Сентябрь 1835 года
Куда и к кому может привезти судьба? Ответ на этот вопрос человек никогда не сможет получить заранее. Да, он может построить планы на будущее, будучи в полной уверенности, что всё держит под контролем, но… Жизнь всё расставит так, как посчитает нужным.
Долгие годы службы во имя защиты родины выковали из рыцарей ордена Militas Dei тридцатишестилетних близнецов Ясновых убеждённый фаталистов. Их храбрости могли позавидовать многие, ибо на каждое задание они шли без лишних сомнений. Если же им кто-то говорил: “Да это задание равносильно самоубийству”, - братья отвечали одно: “У судьбы может быть другое мнение.”
Новое задание, на которое спешили мужчины, не казалось опасным, однако именно на нём кардинально изменилась жизнь одного человека.
В этот облачный осенний день близнецы Ясновы ехали в тёмном экипаже в имение госпожи Парусовой. Внешне эти братья были зеркальным отражением друг друга: светлые волосы, оливковая кожа, крепкое тело и серые глаза в хищном разрезе, - однако того же нельзя было сказать о поведении.
Павел Яснов, утомившись от просмотра пожелтевшей листвы, достал из внутреннего карман своего камзола акварельный рисунок, на котором был изображён сокол на ветке. Этот рисунок ему подарила дочь Ирина перед тем, как он отправился на задание. Павел был очень горд, что его пятнадцатилетняя красавица уже умела так хорошо рисовать. Единственное, о чём мужчина жалел даже в эту милую минуту - ребёнок у него один и более не будет. Неизлечимая болезнь уничтожала его тело. В глазах семьи и соратников Павел держался стоически, и никто не видел его кровавый кашель, и никто не слышал по ночам его мучительных криков, которые были эхом адской боли в груди. За оставшееся время жизни мужчина мог гордиться своим доблестным служением и прочими добродетельными поступками, но одну из главных задач выполнить он так и не смог: Павел и его брат, который не торопился заводить потомство со своей нелюбимой супругой, были последними мужчинами в роду Ясновых.
Фёдор же во время пути нашёл своим рукам творческое примирение. С помощью угольного карандаша мужчина создал несколько набросков той жуткой картины, которую он с братом видел ранее. На первом пожелтевшей листе были нарисованы четыре кибитки, выстроившиеся вокруг потухшего места для костра. На остальных же набросках были изображены лица цыган с жуткими признаками опустошения: язык наружу, большой чёрный синяк на лбу и полное отсутствие разума в глазах.
- Поверить не могу, Тео, что ты это решил запечатлеть. – брезгливо поморщился Павел.
- Я тренирую память. – отложив наброски, Фёдор наклонился к брату, - Я же, мой дорогой брат, поверить не могу, что ты за мной увязался.
- Как магистр Санкт-Петербургского штаба, я обязан подавать пример храбрости другим рыцарям.
- Не знаю, что думают другие, но я думаю, что подаёшь пример безрассудства… Поль, у меня… Да и не только у меня, но и у твоей семьи возникает чувство, что…
Павел не дал договорить брату. Взяв свою трость, мужчина слегка коснулся набалдашникам до лба Фёдора.
- Ты, конечно, мой брат, Тео, но не забывай, что я ещё и магистр штаба. – после этого аргумента Павел, дождавшись покорности от брата, опустил трость и сменил тему, - Как думаешь, сколько этих пожирателей?
- Думаешь, их несколько?
- Сомневаюсь, что один смог опустошить целый цыганский табор.
- Один пожиратель смог бы такое сделать ночью, пока все спят. – Фёдор взглянул в окошко экипажа, - Угодья Парусовой довольно обширны. Если пожиратель или пожиратели там, то найти будет затруднительно. Я не думаю, что они будут рисковать и опустошать жителей имения. Думаю, это временное убежище.
- Вот поэтому, нам нужно поспешить прежде, чем он или они снова ускользнут.
