Ещё одно сумасшедшее, титаническое усилие, и он всё же почувствовал этот смертоносный шар, только надолго ли?
Что можно сделать? Куда его запустить? Столица, вокруг люди! Случайные жертвы или Ник с Ани?
Только не сестра. Только не друг.
– Флигель! – заорал ему Николас. – Бросай, направь его во флигель! Там никого нет, там много места!
И Ральф бросил.
Над нами завис искрящийся шар. Огромный, пульсирующий, будто живой. Почти белое солнце – стало светлее чем днем. Исчезли молнии, связывающие его с Ральфом, словно огромные щупальца, а затем солнце это резко дернулось и сорвалось в полет.
Невероятно красиво, как свалившаяся с неба звезда или комета, невесть как оказавшаяся в нашей атмосфере.
Ральф рвано выдохнул, пошатнулся, и я очнулась, бросилась к нему. Подставила плечо, и чуть сама не свалилась под его весом. Никки подбежал, подпер брата с другой стороны, и в этот миг яркая вспышка ослепила наши глаза. Ральф весь напрягся, прижал меня к себе, а Никки закрыл собой мою спину. Мир содрогнулся, оглушающий звук ударил в уши. Нас качнуло, или это качнулась земля под нашими ногами, трудно сказать. Но страшно не было. Рядом с братом и … пожалуй, и Никки давно был мне как брат, не могло быть страшно.
Не знаю, сколько мы простояли так, втроем. Время снова играло свои шутки. Но когда они оба почти одновременно отпустили меня, темноту освещало зарево пожара, а тишину разрезали сирены пожарных машин.
– Как-то оно слишком сильно рвануло для молнии, даже шаровой, – Ральф с исследовательским интересом смотрел на гигантский столб пламени вдалеке. – Ты не находишь, Ник?
Никки промолчал, взял меня за руку, сплел наши пальцы, а у меня промелькнуло запоздалое удивление, что они вообще делают здесь вдвоем? Откуда знакомы?
– Черт возьми, Фостер, я понял! – воскликнул брат, почему-то обращаясь к младшему Холду по чужой фамилии. – Там всё-таки был газ! – повернулся к нам, нахмурился, увидев, что мы держимся за руки, и вопросительно уставился на Никки.
Я тоже перевела взгляд на Николаса, он чуть сжал мои пальцы, широко улыбнулся и ответил:
– Упс…
У брата вытянулось лицо, и я хохотнула – таким растерянным и одновременно смешным я не видела его с самого детства. Никки тихо засмеялся рядом. Ральф обиженно свёл брови, а потом и сам расхохотался.
Черный дым шел до самых облаков, ярко полыхал огонь. Пожарные машины съезжались к горящему зданию, в носу стоял запах гари.
Но как же нам было смешно!
Николас опомнился первым, посмотрел на наручные часы, и мы с Ральфом тоже, как по команде, перестали смеяться.
– Почти девять, – заметил Никки, а на меня обрушилась отнюдь не смешная реальность.
Рухнувшая на колени Ольга, кровь на её руках. Крики, боль, страх. Стук людских сердец, который так легко остановить одним лишь усилием воли. И ласковая тьма, готовая уничтожить любого, посмевшего неосторожно обидеть меня.
Только в чем была вина Ольги? Обезумевшая, растоптанная девочка! И что с ней сделала я?
Снова я начала задыхаться, снова видела серый мир. Снова боль тисками сжимала виски. Что я наделала?! Господи, неужели я действительно убила её? А остальные, все те, кого я встречала на своём пути? Они …тоже мертвы!
Надо узнать, надо помочь!
Как помочь, Алиана? Добить?! Единственное что я должна сделать, это держаться как можно дальше от людей!
Меня затрясло, я сощурилась, взглянула на Ральфа сквозь красную пелену. И не только мне нельзя быть рядом с людьми! Тьма льнула к брату, опутывала его тело и вместо крови текла по венам внутри.
Не прихоть стала причиной запретов Александра. Хранители проклятого леса и сами были прокляты.
Гулко стучало моё сердце, в нескольких кварталах разгорался пожар, а я видела красные листья под своими ногами, пышные кроны осенних кленов и сияющий белый камень – только шагни.
Моё место в Эдибурге. Я ведь знала это с самого детства. Чудовищам – место в страшном лесу.
