ГЛАВА 1 Мирана ниа Преду
Мирана ниа Преду с некоторых пор перестала строить догадки за что же её наказали. Все пять дочерей короля Харасии росли в далёком от столицы пансионе и, если младшие забыли прежние условия и смиренно воспринимали своё положение, Мирана часто вспоминала родной дворец, где провела первые семь лет жизни. С каждым годом картины потерянного дома становились всё теплее и красочнее, однако известие о том, что старшую принцессу призывает к себе отец, заставило трепетать сердце вовсе не от радости. Её высочество мучали нехорошие предчувствия.
— Почему меня одну? — спрашивала она главную воспитательницу, которая принесла эту весть.
Пожилая, вечно закованная в форменное платье, напоминавшее футляр для виолончели, виконтесса ниа Сооли поджимала губы, отрицательно качая головой. Не хотела говорить или не знала?
Впрочем, девочкам из королевской семьи давно пришлось привыкнуть, что относятся к ним немногим лучше, чем к остальным воспитанницам. Единственным преимуществом перед остальными были отдельные комнаты, объединённые общей гостиной, где сёстры любили собираться по вечерам, играть в интеллектуальные игры, делиться впечатлениями о минувшем дне. Удивительно, как в однообразном течении наполненных скучными занятиями суток младшие принцессы умудрялись найти что-то занимательное и даже весёлое. Их высочества словно соревновались друг с другом, стараясь вызвать улыбку на лице Мираны. Теперь их общение прекратится.
— Что же будет с моими сёстрами? — переживала Мирана, рассеянно наблюдая, как воспитательница укладывает её немногочисленные пожитки в дорожный сундук. — Ведь я для них почти мама. Всегда заботилась, согревала. Разве можно лишать девочек последнего признака семьи! Почему бы сёстрам не отправиться вместе со мной?
— Не капризничайте, ваше высочество, — строго посмотрела на неё ниа Сооли. — Рано или поздно это должно было произойти. О ваших сёстрах есть кому позаботиться здесь.
Она кликнула поджидавших за дверью мужчин, те схватили запертый сундук и потащили прочь. Нужно было спускаться во двор, о чём недвусмысленно говорил взгляд воспитательницы.
— Я хочу проститься с девочками.
— Нет времени! Прошу вас, ниа Преду, не устраивайте сцен. Их высочества на занятиях по этикету, не стоит их нервировать.
— Сёстры обидятся, если я уеду вот так...
— Мы сумеем их утешить. Идите, ваше высочество!
Мирана знала этот тон, понимала, что настаивать бесполезно, и всё же, выйдя из покоев направилась в учебное крыло. Её бесцеремонно схватили, развернули и подтолкнули в обратную сторону.
— Как вы смеете? — девушка поморщилась от боли, пальцы воспитательницы вцепились в предплечье словно клешня краба.
— Вспомните, чему вас учили! Принцессе, тем более, будущей королеве, не стоит поступать как заблагорассудится. Послушание — вот главная и необходимая добродетель.
Королеве? Причём тут это? Мирана не имела права претендовать на трон. Вернее, так: она могла бы править вместе с мужем, если бы родители остановились на пяти дочерях. Когда наконец родился брат, эта перспектива исчезла.
— Что-то случилось с его высочеством?
— Тьфу-тьфу, — сердито поплевалась ниа Сооли, продолжая тянуть принцессу к выходу из корпуса, — не надо каркать! Ваш брат здоров. Скоро вы сами в этом убедитесь.
Не так-то и скоро. Путь в столицу займет не меньше трёх дней. Это будут бесконечные часы мучений. Зачем её позвали во дворец? Почему не дали обнять на прощанье сестрёнок? На что намекала воспитательница, говоря о послушании?