Княгиня Анна Парусова была одной из самых зажиточных помещиц, в чьих владениях было имение Даринка с прилегающем обширным и плодородным селом К*** на окраине губернии. Благодаря таким ресурсам, Анна Михайловна могла устраивать роскошные празднества по случаю своего дня рождения. На организацию праздника требовались не только большое количество ресурсов и денег, а также усиленный труд крепостных крестьян.
Старуха Акулина - доверенное лицо княгини среди крепостных - целое утро с грозным видом бегала по селу, отдавая каждому от имени барыни распоряжение насчёт праздника. И казалось, что от взора этой бдительной женщины ничто не могло ускользнуть. В разгар всей организационной суматохи Акулина заметила совсем юную девицу Аксинью. Белокурая девушка безуспешно попыталась прошмыгнуть мимо строгой женщины, что-то пряча в своём переднике. Акулина без лишних церемоний крепко схватила девицу за длинную косу, а затем обнаружила, что в смятом переднике крепостной скрывалось немного выпечки.
- Ах ты ж дрянь, Аксинья! - злая старуха повалила девушку на землю, - Совсем стыд потеряла! У барыни еду уже воруешь!
- Нет, Акулина, всё не так! - всхлипнула крепостная, сев на колени, - Не губи! Это мне Семён отдал.
- А с чего это он решил тебе эти плюшки отдать? - усмехнулась старшая, - Он же до чёртиков жадный пёс!
- Акулиночка, - Аксинья, встав на ноги, приблизилась к уху женщины, - Я его только что в хлеву застукала... Кажется, он опять пьяный.
Тихо выругавшись, Акулина грубо схватила девицу под руку и вместе с ней ушла в хлев. Грязный, и дурно пахнущий, дед Семён кормил овец. Его покачивающиеся ноги наводили на нехорошие подозрения.
- Ах ты ж упырь бессовестный! - этот грозный возглас старухи был, как гром для крепостного.
- Акулина, любовь всей моей жизни! - мужчина встал по стойке смирно, - Что с твоим прекрасным лицом?
- Опять за старое взялся?
- Нет, голубушка! Сегодня ни капли! Христом Богом клянусь! - Семён поцеловал свой крестик.
- Врёт поди! - тихо прошептала Аксинья, держась за дверь хлева.
- Цыц, дурная! - шикнул мужик, - Эх ты, девица бессовестная...
Акулина жестом руки велела крепостным замолчать. Затем, скептически хмыкнув, женщина подошла к Семёну. Наклонившись к шее, она попыталась учуять нарушение трезвости, однако ничего не обнаружила. И всё же подозрения никуда не делись.
- Аксинья, приведи сюда Овчарку! - спокойно приказала Акулина.
- Голубушка, зачем Овчарку... - в этот момент Семён занервничал.
- Аксинья, - повысила тон старуха, - Я сказала: приведи сюда Овчарку.
Этот грозный возглас был для девицы слов пинок под зад. Аксинья тут же убежала на поиски. Самым очевидным местом была псарня. Прибежав туда, Аксинья увидела для себя презрительную, но и вместе с тем уже такую привычную картину. Среди молодых псов, боровшихся за оставшиеся куски мяса на костях, затесалась чудная крепостная девица, которая была ненамного моложе Аксиньи. Повязка на глазах, скрывавшая слепоту, растрёпанная русая коса, грязный сарафан из-за стояния на четвереньках, - всё это вызывало жалость не только у состоятельных господ, но и у остальных крепостных. И каждый раз, когда эта девица гавкала на собак из-за куска мяса, Аксинья не могла сдержать отвращение.
- Овчарка! - наконец, поборов брезгливость, окликнула девушка.
- Уау! - резко гавкнув, Овчарка приподнялась на колени, а затем принюхавшись повернулась к девице и с удивлением добавила, - Это ты, Аксинья?
- А кто ещё? - с раздражением бросила крепостная, - Живо за мной! Акулина тебя требует!
До девушки Овчарка проползла на четвереньках. Потом Аксинья, с усталым вздохом закатив глаза, заставила её подняться на ноги. Обратный путь до хлева был очень неловким для девушки, ибо грязная сутулая девочка, свесившая руки аки щенок, всё это время её обнюхивала.
