– Девятнадцатый век, говоришь, - хмыкнул Павел и огляделся вокруг.
Над ними летали странные конструкции, выныривая и снова пропадая в громадных облаках пара, а мимо, чуть не сбив, промчалась какая-то колымага, истошно крича голосом паровоза. Следом прокатила карета, которую легко тянули за собой металлические лошади. Они выпускали пар из ноздрей и звонко цокали копытами по мостовой.
– На нас странно смотрят, - смущенно сказала Катя, расправляя несуществующие складки на длинной юбке.
– А я говорил Костяну, что историк моды из него не получится, - закатил глаза Павел. – Но тебе не кажется, что и Колян накосячил тоже? Это же явно не наш мир, у нас такого не было. Или все книги по истории нагло врут.
– Ты посмотри, как тут все одеты! – девушка залилась краской.
– А ты вообще кого-то видишь? – пробурчал Павел и взял ее за руку. – Пошли отойдем. Мне кажется, мы посреди дороги с тобой стоим.
Они выбрались туда, где клубы пара не застилали все пространство, и тут уже Павел во все глаза уставился на прохожих. Краснеть, правда, не стал. Наоборот, блеснул глазами и облизнул губы.
А посмотреть было на что. Одежда людей больше походила на нижнее белье. Разной конструкции и степени закрытости. Но глазам в любом случае открывалось гораздо больше, чем даже на пляже в родном мире. При этом на мужчинах были цилиндры, а на дамах – нарядные шляпки. Первые прогуливались с тросточками, а вторые – с кружевными зонтиками.
– Кажется, мне начинает здесь нравиться, - ухмыльнулся Павел. – Пожалуй, мы с тобой, и правда, слишком одеты.
– Я не буду одеваться, как они! – возмутилась Катя.
– Точнее, раздеваться, - его губы расплылись в ехидной улыбке. – Придется, нам нельзя выделяться. Представь, если в нашем мире вдруг появится вот такая парочка. Их же в полицию загребут. А если на нас с тобой так же отреагируют? Как потом отсюда выбираться?
Павел снова схватил Катю за руку и увлек в какой-то каменный карман между домами, в который не выходило ни одного окна, зато посредине стояла странная металлическая телега, под которой сладко спал чуть прикрытый драным одеялом мужчина.
– Даже бомжи в бельишке, - хохотнул Павел. – Давай, дорогая, раздевайся!
Он скинул с себя всё до трусов, снова повязал на шею галстук и нахлобучил на голову шляпу.
– Ну как я? Хорош?
Катя закрыла лицо руками и замотала головой.
– Помочь?
– Отстань! – бросила она, но не двинулась с места, когда он подошел.
Его руки медленно начали освобождать ее от одежды, а поскольку Костян постарался одеть ее по моде нужного времени, одежды этой оказалось так много, что к моменту появления изысканного ажурного белья, оба были уже на пределе. Ни один уже не помнил, как они переместились на телегу, как остатки одежды оказались где-то за пределами видимости. Глаза Кати потемнели, по губам соблазнительно прошелся язычок. Девушка притянула Павла к себе, схватив его за оставшийся на нем галстук, и начала целовать так страстно, что у мужчины перехватило дыхание.
– Катюх, не ожидал,- между поцелуями успел пробормотать он, но ее руки уже спустились ниже, отчего все слова просто вылетели из его головы.
Металлическая махина заскрипела в такт их стонам, начала покачиваться медленно, а потом все быстрее и быстрее. Когда же стоны перешли в крики, скрип – в лязг, из-под телеги донеслась глухая брань, а из странных труб в бортиках телеги повалил пар.
– Мать вашу, Костян, иди сюда! Этот Казанова опять кого-то имеет!
– Твою ж за ногу! – откликнулся кто-то еще.
Павел с трудом увидел, как из-под телеги выбирается бомж, а с другой стороны к нему приближается еще один.
Клубы пара постепенно рассеивались, открывая взору мужчины белые стены и зарешеченное окно палаты.
Он оглянулся, но в его объятьях уже никого не было, только последствия бурной разрядки расплывались вокруг.
– Мальчики, он буянить сейчас начнет! – взвизгнул женский голос, и Павел увидел Катю в наряде медсестры со шприцем в руках возле двери. – Он всегда после этого буянит.
– Да он успел, - хохотнул Колян. – Не будет. Но можем и принять, так сказать, превентивные меры.
Два здоровенных санитара ловко натянули на Павла рубашку с длинными рукавами, а медсестра с опаской подошла ближе.
– Давай, Катюх, коли, пока он в очередной параллельный мир не свалил. Шизофреник наш озабоченный.
