Ой, как Волосы Вероники по небушку звездами рассыпаются, да как Млечный Путь разливается. То не лихие разбойнички Балфер да Казак на честных людей и нелюдей покушаются. То все Стас Федотыч, богатырь сильномогучий, на «Космическом Мозгоеде» по Галактике мотается. То все присказка, не сказка. Сказка дале будет.
***
В тридевятой галактике, на тридесятой планете по названию Эдем жил да был Леший. И работал он лесничим у тамошнего царя. Всем был хорош Леший: статный и пригожий, работящий да старательный, умом-разумом не обделенный и сердцем добрый. Вот только жены у него не было. А лесной министр обрадовался, что Леший домой с работы не торопился, и стал давать ему все больше заданий разных, как будто это не лесничий, а Золушка из сказки. То грибы ему посчитай, то тантулов в другую часть леса пересели, то вепря вылечи, то мох разгладь. А как во дворце пир устроят, так Лешего и пригласить забудут.
Повстречал Леший как-то в лесу возле Ледяного озера девицу красную, дочь боярскую. Вся из себя ладная, как березка весной. Волосы темные пышные, очи так и блестят. Сидит она на бережку да гусями-лебедями, что над озером кружат, любуется. Подошел Леший к ней, шапку снял, поклонился и спросил с уважением: «А и гой еси, красна девица! Как же звать-величать тебя, красавица?» Назвалася дева красная Даер, дочерью боярскою, из самой столицы приехавшей. Побеседовал Леший с девицей да и домой отправился.
Прошло сколько-то дней, а он все ее вспоминает. Очень уж она ему глянулася. Вот решил он ей предложить стать евонною невестою. Пришел на озеро, глядь-поглядь — нету Даер, дочки боярской. Стал он звать ее, окликать. Не отзывалася она спервоначалу, а потом в камышах показалася. В волосы водоросли вплетены, на шее ожерелье из ракушек. И поведала Даер, дочь боярская, что случилось с ней. Засмотрелася она на гусей-лебедей, замечталася, тут и схватил ее Брайан Водяной да в Ледяное озеро и затащил. Вот и стала она женой Водяного — Водяницею. Распрощалася она с Лешим и нырнула на дно глубокое.
Горько закручинился добрый молодец, да пошел в слободу. Надо было ему там припасов каких-никаких в лавке прикупить. Вот идет он по лесу, глядь, а на поляне большой скелет веприный лежит. Подошел Леший, глянул взглядом орлиным, да и увидал, что не вепрь то был, а кабаниха. Попала она в силок мудреный заморский. И напали на нее грибы-сыроежки да и сожрали живьем. Только косточки осталися. Осерчал Леший и сказал свое слово веское, слово матерное. А как нашел рядом с маткиным остовом косточки кабаняток маленьких, неразумных, осерчал пуще прежнего, нагородил матюков выше терема царского. А и был у Лешего свой силок-капкан хитровымудренный. И насторожил он капкан на того татя, который кабаниху с поросятками на лютую смерть обрек. Листвой палой припорошил, да и пошел дальше в слободу.
Вот ступил Леший на крыльцо лавки, что держала красна девица Рэйчел, дочь купеческая. Постучался он в двери вежливо, шапку снял как положено. Давно глянулася Лешему Рэйчел-красавица. Очи синие, косы длинные, словно золото, по точеным плечам рассыпаются, груди белые под сарафаном так и колыхаются… Ажно взопрел Леший, о прелестях девичьих размечтавшися.
Тут открылася дверь, распахнулася. Вышла на крыльцо Рэйчел, дочь купеческая. Обомлел Леший враз, рот разинул. Сарафан на ней незастегнутый, а сорочечка-то шелковая со плеча с одного набок съехала. Косы русые растрепалися, бровь сурмленая в пол-лица поразмазалась. Перегарищем на Лешего так и дышит, что твой Змей Горыныч. А в окошечко-то из горенки какая-то тень борзо на двор выскочила. Не одна, видать, дева красная ночку темную прохлаждалася. С полюбовником миловалася. Плюнул Леший тут на крыльцо ее. «Пропади, — говорит, — Рэйчел, пропадом. Мне нужна жена, дева честная. Не такая, как ты, сластолюбица!»