- Что это с тобой сегодня? - не выдержала, наконец, Аксинья.
- В последние два дня от тебя пахнет каким-то странным мужиком. - ответила Овчарка, продолжая шмыгать носом.
- Ах ты ж... - возмутилась девица, схватив крепостную за лямки сарафана, - Если ты, убогая, ещё раз это скажешь, я барыне пожалуюсь, и тебе язык за такие слова отрежут.
Конфликт был потушен очень быстро. Из хлева донеслось гневное: “Овчарка, где тебя носит?” Крепостные девицы ускорили шаг. Когда они прибыли на место, Акулина одарила гневным взглядом Овчарку, хоть старуха и понимала, что от этого никакого толку и не будет. И всё же, когда слепая девочка зашмыгала носом, она смогла учуять настроение женщины. Овчарка, из-за нервного напряжения, снова хотела встать на четвереньки, но злая Акулина тут же поспешила схватить крепостную за шкирку.
- Только попробуй, убогая! - затем старуха резко швырнула слепую к Семёну, - Живо проверь его!
Тихо проскулив, Овчарка встала на ноги и вплотную подошла к крепостному. Сначала слепая девочка начала обнюхивать его руки, а после начала подниматься вверх к рту. В этот момент Семёну стало настолько неловко, что он хотел крепостную отшвырнуть ногой словно щенка, но грозный взгляд Акулины не дал ему сделать этого.
- Огурцы, помидоры, хлеб... - начала Овчарка.
- Я же говорил... - Семён уже хотел было с облегчением выдохнуть.
- А ещё коньяк. - учуяла едва заметный шлейф слепая, - Французский. Сегодня утром пил.
- Ах ты ж, паразит! - закричала Акулина, - Опять из погреба стащил.
- Акулиночка, эта убогая сама не ведает, что мелет! - пытался оправдаться мужик.
- Этот коньяк стоит дороже, чем твоя, вечно пьяная, душонка! - и прежде, чем окончательно выйти из себя, старуха обратилась к слепой, - Овчарка, барыня приказала собранный урожай проверить!
Овчарка и Аксинья выходили из хлева под звуки ругани и ударов, которые наносила Акулина Семёну. Затем слепая на шатающихся двух ногах дошла до больших ящиков, в которых находились собранные овощи. Пока девочка проверяла их свежесть, крепостные, стоящие рядом, с настороженностью глядели на неё. В селе Овчарку скорее опасались, чем презирали. Виной тому было уникальное обоняние и неумение держать язык за зубами, рассказывая всем даже о самых тонких ароматов, которые слепая девочка могла учуять.
- Эх, Овчарка, твоя маманька тебя точно понесла от какой-то псины. - сказал самый юный из, стоявших рядом, крепостных за что тут же получил подзатыльник от матери.
Такие язвительные замечания слепая девочка привыкла слышать всю свою сознательную жизнь. При этом она никогда не жаловалась на свою долю.
“Бог дал мне такую судьбу, и я должна терпеть, чтобы заслужить вечную жизнь.” - была уверена крепостная.
Вдруг до ушей девочки раздалось перешёптывание: “О, барин!” Овчарка, всё ещё стоя на коленях, начала принюхиваться. Это был её самый любимый запах на свете. С этой сладостью не могло сравниться ни один шоколад, ни одна выпечка в мире. Этот прекрасный аромат принадлежал девятнадцатилетнему русоволосому юноше, который держал мешок с вещами. По своему внешнему виду он больше напоминал крестьянина, чем барина из благородных кровей.
- Прошу, не надо! - смутился юноша, - Я больше не барин.
- Эх, Арсений Арсеньевич, - печально вздохнула одна из крепостных, - На кого же вы нас покидаете?
- Не надо печалится! Я же не на плаху иду. - затем Арсений обратился к Овчарке, - А у меня для тебя подарок.
Не веря своим ушам, слепая повернулась к юноше. В этот момент она смогла почувствовать прикосновение его нежной кожи на своей ладони. Краткий, но такой прекрасный миг, заставивший девичье сердце трепетать, словно птица в клетке. В руках Овчарки оказалась деревянная фигурка. Тщательно пройдясь пальцами по её изгибам, крепостная поняла, что это лебедь, которую Арсений вырезал своими руками, как и многие фигурки животных, которые он делал для неё, когда она была ещё совсем ребёнком.
