ПРОЛОГ
Я прощалась с королевской академией ядра. Здорово было бы снова посетить библиотеку, погулять в оранжерее, любуясь образцами флоры и фауны исследованных миров, заглянуть в лабораторию… Увы, времени у меня было в обрез, пришлось предаваться воспоминаниям в комнатах общежития. Как ни злилась я на Милаину Вэллар, стараниями которой оказалась в её теле, готова была признать, что получила бесценный приз.
Молчу о том, что впервые в жизни обрела верную, можно сказать, сердечную подругу — Паула готова ради меня совершить невозможное, и я ради неё на многое решилась бы, будь такая необходимость. Куда важнее любовь. Искреннее взаимное чувство, объединяющее юношу и девушку, разве это не чудесно?
У меня всё дрожало внутри, когда Алустон признавался в любви. К величайшему сожалению, я не могла ответить. Не в праве, во всяком случае, пока не верну своё тело. Конечно, Алуст заверяет, что любит именно меня — землянку Инну Валерьевну Удалову, в какой бы оболочке я не находилась. Но… Не нужно упрекать преподавателя математики в излишней разумности. Дело не только в этом. Что если, поддавшись чувствам, двое влюблённых зайдут слишком далеко? Я даже себе не доверяла, что говорить о нём? Тут вам не Земля! В академии миров повсюду разлита магия, она не станет разбираться, кто в теле девушки, и кого любит Алуст. Мне даже мысль о привязке любимого к настоящей Милаине противна! А привязка возникнет, сомнений быть не может: Алуст и Милаина навеки станут парой — сталкером и его пристанью. А он мой мужчина! Мой!
Сделала усилие, меняя направление мыслей. Родной мир. Земля. Я вернусь туда в новом качестве. Понятно: математика, преподавание, руководство кафедрой — всё это останется. Но теперь-то благодаря магии ядра в моём арсенале знание всех существующих языков! Каковы перспективы? Могу, не пользуясь услугами переводчиков, участвовать в обсуждениях, читать лекции, вести мастер-классы по всему свету!
Ё моё! Это же классно!
Пожалуй, увлеклась. Нужно уходить. По грубым расчётам в запасе у меня часов пять, пока мой злостный враг доберётся до портала и явится в академию, но что если в его мире — Ландии — существуют телепорты? Встреча с принцем-бастардом обещает быть весьма опасным финалом моего пребывания в теле адептки королевской академии.
Я притащила из комнаты и поставила у входа два пакета с вещами, перекочевавшими сюда из моей квартиры. Многовато получилось, ну ничего, донесу как-нибудь. Подумала и раскопала книгу стихов. Оставлю подруге, ей понравятся русские классики. Положила томик на столе в нашей общей гостиной, с большим сожалением опустила на него куллон-артефакт с магической видеокамерой — пусть вернётся к хозяину. Благодарно улыбнулась: именно предусмотрительность Алуста, помогла Пауле вытащить меня из последней передряги.
Можно бы посетовать, что я ввязалась в сомнительную историю, отправившись с магистром Олеандром в Ландию, но сделку с ним пришлось заключить ради остро необходимого заклинания! Запрещённого, между прочим.
Да! Это главное! Я взяла добытый в честной схватке блокнот и устроилась в кресле, желая убедиться, что заклинание по обмену телами есть не только в содержании. Пролистала десять страниц и вытаращилась на очередную.
Какого?..
Под чудесным заголовком «Заклинание, используемое при перемещении из одного тела в другое по взаимному согласию» обнаружились замаранные кем-то строки.
Ё моё! Как так-то?
На всякий случай заглянула вперёд, там нашлось не зачёркнутое, но совершенно бесполезное для меня «Заклинание временной смены пола», за ним ожидаемо шло изменение пола навечно. Подробно изучив блокнот, я обнаружила всего лишь три испорченных страницы. Сначала решила, что злобный Олеандр каким-то образом просёк, что в теле Милаины находится квартирантка, и нарочно испортил записи. Внимательно рассмотрев и даже понюхав чернила, отказалась от этого предположения. Почеркушки давние. Поскребла ногтем.
