– Надо было покупать китайские, – сказал отец, когда она подвела его к компу. – Не печалься, ему всё равно никто не поверит. Ну нашёл он эту обувь, но наши соотечественники сейчас путешествуют повсюду. Могли заплыть и туда, а остальное припишут его фантазии.
– Сейчас не поверят, а при случае могут вспомнить, – возразила Настя.
– А ты старайся, чтобы таких случаев не было! – рассердился он. – И во Вьетнам вам нечего мотаться, хватит бассейна! Дом тебе огородили, но если пойдёшь купаться, то с кораблей будет видно. Оптики там до фига, и времени у вахтенных тоже много, а что может быть естественней для матроса, чем наблюдать в бинокль за красивой девчонкой? База там не очень большая, поэтому таких, как ты, раз, два и обчёлся. Дальше продолжать?
– А если купаться, когда стемнеет?
– Если там всё огорожено, да ещё вдвоём, наверное, можно, – подумав, ответил отец. – Только сначала поговори со своим Зелениным, чтобы туда передали, когда вы будете приходить. И сразу же обработай всех, кто будет о вас знать, чтобы не болтали. И меньше лазьте в воду. Погулять по берегу и подышать морским воздухом – это уже отдых.
После такого облома Настя почти равнодушно восприняла воскресную передачу об их лечении. Кто-то очень шустрый успел в пятницу заснять обработанных больных и взять у них интервью. В субботу на скорую руку смонтировали фильм, а в воскресенье он в первой половине дня был показан по каналу ОТР. Такая оперативность настораживала, да и вопросы в фильме поднимали те, которые прямо касались Насти. Врачи осторожно говорили об улучшении состояния пациентов, а сами пациенты говорили о том же самом уже без осторожности. Панорама строительства центра впечатляла. Вот только комментарии...
– В кои веки правительство занялось здоровьем наших граждан, – говорил мужчина, который брал у всех интервью. – Созданные приборы, по заявлению директора центра, способны лечить практически любые болезни. Возникает вопрос, почему их используют только четыре часа в сутки? Можно было бы предположить, что сейчас отрабатывается методика массового лечения, поэтому нет возможности для круглосуточной работы, но директор центра профессор Евдокимов заявил, что такой режим работы будет и в дальнейшем. Более того, он сказал, что в воскресные дни центр будет закрыт. Объяснений подобного отношения к здоровью и жизни людей нам не дали, были только невразумительные намёки на ограниченность применяемых секретных технологий. Но любому здравомыслящему человеку понятно, что если смогли сделать один прибор, их можно сделать сотню! Всё упирается во время, деньги и желание. Мы готовы ради здоровья ждать и тратить деньги, а вот правительство, судя по высказываниям руководства центра, к этому не готово! Пока проходит пробное лечение и до конца не выздоровел ни один пациент, с этим можно мириться, но если...
Они всей семьёй смотрели этот фильм и после его окончания остались в гостиной.
– Этого следовало ожидать, – сказал отец, когда выключили телевизор. – Я даже не знаю, какое объяснение можно придумать, чтобы в него поверили. Тебя засветят, дочь, и очень скоро. Неделя на выздоровление больных и столько же на рост народного возмущения. Кажется, ты зря тратила золото на эту квартиру.
– Буду звонить Зеленину, – решила Настя. – Пусть думают над тем, чтобы нам временно переселиться в лечебный центр. А тебе нужно купить хорошую машину, а лучше – перейти работать в нашу охрану. Тогда никому из нас не придётся мотаться.
– Звони, – согласился он. – Здесь для нас не будет нормальной жизни. В охрану я вряд ли перейду, но машину поменяю. Мне от вашего центра до службы всего минут двадцать езды, если нигде не застряну. Заодно буду отвозить Татьяну.
– Я переселюсь к Славе, – сказала Таня. – Завтра пойдём подавать заявление в загс. Сменю фамилию...
– Так мы не будем здесь жить? – спросила растерянная мать.
– Успокойся, Надя, – сказал отец. – Постепенно всё утрясётся, но, пока будет идти эта утряска, лучше пожить подальше отсюда. Здесь мы не отгородимся от людей.
Настя ушла к себе и позвонила полковнику.
