» с такой же вот осуждающей интонацией. Но сами себе мы казались невероятно добродетельными, правильными и нисколько не сомневались, что когда пробьет наш час стать мамами, мы ни за что не бросим своих детей на такой вот жестокий произвол судьбы, в отличие от этой шалапутной сволочи-кошки!
       Так мы нянчились с котятами всю неделю. Потом на выходные приехали родители и ближе к вечеру отец зашел за чем-то в сарай, где мы как раз собирались приступить к очередному кормлению.
       - Что это вы тут делаете? – весело поинтересовался он у нас.
       - Да вот, котят кормим.
       - Котят? Чьих?
       - А мы и не знаем! Чья-то кошка окотилась у нас тут, а сама к ним не ходит! Вот мы и кормим! Пап, а можно мы одного котеночка себе оставим? Уговори деда, ну, пожалуйста!
       - Ну-ка, покажите ваших выкормышей!
       Мы с гордостью вытащили из-за дров коробку с котятами. За минувшую неделю они изрядно покруглели – кормили мы их как на убой, по десять раз на дню, старательно компенсируя отсутствие питания ночью.
       Отец внимательно сирот оглядел, потом замер, потом побледнел, а потом вдруг рявкнул:
       - Еп твою мать!
       После чего взял нас за шиворот и в два счета выкинул из сарая. Он закрыл дверь, поэтому мы не видели, что там внутри происходит, но догадывались, что ничего хорошего. Бабушка, увидев нас на порожках сарая с печальными, растерянными лицами, тут же спросила, в чем дело. Мы в ответ пожали плечами и наперебой начали жаловаться, давясь слезами, как отец вдруг ни с того, ни с сего выкинул нас наружу и еще и дверь перед носом захлопнул. Бабушка сочувственно на нас посмотрела, а потом вошла в сарай:
       - Саш, а ты чего девок…
       Договорить ей отец не дал, разразившись бранью:
       - Вы с дедом вообще смотрите, чем они занимаются??? Они крыс у вас под носом из пипетки выкармливают и как будто так и надо! Совсем тут с ума посходили!
       - Каких еще крыс? – изумилась бабушка.
       - Обыкновенных! Целое гнездо, штук двадцать! Двадцать! Ты их маменьку себе представляешь? Ну ладно, эти не разобрали, кого они кормят, сопливые еще, но вы-то с дедом??
       Бабушка оторопело молчала.
       В этот раз получали не мы – редкий, надо заметить, случай. В итоге отец сказал, что через неделю привезет кота. Дед промолчал и возражать не стал.
       Мне и Надьке отец объяснил, что новорожденные котята и крысята очень между собой похожи и что счастливая крыса-мать, наверное, искренне нам благодарна за такую вот подмогу. И что очень хорошо, что она нашу помощь приняла, а не ринулась защищать свое потомство, крысы-то животные очень умные и в целом достаточно агрессивные. Наверное, это потому, что она родила такое несметное количество детенышей и было ей трудновато. О том, что отец перебил крысят лопатой, говорить он нам не стал, но мы и сами догадались и испытывали по этому поводу двоякие чувства – вроде как и правильно все, а в то же время жалко… Маленькие же…
       Мама же как только узнала о том, что произошло, время на охи и ахи тратить не стала, а помчала греть воду. Она успела сообщить о происшедшем тете Гале, Надькиной маме, которая тут же припожаловала к нам, подхватила любимую дочь и поволокла ее домой. На процедуру по дезинфекции.
       Потом мама старательно мыла меня в корыте, намыливала она меня раз десять кряду и потом еще для верности обдала раствором марганцовки. В процессе она брезгливо морщилась – сама мысль о том, что любимое чадо всю неделю возилось с крысами, доводила ее до исступления. Попутно мама мне рассказывала про то, что крысы – это разносчики заразы, что именно они в стародавние времена организовали чумной мор в Англии и до сих пор продолжают пакостить и разносить всякие опасные инфекции везде и всюду. Они же ведь неустанно рыскают по помойкам и всяким злачным местам, вот и цепляют все подряд... Как и голуби. Поэтому и от тех, и от других надо держаться подальше и всегда, всегда мыть руки с мылом. Обижать их не надо, но и лезть к ним тоже совершенно ни к чему, тем более девочкам. У крыс да голубей свои интересы в жизни, а у приличных девочек – свои. И они нигде не пересекаются. Так что смотри мне. Накажу. Я внимала, вытаращив глаза и онемев от ужаса – жалость к крысятам испарилась как по волшебству.
       Вещи, которые я носила на неделе, мама даже не стала стирать – их сожгли в печке. Как и мое постельное белье. А на следующий день они с бабушкой на пару драили весь дом, а отец обрабатывал сарай каким-то противокрысиным дико вонючим составом.
       Ну, а через неделю отец привез уже достаточно взрослого полугодовалого котенка породы крысолов. Отец вытряхнул его из корзинки на пол посреди кухни и спросил:
       - Ну, как назовем?
       - Роберт! – тут же предложила я.
       - Роберт? – вскинул брови отец.
       - Ну да, красиво же…
       - Ну не знаю, как-то не тянет он на Роберта…
       - А я говорю – вылитый Роберт, - продолжала я гнуть свое.
       - Ладно, давайте голосовать. Я вот лично за Ваську! Па, ты как на это смотришь? – обратился отец к деду. Дед наш был по имени-отчеству Алексей Васильевич, вот отец и решил уточнить на всякий случай, чтобы, не дай Бог, не оскорбить светлую память предка.
       - Да, а мне-то что… По мне вон пусть вообще просто котом будет. Кот да кот.
       - Нет, Роберт, - продолжала я настаивать на своем.
       Дед на меня поглядел и понял, что если кота никак не назвать, то я его так и буду величать Робертом на радость всей деревне. Поэтому он тут же отдал свой голос за Ваську:
       - Пусть Васькой будет. Самое что ни на есть подходящее для котов имя.
       Так и вышло, что по итогам голосования отец одержал полную победу и кота нарекли Василием. Я осталась в меньшинстве и мгновенно насупилась. Особенно меня обидело, что дед выступил не на моей стороне. Тоже мне, друг называется.
       Я надулась и ушла в палисадник, демонстративно игнорируя и котенка, и всех в целом. Дед понял, что я на него затаила обиду и вышел за мной следом. Он присел рядом со мной на лавочку и начал крутить самокрутку, изредка насмешливо на меня поглядывая.
       - Ты где ж имя-то такое разузнала? Роберт… Надо же…
       - А чем плохое имя? Красивое! Вот Васька – это тьфу, у каждого вон в деревне кота Васькой зовут!
       - Вот, пусть и нашего так зовут!
       - Да почему???
       - Да потому… Как корабль назовешь, так и поплывет. Васька – он Васька и есть. Мы его зачем завели? Чтобы крыс да ворон гонял, сам о себе заботиться мог. А Роберт что… Роберт – это ведь прям граф! Такой будет вон целыми днями на диване лежать да хвостом вертеть, а мышей по полям мы с бабкой будем ему ловить да на серебряном блюде подавать. А то ведь и жрать не станет, если не на серебряном. Роберты - они такие. А у нас и блюд серебряных нету.
       Отец, который тоже вышел на улицу и курил на крыльце, только хмыкнул на такое дедово объяснение.
       - А почему нету? – бубнить ради того, чтобы поспорить, я продолжала уже исключительно из вредности.
       - Почему блюд-то нету? Потому что советская власть не одобряла… Только начальникам партийным да вождям коммунизма с серебра есть разрешалось, а обычным людям не полагалось… Вот и отобрали в 30-е годы… Что смогли у людей... Хорошо хоть, мои мать с отцом иконы уберегли, теперь, говорят, даже повесить их можно… Глядишь, и повешу… Так, ради спокойствия – береженого-то Бог бережет!
       - Па, па, все, хорош! – вмешался отец, - Маленькая она еще. Да и вообще, что ты, не знаешь ее, что ли? Где не поймет, там тут же свое придумает. А потом вылепит где-нибудь в школе, что Владимир Ильич лично у тебя серебряное блюдо украл и потом с него всю жизнь завтракал. А ведь что дальше-то будет – еще не ясно. Так что ну ее к лешему, политику эту! Вырастет – разберется, что к чему. Арина, ты бы голову не забивала ерундой разной. Шутит дед. Иди вон лучше Ваське молока налей.
       Я вздохнула, смирившись с тем, что вышло не по моему, и покорно поплелась в дом, услышав напоследок дедовы слова, в ответ на которые отец опять хмыкнул:
       - Да это, Саш, не потому что маленькая, это вообще большинству баб присуще… Ни черта не понимают, но придумают такого в пять минут, что только диву даешься… Вон, давече Роза-то, соседка…
       Василий же, что называется, пришелся ко двору. За лето из котенка превратился в очень крупного, сообразительного, делового, абсолютно независимого и довольно нахального кота. На руки он не шел, гладиться не давался, на коленках не мурчал и ни с какими клубочками никогда не играл. На новом месте он не растерялся, а начал активно осваиваться, и уже через пару-тройку дней зажил себе своей полноценной кошачьей жизнью, крайне редко заявляясь домой. Например, в дождь или заморозки. Быстро и с аппетитом уплетал еду из миски и отправлялся спать на печку. Никаких крыс в сарае больше не объявлялось, причем не только в нашем, но и в соседских тоже – кот свое дело знал, в связи с чем даже мой дед проникся к нему определенной симпатией.