Весь первый день пути Мирана вспоминала пансион. Приехав туда, когда ей едва исполнилось семь, принцесса возненавидела унылые корпуса, похожие на казармы, с которыми ей довелось познакомиться во время посещения королём столичного гарнизона. В тот день его величество ниа Преду вручал награды героям стычек со степняками на границе, королева и старшая дочь присутствовали на торжествах для демонстрации особенной важности события. Девочка хорошо запомнила стоявших на вытяжку военных, их каменные лица и украдкой бросаемые на принцессу лукавые взгляды. Только эти глаза делали солдат живыми людьми. Миране почему-то было жалко этих мужчин: им наверняка очень скучно жить в длинных серых коробках! Разве таким должен быть дом? И вот теперь ей самой предстояло поселиться в похожем здании.
Не только убогая архитектура заставляла страдать привыкшую к другой эстетике принцессу. Отношение соучениц и преподавателей было не лучше. По выдвинутым королём условиям вновь прибывших поселили в торце учебного корпуса, где ранее располагались учителя. Понятно, что тем, кому пришлось съехать, это не пришлось по вкусу. Воспитанницы же просто завидовали, ведь им приходилось тесниться в комнатах по двадцать человек.
Сёстрам, с которыми приехала в пансионат Мирана было на тот момент пять и три. Они восприняли смену обстановки вполне спокойно и даже не заметили, что их называют по имени и фамилии, опуская не только титул, но и благородную приставку «ниа». Пожалуй, окажись Мирана в тот раз одна, она бы вообще не выдержала унижений и тоски, а так у них была хоть миниатюрная, но всё-таки семья. Ещё через три года эта семья пополнилась ещё двумя сестрёнками. Младшей вообще было полгодика — таких малышек обычно помещали отдельно. Многих слёз стоило Миране разрешение навещать крошечную принцессу. А сколько радости было, когда её через два с половиной года перевели в занимаемые королевскими дочерями покои. Возникло устойчивое впечатление, что семья объединилась. А ещё Мирана злорадствовала: родители продолжают рожать дочерей. Зря они надеялись, что, избавившись от раздражавших всех принцесс, получат сына.
Наследник всё-таки появился на свет. Какие же торжества гремели во всей Харасии! Даже в пансионате устроили бал с приглашением кавалеров из кадетского училища. Их высочества ниа Преду радовались едва ли не больше остальных жителей королевства, девочки верили, что теперь их вернут в столицу. Увы, иллюзии довольно быстро рассеялись. Родители не нуждались ни в ком, кроме долгожданного наследника.
Так зачем всё-таки её вызвали в столицу сейчас? Что изменилось? Кому вдруг понадобилась старшая принцесса? Сомнения и вопросы не давали наслаждаться пасторальными видами из окна. Оживилась Мирана, только когда дорога приблизилась к огромному озеру. Оно называлось Великим и по слухам, вбирало в себя воды трёхсот рек и тысячи ручьёв. Путница прижалась лбом к стеклу, с восторгом вглядываясь в бесконечную блестящую на солнце поверхность, где отражались плывущие по небу облака. Восторг захватил и не отпускал всё время, пока карета двигалась по берегу. Это ведь похоже на море?
Молоденькой принцессе не довелось увидеть море воочию, она довольствовалась картинами великих маринистов, выставленных в музее, куда воспитанниц пансиона раз в год возили знакомить с высоким искусством, да ещё иллюстрациями в географической энциклопедии. Этого хватило, чтобы Мирана полюбила море всем сердцем, она мечтала хоть раз в жизни побродить по галечному или песчаному пляжу, подышать солёным воздухом и полюбоваться высокими волнами, а возможность подняться на борт корабля казалась ей чем-то запредельным и страстно желанным.
К сожалению, Харасия не имела выходов к морю, а рассчитывать на зарубежные путешествия нелюбимая дочь его величества диа Преду не могла.
***
Никогда в жизни её высочеству Миране ниа Преду не приходилось так долго молчать. В пансионе она общалась с сёстрами: желала им светлого утра и доброй ночи, отвечала на вопросы младших девочек, иногда делала им замечания. Во время занятий принцесса довольно часто выходила к доске: петь, декламировать оды или объяснять решение задачи. В дороге пришлось всё время сидеть, плотно сомкнув губы. Расположившаяся в карете напротив Мираны графиня ниа Фарру — прямая и строгая словно кий для игры в бильярд — постоянно дремала, лишь на остановках перебрасывалась несколькими фразами с хозяевами постоялых дворов, да отдавала приказания кучеру.
Для ночёвок принцессе выделяли комнату с удобствами, никто не помогал переодеваться ко сну или в дорогу, впрочем, Мирана привыкла справляться с этим самостоятельно. Можно было рассчитывать лишь на доставку ужина и завтрака. Служанки старались принести еду незаметно, не задерживались поболтать или выслушать слова благодарности. Кто их так запугал? Графиня? Но почему? Создавалось впечатление, что её высочество больна чем-то заразным, и общаться с ней опасно. Так или иначе, в столицу Мирана приехала измученной, обиженной и готовой к неприятностям. Она словно бы повзрослела лет на десять — разочарования от предательства родителей, которые принцесса много лет старалась не пускать в сердце, обрушились на неё, словно тайфун, разом и неудержимо. Романтичная восемнадцатилетняя девушка превратилась в умудрённую негативным опытом даму.
Едва карета преодолела проезд на задворки комплекса дворцовых зданий, путешественницу атаковали полузабытые картины. В далёком детстве принцессе не позволяли гулять между складами, кухнями, домиками садовников и уборщиков, видела она это всё лишь из окон северного крыла, куда пробиралась тайком. Вот уж не думала, что удостоится такой сомнительной чести: прибыть в отцовский дворец чёрным ходом. Спутница — или надзирательница, как мысленно называла графиню Мирана — провела её полутёмными коридорами в блёклые покои, вероятно, предназначенные для нежеланных гостей. Ниа Фарру дождалась, когда её высочество пройдёт в гостиную, осмотрится и кивком поблагодарит парней за принесённый багаж, после чего молча вышла. Звонко щёлкнул замок. Принцесса не поверила, что с ней обошлись таким образом, подбежала к дверям, подёргала за ручку. Заперто! Она пленница? Села на стоявший рядом дорожный сундук и тихо заплакала. Ей было так жаль себя, что даже строить предположения о причинах происходящего не хотелось.
Просидела на сундуке, понуро опустив голову до самого вечера, когда снова щёлкнул замок. Две служанки принесли ужин. Одна закатила тележку в гостиную и принялась расставлять блюда на покрытом серой льняной скатертью круглом столе, вторая осталась у входа с явным намерением не пропустить принцессу, если вдруг та вздумает прорываться в коридор. Мирана и без того поняла, что делать этого не следует, за дверью слышались тяжёлые шаги, там постоянно дежурил охранник. А она ещё думала, что в пансионе лишена свободы! Вот где настоящая тюрьма.
Ночь промелькнула стремительно. Принцессе снился безбрежный океан. Он не видела корабля, несущего её навстречу рассветному солнцу, ведь стояла на самом его носу, наслаждалась равномерно вздымавшимися волнами, играющими чуть в стороне дельфинами, высокими облаками, летящими по небу вместе с неизвестным судном.
Просыпаться не хотелось, однако Мирану довольно бесцеремонно растолкали. Она села в постели, хмуро глядя на графиню. Та, наконец, распечатала свой рот:
— Вас ждут важные дела. Извольте привести себя в порядок и позавтракать.
Завтрак подали непривычно рано. Воспитанницы пансиона начинали утро ритмичными гимнастическими упражнениями. В любую погоду всех девочек приглашали на открытую веранду, где под звонкие удары бубна приходилось потягиваться, наклоняться, подпрыгивать и приседать. Только после этого было позволено умываться и приступать к еде. Тогда любая каша казалась лучшим угощением. Теперь же Мирана без всякого удовольствия запихивала в себя воздушный и очень приятный пудинг. Ела только потому, что не знала, скоро ли её покормят в следующий раз, не хотелось сидеть взаперти голодной.