И пошел Леший домой, буйну голову повесивши. Шел все по лесу, по знакомому. И увидел он в капкане Волка Серого, матерущего, с шерстью серебряной, глазами лиловыми сверкающего. Зарычал Волк, оскалился, бросился на Лешего, да не тут-то было — удержал его капкан мудреный. И сказал Леший Волку: «На хрена ты, зверь неведомый, охоту мне испортил? Не на тебя капкан сей был! И чаво мне с тобой таперича делать — непонятно».
А Волк сидит, зубы скалит! Плюнул Леший да убрался домой, поминать охоту неудачную, да думать, что с Серым Волком делать.
Думал он, думал, ничего не придумал и пошел к одному знакомому охотнику за ружжом заморским, для охоты на зверя крупного, волшебного. А как пришел сызнова в лес да к капкану, где Волк сидел, попросил у души зверя прощения, потому как не нравилося ему проливать кровь невинную, да выстрелил. Увернулся зверь, словно свободен был, только шерсть выстрелом опалило. Так с рычанием на Лешего и кинулся.
— Сколько же сил в тебе, сколько жизни, Серый Волк! — поразился Леший, стыдяся поступка своего негодного. — Вот бы стал ты мне другом верным, псом охотничьим! Да только не видать того, чтобы волк псом бегал!
И ушел восвояси.
Но не мог никак Леший успокоиться, места себе не находил, все печалился. Пришел он через время долгое и застал Волка лежащим без сил. Жаль ему зверя стало, подошел он близко, снял капкан, а потом поднял Волка на руки и понес домой.
Ох, намучился Леший, пока до своего дома Волка дотащил, под дождем промок, от холода окоченел. А в доме у него тепло, уютно. Положил он Волка на половичок мягкий, одеялом лоскутным укутал, чтобы согреть.
А Волк все злобится, рычит на него из последних сил да укусить пытается.
Не выдержал Леший! Закричал он в небо холодное:
— Как же зверя мне приручить?
И ответил ему глас из ниоткуда:
— Приручу я зверя тебе, о человек лесной. Будет служить он верно, словно пес.
— Кто ты, колдун, и почему не вижу я тебя? — изумился Леший.
— Нет меня среди людей, — ответил ему колдун: — Иди к Волку, напои его да накорми. И будет служить тебе он верой и правдою, аки пес.
Возвернулся Леший в дом, подошел к Волку, а тот лежит уже смирнехонько, смотрит на него взглядом ласковым, да и молвит голосом человеческим:
— Не гони меня, добрый молодец, я тебе пригожусь, буду тебе слугой верным. Я и охотиться для тебя могу, и стряпать, и птиц-козявочек считать.
Подивился Леший, что Волк разговаривать умеет, а больше того обрадовался, что помощник теперь у него будет, а то министр лесной уже замучил его заданиями.
Стал Волк Лешему служить верно, дом охранять, в лес ходить, а потом даже и еду готовить. Да так ловко, что Леший только дивился, откуда Волку такие блюда заморские известны, которыми он хозяина потчует. Хорошая жизнь у Лешего началась, и задумался он однажды — а на хрена мне жена, когда у меня такой Волк есть?
А Волку тоже новое житье понравилось. Вот приобвыкся он да и стал разговоры странные вести. Все про девиц толковать, про девичью стать да красу. Удивился Леший:
— Зачем тебе девицы, ты же Волк, а не добрый молодец?
Тут ударился Серый Волк о сырую землю и перекинулся в добра молодца. Росту косая сажень, в плечах — маховая. Кудри серебряные, очи сиреневые, а на скуле синяк лиловый наливается. А все потому, что перекидываясь в человека, промахнулся Серый Волк, да мордой об пенек и хряснулся.
— Что ж ты злой такой, Леший? — вопросил он жалобно. — Ни себе ни Волку плотской радости не позволяешь.