– Я не видел этого фильма, но в курсе его содержания, – сказал Дмитрий Павлович. – Я вам уже говорил, чтобы готовились к славе. Нормально нашу затею не объяснишь и рты не закроешь. Не те времена, да и на Западе не будут молчать, тем более что обо всём известно американцам. Так что ваша безвестность продлится две-три недели. Мы это предусмотрели. В первом больничном корпусе для вас заканчивают отделку четырёхкомнатной квартиры. Через дней десять в неё можно будет въехать. Это временное жильё, поэтому мы меблировали сами. С питанием возиться не нужно, для вас будут готовить в больничной столовой. Скажете, что нужно, и они всё сделают. Если вашей матери надоест сидеть за телевизором, она может поработать у нас. С вашим отцом поговорят и предложат поменять работу. Сестра от вас уходит?
– Да, она выходит замуж за вашего лейтенанта.
– Он такой же мой, как и ваш, – хмыкнул Зеленин, – а после свадьбы будет больше вашим, чем моим. Вы, Настя, теперь тоже наша, разве что вам из-за молодости лет не дали погоны, а говорить об окладе при вашем богатстве просто смешно.
– Ну и зря, – сказала она, улыбнувшись в первый раз за сегодняшний день. – Царей записывали в полки с младенчества и давали чины, а мне скоро пятнадцать и в прошлом королева. А вы жадины, если пожалели для меня даже лейтенантские погоны!
– Я поговорю. Что у вас с учёбой?
– Завтра пойду договариваться о сдаче и попрошу, чтобы разрешили сдавать по два экзамена в день. Тогда за неделю разделаюсь с девятым классом и займусь десятым.
– А ваш друг?
– Ему долго готовиться. А почему вы спросили?
– Он не член вашей семьи, но для вас дорог. Если за вас возьмутся всерьёз, это могут использовать. Вы думаете, что они ограничатся одной встречей и этой визиткой? К сожалению, сейчас не прежние времена и наши противники имеют здесь очень большие возможности. Вы в первый раз за десять дней покинули дом пешком, а не в шаре, и вас сразу выследили и подвели людей из посольства. Вам это ни о чём это говорит? На полученную от нашего майора информацию обратили внимание и, видимо, частично смогли проверить. После этого стало несложно связать с вами строительство нашего центра. Вы там нигде не засвечены, но его назначение нетрудно узнать. Сказка о приборах, которые лечат всё на свете, хороша для обывателя, а не для специалиста.
– И что делать? – встревожилась Настя. – Вы как-то можете помочь?
– Куда мы денемся? – пошутил Зеленин. – Будем опекать вашего бойфренда, а заодно узнаем тех, кто попытается его пасти. Только вы предупредите его и о возможной опасности, и о нашей опеке. И вот ещё что... Вы ведь будете к нему наведываться? Я так и думал. Его квартиру нужно защитить от прослушивания, поэтому пусть будет готов к визиту наших специалистов. Вы не были в Камране?
– Хотели погулять по берегу, но отец отсоветовал. Сказал, что могут увидеть с кораблей. Мы туда полетим, когда будет темно. Можете об этом предупредить?
– Мы это предусмотрели, – сказал Дмитрий Павлович. – Ваш домик расположен далеко от стоянки кораблей и огорожен высоким забором. На базе много женщин, поэтому появление ещё одной не привлечёт внимания. В домике никто не живёт, но он оборудован всем необходимым для жизни. На базе знают, что к нему нельзя приближаться, а вам из него не следует выходить. Если что-то нужно, позвоните по телефону и обработаете того, кто придёт на вызов. Можете отправиться хоть сейчас, только учтите, что там на четыре часа позже.
Второй звонок был другу. Настя хотела к нему прилететь, но дома был отец, поэтому Олег сказал, что прибежит сам. Когда он появился в их квартире с очередным тортом, девочка увела к себе в комнату, выпроводив Олю с домовым.
– Скоро обо мне узнают, – сказала она юноше, – поэтому мы на время переселимся в лечебный центр. Я постараюсь каждый день тебя навещать. О тебе знают американцы и могут этим воспользоваться.
– Ты же им отказала, – сказал он.