– Тебе нельзя не вернуться, Ральф. Ты ведь и сам это понимаешь, – говорил брату Никки. – Девять!
Да, Никки, нам нельзя не вернуться. Я взглянула на свою ладонь в его руке. Надо же, какой маленькой она стала казаться сейчас.
– Увидимся во дворце! – быстро поцеловал меня брат, накинул капюшон и побежал в сторону набережной.
Во дворце? Почему во дворце?
На рукаве его была нашивка. Патруль, военная академия, второй курс.
Академия. Курсанты, а он ведь такой вспыльчивый!
– Подожди! – хрипло крикнула я, но он не услышал.
Кинулась за ним, Никки не отпустил, сильнее сжал мою ладонь, заставляя остаться на месте. Я недоуменно повернулась к нему.
– Пусть идет, – равнодушно сказал Холд-младший.
Снова пошел моросящий дождь, или он и не прекращался?
Электрический свет по-прежнему заменяло зарево пожара – такой огонь быстро не укротить. Где-то рядом громко и нервно переговаривались люди, свистели шины проезжающих мимо машин. А я смотрела на Никки и почти не удивлялась точно такой же, как у брата нашивке на сером плаще.
В военную академию принимали с восемнадцати. Мне и в голову не пришло связать «странноватого» малолетку из письма Ральфа и Никки. Глупо, разве мог маршал оставить Бонка без присмотра? Кто бы ему отказал? Тьма ворчливо заклубилась рядом, она давно была готова бить.
Подавила злость. За мной ведь действительно нужно было следить!
Никки вдруг пошатнулся, выпустил мою ладонь из ослабевших рук. Я испуганно отпрянула. Господи, я и его ... убиваю?
– Ани, пожалуйста, успокойся, – с видимым усилием сказал он. – Никто не погиб. Я бы почувствовал.
Он был бледен и закусил губу. «От боли», – поняла я.
А в уголке его рта алым цветом пульсировала соленая сладкая кровь. Живая сила.
Моя сила.
Я зажмурилась. Мотнула головой, сделала еще один шаг от него.
– Я не могу это контролировать, Никки, – оглянулась вокруг. Куда мне идти?! – Меня нужно изолировать, понимаешь! – облизала пересохшие губы. – Помоги мне и Ральфу вернуться домой!
Он подался ко мне, я подняла руку в предостерегающем жесте.
Успокойся! Пока ты не нервничала, ничего этого не было!
– Не надо, не подходи! Эдинбург единственное место, где я могу жить, не опасаясь причинить вред другим!
А могу ли? Имеет ли чудовище право на жизнь?
Обхватила себя руками, вновь вгляделась в его лицо.
– Я же вижу, тебе тоже плохо рядом со мной, Никки, – горько сказала я.
Холд-младший зло мотнул головой, я начала пятиться, но не успела сделать и шага, как оказалась в его руках, из которых мне было не вырваться.
– Мне плохо, когда ты далеко, Алиана, – он до боли сжал мои плечи. – Что ты придумала, глупая? Не сила делает тебя демоном! Я умею исцелять прикосновением ладони, так что же я – господь бог?
Я замерла, всем телом чувствуя тепло его рук, улыбнулась и взглянула в его глаза.
Ты – звёздное небо, Никки.
– Уверен, что нет?
Николас дернул меня за выбившуюся прядь волос, улыбнулся и серьезно ответил:
– Абсолютно.
Ярко вспыхнула ранка на его губе, так же ярко горел вдалеке пожар. Всё ¬– манящая сладкая сила, моя сила. Я уже подчинила её однажды, так почему не могу сделать это сейчас?
Черное небо, зарево пожара в темных глазах. И ничего больше вокруг. Расступилась тьма, и на бледных губах Никки я видела всего лишь кровь.
– Умница, – он погладил меня по волосам.
Кто-то громко выкрикнул мое имя. Я обернулась на звук и увидела спешащего к нам охранника. Николас отпустил меня, выпрямил спину, спрятал за спиной руки. И мужчина остановился, узнав в моем заступнике младшего Холда.
– У меня приказ, господин Николас. Я должен отвести госпожу Алиану домой, – он не скрывал злости, и страх не пытался скрыть. Не за меня, разумеется, страх провалить оказавшееся не самым простым задание. Он только что чуть было, не потерял объект, к которому был приставлен.
