- Скоро уже, совсем скоро мы его увидим, - прошептала она.
Волчат было немного, всего трое. И умерли они один за другим в течение нескольких дней. Дольше всех продержался самый крупный, лобастый волчонок с белым, как и у его матери, пятнышком на груди. Но к вечеру пятого дня и он затих. Без материнского молока десятидневные щенки не могли выжить. Волк понимал это, скорее инстинктивно, на уровне зверя. Хотя, он даже поймал зайца, сам не тронул добычу, а притащил ее в логово кутятам.
Но они были еще слишком малы, чтобы пробовать мясо. Потыкавшись слепыми мордочками в окровавленную тушку, они отползли в сторону и запищали с удвоенной силой, зовя мать.
Когда умер последний волчонок, волк покинул логово. Он перебрался жить в небольшой овраг, где под сваленной корягой вырыл себе небольшую нору. Для одного она вполне подходила. И была гораздо ближе к усадьбе, к тому месту, куда двуногие увезли труп волчицы.
- Милый, метель то какая за окном, - тихо сказала Марица, входя в гостиную, где Януш грелся у камина с бокалом красного вина. - Даже не верится, что весна уже, как будто и не начиналась она.
- Да, зима опять свирепствует, - улыбнулся пан Перевельский. Он поставил бокал на каминную полку и обнял жену, севшую к нему на колени.
- Но ничего, скоро потеплеет, уже совсем скоро, я тебе обещаю. А потом и родится наш малыш.
- Скорей бы уже, - тихо, одними губами сказала Марица.
Януш развернул ее лицо к себе, оно было бледным, под глазами темнели круги.
- Страшно мне... - всхлипнула вдруг Марица, уткнувшись в его плечо.
- Ну, ну, что ты, любимая, - Януш нежно обнял ее за плечи. - Ты же у меня сильная девочка. А я самого лучшего доктора приглашу, все будет прекрасно, вот увидишь.
- Не об этом я, Януш, - ответила жена.
- А о чем же? Не понимаю тебя.
- Просто страшно... сама не знаю, почему. И тоска какая-то накатывает, холодная такая... и еще вой этот волчий. Ты ведь тоже слышишь его?
- Да, - Януш нахмурил брови и, взяв бокал, сделал несколько больших глотков. - Завелись опять волки у нас, мне тоже это не по душе.
Но обещаю тебе, как только метель закончится, завтра же, поедем с Вацлавом и разберемся с ними.
- Убьете их? - Марица подняла на него свои большие синие глаза.
- Разумеется, любимая.
Марица промолчала. Потом пожала своим худеньким плечом.
- Я просто хочу, чтобы они перестали выть. Или он. Мне почему-то кажется, что это один и тот же волк.
И почему он так близко к дому подходит? Что ему нужно?
- Глупости это, милая, наслушалась ты местных легенд. Скажи еще, что этот волк - оборотень, - усмехнулся пан Перевельский.
Он разыгрывал пренебрежительную храбрость, но в сердце его холодной змейкой тоже прокрался какой-то гнетущий страх.
- Ладно, любимая, иди, приляг... я скоро буду, допью, вот, вино только, - Януш кивнул на бокал.
- Ну, ступай, - он нежно поцеловал жену и одобряюще сжал ее узкую ладонь.
Марица покорно кивнула и, ступив на мягкий ворсистый ковер, пошла к двери. На пороге обернулась ему... в ее потемневших глазах он опять увидел страх. И еще что-то, настолько знакомое... он ведь видел этот взгляд прежде? Но где? У кого?
"К черту, - подумал Януш Перевельский, наливая себе еще вина из пузатой бутылки. - Видимо, все это захолустье во всем виновато.
Как же здесь тоскливо. Ну ничего, родится сын, поживем здесь немного, а потом и в город переберемся, а поместье оставлю управляющему, ничего с ним не случится. Все будет хоро...
Пригревшись у камина и разомлев от вина, он сам не заметил, как задремал.
Проснулся пан Перевельский от звона разбитого внизу стекла. Вслед за этим раздался пронзительный, полный ужаса женский крик.
Схватив висевший на стене кинжал, Януш выскочил на лестницу, бросился вниз, на первый этаж, где находилась их спальня. Толкнул дверь.
Комната была освещена полной луной, светящей прямо в оконный проем, в зазубрины разбитого стекла. И взгляду пана Перевельского предстало во истину страшное зрелище.
Марица, беспомощная, окровавленная, корчилась на постели в предсмертной агонии. Ее тонкая бледная рука судорожно то сжимала, то разжимала край простыни, затем безвольной плетью упала вниз, пальцы разжались. Она была мертва.
Януш издал жуткий крик. Точнее, даже хрип, больше похожий не на человеческий, на звериный.
Над телом его жены стоял здоровенный волк. Он повернул к человеку свою окровавленную пасть и почти в тот же миг сделал в его сторону стремительный бросок. Челюсти его сомкнулись на горле человека, но Януш успел в самый последний миг всадить кинжал в грудь зверя, почти по самую рукоятку. А через несколько мгновений оба - и волк и человек - замертво упали на пол.