- Благодарю, барин. - едва слышно произнесла слепая.
- Благословите на путь... - Арсений окрестил крепостных крестным знамением, - И простите, если вольно или невольно сделал вам худо.
Овчарка и крестьяне в ответ также окрестили юношу. Когда же слепая перестала чувствовать его сладкий запах, она поспешила к псарне. Там было у неё укромное место. Придя туда, крепостная упала на четвереньки. Собачий лай легко заглушал её печальные завывания.
Сорокатрёхлетняя княгиня Парусова из окна своего кабинета наблюдала за тем, как Арсений на деревянной повозке покидал её имение. Правой рукой она окрестила племянника крестным знамением, а левой прижимала к своей груди икону, которую он подарил на прощание.
- Эх, барыня! - печально вздохнула горничная, стоявшая рядом, - Арсений Арсеньевич, мог бы быть самой яркой звездой в высшем свете, а в итоге выбрал жизнь в монастыре.
- Да, мне тоже грустно от этого, - Анна Михайловна отвернулась от окна, - Но это его выбор, и я должна его принять. К тому же хорошо, когда есть в семье монах, который более усилено молится за прощение наших грехов.
Затем барыня приказала служанке подать чай, а сама села за свой рабочий стол, дабы разобрать поздравительные письма. Как и ожидалось, про день рождения помнили не только в высшем свете Санкт-Петербурга, но и родственники из дальних уголков Российской империи.
Едва горничная подала чай в кабинет, как во дворе снова раздались стук копыт. Анна Михайловна поспешила к окну. По монограмме на тёмном экипаже, женщина узнала Ясновых. Когда близнецы вышли из своей кареты, княгиня велела к горничной бежать к ним, а сама отошла к зеркалу. Пышные рукава и юбка на платье всё ещё оставались гладкими, а локоны, завитые к лицу, по-прежнему хорошо держались. Когда Парусова привела себя в порядок, в кабинет вошли братья Ясновы. Помимо тростей, мужчины также держали небольшие ящики.
- Павел Александрович, Фёдор Александрович! - радушно произнесла хозяйка имения, - Tiens, quelle suprise!* Очень приятно, что вы приняли моё приглашение, хоть я на это и не надеялась.
- Анна Михайловна, - Фёдор поцеловал руку княгине, - почему вы так были мрачно настроены?
- Ну как же? Ваша семья, пожалуй, самая загадочная в высшем свете Петербурга... Конечно, жаль, что вы только вдвоём.
- Ma Femme**, к сожалению, немного приболела.
- Comme c'est triste.*** Надеюсь, она скоро поправится. - затем Анна протянула руку Павлу, - А ваши домашние?
Павел молча стоял как вкопанный, держа равновесие с помощью своей трости. В этот момент он пытался сдерживать внутри себя боль. Фёдор тут же напрягся, готовый в любой момент кинуться к больному брату на помощь. К счастью, боль прошла быстро, и старший Яснов облегчённо выдохнул.
- Боже мой, Павел Александрович, с вами всё хорошо? - обеспокоилась княгиня.
- Je demande pardon, madame.**** - Павел поцеловал руку Парусовой, - Я просто задумался... Что касается моих домашних, моя дочь подхватила лёгкую простуду, и супруга была вынуждена остаться с ней.
- Кстати, Анна Михайловна, - в разговор снова подключился Фёдор, - Мы привезли из заграницы те редкие ароматы, о которых вы говорили на балу у Великой княгини Елены Павловны.
Близнецы поставил на стол деревянные ящики, в которых находились флаконы с редчайшими запахами. Княгиня тут же поспешила их проверить.
- Господа, ваши подарки мне очень приятны, но... Я, к сожалению, из тех людей, кто всегда ко всему настроен скептически. Также я хочу быть уверена, что вас не обманули. - затем Анна Михайловна обратилась к горничной, - Приведи сюда Овчарку!