Смотрит Леший на диво такое, глазам не верит — Волк-то оборотень оказался. Велел тогда Леший ему в человеческом обличьи пребывать, а в зверя только на охоте перекидываться, чтобы людей зазря не пугать. А Волк и рад: по лесу волком бегает, а в слободу уж таким добрым молодцем ходит, да всем девицам встречным улыбается. Те просто млеют от его взглядов ласковых, а на Лешего никто и не смотрит.
Хоть вроде и раздумал Леший жениться, а все равно обидно стало, что красны девицы больше Волком интересуются. Хотел было приказать оборотню навечно в зверином облике бегать, да совесть не позволила — Волк-то не виноват, что пригожее Лешего. Плюнул он, махнул рукой, да на работу отправился, а Серый Волк за ним.
Вот идет Леший по лесу, песенку насвистывает, а под ноги и не смотрит. Вдруг как споткнулся он о ствол да об омлоховый, да как навернется! И носить бы Лешему на лбу шишмарь ядреный, кабы не подоспел тут Серый Волк. Ухватил за шкирман да и молвил укоризненно, обратно на сыру землю ногами поставивши:
— Что ж ты, хозяин, на дороженьку-то не смотришь? Прешь, аки Филька-вепрь, без разбору!
Огляделся Леший да ажно выругался:
— Да что же это деется, епт! Кто мне тут в лесу басурманничает? Лес почем зря валит!
А вокруг них лежат деревья омлоховые, как соломинки все поломаные, да по кругу словно веером разложенные. Вот и пошли добры молодцы Леший с Серым Волком искать того басурмана, который так в лесу небезобразничал. А искать-то недолго пришлось, только бурелом обошли, так и увидели компанию развеселую.
Сидят на пеньках четыре бабульки, все Лешему хорошо знакомы — они грибы в лесу ловят, да на базаре спекулируют. Только странно как-то выглядят: не в одеже камуфляжной, как принято по лесу ходить, а в платьях городских, на головах волосы в мудреные прически уложены. Посреди поляны скатерть камчатная расстелена, а на ней яства да пития разнообразные.
Увидали бабки Лешего с Волком, повскакивали с пеньков, да как принялись ругаться, прямо засмущали Лешего. Он хоть парень скромный и приличный был, но матерные слова употреблять умел, в лесу без них уж никак не обойдесся. А вот таких словес мудреных не слыхивал раньше.
— А вот и женишок пожаловал! — вдруг перестали ругаться бабки, да как колданут на Лешего заклинание — враз парень окосел, одна нога короче другой сделалася, волосенки на голове поредели, ухи что твои лопухи стали, а нос так картошкой и раздуло. — Выбирай, добрый молодец! Али волка ты оставишь нам, али сам на одной из нас женишься, али найдешь в три дня красну девицу, что полюбит тебя некрасивым да хромым-косым! — захихикали ведьмы пьяные. — А не согласишься, так третьего дня утром свершится наше заклятие — так таким и останешься! А теперь уходи, не мешай нам гулять. У нас тут шабаш нонче.
Закручинился Леший, что не найти ему управы на старых безобразниц, пошел домой в тоске-печали, а Волк говорит ему человеческим голосом:
— Совсем бабки обалдели! Ладно бы красивые да молодые были, а у меня от одного вида их дыбом встает шерсть, а не то, что они думают! Видно, мухоморов наловили да угостились отваром хитрым. Ну и тебе жениться на такой не в радость. Остается девицу-красу искать!
— Да где же за три дня такую найдешь-то! — повесил буйну голову Леший. — Да чтоб за меня такого кривого-косого пошла!
— А пойдем мы к главной из старух вреднючих, Яге Степановне. С угощением сладким придем да в ноги поклонимся. Пусть советом мудрым одарит, а может за службу верную и что еще выгадаем? — продолжает Волк.
Делать нечего, согласился Леший пойти к Яге Степановне на поклон — горько ему было косым да хромым людям на глаза показываться. И работать в лесу тяжело такому увечному.