«Господин маршал будет недоволен», – вот, единственное чего он боялся.
– Понимаю, – спокойно ответил ему Никки, и меня замутило от страха снова остаться в пустой квартире одной. Наедине с самой собой, один на один с собственной тьмой.
– Благодарю, – охранник коротко ему поклонился.
Николас взял меня за руку, сжал мои пальцы, посмотрел на пожар и сообщил:
– Я поеду с вами.
Я шумно выдохнула от облегчения. Пусть и временное, но счастье. Охранник попытался что-то возразить, Никки не стал и слушать, лишь напомнил тому, что думать в его обязанности не входит, а вот исполнять приказы даже очень. Удивительно, но мужчина сразу замолчал.
На другой стороне реки ярко горели фонари, фантастический контраст с Университетской набережной. Никки открыл мне дверь автомобиля, я заняла место на заднем сидении, а он уселся рядом, прижал к меня себе и обнял. В зеркале заднего вида я поймала укоризненный взгляд охранника. Положила голову Николасу на плечо и закрыла глаза.
Пусть жалуется Холду. Гнев маршала – самое меньшее, чего мне стоит бояться.
Мы вошли в квартиру, и Никки захлопнул входную дверь перед носом охранника, на все вопросы мужчины отрезав: «вас это не касается».
Я заперла засов изнутри. Никки снял плащ, аккуратно повесил его в прихожей, разулся и повернулся ко мне. Я приподняла волосы, чтобы снять накрученный на шее шарф. Николас, улыбаясь, поймал его конец, аккуратно размотал и протянул мне. Убрала шарф в шкаф, посмотрела на Никки.
Он был в форме, и она взрослила его. Под глазами синяки. Бедный, мало ему своих трудностей, еще и я. Переложила проблемы на вчерашнего ребенка, очень взрослая девочка.
– Ты выглядишь усталым, – я погладила его по щеке, – а ваша академия на другом конце города. Иди, я справлюсь. Ты же видел, я уже почти справилась со своей силой.
«Справлюсь», – решительно повторила сама себе.
Никки потер глаза, поджал губы и недовольно мотнул головой.
– Я останусь, – безапелляционно заявил он, а я с трудом удержалась, чтобы не разреветься от радости.
Стыдно, Алиана, стыдно! Да он же не просто выглядит усталым, его шатает! Это даже не эгоизм, я нагло его использую.
– Прекрати меня жалеть, Ана! – нахмурился Никки. – Лучше скажи, у вас есть горячая вода?
– Конечно, – я расплылась в счастливой улыбке. – В ванной. Ты хочешь принять душ?
– Не душ, я хочу принять ванну. А что тебя удивляет? – тихо рассмеялся он. – Или ты думаешь, я в принципе не моюсь?
– Нет, – хмыкнула я, а потом поняла, как это прозвучало, и тоже расхохоталась. – То есть я хотела сказать, я так не думаю. Для человека, который не моется, ты слишком хорошо пахнешь.
– Слава богу, – от теплых ноток в его голосе мне снова хотелось смеяться.
– Ты голоден? – я сменила уличную обувь на домашние тапочки.
Николас задумчиво следил за моими движениями.
– Пожалуй, нет. Отведешь меня в ванную? – наконец ответил он и протянул мне руку.
– Конечно, – крепко обхватила его ладонь, привычно сплетая пальцы, и потащила его по лестнице вверх. Теперь я понимала Никки – так действительно чувствуешь друг друга острей.
Мы поднялись в мансарду, я показала ему чистые полотенца и открыла краны, чтобы набрать ему теплой воды. Он подал мне пиджак, качнулся.
– Ты уверен насчет ванной? – с опаской спросила я, наблюдая за тем, как путаются его пальцы в пуговицах черной рубашки.
– Я мечтал об этом с того момента, как впервые принял в академии душ, – серьезно ответил Никки, дергая манжет.
– Дай, я помогу, – покачала головой, расстегнула оставшиеся пуговицы, встала у него за спиной и стянула с широких плеч рубашку.
Широких? А ведь и правда, за несколько осенних месяцев он снова раздался в плечах. Короткая стрижка открывала шею, и я видела, как забавно его темные волосы у основания шеи переходят в золотистый пушок. Такой нежный – я легонько дотронулась до него пальцами. Никки замер, настороженно обернулся, выгнул бровь.