Куда и к кому может привезти судьба? Ответ на этот вопрос человек никогда не сможет получить заранее. Да, он может построить планы на будущее, будучи в полной уверенности, что всё держит под контролем, но… Жизнь всё расставит так, как посчитает нужным.
Долгие годы службы во имя защиты родины выковали из рыцарей ордена Militas Dei тридцатишестилетних близнецов Ясновых убеждённый фаталистов. Их храбрости могли позавидовать многие, ибо на каждое задание они шли без лишних сомнений. Если же им кто-то говорил: “Да это задание равносильно самоубийству”, - братья отвечали одно: “У судьбы может быть другое мнение.”
Новое задание, на которое спешили мужчины, не казалось опасным, однако именно на нём кардинально изменилась жизнь одного человека.
В этот облачный осенний день близнецы Ясновы ехали в тёмном экипаже в имение госпожи Парусовой. Внешне эти братья были зеркальным отражением друг друга: светлые волосы, оливковая кожа, крепкое тело и серые глаза в хищном разрезе, - однако того же нельзя было сказать о поведении.
Павел Яснов, утомившись от просмотра пожелтевшей листвы, достал из внутреннего карман своего камзола акварельный рисунок, на котором был изображён сокол на ветке. Этот рисунок ему подарила дочь Ирина перед тем, как он отправился на задание. Павел был очень горд, что его пятнадцатилетняя красавица уже умела так хорошо рисовать. Единственное, о чём мужчина жалел даже в эту милую минуту - ребёнок у него один и более не будет. Неизлечимая болезнь уничтожала его тело. В глазах семьи и соратников Павел держался стоически, и никто не видел его кровавый кашель, и никто не слышал по ночам его мучительных криков, которые были эхом адской боли в груди. За оставшееся время жизни мужчина мог гордиться своим доблестным служением и прочими добродетельными поступками, но одну из главных задач выполнить он так и не смог: Павел и его брат, который не торопился заводить потомство со своей нелюбимой супругой, были последними мужчинами в роду Ясновых.
Фёдор же во время пути нашёл своим рукам творческое примирение. С помощью угольного карандаша мужчина создал несколько набросков той жуткой картины, которую он с братом видел ранее. На первом пожелтевшей листе были нарисованы четыре кибитки, выстроившиеся вокруг потухшего места для костра. На остальных же набросках были изображены лица цыган с жуткими признаками опустошения: язык наружу, большой чёрный синяк на лбу и полное отсутствие разума в глазах.
- Поверить не могу, Тео, что ты это решил запечатлеть. – брезгливо поморщился Павел.
- Я тренирую память. – отложив наброски, Фёдор наклонился к брату, - Я же, мой дорогой брат, поверить не могу, что ты за мной увязался.
- Как магистр Санкт-Петербургского штаба, я обязан подавать пример храбрости другим рыцарям.
- Не знаю, что думают другие, но я думаю, что подаёшь пример безрассудства… Поль, у меня… Да и не только у меня, но и у твоей семьи возникает чувство, что…
Павел не дал договорить брату. Взяв свою трость, мужчина слегка коснулся набалдашникам до лба Фёдора.
- Ты, конечно, мой брат, Тео, но не забывай, что я ещё и магистр штаба. – после этого аргумента Павел, дождавшись покорности от брата, опустил трость и сменил тему, - Как думаешь, сколько этих пожирателей?
- Думаешь, их несколько?
- Сомневаюсь, что один смог опустошить целый цыганский табор.
- Один пожиратель смог бы такое сделать ночью, пока все спят. – Фёдор взглянул в окошко экипажа, - Угодья Парусовой довольно обширны. Если пожиратель или пожиратели там, то найти будет затруднительно. Я не думаю, что они будут рисковать и опустошать жителей имения. Думаю, это временное убежище.
- Вот поэтому, нам нужно поспешить прежде, чем он или они снова ускользнут.