Над ними летали странные конструкции, выныривая и снова пропадая в громадных облаках пара, а мимо, чуть не сбив, промчалась какая-то колымага, истошно крича голосом паровоза. Следом прокатила карета, которую легко тянули за собой металлические лошади. Они выпускали пар из ноздрей и звонко цокали копытами по мостовой.
– На нас странно смотрят, - смущенно сказала Катя, расправляя несуществующие складки на длинной юбке.
– А я говорил Костяну, что историк моды из него не получится, - закатил глаза Павел. – Но тебе не кажется, что и Колян накосячил тоже? Это же явно не наш мир, у нас такого не было. Или все книги по истории нагло врут.
– Ты посмотри, как тут все одеты! – девушка залилась краской.
– А ты вообще кого-то видишь? – пробурчал Павел и взял ее за руку. – Пошли отойдем. Мне кажется, мы посреди дороги с тобой стоим.
Они выбрались туда, где клубы пара не застилали все пространство, и тут уже Павел во все глаза уставился на прохожих. Краснеть, правда, не стал. Наоборот, блеснул глазами и облизнул губы.
А посмотреть было на что. Одежда людей больше походила на нижнее белье. Разной конструкции и степени закрытости. Но глазам в любом случае открывалось гораздо больше, чем даже на пляже в родном мире. При этом на мужчинах были цилиндры, а на дамах – нарядные шляпки. Первые прогуливались с тросточками, а вторые – с кружевными зонтиками.
– Кажется, мне начинает здесь нравиться, - ухмыльнулся Павел. – Пожалуй, мы с тобой, и правда, слишком одеты.
– Я не буду одеваться, как они! – возмутилась Катя.
– Точнее, раздеваться, - его губы расплылись в ехидной улыбке. – Придется, нам нельзя выделяться. Представь, если в нашем мире вдруг появится вот такая парочка. Их же в полицию загребут. А если на нас с тобой так же отреагируют? Как потом отсюда выбираться?
Павел снова схватил Катю за руку и увлек в какой-то каменный карман между домами, в который не выходило ни одного окна, зато посредине стояла странная металлическая телега, под которой сладко спал чуть прикрытый драным одеялом мужчина.
– Даже бомжи в бельишке, - хохотнул Павел. – Давай, дорогая, раздевайся!
Он скинул с себя всё до трусов, снова повязал на шею галстук и нахлобучил на голову шляпу.
– Ну как я? Хорош?
Катя закрыла лицо руками и замотала головой.
– Помочь?
– Отстань! – бросила она, но не двинулась с места, когда он подошел.
Его руки медленно начали освобождать ее от одежды, а поскольку Костян постарался одеть ее по моде нужного времени, одежды этой оказалось так много, что к моменту появления изысканного ажурного белья, оба были уже на пределе. Ни один уже не помнил, как они переместились на телегу, как остатки одежды оказались где-то за пределами видимости. Глаза Кати потемнели, по губам соблазнительно прошелся язычок. Девушка притянула Павла к себе, схватив его за оставшийся на нем галстук, и начала целовать так страстно, что у мужчины перехватило дыхание.
– Катюх, не ожидал,- между поцелуями успел пробормотать он, но ее руки уже спустились ниже, отчего все слова просто вылетели из его головы.
Металлическая махина заскрипела в такт их стонам, начала покачиваться медленно, а потом все быстрее и быстрее. Когда же стоны перешли в крики, скрип – в лязг, из-под телеги донеслась глухая брань, а из странных труб в бортиках телеги повалил пар.
– Мать вашу, Костян, иди сюда! Этот Казанова опять кого-то имеет!
– Твою ж за ногу! – откликнулся кто-то еще.
Павел с трудом увидел, как из-под телеги выбирается бомж, а с другой стороны к нему приближается еще один.
Клубы пара постепенно рассеивались, открывая взору мужчины белые стены и зарешеченное окно палаты.
Он оглянулся, но в его объятьях уже никого не было, только последствия бурной разрядки расплывались вокруг.
– Мальчики, он буянить сейчас начнет! – взвизгнул женский голос, и Павел увидел Катю в наряде медсестры со шприцем в руках возле двери. – Он всегда после этого буянит.
– Да он успел, - хохотнул Колян. – Не будет. Но можем и принять, так сказать, превентивные меры.
Два здоровенных санитара ловко натянули на Павла рубашку с длинными рукавами, а медсестра с опаской подошла ближе.
– Давай, Катюх, коли, пока он в очередной параллельный мир не свалил. Шизофреник наш озабоченный.