Испек Волк пирог сладкий с начинкой ягодной, изукрасил всякими цветами-завитушками, а на самый верх розу кремовую приладил. И пошли они к избушке, где Степановна проживала. А избушка не простая была, на ней заклятия крепкие навешаны против гостей незваных. Постучались в калиточку осторожно, выскочила бабка на крылечко высокое. В бирюзовом кисейном платьюшке с оборочками да с бигудями на голове. Леший как увидал ее, так челюсть и уронил, чуть ноги себе не отшиб. Серый Волк аккуратненько ее ему на место вернул. Леший головой помотал, челюстью подвигал да насилу вымолвил:
— Охренеть, не встать!
Не по нутру Яге Степановне таковы слова пришлись. В дом гостей она не пускает, угощение не берет и молвит неприветливо:
— Что, Леший-удалец, не нравлюсь я тебе?
— Что вы, бабуленька! — молвил Серый Волк, а сам Лешему рот ладонью зажимает. — Как можно?! Оробел хозяин, растерялся. Не привыкши он, чтоб такая мудрая женщина к нему сама внимание проявляла.
Смягчилась Яга Степановна. Бигуди поправила.
— Ладно, — говорит, — не пужайся, молодец. Не буду я на тебя покушаться. Я вон нонеча самого Кэма Кощеича в гости жду. Не чета тебе мужчина будет. Ты супротив него, что телок мокроносый.
Лешему даже немного обидно стало, но потом опомнился, что ему самому Яга Степановна совсем для другой цели надобна. Замычал, закрутил головой, из волчьей хватки вырываючись. Спохватился Серый Волк, отпустил хозяина, а сам ему на ухо шепчет:
— Дай я за тебя все обскажу, а то дров наломаешь. Вишь, бабка какая разборчивая, — и уже громче, к Яге Степановне обращаясь, добавил: — А мы к тебе по делу, бабушка. По важному. Наложили на хозяина моего подруженьки твои любезные заклятие страшное. Обратили они его хромым да кривым. Дали ему сроку три дня, коли не выполнит он их условия, то быть ему в таковом виде до скончания веку.
— А чаво же им, старым ведьмам, от него потребовалося? — заинтересовалась Яга Степановна.
— Да, вишь, бабуленька-красотуленька, сказали они, что вернется к нему стать молодецкая и обличие бравое только ежели он али я к ним в женихи али для утех полюбовных пойдем. А ежели не согласимся мы, то пущай найдет Леший себе девицу-красавицу, которая за него такого, как есть — хромого и кривого, взамуж пойдет. И сроку дали всего три денечка.
— Ох, ведь, поганки трухлявые! — рассерчала Яга Степановна. — Мало им, что без меня погулянку устроили! Ишь, на молоденьких парнишечек потянуло! Ну да не печалуйтеся, ребятушки. Я вашему горю помогу. Назло энтим шалашовкам обмухоморенным! — подбоченилась бабка. — Только вы уж не обессудьте, добры молодцы, задарма помогать вам я не стану. — Она доверительно поманила парней узловатым пальцем и вполголоса сказала: — Сами понимаете, энто противоречит ведьминскому уставу и могет сильно подмочить мою… энту… как ее? А! Репутацию! Вот.
— А чаво ж тебе, бабуленька, надобно от нас? — спросил Леший робко, боясь, что запросит Яга Степановна чего-нить неприличного.
— Так, спервоначалу дайте-ка сюды пирог ваш. Мне ж, небось, несли-то. — Серый Волк тут же с поклоном увежливым протянул ей блюдо. — Вот, давно бы так, — ухмыльнулась бабка, сверкнув новой вставною челюстью, отковырнула розу кремовую да в рот себе и сунула. — Скусно! Кто стряпал?
— Вот он, бабуленька! — подтолкнул Леший в бок потупившегося Серого Волка. — Уж он у меня такой мастер на все руки!
Волк ткнул его локтем — мол, чо распелся аки Соловей-Разбойник?
— Ну и ладненько, — кивнула Яга Степановна. — Значитца, первое мое задание будет такое: нынеча ночью лет цикад певчих будеть. Вот вы мне их все в лесу за единую ночку и пересчитайте. А то сдается мне, что за последние двести лет их вроде как меньше стало.