Ох-хо-хох…
Выходит, всё напрасно? Я только подставилась, открыв не внушающему доверия человеку свой интерес к запрещённой магии!
Снова и снова вглядывалась я в испорченные записи. Кое-что разобрать можно. Отдельные слова зачёркнуты небрежно и вполне читаемы. Некоторые можно восстановить по видневшимся элементам букв. Такие головоломки приходилось решать, когда я пыталась вникнуть в рассуждения студента, до того как он нашёл правильный алгоритм. Но здесь совсем другое! Знакомую формулу легко восстановить по элементам, и даже стихотворение не особенно пострадает, если в нём часть слов заменить на подходящие по смыслу и ритму. Заклинание — другая история! Каждая фраза выверена и должна произноситься в полном соответствии, иначе не сработает.
А откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Постаралась вспомнить, что говорила Милаина, совершая колдовство.
Я тогда принимала зачёт у первокурсников. Как водится, отправила всех восвояси, сложила сданные работы в стопку и собиралась уходить. Тут-то и влетела в аудиторию девица. Я подумала, что она ошиблась дверью или опоздала на зачёт, но даже спросить ничего не успела. Незнакомка схватила меня за руки и залепетала что-то непонятное. Я тогда ещё не понимала исполский язык.
Нет. Бесполезно. Ни одного слова не всплывает! Хотя… Вот тут в конце, кажется…
— Милаина Вэллар, срочно зайдите в ректорат! Милаина…
Казалось бы, я привыкла к доносившимся прямо из стены объявлениям, но всё равно подскочила от неожиданности. Зачем, интересно, я понадобилась ректору? А! Наверное, Алуст вернулся! От радостной догадки у меня перехватило дыхание. Торопливо спрятала блокнот в глубине пакета с вещами, глянула в зеркало — хорошо, что успела переодеться в чистые джинсы и свежую футболку — и побежала на зов.
ГЛАВА 1. Ну, началось!
Секретарша в приёмной ректора печально посмотрела на меня и велела заходить без доклада. Ждут. Я влетела в кабинет, сделала по инерции несколько шагов, остановилась в растерянности:
— Где же Алустон?
Кроме хозяина увидела лишь незнакомого мужчину — нестарого, но какого-то замызганного, потрёпанного… неприятного, если говорить коротко. Этот тип поднялся навстречу, выставил вперёд руки и растянул губы, демонстрируя нехватку верхнего резца:
— Мила! Рад видеть тебя!
Я качнула головой и снова обернулась к ректору:
— Он вернулся? Нет? Когда вернётся?
В глазах старшего Диора пряталась боль.
— Алустон всё ещё на Исполе и не спешит сообщать родителям, как обстоят дела, — прозвучало это раздражённо, однако нетрудно было заметить, что напускное неудовольствие маскирует отцовскую тревогу.
— Так ничего и не скажете? — прошептала я. — Когда он планировал вернуться?
Ректор медленно встал из-за стола, подошёл, потеснив непривлекательного незнакомца, и взял за меня руки:
— Скоро сама всё узнаешь. Думаю, ты увидишь Алуста раньше. — Он легонько сжал мои ладони, словно пытался приободрить. — Дядя приехал за тобой.
Что? Этот хмырь мой дядя? Вернее, дядя Милаины? Я вытаращилась на скромно стоявшего рядом «родственничка». Тот забубнил:
— Не узнаёшь? Мила, как же так! Вспомни, пять лет назад ты гостила у меня целый месяц! Всю библиотеку перелопатила!
При упоминании библиотеки что-то шевельнулось в мозгу.
В последнее время я почти не обращалась к памяти тела, не было необходимости. Кроме того, новые впечатления наслаивались, пряча детские воспоминания хозяйки под спудом. И всё-таки перед мысленным взором замелькали смутные картинки: шкафы от пола до потолка, уставленные толстыми томами, огромный для подростка стол, магический светильник, выхватывающий часть помещения из темноты, улыбчивая женщина с чашкой какао и пирогами на блюдце.