– И что это меняет? Они узнали, что я куда-то пропала, а потом вернулась, наделённая невероятными способностями. Думаешь, хоть одна разведка мира пройдёт мимо такого? Я вчера вылечила пять тысяч очень тяжёлых больных. Полное исцеление будет через неделю, поэтому пока нет шума. Но один фильм уже вышел, хотя я лечила всего три дня. Представляешь, что начнётся, когда вылечившихся будут десятки тысяч? А ведь многие из них были обречены на смерть! Меня постараются чем-то взять на крючок, и необязательно это будут американцы, они только знают больше других. Для тебя это тоже опасно, поэтому будешь ходить под охраной. Ты её не увидишь, а если что-то заметишь, не дёргайся. В вашу квартиру тоже придут и поставят защиту от прослушивания. Я могу защититься от него магией, но и техника не помешает. Ты не пожалел, что связался со мной?
– Зачем говорить глупости? – сказал Олег и взлохматил ей волосы. – Я буду с тобой до конца, каким бы он ни был! Очень надеюсь, что он будет счастливым. Эх, были бы мы с тобой старше!
– Молодёжь, идите обедать, – из-за двери позвала мать. – Всё уже на столе.
– Пошли поедим, а потом слетаем в Камрань, – предложила Настя.
– У меня нет с собой плавок, – сказал Олег, – Надо за ними сбегать.
– Не нужно никуда бежать. Там был шторм, а может, штормит до сих пор. Вода грязная, поэтому мы только осмотрим дом и погуляем по пляжу, а искупаемся в другой раз.
Все уже пообедали, поэтому ели вдвоём. Когда закончили, Настя взялась мыть тарелки, но пришла мать и выгнала их с кухни.
– Ну и ладно, – сказала ей дочь. – Мама, мы слетаем во Вьетнам, посмотрим, что там для меня приготовили. Я думаю, что это не займёт больше двух часов.
– Купаться не будете? – спросила мама. – Это хорошо, а то мне за тебя страшно. Олег, присмотри за ней, чтобы никуда не влезла.
– Поспешим, – посмотрев на дверь в комнату Татьяны, сказала Настя. – Если прибежит молодняк, попытаются упасть на хвост, а я хочу побыть только с тобой.
Они зашли в спальню, где девочка взяла Олега за руку и вызвала сферу.
– Да, штормит, – сказал он, не отпуская руку подруги, – хотя и не очень сильно. Я купался в такой шторм.
Они стояли на узкой полосе песка, которую почти полностью заливали накатывающиеся с моря волны. Дом был огорожен высоким забором из гофрированного железа, который закрывал всё, кроме пляжа, и позволял видеть только потемневшее море и такое же тёмное, покрытое тучами небо. Тёплый ветер раскачивал две росшие возле дома пальмы и трепал обоим волосы.
– Шторм сильный, – не согласилась Настя. – От него прикрывают бухта и волноломы. Видишь буруны? Это первый волнолом, а есть и второй. Если бы не они, никто не ставил бы здесь сети.
– А зачем они? Только от акул или здесь много другой дряни? Я хотел почитать, но закрутился и забыл.
– Вообще-то, акул здесь полно, но сеть не только от них. Есть крупные ядовитые медузы и рыбы. От всех опасностей сеть не спасёт, но акулы точно не пройдут. Видишь буйки?
– Пятьдесят на пятьдесят метров, – прикинул Олег. – Плавать можно. А воздух замечательный!
– На моём острове он лучше, – вздохнула Настя. – Сволочи американцы!
– А что случилось? – не понял он. – Почему ты их ругаешь?
– Пойдём посмотрим дом, заодно расскажу, – ответила она и, пока шли по усыпанной гравием дорожке к небольшому одноэтажному дому, рассказала о зарытых в песок тапках и американцах с собакой.
Входная дверь оказалась открытой, а ключ вставили в замок с внутренней стороны. В прихожей было темно, поэтому включили свет. Дом был привычного вида, как и мебель. Гостиная, две спальни, кухня и совмещённый санузел. В спальнях стояли двухместные кровати, а в гостиной был диван.
– Без Таньки с её женихом можно переночевать всей семьёй, – довольно сказала Настя. – Тебя я тоже включила в семью.
– Можно я за это тебя поцелую? – спросил Олег.
– Ещё одна такая просьба – и я исключу из семьи, – ответила Настя. – Терпи, раньше шестнадцати я не буду с тобой целоваться.
– А почему в шестнадцать?
– Я этим не занималась, но во многих книгах читала, что стоит только начать, и уже не остановишься, пока не дойдёшь до конца. Я не собираюсь выходить замуж до семнадцати, а на год меня должно хватить. Поэтому, если любишь, делай это на расстоянии. Сам виноват в том, что запал на такую молодую. Со сверстницами не пришлось бы так долго ждать. Если хочешь, могу сотворить заклинание, которое на пару месяцев отобьёт у тебя желание целоваться.