Растерялся было Леший — мыслимое ли дело! А Серый Волк ему шепчет:
***
В тридевятой галактике, на тридесятой планете по названию Эдем жил да был Леший. И работал он лесничим у тамошнего царя. Всем был хорош Леший: статный и пригожий, работящий да старательный, умом-разумом не обделенный и сердцем добрый. Вот только жены у него не было. А лесной министр обрадовался, что Леший домой с работы не торопился, и стал давать ему все больше заданий разных, как будто это не лесничий, а Золушка из сказки. То грибы ему посчитай, то тантулов в другую часть леса пересели, то вепря вылечи, то мох разгладь. А как во дворце пир устроят, так Лешего и пригласить забудут.
Повстречал Леший как-то в лесу возле Ледяного озера девицу красную, дочь боярскую. Вся из себя ладная, как березка весной. Волосы темные пышные, очи так и блестят. Сидит она на бережку да гусями-лебедями, что над озером кружат, любуется. Подошел Леший к ней, шапку снял, поклонился и спросил с уважением: «А и гой еси, красна девица! Как же звать-величать тебя, красавица?» Назвалася дева красная Даер, дочерью боярскою, из самой столицы приехавшей. Побеседовал Леший с девицей да и домой отправился.
Прошло сколько-то дней, а он все ее вспоминает. Очень уж она ему глянулася. Вот решил он ей предложить стать евонною невестою. Пришел на озеро, глядь-поглядь — нету Даер, дочки боярской. Стал он звать ее, окликать. Не отзывалася она спервоначалу, а потом в камышах показалася. В волосы водоросли вплетены, на шее ожерелье из ракушек. И поведала Даер, дочь боярская, что случилось с ней. Засмотрелася она на гусей-лебедей, замечталася, тут и схватил ее Брайан Водяной да в Ледяное озеро и затащил. Вот и стала она женой Водяного — Водяницею. Распрощалася она с Лешим и нырнула на дно глубокое.
Горько закручинился добрый молодец, да пошел в слободу. Надо было ему там припасов каких-никаких в лавке прикупить. Вот идет он по лесу, глядь, а на поляне большой скелет веприный лежит. Подошел Леший, глянул взглядом орлиным, да и увидал, что не вепрь то был, а кабаниха. Попала она в силок мудреный заморский. И напали на нее грибы-сыроежки да и сожрали живьем. Только косточки осталися. Осерчал Леший и сказал свое слово веское, слово матерное. А как нашел рядом с маткиным остовом косточки кабаняток маленьких, неразумных, осерчал пуще прежнего, нагородил матюков выше терема царского. А и был у Лешего свой силок-капкан хитровымудренный. И насторожил он капкан на того татя, который кабаниху с поросятками на лютую смерть обрек. Листвой палой припорошил, да и пошел дальше в слободу.
Вот ступил Леший на крыльцо лавки, что держала красна девица Рэйчел, дочь купеческая. Постучался он в двери вежливо, шапку снял как положено. Давно глянулася Лешему Рэйчел-красавица. Очи синие, косы длинные, словно золото, по точеным плечам рассыпаются, груди белые под сарафаном так и колыхаются… Ажно взопрел Леший, о прелестях девичьих размечтавшися.
Тут открылася дверь, распахнулася. Вышла на крыльцо Рэйчел, дочь купеческая. Обомлел Леший враз, рот разинул. Сарафан на ней незастегнутый, а сорочечка-то шелковая со плеча с одного набок съехала. Косы русые растрепалися, бровь сурмленая в пол-лица поразмазалась. Перегарищем на Лешего так и дышит, что твой Змей Горыныч. А в окошечко-то из горенки какая-то тень борзо на двор выскочила. Не одна, видать, дева красная ночку темную прохлаждалася. С полюбовником миловалася. Плюнул Леший тут на крыльцо ее. «Пропади, — говорит, — Рэйчел, пропадом. Мне нужна жена, дева честная. Не такая, как ты, сластолюбица!»