***
Княгиня Анна Парусова была одной из самых зажиточных помещиц, в чьих владениях было имение Даринка с прилегающем обширным и плодородным селом К*** на окраине губернии. Благодаря таким ресурсам, Анна Михайловна могла устраивать роскошные празднества по случаю своего дня рождения. На организацию праздника требовались не только большое количество ресурсов и денег, а также усиленный труд крепостных крестьян.
Старуха Акулина - доверенное лицо княгини среди крепостных - целое утро с грозным видом бегала по селу, отдавая каждому от имени барыни распоряжение насчёт праздника. И казалось, что от взора этой бдительной женщины ничто не могло ускользнуть. В разгар всей организационной суматохи Акулина заметила совсем юную девицу Аксинью. Белокурая девушка безуспешно попыталась прошмыгнуть мимо строгой женщины, что-то пряча в своём переднике. Акулина без лишних церемоний крепко схватила девицу за длинную косу, а затем обнаружила, что в смятом переднике крепостной скрывалось немного выпечки.
- Ах ты ж дрянь, Аксинья! - злая старуха повалила девушку на землю, - Совсем стыд потеряла! У барыни еду уже воруешь!
- Нет, Акулина, всё не так! - всхлипнула крепостная, сев на колени, - Не губи! Это мне Семён отдал.
- А с чего это он решил тебе эти плюшки отдать? - усмехнулась старшая, - Он же до чёртиков жадный пёс!
- Акулиночка, - Аксинья, встав на ноги, приблизилась к уху женщины, - Я его только что в хлеву застукала... Кажется, он опять пьяный.
Тихо выругавшись, Акулина грубо схватила девицу под руку и вместе с ней ушла в хлев. Грязный, и дурно пахнущий, дед Семён кормил овец. Его покачивающиеся ноги наводили на нехорошие подозрения.
- Ах ты ж упырь бессовестный! - этот грозный возглас старухи был, как гром для крепостного.
- Акулина, любовь всей моей жизни! - мужчина встал по стойке смирно, - Что с твоим прекрасным лицом?
- Опять за старое взялся?
- Нет, голубушка! Сегодня ни капли! Христом Богом клянусь! - Семён поцеловал свой крестик.
- Врёт поди! - тихо прошептала Аксинья, держась за дверь хлева.
- Цыц, дурная! - шикнул мужик, - Эх ты, девица бессовестная...
Акулина жестом руки велела крепостным замолчать. Затем, скептически хмыкнув, женщина подошла к Семёну. Наклонившись к шее, она попыталась учуять нарушение трезвости, однако ничего не обнаружила. И всё же подозрения никуда не делись.
- Аксинья, приведи сюда Овчарку! - спокойно приказала Акулина.
- Голубушка, зачем Овчарку... - в этот момент Семён занервничал.
- Аксинья, - повысила тон старуха, - Я сказала: приведи сюда Овчарку.
Этот грозный возглас был для девицы слов пинок под зад. Аксинья тут же убежала на поиски. Самым очевидным местом была псарня. Прибежав туда, Аксинья увидела для себя презрительную, но и вместе с тем уже такую привычную картину. Среди молодых псов, боровшихся за оставшиеся куски мяса на костях, затесалась чудная крепостная девица, которая была ненамного моложе Аксиньи. Повязка на глазах, скрывавшая слепоту, растрёпанная русая коса, грязный сарафан из-за стояния на четвереньках, - всё это вызывало жалость не только у состоятельных господ, но и у остальных крепостных. И каждый раз, когда эта девица гавкала на собак из-за куска мяса, Аксинья не могла сдержать отвращение.
- Овчарка! - наконец, поборов брезгливость, окликнула девушка.
- Уау! - резко гавкнув, Овчарка приподнялась на колени, а затем принюхавшись повернулась к девице и с удивлением добавила, - Это ты, Аксинья?
- А кто ещё? - с раздражением бросила крепостная, - Живо за мной! Акулина тебя требует!
До девушки Овчарка проползла на четвереньках. Потом Аксинья, с усталым вздохом закатив глаза, заставила её подняться на ноги. Обратный путь до хлева был очень неловким для девушки, ибо грязная сутулая девочка, свесившая руки аки щенок, всё это время её обнюхивала.
- Что это с тобой сегодня? - не выдержала, наконец, Аксинья.