– Я потерплю без твоей магии, – поспешно сказал Олег. – Дело не в том, о чём ты подумала. Мне хочется лаской выразить свои чувства, а ты не даёшь.
– Можешь выражать словами, а я развешу уши, – улыбнулась Настя. – Давай посмотрим кухню. Она почти такая же, как в нашей квартире в Ростове. Даже кафель похожий.
– Электрическая плита есть, микроволновка – тоже, – сказал юноша. – Холодильник выключен, но вряд ли он нерабочий. Можно набрать продуктов и отдыхать здесь выходные.
– Мой полковник говорил, что их можно заказать по телефону. А выходной у меня теперь только один – воскресенье. Ладно, дом посмотрели, пошли на берег. Я люблю смотреть на волны. И воздух во время шторма какой-то особенный. Олег, тебе долго пилить одиннадцатый класс?
– Месяца три. Не у всех такая память, как у тебя. Ты, наверное, уже подготовилась?
– Почти. Осталось совсем немного, но я завтра побегу договариваться о сдаче. Подожди, давай обойдём вокруг дома.
Пройдя по дорожке мимо клумб с цветами, они зашли за дом и увидели небольшую хозяйственную постройку.
– Интересно, что в этом сарае? – сказал Олег, открыл незапертую дверь и включил свет.
– Парусная доска! – воскликнула Настя. – Здорово! Я видела, как на них плавают, а сама ни разу не пробовала.
– Два спасательных жилета, зонт от солнца, надувная лодка с вёслами и компрессором и два гамака, – перечислил юноша разложенные у стены предметы. – Больше ничего нет.
– Нормально, – сказала девочка. – Привезти маски и ласты и можно отдыхать. А где здесь калитка? Я не видела.
– Вон она, – осмотревшись, показал рукой Олег. – Сливается с забором. Кстати, стало темнее. Здесь уже половина седьмого. Когда будем уходить? Ты обещала матери не задерживаться.
– Сейчас кое-что посмотрю, и уйдём, – ответила она и подошла к калитке.
Замка на ней не было, и дверца открылась при повороте ручки. Выглянув, Настя увидела набережную с пирсами и стоявшие у причалов корабли. В порту кое-где уже зажгли свет, а за оградой базы виднелись утопающие в зелени дома и высокий холм.
– Глупо запирать калитку, если сюда можно легко зайти по воде, – сказал Олег и сбросил кроссовки. – Пойду хоть помочу ноги.
Он приподнял штанины и по воде вышел за ограду. Стало уже совсем темно, но стоявшие на рейде корабли были неплохо освещены. На базе их было всего три.
– Сейчас не поверят, а при случае могут вспомнить, – возразила Настя.
– А ты старайся, чтобы таких случаев не было! – рассердился он. – И во Вьетнам вам нечего мотаться, хватит бассейна! Дом тебе огородили, но если пойдёшь купаться, то с кораблей будет видно. Оптики там до фига, и времени у вахтенных тоже много, а что может быть естественней для матроса, чем наблюдать в бинокль за красивой девчонкой? База там не очень большая, поэтому таких, как ты, раз, два и обчёлся. Дальше продолжать?
– А если купаться, когда стемнеет?
– Если там всё огорожено, да ещё вдвоём, наверное, можно, – подумав, ответил отец. – Только сначала поговори со своим Зелениным, чтобы туда передали, когда вы будете приходить. И сразу же обработай всех, кто будет о вас знать, чтобы не болтали. И меньше лазьте в воду. Погулять по берегу и подышать морским воздухом – это уже отдых.
После такого облома Настя почти равнодушно восприняла воскресную передачу об их лечении. Кто-то очень шустрый успел в пятницу заснять обработанных больных и взять у них интервью. В субботу на скорую руку смонтировали фильм, а в воскресенье он в первой половине дня был показан по каналу ОТР. Такая оперативность настораживала, да и вопросы в фильме поднимали те, которые прямо касались Насти. Врачи осторожно говорили об улучшении состояния пациентов, а сами пациенты говорили о том же самом уже без осторожности. Панорама строительства центра впечатляла. Вот только комментарии...