Прода от 09.06.25
И пошел Леший домой, буйну голову повесивши. Шел все по лесу, по знакомому. И увидел он в капкане Волка Серого, матерущего, с шерстью серебряной, глазами лиловыми сверкающего. Зарычал Волк, оскалился, бросился на Лешего, да не тут-то было — удержал его капкан мудреный. И сказал Леший Волку: «На хрена ты, зверь неведомый, охоту мне испортил? Не на тебя капкан сей был! И чаво мне с тобой таперича делать — непонятно».
А Волк сидит, зубы скалит! Плюнул Леший да убрался домой, поминать охоту неудачную, да думать, что с Серым Волком делать.
Думал он, думал, ничего не придумал и пошел к одному знакомому охотнику за ружжом заморским, для охоты на зверя крупного, волшебного. А как пришел сызнова в лес да к капкану, где Волк сидел, попросил у души зверя прощения, потому как не нравилося ему проливать кровь невинную, да выстрелил. Увернулся зверь, словно свободен был, только шерсть выстрелом опалило. Так с рычанием на Лешего и кинулся.
— Сколько же сил в тебе, сколько жизни, Серый Волк! — поразился Леший, стыдяся поступка своего негодного. — Вот бы стал ты мне другом верным, псом охотничьим! Да только не видать того, чтобы волк псом бегал!
И ушел восвояси.
Но не мог никак Леший успокоиться, места себе не находил, все печалился. Пришел он через время долгое и застал Волка лежащим без сил. Жаль ему зверя стало, подошел он близко, снял капкан, а потом поднял Волка на руки и понес домой.
Ох, намучился Леший, пока до своего дома Волка дотащил, под дождем промок, от холода окоченел. А в доме у него тепло, уютно. Положил он Волка на половичок мягкий, одеялом лоскутным укутал, чтобы согреть.
А Волк все злобится, рычит на него из последних сил да укусить пытается.
Не выдержал Леший! Закричал он в небо холодное:
— Как же зверя мне приручить?
И ответил ему глас из ниоткуда:
— Приручу я зверя тебе, о человек лесной. Будет служить он верно, словно пес.
— Кто ты, колдун, и почему не вижу я тебя? — изумился Леший.
— Нет меня среди людей, — ответил ему колдун: — Иди к Волку, напои его да накорми. И будет служить тебе он верой и правдою, аки пес.
Возвернулся Леший в дом, подошел к Волку, а тот лежит уже смирнехонько, смотрит на него взглядом ласковым, да и молвит голосом человеческим:
— Не гони меня, добрый молодец, я тебе пригожусь, буду тебе слугой верным. Я и охотиться для тебя могу, и стряпать, и птиц-козявочек считать.
Подивился Леший, что Волк разговаривать умеет, а больше того обрадовался, что помощник теперь у него будет, а то министр лесной уже замучил его заданиями.
Стал Волк Лешему служить верно, дом охранять, в лес ходить, а потом даже и еду готовить. Да так ловко, что Леший только дивился, откуда Волку такие блюда заморские известны, которыми он хозяина потчует. Хорошая жизнь у Лешего началась, и задумался он однажды — а на хрена мне жена, когда у меня такой Волк есть?
А Волку тоже новое житье понравилось. Вот приобвыкся он да и стал разговоры странные вести. Все про девиц толковать, про девичью стать да красу. Удивился Леший:
— Зачем тебе девицы, ты же Волк, а не добрый молодец?
Тут ударился Серый Волк о сырую землю и перекинулся в добра молодца. Росту косая сажень, в плечах — маховая. Кудри серебряные, очи сиреневые, а на скуле синяк лиловый наливается. А все потому, что перекидываясь в человека, промахнулся Серый Волк, да мордой об пенек и хряснулся.
— Что ж ты злой такой, Леший? — вопросил он жалобно. — Ни себе ни Волку плотской радости не позволяешь.
Смотрит Леший на диво такое, глазам не верит — Волк-то оборотень оказался. Велел тогда Леший ему в человеческом обличьи пребывать, а в зверя только на охоте перекидываться, чтобы людей зазря не пугать. А Волк и рад: по лесу волком бегает, а в слободу уж таким добрым молодцем ходит, да всем девицам встречным улыбается. Те просто млеют от его взглядов ласковых, а на Лешего никто и не смотрит.