- В последние два дня от тебя пахнет каким-то странным мужиком. - ответила Овчарка, продолжая шмыгать носом.
- Ах ты ж... - возмутилась девица, схватив крепостную за лямки сарафана, - Если ты, убогая, ещё раз это скажешь, я барыне пожалуюсь, и тебе язык за такие слова отрежут.
Конфликт был потушен очень быстро. Из хлева донеслось гневное: “Овчарка, где тебя носит?” Крепостные девицы ускорили шаг. Когда они прибыли на место, Акулина одарила гневным взглядом Овчарку, хоть старуха и понимала, что от этого никакого толку и не будет. И всё же, когда слепая девочка зашмыгала носом, она смогла учуять настроение женщины. Овчарка, из-за нервного напряжения, снова хотела встать на четвереньки, но злая Акулина тут же поспешила схватить крепостную за шкирку.
- Только попробуй, убогая! - затем старуха резко швырнула слепую к Семёну, - Живо проверь его!
Тихо проскулив, Овчарка встала на ноги и вплотную подошла к крепостному. Сначала слепая девочка начала обнюхивать его руки, а после начала подниматься вверх к рту. В этот момент Семёну стало настолько неловко, что он хотел крепостную отшвырнуть ногой словно щенка, но грозный взгляд Акулины не дал ему сделать этого.
- Огурцы, помидоры, хлеб... - начала Овчарка.
- Я же говорил... - Семён уже хотел было с облегчением выдохнуть.
- А ещё коньяк. - учуяла едва заметный шлейф слепая, - Французский. Сегодня утром пил.
- Ах ты ж, паразит! - закричала Акулина, - Опять из погреба стащил.
- Акулиночка, эта убогая сама не ведает, что мелет! - пытался оправдаться мужик.
- Этот коньяк стоит дороже, чем твоя, вечно пьяная, душонка! - и прежде, чем окончательно выйти из себя, старуха обратилась к слепой, - Овчарка, барыня приказала собранный урожай проверить!
Овчарка и Аксинья выходили из хлева под звуки ругани и ударов, которые наносила Акулина Семёну. Затем слепая на шатающихся двух ногах дошла до больших ящиков, в которых находились собранные овощи. Пока девочка проверяла их свежесть, крепостные, стоящие рядом, с настороженностью глядели на неё. В селе Овчарку скорее опасались, чем презирали. Виной тому было уникальное обоняние и неумение держать язык за зубами, рассказывая всем даже о самых тонких ароматов, которые слепая девочка могла учуять.
- Эх, Овчарка, твоя маманька тебя точно понесла от какой-то псины. - сказал самый юный из, стоявших рядом, крепостных за что тут же получил подзатыльник от матери.
Такие язвительные замечания слепая девочка привыкла слышать всю свою сознательную жизнь. При этом она никогда не жаловалась на свою долю.
“Бог дал мне такую судьбу, и я должна терпеть, чтобы заслужить вечную жизнь.” - была уверена крепостная.
Вдруг до ушей девочки раздалось перешёптывание: “О, барин!” Овчарка, всё ещё стоя на коленях, начала принюхиваться. Это был её самый любимый запах на свете. С этой сладостью не могло сравниться ни один шоколад, ни одна выпечка в мире. Этот прекрасный аромат принадлежал девятнадцатилетнему русоволосому юноше, который держал мешок с вещами. По своему внешнему виду он больше напоминал крестьянина, чем барина из благородных кровей.
- Прошу, не надо! - смутился юноша, - Я больше не барин.
- Эх, Арсений Арсеньевич, - печально вздохнула одна из крепостных, - На кого же вы нас покидаете?
- Не надо печалится! Я же не на плаху иду. - затем Арсений обратился к Овчарке, - А у меня для тебя подарок.
Не веря своим ушам, слепая повернулась к юноше. В этот момент она смогла почувствовать прикосновение его нежной кожи на своей ладони. Краткий, но такой прекрасный миг, заставивший девичье сердце трепетать, словно птица в клетке. В руках Овчарки оказалась деревянная фигурка. Тщательно пройдясь пальцами по её изгибам, крепостная поняла, что это лебедь, которую Арсений вырезал своими руками, как и многие фигурки животных, которые он делал для неё, когда она была ещё совсем ребёнком.