Уже знакомые служанки всё так же молча убрали посуду и покинули гостиную, им на смену в сопровождении графини явился тщедушный человечек с взлохмаченной рыжеватой шевелюрой, на нём были широкие брюки на помочах и пышная белая рубашка с не отстиранными пятнами на жабо и манжетах. Судя по мольберту и ящику с красками, которые внесли следом, это был придворный художник. Пока он устанавливал на мольберте натянутый на раму холст, принцесса успела заметить сделанный на нём набросок: сидящую в кресле девушку в ярком расшитом золотой нитью платье, меховом манто и без лица.
Ниа Фарру по-прежнему ничего не объясняя, усадила Мирану в придвинутое ближе к окну кресло, расстегнула две верхние пуговицы на её платье и бесцеремонно сдёрнула его, оголив плечи. После чего повернулась к мужчине:
— Так достаточно?
Художник отвлёкся от смешивания красок, пристально посмотрел на модель, кивнул и напомнил:
— Будьте добры, ожерелье.
Её высочество не успела рассмотреть украшение, лишь почувствовала на коже прохладу мягкого металла и крупных камней. Следующие четыре часа ей пришлось сидеть неподвижно. За любым неосознанным шевелением или попыткой сменить позу тут же следовал недовольный окрик. Это было унизительно. Её везли сюда через полстраны для того лишь, чтобы написать портрет? Зачем? Никто до сих пор не снизошёл до того, чтобы объяснить несчастной пленнице, что её ждёт! Где родители? Неужели отцу и матери не хочется увидеть старшую дочь? А брат! Его высочество не в курсе, что он, хоть и наследник, но не первенец в королевской семье?
Увы, Миране приходилось мириться с тем, что многочисленные вопросы пока не находят ответов.
***
После утомительного позирования принцессу оставили в покое на два дня. Даже ниа Фарру не заглядывала проведать узницу. Мирана просила служанок передать графине просьбу организовать хотя бы прогулку по дворцовому парку. Неизвестно, достигли слова её высочества чьих-то ушей, или нет. Реакции на них не последовало. В голове девушки всё чаще мелькали мысли о побеге. Они назойливо свербели в мозгу, отметать глупые планы — Мирана прекрасно осознавала их наивность и безрассудность — становилось всё труднее. Даже если получится выпрыгнуть в окно, благо покои на первом, пусть и высоком этаже, вряд ли возможно выйти за ворота. Потом, куда она двинется без средств? Не то что монет, даже ценных вещей на продажу в сундуке, да и в комнатах, не нашлось. Тем не менее, желание покинуть негостеприимный дворец правителя Харасии крепло с каждым часом.
Покинуть... Но чтобы так!
Наступило новое хмурое утро. Сразу же после завтрака в покои принцессы вошли три незнакомые дамы. За ними следовала графиня ниа Фарру с привычно холодным выражением лица.
— Знакомьтесь, ваше высочество, это ваши фрейлины, они будут сопровождать вас.
— Сопровождать? Куда? — Мирана успела обрадоваться, думая, что её поведут на встречу с отцом, матерью и братом.
— В Альдижан, — небрежно бросила ниа Фарру и продолжила представлять женщин: — виконтессы, это ниа Стонни, а это ниа Худи.
Все три фрейлины сделали книксен, принцесса теперь видела внешнюю похожесть двух их них — тёмненькие, бледные, с выпуклыми карими глазами, вероятно сёстры, они моложе. Старшая виконтесса имела пепельные волосы с дорожками седины от висков к высокому пучку на затылке.
— Зачем нужно ехать в Альдижан? — повернулась к ниа Фарру её высочество.
— Вам следует выйти замуж.
— За кого выйти? — внезапно севшим голосом спросила Мирана.
— Его величество диа Толл проводит отбор невест.
— То есть, я могу не подойти ему? — ободрилась принцесса.
— Не переживайте, ваше высочество, — визгливо вступила в беседу старшая виконтесса, — всё уже решено. Отбор проводят формально, вы станете королевой Альдижана без всяких сомнений. Это решено на высшем уровне.