Хоть вроде и раздумал Леший жениться, а все равно обидно стало, что красны девицы больше Волком интересуются. Хотел было приказать оборотню навечно в зверином облике бегать, да совесть не позволила — Волк-то не виноват, что пригожее Лешего. Плюнул он, махнул рукой, да на работу отправился, а Серый Волк за ним.
Вот идет Леший по лесу, песенку насвистывает, а под ноги и не смотрит. Вдруг как споткнулся он о ствол да об омлоховый, да как навернется! И носить бы Лешему на лбу шишмарь ядреный, кабы не подоспел тут Серый Волк. Ухватил за шкирман да и молвил укоризненно, обратно на сыру землю ногами поставивши:
— Что ж ты, хозяин, на дороженьку-то не смотришь? Прешь, аки Филька-вепрь, без разбору!
Огляделся Леший да ажно выругался:
— Да что же это деется, епт! Кто мне тут в лесу басурманничает? Лес почем зря валит!
А вокруг них лежат деревья омлоховые, как соломинки все поломаные, да по кругу словно веером разложенные. Вот и пошли добры молодцы Леший с Серым Волком искать того басурмана, который так в лесу небезобразничал. А искать-то недолго пришлось, только бурелом обошли, так и увидели компанию развеселую.
Сидят на пеньках четыре бабульки, все Лешему хорошо знакомы — они грибы в лесу ловят, да на базаре спекулируют. Только странно как-то выглядят: не в одеже камуфляжной, как принято по лесу ходить, а в платьях городских, на головах волосы в мудреные прически уложены. Посреди поляны скатерть камчатная расстелена, а на ней яства да пития разнообразные.
Увидали бабки Лешего с Волком, повскакивали с пеньков, да как принялись ругаться, прямо засмущали Лешего. Он хоть парень скромный и приличный был, но матерные слова употреблять умел, в лесу без них уж никак не обойдесся. А вот таких словес мудреных не слыхивал раньше.
— А вот и женишок пожаловал! — вдруг перестали ругаться бабки, да как колданут на Лешего заклинание — враз парень окосел, одна нога короче другой сделалася, волосенки на голове поредели, ухи что твои лопухи стали, а нос так картошкой и раздуло. — Выбирай, добрый молодец! Али волка ты оставишь нам, али сам на одной из нас женишься, али найдешь в три дня красну девицу, что полюбит тебя некрасивым да хромым-косым! — захихикали ведьмы пьяные. — А не согласишься, так третьего дня утром свершится наше заклятие — так таким и останешься! А теперь уходи, не мешай нам гулять. У нас тут шабаш нонче.
Закручинился Леший, что не найти ему управы на старых безобразниц, пошел домой в тоске-печали, а Волк говорит ему человеческим голосом:
— Совсем бабки обалдели! Ладно бы красивые да молодые были, а у меня от одного вида их дыбом встает шерсть, а не то, что они думают! Видно, мухоморов наловили да угостились отваром хитрым. Ну и тебе жениться на такой не в радость. Остается девицу-красу искать!
— Да где же за три дня такую найдешь-то! — повесил буйну голову Леший. — Да чтоб за меня такого кривого-косого пошла!
— А пойдем мы к главной из старух вреднючих, Яге Степановне. С угощением сладким придем да в ноги поклонимся. Пусть советом мудрым одарит, а может за службу верную и что еще выгадаем? — продолжает Волк.
Делать нечего, согласился Леший пойти к Яге Степановне на поклон — горько ему было косым да хромым людям на глаза показываться. И работать в лесу тяжело такому увечному.