– В кои веки правительство занялось здоровьем наших граждан, – говорил мужчина, который брал у всех интервью. – Созданные приборы, по заявлению директора центра, способны лечить практически любые болезни. Возникает вопрос, почему их используют только четыре часа в сутки? Можно было бы предположить, что сейчас отрабатывается методика массового лечения, поэтому нет возможности для круглосуточной работы, но директор центра профессор Евдокимов заявил, что такой режим работы будет и в дальнейшем. Более того, он сказал, что в воскресные дни центр будет закрыт. Объяснений подобного отношения к здоровью и жизни людей нам не дали, были только невразумительные намёки на ограниченность применяемых секретных технологий. Но любому здравомыслящему человеку понятно, что если смогли сделать один прибор, их можно сделать сотню! Всё упирается во время, деньги и желание. Мы готовы ради здоровья ждать и тратить деньги, а вот правительство, судя по высказываниям руководства центра, к этому не готово! Пока проходит пробное лечение и до конца не выздоровел ни один пациент, с этим можно мириться, но если...
Они всей семьёй смотрели этот фильм и после его окончания остались в гостиной.
– Этого следовало ожидать, – сказал отец, когда выключили телевизор. – Я даже не знаю, какое объяснение можно придумать, чтобы в него поверили. Тебя засветят, дочь, и очень скоро. Неделя на выздоровление больных и столько же на рост народного возмущения. Кажется, ты зря тратила золото на эту квартиру.
– Буду звонить Зеленину, – решила Настя. – Пусть думают над тем, чтобы нам временно переселиться в лечебный центр. А тебе нужно купить хорошую машину, а лучше – перейти работать в нашу охрану. Тогда никому из нас не придётся мотаться.
– Звони, – согласился он. – Здесь для нас не будет нормальной жизни. В охрану я вряд ли перейду, но машину поменяю. Мне от вашего центра до службы всего минут двадцать езды, если нигде не застряну. Заодно буду отвозить Татьяну.
– Я переселюсь к Славе, – сказала Таня. – Завтра пойдём подавать заявление в загс. Сменю фамилию...
– Так мы не будем здесь жить? – спросила растерянная мать.
– Успокойся, Надя, – сказал отец. – Постепенно всё утрясётся, но, пока будет идти эта утряска, лучше пожить подальше отсюда. Здесь мы не отгородимся от людей.
Настя ушла к себе и позвонила полковнику.
– Я не видел этого фильма, но в курсе его содержания, – сказал Дмитрий Павлович. – Я вам уже говорил, чтобы готовились к славе. Нормально нашу затею не объяснишь и рты не закроешь. Не те времена, да и на Западе не будут молчать, тем более что обо всём известно американцам. Так что ваша безвестность продлится две-три недели. Мы это предусмотрели. В первом больничном корпусе для вас заканчивают отделку четырёхкомнатной квартиры. Через дней десять в неё можно будет въехать. Это временное жильё, поэтому мы меблировали сами. С питанием возиться не нужно, для вас будут готовить в больничной столовой. Скажете, что нужно, и они всё сделают. Если вашей матери надоест сидеть за телевизором, она может поработать у нас. С вашим отцом поговорят и предложат поменять работу. Сестра от вас уходит?
– Да, она выходит замуж за вашего лейтенанта.
– Он такой же мой, как и ваш, – хмыкнул Зеленин, – а после свадьбы будет больше вашим, чем моим. Вы, Настя, теперь тоже наша, разве что вам из-за молодости лет не дали погоны, а говорить об окладе при вашем богатстве просто смешно.
– Ну и зря, – сказала она, улыбнувшись в первый раз за сегодняшний день. – Царей записывали в полки с младенчества и давали чины, а мне скоро пятнадцать и в прошлом королева. А вы жадины, если пожалели для меня даже лейтенантские погоны!
– Я поговорю. Что у вас с учёбой?
– Завтра пойду договариваться о сдаче и попрошу, чтобы разрешили сдавать по два экзамена в день. Тогда за неделю разделаюсь с девятым классом и займусь десятым.
– А ваш друг?
– Ему долго готовиться. А почему вы спросили?
– Он не член вашей семьи, но для вас дорог. Если за вас возьмутся всерьёз, это могут использовать. Вы думаете, что они ограничатся одной встречей и этой визиткой? К сожалению, сейчас не прежние времена и наши противники имеют здесь очень большие возможности. Вы в первый раз за десять дней покинули дом пешком, а не в шаре, и вас сразу выследили и подвели людей из посольства. Вам это ни о чём это говорит? На полученную от нашего майора информацию обратили внимание и, видимо, частично смогли проверить. После этого стало несложно связать с вами строительство нашего центра. Вы там нигде не засвечены, но его назначение нетрудно узнать. Сказка о приборах, которые лечат всё на свете, хороша для обывателя, а не для специалиста.