— Как поживает тётушка Тома? — сухо спросила я, припомнив имя хлебосольной дамы.
— Так померла! — вскинул брови дядя, имя которого оставалось неизвестным. — Три года как померла! — Он не стал комментировать мой провал, обернулся к ректору: — Вот как получается, господин Диор. Теперь живые завидуют мёртвым. Хотел бы я сейчас лежать рядом с женой!
— Ничего-ничего, приятель, — ректор похлопал визитёра по плечу, — как-нибудь всё образуется. А сейчас пройдите в переговорную, обсудите свои дела. Я не возражаю против того, чтобы Милаина помогла семье.
Некоторые люди, начав говорить, уже не могут остановиться. Дядюшка Кванк— он называл себя в третьем лице, и я «вспомнила» его имя — был из таких.
Мы расположились в переговорной. Секретарша подала чай и вазочку с мармеладом в виде жуков, муравьёв и тараканов. Жуки были приторными, муравьи с кислинкой, а тараканы отдавали шоколадом. Довольно вкусно, и всё же эти сладости казались мне странными. Поскольку у меня не было возможности вставить слово, заняла рот: пила чай и не глядя брала мармеладки.
Из длинного и весьма путаного рассказа я почерпнула немного. Пророчество — то самое, что напугало Милаину и заставило её сбежать на Землю — скоро должно свершиться. Исполу грозит жуткая катастрофа. По расчетам разных весьма авторитетных специалистов миру осталось от силы три месяца.
— Мила! — брызгая слюной, кричал неприятный человечек, — семья надеется на тебя! До них просто не дойдёт очередь, если эвакуация сохранит прежние темпы!
Что же это получается? Погибать в компании старшей нелюбимой дочери Вэлларам приятней? Их угнетает мысль, что Милаина в безопасности, тогда как её младшим сестрёнкам не спастись?
Задавать вопросы дядюшке было бессмысленно, он их тупо игнорировал. Зато отвечал на какие-то другие:
— Родители восторгаются твоими успехами и уверены, что ты сможешь что-нибудь придумать.
Он ещё много чего говорил, я отвлеклась. Теперь, когда добытый блокнот с запретными заклинаниями оказался бесполезен, у меня остаётся одна надежда: найти их в архиве Милаины. В академию она ничего подозрительного не привезла, я в этом убедилась, досконально пересмотрев все её вещи. Следовательно, заклинание вызубрила и оставила дома.
— Хорошо, — я встала, оборвав речь дяди на полуслове. — Когда отправляемся?
Он посмотрел на меня с изумлением:
— Ты согласна? — Вскочил и полез целоваться, я еле успела отпрянуть. — Прости, ты совсем взрослая стала, а я всё как с девчушкой.
Не стала это комментировать, так и не уточнив, почему на девчушку надеется, мог бы сам родных спасать.
Договорились, что я за четверть часа соберу вещи, а Кванк подождёт меня в лифтовом холле третьего этажа.
И вот я снова прощаюсь со своим временным жилищем. Паула не успела вернуться. Значит, свидание состоялось, это хорошо. Я оставила подруге записку о том, что планы изменились, я отправляюсь на Испол и надеюсь скоро вернуться. О катастрофе умолчала. К чему волновать девушку? Решила для себя, что обязательно разыщу Алустона и похлопочу и за родственников Милаины, и за родных Паулы. Он должен ориентироваться в ситуации лучше дяди Кванка.
Свои вещи оставила в шкафу, выбрала только самые удобные. Наряды вряд ли будут нужны — не до праздников, а вот побегать придётся. Блокнот, реквизированный у его недобросовестного высочества Олеандра, спрятала на дне пакета, обернув шарфом. Пусть со мной путешествует. Мало ли кому взбредёт в голову обыскивать комнату, пока я спасаю мир?
Перед выходом посмотрелась в зеркало. Джинсы, толстовка поверх водолазки, ботинки, в руке пакет, волосы убраны в пучок. Мне кажется, или я всё больше похожа на саму себя? Не знаю, в каком состоянии сейчас моё собственное тело, а это здорово изменилось. На семнадцать никак не выглядит. Двадцать два — не меньше. Вот удивится, хозяйка, получив такой возврат.
***
Прямые порталы занимали большую часть второго этажа. Здесь были отделы снабжения товарами и обычные — для командировочных. Ядро поддерживало непрерывное сообщение с мирами союза, в числе которых Испол — родина моей обидчицы Милаины Вэллар. О том, что вместо неё в теле студентки обитает жительница Земли, знали только Паула и Алуст. Подруге я сама призналась, поскольку нуждалась в помощи, Алуст догадался сам. Стажёру поручили заботу об абитуриентке, он успел познакомиться с Милаиной до её бегства, и к моему удивлению заметил подмену.
Моим сообщникам можно доверять всецело, а посвящать в тайну третьих лиц никак нельзя. Обмен телами строго запрещён. Стоит кому-нибудь заподозрить, не отбрешешься. Как в той шутке: разберутся как следует и накажут кого попало. Самое неприятное, что не позволят отыграть назад. Запрещено и всё тут, получить в пользование собственное тело будет невозможно. В связи с этим, волнение моё объяснимо. Где как ни дома среди родных Милаины проще всего облажаться? Моя мама, например, довольно скоро заподозрила, что дочку подменили, особенно когда липовая Инна привела знакомиться жениха — собственного студента-первокурсника. Я, разумеется, таких ошибок постараюсь избегать и вообще, задерживаться на Исполе не собираюсь. Порешаю свои проблемы, гляну, что у них творится, да и сделаю ноги.
Помню-помню: гладко было на бумаге. Ладно, буду разбираться с трудностями по мере их обнаружения.
Мы двигались по галерее против потока. Дядюшка назвал встречных беженцами и объяснил, что через академию с Испола уходили только выпускники со своими ближайшими родственниками. Кванк, хоть и был в прошлом сталкером, спасать никого не мог.
— Даже племянниц? — удивилась я.
— Увы, — искренне печалился мужчина, — мой второй брак с Томой не был официально подтверждён. После потери пристани сталкер навсегда остаётся вдовцом. Из-за этих условностей твоя мама всего лишь сестра моей почившей сожительницы.
— Ё моё! Ну и нравы.
Я заметила слёзы, блестевшие на коротеньких ресницах Кванка, и посочувствовала его горю. Далеко не каждая женщина согласится взвалить на себя заботы, не получив статуса замужней. Бывший сталкер не привёл в дом новую хозяйку, вот и опустился.
— Я доказывал им! Бегал по кабинетам, искал справедливости. Раз у меня нет собственных деток, неужели не имею право спасти семью друзей?
— Не разрешили?
Он вжал голову в плечи и зарылся пятернёй в сальных волосах:
— Позволили использовать переход в академию и позвать тебя на помощь.
— А я смогу увести семью прямым порталом?
— Нет. Пока нет. Быть может, адептам со временем разрешат…
— С каким временем?! Что за бюрократические проволочки!
На возмущённую, размахивающую руками студентку оборачивались. Дядя делал круглые глаза и сжимал свои губы пальцами, давая понять, что кричать не следует. Я умолкла, сердито сопя.
Мы, наконец, добрались до места. Как действует постоянный портал, я увидела впервые. Он был похож на лифтовую кабину с дверями в двух противоположных стенках. Одни открываются в академии, а другие в здании филиала, расположенном на центральной площади столицы Испола — Полянске. Как только прибывшие из Полянска люди, вышли на галерею, мы с дядей шагнули внутрь. Больше желающих отправиться в гибнущий мир не нашлось. Двери закрылись. Я в соответствии со стереотипами ожидала, когда кабинка дёрнется, что-нибудь заскрежещет, и мы поедем вниз или вверх. Разумеется, такого не произошло. Мы тупо стояли в душном, слабо освещённом ящике размером три на три метра. Я максимально отстранилась от своего спутника, уж очень густой дух от него исходил. Кванк не заметил моей неделикатности, привалился к стене с видом пациента в очереди к зубному: и страшно, и уйти нельзя.