       С Ральфом они тоже пришли к компромиссу – сталкиваясь на придомовой территории и непосредственно в доме, они друг друга демонстративно игнорировали, а за означенными пределами все шло своим чередом – Ральф нападал, кот сматывался.
       Мы с Надькой одно время пытались Ваську приручить, причем действовали довольно агрессивно, но потерпели в этом вопросе полное фиаско. Кот шипел на нас, нещадно царапался и кусался, выкручивался и в считанные минуты сматывался куда подальше. Дед как-то застал нас за процессом приручения – я Ваську цепко держала за бока лапами вверх, а Надька пыталась почесать его за ухом, стремясь изо всех сил одарить лаской и любовью, кот же при этом усиленно сопротивлялся и истошно орал. Дед сразу же принял Васькину сторону и так на нас рявкнул, а потом еще и отчитал, что мы к Ваське не приближались довольно долгое время.
       Однако окончательно мы не сдались и продолжали навязываться несчастному животному со своей дружбой, только теперь тщательно выбирали для этого момент – чтобы никого из взрослых поблизости не было. Как-то дождливым днем, заловив Ваську у меня в кухне, мы так увлеклись своими попытками усадить его на колени и повязать бантик, как у Леопольда – ребята, а давайте жить дружно – что прошляпили приход деда и спохватились только услышав, как хлопнула входная дверь и как дед разувается в терраске. Понимая, что сейчас нам за Васеньку влетит, мы в отчаянии пытались предпринять попытки скрыть следы своей деятельности, направленной на насильственное установление дружеских и теплых взаимоотношений с котом. В итоге я в каком-то непонятном порыве отодвинула заслонку русской печки, Надька одним махом закинула Ваську внутрь и мы в одну секунду вернули заслонку на место. Кот остался в недрах печки.
       Дед зашел на кухню, окинул нас подозрительным взглядом и спросил:
       - Что это вы тут делаете?
       - Причесываемся вот! – непринужденно выкрутилась я. Надька в подтверждение моих слов тут же начала пытаться пристроить Леопольдовский бант теперь уже себе на голову, причем совершенно безрезультатно - в ту пору она ходила с короткой стрижкой.
       - Мне вроде послышалось, кот мяукал? – сказал дед.
       - Кот? Нет, не видели! – хором ответили мы и спешно засобирались к Надьке.
       Мы ушли и через полчаса напрочь забыли о коте, оставшемся в заточении. Васька же, стремясь к свободе, попытался вылезти через трубу, но дымоход был перекрыт и ничего у него не получилось. Через какое-то время он принялся усиленно скрестись и мяукать. Печка и заслонка звук приглушали, плюс шум дождя с улицы… В общем, получилось такое какое-то непонятное потустороннее завывание в лучших традициях страшилок про загробный мир, и деду стало слегка неуютно. Он понял, что необъяснимый шум идет из печки в кухне, собрался с духом и отодвинул заслонку. Из печки прямо на него выпрыгнул до крайности взвинченный Васька, вдоль и поперек перепачканный сажей и приобретший угольно-черный окрас вместо родного светло-серого, с дико горящими глазами, и почти сбил деда с ног.
       От неожиданности и ужаса дед перестал чувствовать руки и ноги. Как он потом сказал: «Я уж подумал, что и впрямь живого черта повидать довелось». Через пару минут дед пришел в себя, сообразил, что это никакой не черт, а кот, причем наш же, выпустил Ваську на улицу, потом отдышался и решительно направился к Надьке. В общем, верно говорят «Твое от тебя не уйдет» - судьба нам было в тот день получить от деда на орехи. Основательно так получить. За ужином дед, дабы успокоить нервную систему после пережитого стресса, позволил себе сто граммов и в итоге резюмировал:
       - А иконы все-таки повешу, - и отправился спать.
       Бабушка же меня отчитывала весь вечер – за то, что чуть родному деду инфаркт не обустроила. После того случая мы оставили Ваську к его полнейшей радости в покое раз и навсегда.
       В тот год зимовать в деревне бабушка и дед не остались, и в начале декабря отец перевозил их домой в Тулу. Декабрь выдался снежный, мело и вьюжило вторую неделю напролет, поэтому собирались быстро и впопыхах – отец боялся, что застрянет где-нибудь на деревенской дороге.
       Васька, который по случаю холодов проводил дома намного больше времени, чем всегда, но все равно в основном жизнь вел привольную, погорел на собственной независимости. Он куда-то смотался, и про него в общей предотъездной суете благополучно забыли. Спохватились только в Туле. Отец вроде решил ехать обратно, но снег, непогода, темно, времени