***
Волчат было немного, всего трое. И умерли они один за другим в течение нескольких дней. Дольше всех продержался самый крупный, лобастый волчонок с белым, как и у его матери, пятнышком на груди. Но к вечеру пятого дня и он затих. Без материнского молока десятидневные щенки не могли выжить. Волк понимал это, скорее инстинктивно, на уровне зверя. Хотя, он даже поймал зайца, сам не тронул добычу, а притащил ее в логово кутятам.
Но они были еще слишком малы, чтобы пробовать мясо. Потыкавшись слепыми мордочками в окровавленную тушку, они отползли в сторону и запищали с удвоенной силой, зовя мать.
Когда умер последний волчонок, волк покинул логово. Он перебрался жить в небольшой овраг, где под сваленной корягой вырыл себе небольшую нору. Для одного она вполне подходила. И была гораздо ближе к усадьбе, к тому месту, куда двуногие увезли труп волчицы.
***
- Милый, метель то какая за окном, - тихо сказала Марица, входя в гостиную, где Януш грелся у камина с бокалом красного вина. - Даже не верится, что весна уже, как будто и не начиналась она.
- Да, зима опять свирепствует, - улыбнулся пан Перевельский. Он поставил бокал на каминную полку и обнял жену, севшую к нему на колени.
- Но ничего, скоро потеплеет, уже совсем скоро, я тебе обещаю. А потом и родится наш малыш.
- Скорей бы уже, - тихо, одними губами сказала Марица.
Януш развернул ее лицо к себе, оно было бледным, под глазами темнели круги.
- Страшно мне... - всхлипнула вдруг Марица, уткнувшись в его плечо.
- Ну, ну, что ты, любимая, - Януш нежно обнял ее за плечи. - Ты же у меня сильная девочка. А я самого лучшего доктора приглашу, все будет прекрасно, вот увидишь.
- Не об этом я, Януш, - ответила жена.
- А о чем же? Не понимаю тебя.
- Просто страшно... сама не знаю, почему. И тоска какая-то накатывает, холодная такая... и еще вой этот волчий. Ты ведь тоже слышишь его?
- Да, - Януш нахмурил брови и, взяв бокал, сделал несколько больших глотков. - Завелись опять волки у нас, мне тоже это не по душе.
Но обещаю тебе, как только метель закончится, завтра же, поедем с Вацлавом и разберемся с ними.
- Убьете их? - Марица подняла на него свои большие синие глаза.
- Разумеется, любимая.
Марица промолчала. Потом пожала своим худеньким плечом.
- Я просто хочу, чтобы они перестали выть. Или он. Мне почему-то кажется, что это один и тот же волк.
И почему он так близко к дому подходит? Что ему нужно?
- Глупости это, милая, наслушалась ты местных легенд. Скажи еще, что этот волк - оборотень, - усмехнулся пан Перевельский.
Он разыгрывал пренебрежительную храбрость, но в сердце его холодной змейкой тоже прокрался какой-то гнетущий страх.
- Ладно, любимая, иди, приляг... я скоро буду, допью, вот, вино только, - Януш кивнул на бокал.
- Ну, ступай, - он нежно поцеловал жену и одобряюще сжал ее узкую ладонь.
Марица покорно кивнула и, ступив на мягкий ворсистый ковер, пошла к двери. На пороге обернулась ему... в ее потемневших глазах он опять увидел страх. И еще что-то, настолько знакомое... он ведь видел этот взгляд прежде? Но где? У кого?
"К черту, - подумал Януш Перевельский, наливая себе еще вина из пузатой бутылки. - Видимо, все это захолустье во всем виновато.
Как же здесь тоскливо. Ну ничего, родится сын, поживем здесь немного, а потом и в город переберемся, а поместье оставлю управляющему, ничего с ним не случится. Все будет хоро...
Пригревшись у камина и разомлев от вина, он сам не заметил, как задремал.
Проснулся пан Перевельский от звона разбитого внизу стекла. Вслед за этим раздался пронзительный, полный ужаса женский крик.
Схватив висевший на стене кинжал, Януш выскочил на лестницу, бросился вниз, на первый этаж, где находилась их спальня. Толкнул дверь.
Комната была освещена полной луной, светящей прямо в оконный проем, в зазубрины разбитого стекла. И взгляду пана Перевельского предстало во истину страшное зрелище.
Марица, беспомощная, окровавленная, корчилась на постели в предсмертной агонии. Ее тонкая бледная рука судорожно то сжимала, то разжимала край простыни, затем безвольной плетью упала вниз, пальцы разжались. Она была мертва.
Януш издал жуткий крик. Точнее, даже хрип, больше похожий не на человеческий, на звериный.
Над телом его жены стоял здоровенный волк. Он повернул к человеку свою окровавленную пасть и почти в тот же миг сделал в его сторону стремительный бросок. Челюсти его сомкнулись на горле человека, но Януш успел в самый последний миг всадить кинжал в грудь зверя, почти по самую рукоятку. А через несколько мгновений оба - и волк и человек - замертво упали на пол.