- Благодарю, барин. - едва слышно произнесла слепая.
- Благословите на путь... - Арсений окрестил крепостных крестным знамением, - И простите, если вольно или невольно сделал вам худо.
Овчарка и крестьяне в ответ также окрестили юношу. Когда же слепая перестала чувствовать его сладкий запах, она поспешила к псарне. Там было у неё укромное место. Придя туда, крепостная упала на четвереньки. Собачий лай легко заглушал её печальные завывания.
***
Сорокатрёхлетняя княгиня Парусова из окна своего кабинета наблюдала за тем, как Арсений на деревянной повозке покидал её имение. Правой рукой она окрестила племянника крестным знамением, а левой прижимала к своей груди икону, которую он подарил на прощание.
- Эх, барыня! - печально вздохнула горничная, стоявшая рядом, - Арсений Арсеньевич, мог бы быть самой яркой звездой в высшем свете, а в итоге выбрал жизнь в монастыре.
- Да, мне тоже грустно от этого, - Анна Михайловна отвернулась от окна, - Но это его выбор, и я должна его принять. К тому же хорошо, когда есть в семье монах, который более усилено молится за прощение наших грехов.
Затем барыня приказала служанке подать чай, а сама села за свой рабочий стол, дабы разобрать поздравительные письма. Как и ожидалось, про день рождения помнили не только в высшем свете Санкт-Петербурга, но и родственники из дальних уголков Российской империи.
Едва горничная подала чай в кабинет, как во дворе снова раздались стук копыт. Анна Михайловна поспешила к окну. По монограмме на тёмном экипаже, женщина узнала Ясновых. Когда близнецы вышли из своей кареты, княгиня велела к горничной бежать к ним, а сама отошла к зеркалу. Пышные рукава и юбка на платье всё ещё оставались гладкими, а локоны, завитые к лицу, по-прежнему хорошо держались. Когда Парусова привела себя в порядок, в кабинет вошли братья Ясновы. Помимо тростей, мужчины также держали небольшие ящики.
- Павел Александрович, Фёдор Александрович! - радушно произнесла хозяйка имения, - Tiens, quelle suprise!* Очень приятно, что вы приняли моё приглашение, хоть я на это и не надеялась.
- Анна Михайловна, - Фёдор поцеловал руку княгине, - почему вы так были мрачно настроены?
- Ну как же? Ваша семья, пожалуй, самая загадочная в высшем свете Петербурга... Конечно, жаль, что вы только вдвоём.
- Ma Femme**, к сожалению, немного приболела.
- Comme c'est triste.*** Надеюсь, она скоро поправится. - затем Анна протянула руку Павлу, - А ваши домашние?
Павел молча стоял как вкопанный, держа равновесие с помощью своей трости. В этот момент он пытался сдерживать внутри себя боль. Фёдор тут же напрягся, готовый в любой момент кинуться к больному брату на помощь. К счастью, боль прошла быстро, и старший Яснов облегчённо выдохнул.
- Боже мой, Павел Александрович, с вами всё хорошо? - обеспокоилась княгиня.
- Je demande pardon, madame.**** - Павел поцеловал руку Парусовой, - Я просто задумался... Что касается моих домашних, моя дочь подхватила лёгкую простуду, и супруга была вынуждена остаться с ней.
- Кстати, Анна Михайловна, - в разговор снова подключился Фёдор, - Мы привезли из заграницы те редкие ароматы, о которых вы говорили на балу у Великой княгини Елены Павловны.
Близнецы поставил на стол деревянные ящики, в которых находились флаконы с редчайшими запахами. Княгиня тут же поспешила их проверить.
- Господа, ваши подарки мне очень приятны, но... Я, к сожалению, из тех людей, кто всегда ко всему настроен скептически. Также я хочу быть уверена, что вас не обманули. - затем Анна Михайловна обратилась к горничной, - Приведи сюда Овчарку!