Мой смешной, диковатый котенок.
– И брюки снимай, – строго велела я и, дождавшись полного комплекта, забрала вещи.
«Не заснул бы прямо в ванной», – улыбнулась, любуясь его стройным гибким телом.
– Ани? – позвал меня он.
– Да? – я моргнула.
– Ты уверена, что хочешь остаться?
Недоуменно посмотрела на Николаса, а потом поняла, что не так. Из одежды на нем было только белье, он уже и носки снять успел. Никки? Смутился? Действительно смутился! Строгое лицо и пылающие уши.
Как это мило!
– Прости, – я рассмеялась и не смогла удержаться, чтобы его не поддразнить, томно добавила: – Это было завораживающее зрелище.
– Повторить? – серьезно спросил Никки, глядя на меня из-под своих неприлично длинных ресниц.
– Всё-всё, ухожу, – отвернулась, сделала шаг в сторону двери и услышала всплеск воды.
Николас блаженно застонал, и мне захотелось обернуться, чтобы увидеть его лицо.
– Не спи! Я уберу форму и приду тебя проверять! – я бросила быстрый взгляд на Никки. Он лежал в воде, откинув назад голову и закрыв глаза.
– Хорошо, – вяло ответил он. – Приходи.
Я быстро развесила его одежду, убрала в шкаф, а потом заметила нашитое на кителе имя. Николас Фостер? Задумчиво повторила надпись пальцем, чувствуя под ним грубую нить. Логично. Зачем смущать курсантов громкой фамилией?
Достала домашнее платье, переоделась и прислушалась, не уснул ли? Повесила свою одежду рядом с формой Николаса, провела ладонью по рукаву его пиджака и захлопнула шкаф.
Пусть смущается, зато будет под присмотром!
– Никки? – громко постучала в приоткрытую дверь.
– Не бойся, я не сплю, – он, кажется, зевнул, и я вошла, не дожидаясь разрешения.
– Я не буду смотреть! – с порога заявила я и повернулась лицом к двери.
Николас негромко рассмеялся.
– Договорились. Так и будешь стоять?
Я повернулась вполоборота, улыбнулась, поймав его взгляд.
– Нет, пожалуй, присяду, – опустилась на пол, вытянула ноги, плечом прислонилась к закрытой двери. – Расскажи мне об академии? Ты учишься с Ральфом?
– Учусь, – подтвердил Никки, потянулся за стоящим на краю ванной флакончиком. Вода ударилась о бортик, а я улыбнулась, заметив и всё еще не сошедший с его плеч летний загар, и полоску светлой кожи подмышкой. Николас повертел в руках жидкое мыло, отвинтил крышку, принюхался и закрыл глаза.
– Никки, ты спишь! – обличительно заявила я.
Он поставил флакончик на место.
– А ты смотришь! – со смешком обвинил меня он. – Но я понял, полежать в ванной ты мне сегодня не дашь. Хорошо, Ани, я выхожу.
– Не смотрю, – соврала я и закрыла глаза руками, откровенно подглядывая в щелочку между раскрытыми пальцами.
Никки отставил мыло, повернул ко мне голову. Горячая вода пошла ему на пользу, крупные капли её блестели на его плечах и тонкими струйками утекали вниз. Он порозовел, на щеках выступил румянец.
– Не сиди на полу, он холодный, – улыбнулся мне Никки и вытащил заглушку из ванной.
Вода с шумом устремилась по трубам. Я, кряхтя, поднялась на ноги, и с удивлением поймала себя на мысли, что не хочу никуда от него уходить. Дожили.
Вышла и плотно закрыла за собой дверь. Потерла виски. Почему я привела Никки к себе? Гораздо правильнее было бы сразу устроить его в спальне Элизабет. Из ванной донесся глухой звук удара, а затем и злое шипение. Ударился? Упал? С трудом удержалась, чтобы снова к нему не ворваться.
– Я в порядке! – словно услышав мои мысли, громко сказал Никки, дернул за ручку и открыл дверь. Хмуро на меня посмотрел, а я закрыла ладонями рот, чтобы не расхохотаться. Только это не помогло, слишком мне было смешно, и вскоре я уже держалась за живот, хохоча как ненормальная.
Что можно сделать? Куда его запустить? Столица, вокруг люди! Случайные жертвы или Ник с Ани?
Только не сестра. Только не друг.
– Флигель! – заорал ему Николас. – Бросай, направь его во флигель! Там никого нет, там много места!
И Ральф бросил.
Глава 11
Над нами завис искрящийся шар. Огромный, пульсирующий, будто живой. Почти белое солнце – стало светлее чем днем. Исчезли молнии, связывающие его с Ральфом, словно огромные щупальца, а затем солнце это резко дернулось и сорвалось в полет.
Невероятно красиво, как свалившаяся с неба звезда или комета, невесть как оказавшаяся в нашей атмосфере.
Ральф рвано выдохнул, пошатнулся, и я очнулась, бросилась к нему. Подставила плечо, и чуть сама не свалилась под его весом. Никки подбежал, подпер брата с другой стороны, и в этот миг яркая вспышка ослепила наши глаза. Ральф весь напрягся, прижал меня к себе, а Никки закрыл собой мою спину. Мир содрогнулся, оглушающий звук ударил в уши. Нас качнуло, или это качнулась земля под нашими ногами, трудно сказать. Но страшно не было. Рядом с братом и … пожалуй, и Никки давно был мне как брат, не могло быть страшно.
Не знаю, сколько мы простояли так, втроем. Время снова играло свои шутки. Но когда они оба почти одновременно отпустили меня, темноту освещало зарево пожара, а тишину разрезали сирены пожарных машин.
– Как-то оно слишком сильно рвануло для молнии, даже шаровой, – Ральф с исследовательским интересом смотрел на гигантский столб пламени вдалеке. – Ты не находишь, Ник?
Никки промолчал, взял меня за руку, сплел наши пальцы, а у меня промелькнуло запоздалое удивление, что они вообще делают здесь вдвоем? Откуда знакомы?
– Черт возьми, Фостер, я понял! – воскликнул брат, почему-то обращаясь к младшему Холду по чужой фамилии. – Там всё-таки был газ! – повернулся к нам, нахмурился, увидев, что мы держимся за руки, и вопросительно уставился на Никки.
Я тоже перевела взгляд на Николаса, он чуть сжал мои пальцы, широко улыбнулся и ответил:
– Упс…
У брата вытянулось лицо, и я хохотнула – таким растерянным и одновременно смешным я не видела его с самого детства. Никки тихо засмеялся рядом. Ральф обиженно свёл брови, а потом и сам расхохотался.
Черный дым шел до самых облаков, ярко полыхал огонь. Пожарные машины съезжались к горящему зданию, в носу стоял запах гари.
Но как же нам было смешно!
Николас опомнился первым, посмотрел на наручные часы, и мы с Ральфом тоже, как по команде, перестали смеяться.
– Почти девять, – заметил Никки, а на меня обрушилась отнюдь не смешная реальность.
Рухнувшая на колени Ольга, кровь на её руках. Крики, боль, страх. Стук людских сердец, который так легко остановить одним лишь усилием воли. И ласковая тьма, готовая уничтожить любого, посмевшего неосторожно обидеть меня.
Только в чем была вина Ольги? Обезумевшая, растоптанная девочка! И что с ней сделала я?
Снова я начала задыхаться, снова видела серый мир. Снова боль тисками сжимала виски. Что я наделала?! Господи, неужели я действительно убила её? А остальные, все те, кого я встречала на своём пути? Они …тоже мертвы!
Надо узнать, надо помочь!
Как помочь, Алиана? Добить?! Единственное что я должна сделать, это держаться как можно дальше от людей!
Меня затрясло, я сощурилась, взглянула на Ральфа сквозь красную пелену. И не только мне нельзя быть рядом с людьми! Тьма льнула к брату, опутывала его тело и вместо крови текла по венам внутри.
Не прихоть стала причиной запретов Александра. Хранители проклятого леса и сами были прокляты.
Гулко стучало моё сердце, в нескольких кварталах разгорался пожар, а я видела красные листья под своими ногами, пышные кроны осенних кленов и сияющий белый камень – только шагни.
Моё место в Эдибурге. Я ведь знала это с самого детства. Чудовищам – место в страшном лесу.