Испек Волк пирог сладкий с начинкой ягодной, изукрасил всякими цветами-завитушками, а на самый верх розу кремовую приладил. И пошли они к избушке, где Степановна проживала. А избушка не простая была, на ней заклятия крепкие навешаны против гостей незваных. Постучались в калиточку осторожно, выскочила бабка на крылечко высокое. В бирюзовом кисейном платьюшке с оборочками да с бигудями на голове. Леший как увидал ее, так челюсть и уронил, чуть ноги себе не отшиб. Серый Волк аккуратненько ее ему на место вернул. Леший головой помотал, челюстью подвигал да насилу вымолвил:
— Охренеть, не встать!
Не по нутру Яге Степановне таковы слова пришлись. В дом гостей она не пускает, угощение не берет и молвит неприветливо:
— Что, Леший-удалец, не нравлюсь я тебе?
— Что вы, бабуленька! — молвил Серый Волк, а сам Лешему рот ладонью зажимает. — Как можно?! Оробел хозяин, растерялся. Не привыкши он, чтоб такая мудрая женщина к нему сама внимание проявляла.
Смягчилась Яга Степановна. Бигуди поправила.
— Ладно, — говорит, — не пужайся, молодец. Не буду я на тебя покушаться. Я вон нонеча самого Кэма Кощеича в гости жду. Не чета тебе мужчина будет. Ты супротив него, что телок мокроносый.
Лешему даже немного обидно стало, но потом опомнился, что ему самому Яга Степановна совсем для другой цели надобна. Замычал, закрутил головой, из волчьей хватки вырываючись. Спохватился Серый Волк, отпустил хозяина, а сам ему на ухо шепчет:
— Дай я за тебя все обскажу, а то дров наломаешь. Вишь, бабка какая разборчивая, — и уже громче, к Яге Степановне обращаясь, добавил: — А мы к тебе по делу, бабушка. По важному. Наложили на хозяина моего подруженьки твои любезные заклятие страшное. Обратили они его хромым да кривым. Дали ему сроку три дня, коли не выполнит он их условия, то быть ему в таковом виде до скончания веку.
— А чаво же им, старым ведьмам, от него потребовалося? — заинтересовалась Яга Степановна.
— Да, вишь, бабуленька-красотуленька, сказали они, что вернется к нему стать молодецкая и обличие бравое только ежели он али я к ним в женихи али для утех полюбовных пойдем. А ежели не согласимся мы, то пущай найдет Леший себе девицу-красавицу, которая за него такого, как есть — хромого и кривого, взамуж пойдет. И сроку дали всего три денечка.
Прода от 10.06.25
— Ох, ведь, поганки трухлявые! — рассерчала Яга Степановна. — Мало им, что без меня погулянку устроили! Ишь, на молоденьких парнишечек потянуло! Ну да не печалуйтеся, ребятушки. Я вашему горю помогу. Назло энтим шалашовкам обмухоморенным! — подбоченилась бабка. — Только вы уж не обессудьте, добры молодцы, задарма помогать вам я не стану. — Она доверительно поманила парней узловатым пальцем и вполголоса сказала: — Сами понимаете, энто противоречит ведьминскому уставу и могет сильно подмочить мою… энту… как ее? А! Репутацию! Вот.
— А чаво ж тебе, бабуленька, надобно от нас? — спросил Леший робко, боясь, что запросит Яга Степановна чего-нить неприличного.
— Так, спервоначалу дайте-ка сюды пирог ваш. Мне ж, небось, несли-то. — Серый Волк тут же с поклоном увежливым протянул ей блюдо. — Вот, давно бы так, — ухмыльнулась бабка, сверкнув новой вставною челюстью, отковырнула розу кремовую да в рот себе и сунула. — Скусно! Кто стряпал?
— Вот он, бабуленька! — подтолкнул Леший в бок потупившегося Серого Волка. — Уж он у меня такой мастер на все руки!
Волк ткнул его локтем — мол, чо распелся аки Соловей-Разбойник?
— Ну и ладненько, — кивнула Яга Степановна. — Значитца, первое мое задание будет такое: нынеча ночью лет цикад певчих будеть. Вот вы мне их все в лесу за единую ночку и пересчитайте. А то сдается мне, что за последние двести лет их вроде как меньше стало.
Растерялся было Леший — мыслимое ли дело! А Серый Волк ему шепчет:
