– Других? Есть и другие?
– Были, есть и будут. Работа у меня такая, что поделаешь, – деловито заявила красавица. – Некоторых так заклинивает, что просто жуть – истерят, кричат, руками машут, полицию вызвать грозятся. Пока не заткнешь – не утихают.
– Как не заткнешь? – осторожно спросил Иван.
– «Матрицу» видел? – серьезно спросила дева. – Помнишь, как там агент Смит лишил Нео рта? Вот так и я.
Взгляд Ивана видимо отразил то, что юноша представил себе, и красотка, взглянув на него, расхохоталась, показав ровные белые зубы.
– Да не боИсь, тебя не трону, – сказала она. – Бери свое желание, пока я добрая, а то наворожу сверхпрочную оболочку, такую, что не по зубам, и отнесу своим хозяевам. А уж они с ним сделают, что пожелают. Могут такого наворотить, уж точно рад не будешь.
Юноша, как робот, послушно протянул руку, взял с ладони женщины теплый светящийся шарик и засунул себе в рот. Пару секунд он удивленно таращился на женщину, с веселым интересом наблюдавшую за ним. Потом сделал судорожное глотательное движение. «Шарик», как кусочек нежнейшей сахарной ваты соскользнул в горло и провалился в пищевод, оставляя странное, но необычайно приятное послевкусие – сладкое, нежное, мягкое и безопасное, как фрагмент позабытого детского сна, полного волшебства...
И тут же компьютер издал жизнерадостное треньканье, сохраняя готовый документ, и высветил на экране результат того, что сейчас произошло.
Иван оторопело пробежал глазами начало текста, прокрутил курсором туда-сюда, вглядываясь в графики и таблицы. Был это обман зрения или нет, но, похоже, проект, полностью отображавший задумку Ивана, сам собой материализовался и самосохранился, готовый быть представленным начальству.
– Ох, ты ж, мать твою... – невольно проговорил юноша, переводя восторженный взгляд с монитора на красотку.
– Вот то-то и оно, – подмигнула она.
– Но кто же Вы такая все-таки? – снова спросил юноша.
– Говорила ведь уже – я Дикая Баба. Так меня звали всегда, и теперь иногда зовут.
– А кто Ваши хозяева? Вы что-то такое упоминали...
Дева насупилась, став очень серьезной.
– Вообще-то, мне не положено про это говорить. Но так и быть, тебе пошепчу. На ведьм и колдунов я работаю. Издревле наша сестра ошивалась среди народа, собирала всякое полезное, чем можно у людей поживиться, включая детишек ваших. Да, чего уж тут, – ответила она на ошалелый взгляд Ивана, – так и было, признаюсь. Водились за нами и такие пакости, но теперь мы этим не занимаемся. На одних ваших желаниях, мечтах и страстях можно столько магии наварить, что необходимость в похищении чистых душ отпала.
– И что же из всех этих желаний и страстей можно... наварить? – Иван задал очередной вопрос и сам не заметил, как его рука переместилась с подлокотника кресла на изгиб талии красотки.
Он-то, вроде как, и не заметил, а она очень даже заметила и ухмыльнулась лукаво.
– Ишь ты, ожил. Подержаться можешь, но на большее не рассчитывай, – заявила дева, похлопав парня по руке, лежащей на ее боку. – В давние времена мы этим тоже промышляли. Соблазняли всяких олухов, от жен уводили и все такое. Но сейчас уже нет, не до этого стало. Ну, разве что совсем изредка, для поддержания здоровья и общего тонуса древнего организма позволишь себе пошалить...
Она стрельнула глазами на юношу.
– А ты как? Осмелился бы?
– Осмелился бы – что? – выдавил Иван, прекрасно понимая, что имеет в виду златокудрая дева.
Она томно вздохнула, воздела глаза к потолку и печально покачала головой.
– Вот говорю же, мужик пошел какой-то... вялый и безынициативный.
Дева повернула прекрасное лицо и серьезно посмотрела в голубые глаза Ивана влажными и томными очами цвета коньяка.
– Красивый ты парень, ладный. И неглупый. Но, выходит, трусоватый... Или что? Не пойму я...– дева пожала округлыми плечами.– Ладно, не напрягайся, – она снова наклонилась к своему пылесосу и принялась закрывать крышку. – А насчет того, что «можно наварить». Не поверишь, сколько всего! Но выдавать профессиональные секреты я не стану.
– А у Вас там, в... пылесосе, и есть эти самые, наши желания и прочее? – спросил Иван, с любопытством заглядывая женщине через плечо.
Перед тем, как она закрыла и защелкнула крышку, парень успел увидеть, что контейнер пылесоса полон разноцветных «m&m's». Только в отличие от популярного драже цвета и их оттенки были куда многообразней и разной степени насыщенности. От сияющих солнечных до откровенно жутковатых, имеющих колючий, мертвенный оттенок серого или черного цветов, и казались жесткими и холодными, словно галька.
– Они самые, – кивнула дева. – Каждый вечер набираю их полный контейнер. Часть выбрасывать приходится – так часто они повторяются, что уже интереса не представляют. А часть их такой силой обладает, что о-го-го! Боссы мои с руками такие отрывают, дерутся за них между собой. Вот ходите вы тут по этим кабинетам-коридорам, а с вас так и сыплются все эти страсти-мечтания.
Она повернулась к парню и ласково улыбнулась, сверкнув белизной зубов.
– Что смотришь, хочешь спросить, небось, почему я тебе твое желание отдала?
Иван с готовностью кивнул. Ему вдруг стало комфортно ощущать приятную теплую тяжесть женского тела на своих коленях.
– Да потому, что твое желание среди всех этих самое безобидное. Остальные, что я сегодня собрала, говорят о том, что мир ваш катится в... словом, в нехорошее место все катится... Такое народу в голову приходит, что даже мне порой не по себе делается, а уж я всякого повидала, поверь. Отсюда простой вывод, милый мой, – будь осторожен в своих желаниях.
Она выразительно вскинула бровь, и Ивану показалось, что глаза ее полыхнули красным, а над золотистыми волосами взвился и погас ореол пламени.
– Ладно, мне пора, – сказала красотка. – Да и ты задержался. Иди уже домой, спать ложись. А то вон, измученный весь.
Она легонько погладила парня по обросшей щетиной щеке и поцеловала в уголок губ. Не дав Ивану прийти в себя, ловко поднялась с его коленей и отпихнула пылесос чуть подальше. Повернулась, одарив юношу ослепительной улыбкой, и щелкнула пальцами.
Сей же миг брошенные на полу кошмарные тапки и гольфы исчезли, словно испарились. А красавица уже направлялась к двери, плавно покачивая бедрами и грациозно ступая босыми ножками. Пылесос послушно, словно пес, сам собой двинулся за ней, на ходу складывая и оборачивая вокруг корпуса шнур и шланг.
Иван, зачарованный сказочным зрелищем, провожал взглядом будто плывущую над полом деву, пока та не исчезла в дверном проеме, и дверь за ней не закрылась. Тоже сама собой.
...На следующий день Иван успешно сдал проект. Окрыленный обещанными премиальными, возвращался к себе в кабинет, но в длинном офисном коридоре вдруг остановился. И ни с места - ноги словно мгновенно корни пустили.
Так и стоял, глядя на проходящих мимо сотрудников. А те, направляясь по своим делам, в свою очередь, кто равнодушно, кто недоуменно, кто с явным раздражением поглядывали мимоходом на него.
А Иван смотрел на примелькавшиеся за годы работы лица и думал о том, что вон тот безобидный придурковатый программист Костик, вечно хрустящий вонючими сухариками, вполне может оказаться каким-нибудь Диким мужиком, втихомолку ворующим у ничего не подозревающих сотрудников...
«Что же может воровать Дикий мужик, косящий под программиста? Деньги со счетов? Грязные секретики?» - всерьез задумался Иван.
А, может, души? Делает из душ сухарики с разными вкусами и хрустит ими потом чисто в свое удовольствие.
Иван содрогнулся, а мимо прошла рыженькая Лерочка, ассистент отдела персонала, и задела его крутым бедром. Ойкнула удивленно, извинилась автоматически. Немного пройдя вперед, обернулась и улыбнулась, задержав на лице Вани лиственно-зеленый взгляд.
А юноша вдруг подумал о том, что вот прямо сейчас от Лерочки каким-то сказочно-невообразимым в этом слое реальности образом невидимо и неслышимо отделилось ее желание и спланировало на пол мягко, словно лепесток с цветущей яблони. Или упало подобно золотистому семечку, способному дать цветущие всходы. И замерло в единственном ожидании, доступном желаниям - сбыться когда-нибудь.
И вечером пылесос Дикой бабы проглотит нежное и чистое (Ваня почему-то верил, что оно именно такое) Лерочкино желание, и попадет оно в чьи-то недобрые загребущие руки вместе с сотнями и тысячами прочих мечтаний.
Например, с похабной грезой вон того слащавого и вредного бренд-менеджера. У него желания-то, небось, как козьи шарики - сыплются без остановки и смердят.
Не мог Иван позволить, чтобы светлая мечта девушки валялась в пыли и попиралась ногами суетящихся сотрудников, а к концу дня вообще оказалась завалена никчемными отходами.
И Ваня решительно двинулся за Лерочкой с намерением исполнить все, что красавица не пожелает.
– Были, есть и будут. Работа у меня такая, что поделаешь, – деловито заявила красавица. – Некоторых так заклинивает, что просто жуть – истерят, кричат, руками машут, полицию вызвать грозятся. Пока не заткнешь – не утихают.
– Как не заткнешь? – осторожно спросил Иван.
– «Матрицу» видел? – серьезно спросила дева. – Помнишь, как там агент Смит лишил Нео рта? Вот так и я.
Взгляд Ивана видимо отразил то, что юноша представил себе, и красотка, взглянув на него, расхохоталась, показав ровные белые зубы.
– Да не боИсь, тебя не трону, – сказала она. – Бери свое желание, пока я добрая, а то наворожу сверхпрочную оболочку, такую, что не по зубам, и отнесу своим хозяевам. А уж они с ним сделают, что пожелают. Могут такого наворотить, уж точно рад не будешь.
Юноша, как робот, послушно протянул руку, взял с ладони женщины теплый светящийся шарик и засунул себе в рот. Пару секунд он удивленно таращился на женщину, с веселым интересом наблюдавшую за ним. Потом сделал судорожное глотательное движение. «Шарик», как кусочек нежнейшей сахарной ваты соскользнул в горло и провалился в пищевод, оставляя странное, но необычайно приятное послевкусие – сладкое, нежное, мягкое и безопасное, как фрагмент позабытого детского сна, полного волшебства...
И тут же компьютер издал жизнерадостное треньканье, сохраняя готовый документ, и высветил на экране результат того, что сейчас произошло.
Иван оторопело пробежал глазами начало текста, прокрутил курсором туда-сюда, вглядываясь в графики и таблицы. Был это обман зрения или нет, но, похоже, проект, полностью отображавший задумку Ивана, сам собой материализовался и самосохранился, готовый быть представленным начальству.
– Ох, ты ж, мать твою... – невольно проговорил юноша, переводя восторженный взгляд с монитора на красотку.
– Вот то-то и оно, – подмигнула она.
– Но кто же Вы такая все-таки? – снова спросил юноша.
– Говорила ведь уже – я Дикая Баба. Так меня звали всегда, и теперь иногда зовут.
– А кто Ваши хозяева? Вы что-то такое упоминали...
Дева насупилась, став очень серьезной.
– Вообще-то, мне не положено про это говорить. Но так и быть, тебе пошепчу. На ведьм и колдунов я работаю. Издревле наша сестра ошивалась среди народа, собирала всякое полезное, чем можно у людей поживиться, включая детишек ваших. Да, чего уж тут, – ответила она на ошалелый взгляд Ивана, – так и было, признаюсь. Водились за нами и такие пакости, но теперь мы этим не занимаемся. На одних ваших желаниях, мечтах и страстях можно столько магии наварить, что необходимость в похищении чистых душ отпала.
– И что же из всех этих желаний и страстей можно... наварить? – Иван задал очередной вопрос и сам не заметил, как его рука переместилась с подлокотника кресла на изгиб талии красотки.
Он-то, вроде как, и не заметил, а она очень даже заметила и ухмыльнулась лукаво.
– Ишь ты, ожил. Подержаться можешь, но на большее не рассчитывай, – заявила дева, похлопав парня по руке, лежащей на ее боку. – В давние времена мы этим тоже промышляли. Соблазняли всяких олухов, от жен уводили и все такое. Но сейчас уже нет, не до этого стало. Ну, разве что совсем изредка, для поддержания здоровья и общего тонуса древнего организма позволишь себе пошалить...
Она стрельнула глазами на юношу.
– А ты как? Осмелился бы?
– Осмелился бы – что? – выдавил Иван, прекрасно понимая, что имеет в виду златокудрая дева.
Она томно вздохнула, воздела глаза к потолку и печально покачала головой.
– Вот говорю же, мужик пошел какой-то... вялый и безынициативный.
Дева повернула прекрасное лицо и серьезно посмотрела в голубые глаза Ивана влажными и томными очами цвета коньяка.
– Красивый ты парень, ладный. И неглупый. Но, выходит, трусоватый... Или что? Не пойму я...– дева пожала округлыми плечами.– Ладно, не напрягайся, – она снова наклонилась к своему пылесосу и принялась закрывать крышку. – А насчет того, что «можно наварить». Не поверишь, сколько всего! Но выдавать профессиональные секреты я не стану.
– А у Вас там, в... пылесосе, и есть эти самые, наши желания и прочее? – спросил Иван, с любопытством заглядывая женщине через плечо.
Перед тем, как она закрыла и защелкнула крышку, парень успел увидеть, что контейнер пылесоса полон разноцветных «m&m's». Только в отличие от популярного драже цвета и их оттенки были куда многообразней и разной степени насыщенности. От сияющих солнечных до откровенно жутковатых, имеющих колючий, мертвенный оттенок серого или черного цветов, и казались жесткими и холодными, словно галька.
– Они самые, – кивнула дева. – Каждый вечер набираю их полный контейнер. Часть выбрасывать приходится – так часто они повторяются, что уже интереса не представляют. А часть их такой силой обладает, что о-го-го! Боссы мои с руками такие отрывают, дерутся за них между собой. Вот ходите вы тут по этим кабинетам-коридорам, а с вас так и сыплются все эти страсти-мечтания.
Она повернулась к парню и ласково улыбнулась, сверкнув белизной зубов.
– Что смотришь, хочешь спросить, небось, почему я тебе твое желание отдала?
Иван с готовностью кивнул. Ему вдруг стало комфортно ощущать приятную теплую тяжесть женского тела на своих коленях.
– Да потому, что твое желание среди всех этих самое безобидное. Остальные, что я сегодня собрала, говорят о том, что мир ваш катится в... словом, в нехорошее место все катится... Такое народу в голову приходит, что даже мне порой не по себе делается, а уж я всякого повидала, поверь. Отсюда простой вывод, милый мой, – будь осторожен в своих желаниях.
Она выразительно вскинула бровь, и Ивану показалось, что глаза ее полыхнули красным, а над золотистыми волосами взвился и погас ореол пламени.
– Ладно, мне пора, – сказала красотка. – Да и ты задержался. Иди уже домой, спать ложись. А то вон, измученный весь.
Она легонько погладила парня по обросшей щетиной щеке и поцеловала в уголок губ. Не дав Ивану прийти в себя, ловко поднялась с его коленей и отпихнула пылесос чуть подальше. Повернулась, одарив юношу ослепительной улыбкой, и щелкнула пальцами.
Сей же миг брошенные на полу кошмарные тапки и гольфы исчезли, словно испарились. А красавица уже направлялась к двери, плавно покачивая бедрами и грациозно ступая босыми ножками. Пылесос послушно, словно пес, сам собой двинулся за ней, на ходу складывая и оборачивая вокруг корпуса шнур и шланг.
Иван, зачарованный сказочным зрелищем, провожал взглядом будто плывущую над полом деву, пока та не исчезла в дверном проеме, и дверь за ней не закрылась. Тоже сама собой.
...На следующий день Иван успешно сдал проект. Окрыленный обещанными премиальными, возвращался к себе в кабинет, но в длинном офисном коридоре вдруг остановился. И ни с места - ноги словно мгновенно корни пустили.
Так и стоял, глядя на проходящих мимо сотрудников. А те, направляясь по своим делам, в свою очередь, кто равнодушно, кто недоуменно, кто с явным раздражением поглядывали мимоходом на него.
А Иван смотрел на примелькавшиеся за годы работы лица и думал о том, что вон тот безобидный придурковатый программист Костик, вечно хрустящий вонючими сухариками, вполне может оказаться каким-нибудь Диким мужиком, втихомолку ворующим у ничего не подозревающих сотрудников...
«Что же может воровать Дикий мужик, косящий под программиста? Деньги со счетов? Грязные секретики?» - всерьез задумался Иван.
А, может, души? Делает из душ сухарики с разными вкусами и хрустит ими потом чисто в свое удовольствие.
Иван содрогнулся, а мимо прошла рыженькая Лерочка, ассистент отдела персонала, и задела его крутым бедром. Ойкнула удивленно, извинилась автоматически. Немного пройдя вперед, обернулась и улыбнулась, задержав на лице Вани лиственно-зеленый взгляд.
А юноша вдруг подумал о том, что вот прямо сейчас от Лерочки каким-то сказочно-невообразимым в этом слое реальности образом невидимо и неслышимо отделилось ее желание и спланировало на пол мягко, словно лепесток с цветущей яблони. Или упало подобно золотистому семечку, способному дать цветущие всходы. И замерло в единственном ожидании, доступном желаниям - сбыться когда-нибудь.
И вечером пылесос Дикой бабы проглотит нежное и чистое (Ваня почему-то верил, что оно именно такое) Лерочкино желание, и попадет оно в чьи-то недобрые загребущие руки вместе с сотнями и тысячами прочих мечтаний.
Например, с похабной грезой вон того слащавого и вредного бренд-менеджера. У него желания-то, небось, как козьи шарики - сыплются без остановки и смердят.
Не мог Иван позволить, чтобы светлая мечта девушки валялась в пыли и попиралась ногами суетящихся сотрудников, а к концу дня вообще оказалась завалена никчемными отходами.
И Ваня решительно двинулся за Лерочкой с намерением исполнить все, что красавица не пожелает.