– Тебе нельзя не вернуться, Ральф. Ты ведь и сам это понимаешь, – говорил брату Никки. – Девять!
Да, Никки, нам нельзя не вернуться. Я взглянула на свою ладонь в его руке. Надо же, какой маленькой она стала казаться сейчас.
– Увидимся во дворце! – быстро поцеловал меня брат, накинул капюшон и побежал в сторону набережной.
Во дворце? Почему во дворце?
На рукаве его была нашивка. Патруль, военная академия, второй курс.
Академия. Курсанты, а он ведь такой вспыльчивый!
– Подожди! – хрипло крикнула я, но он не услышал.
Кинулась за ним, Никки не отпустил, сильнее сжал мою ладонь, заставляя остаться на месте. Я недоуменно повернулась к нему.
– Пусть идет, – равнодушно сказал Холд-младший.
Снова пошел моросящий дождь, или он и не прекращался?
Электрический свет по-прежнему заменяло зарево пожара – такой огонь быстро не укротить. Где-то рядом громко и нервно переговаривались люди, свистели шины проезжающих мимо машин. А я смотрела на Никки и почти не удивлялась точно такой же, как у брата нашивке на сером плаще.
В военную академию принимали с восемнадцати. Мне и в голову не пришло связать «странноватого» малолетку из письма Ральфа и Никки. Глупо, разве мог маршал оставить Бонка без присмотра? Кто бы ему отказал? Тьма ворчливо заклубилась рядом, она давно была готова бить.
Подавила злость. За мной ведь действительно нужно было следить!
Никки вдруг пошатнулся, выпустил мою ладонь из ослабевших рук. Я испуганно отпрянула. Господи, я и его ... убиваю?
– Ани, пожалуйста, успокойся, – с видимым усилием сказал он. – Никто не погиб. Я бы почувствовал.
Он был бледен и закусил губу. «От боли», – поняла я.
А в уголке его рта алым цветом пульсировала соленая сладкая кровь. Живая сила.
Моя сила.
Я зажмурилась. Мотнула головой, сделала еще один шаг от него.
– Я не могу это контролировать, Никки, – оглянулась вокруг. Куда мне идти?! – Меня нужно изолировать, понимаешь! – облизала пересохшие губы. – Помоги мне и Ральфу вернуться домой!
Он подался ко мне, я подняла руку в предостерегающем жесте.
Успокойся! Пока ты не нервничала, ничего этого не было!
– Не надо, не подходи! Эдинбург единственное место, где я могу жить, не опасаясь причинить вред другим!
А могу ли? Имеет ли чудовище право на жизнь?
Обхватила себя руками, вновь вгляделась в его лицо.
– Я же вижу, тебе тоже плохо рядом со мной, Никки, – горько сказала я.
Холд-младший зло мотнул головой, я начала пятиться, но не успела сделать и шага, как оказалась в его руках, из которых мне было не вырваться.
– Мне плохо, когда ты далеко, Алиана, – он до боли сжал мои плечи. – Что ты придумала, глупая? Не сила делает тебя демоном! Я умею исцелять прикосновением ладони, так что же я – господь бог?
Я замерла, всем телом чувствуя тепло его рук, улыбнулась и взглянула в его глаза.
Ты – звёздное небо, Никки.
– Уверен, что нет?
Николас дернул меня за выбившуюся прядь волос, улыбнулся и серьезно ответил:
– Абсолютно.
Глава 12
Ярко вспыхнула ранка на его губе, так же ярко горел вдалеке пожар. Всё ¬– манящая сладкая сила, моя сила. Я уже подчинила её однажды, так почему не могу сделать это сейчас?
Черное небо, зарево пожара в темных глазах. И ничего больше вокруг. Расступилась тьма, и на бледных губах Никки я видела всего лишь кровь.
– Умница, – он погладил меня по волосам.
Кто-то громко выкрикнул мое имя. Я обернулась на звук и увидела спешащего к нам охранника. Николас отпустил меня, выпрямил спину, спрятал за спиной руки. И мужчина остановился, узнав в моем заступнике младшего Холда.
– У меня приказ, господин Николас. Я должен отвести госпожу Алиану домой, – он не скрывал злости, и страх не пытался скрыть. Не за меня, разумеется, страх провалить оказавшееся не самым простым задание. Он только что чуть было, не потерял объект, к которому был приставлен.
«Господин маршал будет недоволен», – вот, единственное чего он боялся.
– Понимаю, – спокойно ответил ему Никки, и меня замутило от страха снова остаться в пустой квартире одной. Наедине с самой собой, один на один с собственной тьмой.
– Благодарю, – охранник коротко ему поклонился.
Николас взял меня за руку, сжал мои пальцы, посмотрел на пожар и сообщил:
– Я поеду с вами.
Я шумно выдохнула от облегчения. Пусть и временное, но счастье. Охранник попытался что-то возразить, Никки не стал и слушать, лишь напомнил тому, что думать в его обязанности не входит, а вот исполнять приказы даже очень. Удивительно, но мужчина сразу замолчал.
На другой стороне реки ярко горели фонари, фантастический контраст с Университетской набережной. Никки открыл мне дверь автомобиля, я заняла место на заднем сидении, а он уселся рядом, прижал к меня себе и обнял. В зеркале заднего вида я поймала укоризненный взгляд охранника. Положила голову Николасу на плечо и закрыла глаза.
Пусть жалуется Холду. Гнев маршала – самое меньшее, чего мне стоит бояться.
Мы вошли в квартиру, и Никки захлопнул входную дверь перед носом охранника, на все вопросы мужчины отрезав: «вас это не касается».
Я заперла засов изнутри. Никки снял плащ, аккуратно повесил его в прихожей, разулся и повернулся ко мне. Я приподняла волосы, чтобы снять накрученный на шее шарф. Николас, улыбаясь, поймал его конец, аккуратно размотал и протянул мне. Убрала шарф в шкаф, посмотрела на Никки.
Он был в форме, и она взрослила его. Под глазами синяки. Бедный, мало ему своих трудностей, еще и я. Переложила проблемы на вчерашнего ребенка, очень взрослая девочка.
– Ты выглядишь усталым, – я погладила его по щеке, – а ваша академия на другом конце города. Иди, я справлюсь. Ты же видел, я уже почти справилась со своей силой.
«Справлюсь», – решительно повторила сама себе.
Никки потер глаза, поджал губы и недовольно мотнул головой.
– Я останусь, – безапелляционно заявил он, а я с трудом удержалась, чтобы не разреветься от радости.
Стыдно, Алиана, стыдно! Да он же не просто выглядит усталым, его шатает! Это даже не эгоизм, я нагло его использую.
– Прекрати меня жалеть, Ана! – нахмурился Никки. – Лучше скажи, у вас есть горячая вода?
– Конечно, – я расплылась в счастливой улыбке. – В ванной. Ты хочешь принять душ?
– Не душ, я хочу принять ванну. А что тебя удивляет? – тихо рассмеялся он. – Или ты думаешь, я в принципе не моюсь?
– Нет, – хмыкнула я, а потом поняла, как это прозвучало, и тоже расхохоталась. – То есть я хотела сказать, я так не думаю. Для человека, который не моется, ты слишком хорошо пахнешь.
– Слава богу, – от теплых ноток в его голосе мне снова хотелось смеяться.
– Ты голоден? – я сменила уличную обувь на домашние тапочки.
Николас задумчиво следил за моими движениями.
– Пожалуй, нет. Отведешь меня в ванную? – наконец ответил он и протянул мне руку.
– Конечно, – крепко обхватила его ладонь, привычно сплетая пальцы, и потащила его по лестнице вверх. Теперь я понимала Никки – так действительно чувствуешь друг друга острей.
Мы поднялись в мансарду, я показала ему чистые полотенца и открыла краны, чтобы набрать ему теплой воды. Он подал мне пиджак, качнулся.
– Ты уверен насчет ванной? – с опаской спросила я, наблюдая за тем, как путаются его пальцы в пуговицах черной рубашки.
– Я мечтал об этом с того момента, как впервые принял в академии душ, – серьезно ответил Никки, дергая манжет.
– Дай, я помогу, – покачала головой, расстегнула оставшиеся пуговицы, встала у него за спиной и стянула с широких плеч рубашку.
Широких? А ведь и правда, за несколько осенних месяцев он снова раздался в плечах. Короткая стрижка открывала шею, и я видела, как забавно его темные волосы у основания шеи переходят в золотистый пушок. Такой нежный – я легонько дотронулась до него пальцами. Никки замер, настороженно обернулся, выгнул бровь.
Мой смешной, диковатый котенок.
– И брюки снимай, – строго велела я и, дождавшись полного комплекта, забрала вещи.
«Не заснул бы прямо в ванной», – улыбнулась, любуясь его стройным гибким телом.
– Ани? – позвал меня он.
– Да? – я моргнула.
– Ты уверена, что хочешь остаться?
Недоуменно посмотрела на Николаса, а потом поняла, что не так. Из одежды на нем было только белье, он уже и носки снять успел. Никки? Смутился? Действительно смутился! Строгое лицо и пылающие уши.
Как это мило!
– Прости, – я рассмеялась и не смогла удержаться, чтобы его не поддразнить, томно добавила: – Это было завораживающее зрелище.
– Повторить? – серьезно спросил Никки, глядя на меня из-под своих неприлично длинных ресниц.
– Всё-всё, ухожу, – отвернулась, сделала шаг в сторону двери и услышала всплеск воды.
Николас блаженно застонал, и мне захотелось обернуться, чтобы увидеть его лицо.
– Не спи! Я уберу форму и приду тебя проверять! – я бросила быстрый взгляд на Никки. Он лежал в воде, откинув назад голову и закрыв глаза.
– Хорошо, – вяло ответил он. – Приходи.
Глава 13
Я быстро развесила его одежду, убрала в шкаф, а потом заметила нашитое на кителе имя. Николас Фостер? Задумчиво повторила надпись пальцем, чувствуя под ним грубую нить. Логично. Зачем смущать курсантов громкой фамилией?
Достала домашнее платье, переоделась и прислушалась, не уснул ли? Повесила свою одежду рядом с формой Николаса, провела ладонью по рукаву его пиджака и захлопнула шкаф.
Пусть смущается, зато будет под присмотром!
– Никки? – громко постучала в приоткрытую дверь.
– Не бойся, я не сплю, – он, кажется, зевнул, и я вошла, не дожидаясь разрешения.
– Я не буду смотреть! – с порога заявила я и повернулась лицом к двери.
Николас негромко рассмеялся.
– Договорились. Так и будешь стоять?
Я повернулась вполоборота, улыбнулась, поймав его взгляд.
– Нет, пожалуй, присяду, – опустилась на пол, вытянула ноги, плечом прислонилась к закрытой двери. – Расскажи мне об академии? Ты учишься с Ральфом?
– Учусь, – подтвердил Никки, потянулся за стоящим на краю ванной флакончиком. Вода ударилась о бортик, а я улыбнулась, заметив и всё еще не сошедший с его плеч летний загар, и полоску светлой кожи подмышкой. Николас повертел в руках жидкое мыло, отвинтил крышку, принюхался и закрыл глаза.
– Никки, ты спишь! – обличительно заявила я.
Он поставил флакончик на место.
– А ты смотришь! – со смешком обвинил меня он. – Но я понял, полежать в ванной ты мне сегодня не дашь. Хорошо, Ани, я выхожу.
– Не смотрю, – соврала я и закрыла глаза руками, откровенно подглядывая в щелочку между раскрытыми пальцами.
Никки отставил мыло, повернул ко мне голову. Горячая вода пошла ему на пользу, крупные капли её блестели на его плечах и тонкими струйками утекали вниз. Он порозовел, на щеках выступил румянец.
– Не сиди на полу, он холодный, – улыбнулся мне Никки и вытащил заглушку из ванной.
Вода с шумом устремилась по трубам. Я, кряхтя, поднялась на ноги, и с удивлением поймала себя на мысли, что не хочу никуда от него уходить. Дожили.
Вышла и плотно закрыла за собой дверь. Потерла виски. Почему я привела Никки к себе? Гораздо правильнее было бы сразу устроить его в спальне Элизабет. Из ванной донесся глухой звук удара, а затем и злое шипение. Ударился? Упал? С трудом удержалась, чтобы снова к нему не ворваться.
– Я в порядке! – словно услышав мои мысли, громко сказал Никки, дернул за ручку и открыл дверь. Хмуро на меня посмотрел, а я закрыла ладонями рот, чтобы не расхохотаться. Только это не помогло, слишком мне было смешно, и вскоре я уже держалась за живот, хохоча как ненормальная.