– И что делать? – встревожилась Настя. – Вы как-то можете помочь?
– Куда мы денемся? – пошутил Зеленин. – Будем опекать вашего бойфренда, а заодно узнаем тех, кто попытается его пасти. Только вы предупредите его и о возможной опасности, и о нашей опеке. И вот ещё что... Вы ведь будете к нему наведываться? Я так и думал. Его квартиру нужно защитить от прослушивания, поэтому пусть будет готов к визиту наших специалистов. Вы не были в Камране?
– Хотели погулять по берегу, но отец отсоветовал. Сказал, что могут увидеть с кораблей. Мы туда полетим, когда будет темно. Можете об этом предупредить?
– Мы это предусмотрели, – сказал Дмитрий Павлович. – Ваш домик расположен далеко от стоянки кораблей и огорожен высоким забором. На базе много женщин, поэтому появление ещё одной не привлечёт внимания. В домике никто не живёт, но он оборудован всем необходимым для жизни. На базе знают, что к нему нельзя приближаться, а вам из него не следует выходить. Если что-то нужно, позвоните по телефону и обработаете того, кто придёт на вызов. Можете отправиться хоть сейчас, только учтите, что там на четыре часа позже.
Второй звонок был другу. Настя хотела к нему прилететь, но дома был отец, поэтому Олег сказал, что прибежит сам. Когда он появился в их квартире с очередным тортом, девочка увела к себе в комнату, выпроводив Олю с домовым.
– Скоро обо мне узнают, – сказала она юноше, – поэтому мы на время переселимся в лечебный центр. Я постараюсь каждый день тебя навещать. О тебе знают американцы и могут этим воспользоваться.
– Ты же им отказала, – сказал он.
– И что это меняет? Они узнали, что я куда-то пропала, а потом вернулась, наделённая невероятными способностями. Думаешь, хоть одна разведка мира пройдёт мимо такого? Я вчера вылечила пять тысяч очень тяжёлых больных. Полное исцеление будет через неделю, поэтому пока нет шума. Но один фильм уже вышел, хотя я лечила всего три дня. Представляешь, что начнётся, когда вылечившихся будут десятки тысяч? А ведь многие из них были обречены на смерть! Меня постараются чем-то взять на крючок, и необязательно это будут американцы, они только знают больше других. Для тебя это тоже опасно, поэтому будешь ходить под охраной. Ты её не увидишь, а если что-то заметишь, не дёргайся. В вашу квартиру тоже придут и поставят защиту от прослушивания. Я могу защититься от него магией, но и техника не помешает. Ты не пожалел, что связался со мной?
– Зачем говорить глупости? – сказал Олег и взлохматил ей волосы. – Я буду с тобой до конца, каким бы он ни был! Очень надеюсь, что он будет счастливым. Эх, были бы мы с тобой старше!
– Молодёжь, идите обедать, – из-за двери позвала мать. – Всё уже на столе.
– Пошли поедим, а потом слетаем в Камрань, – предложила Настя.
– У меня нет с собой плавок, – сказал Олег, – Надо за ними сбегать.
– Не нужно никуда бежать. Там был шторм, а может, штормит до сих пор. Вода грязная, поэтому мы только осмотрим дом и погуляем по пляжу, а искупаемся в другой раз.
Все уже пообедали, поэтому ели вдвоём. Когда закончили, Настя взялась мыть тарелки, но пришла мать и выгнала их с кухни.
– Ну и ладно, – сказала ей дочь. – Мама, мы слетаем во Вьетнам, посмотрим, что там для меня приготовили. Я думаю, что это не займёт больше двух часов.
– Купаться не будете? – спросила мама. – Это хорошо, а то мне за тебя страшно. Олег, присмотри за ней, чтобы никуда не влезла.
– Поспешим, – посмотрев на дверь в комнату Татьяны, сказала Настя. – Если прибежит молодняк, попытаются упасть на хвост, а я хочу побыть только с тобой.
Они зашли в спальню, где девочка взяла Олега за руку и вызвала сферу.
– Да, штормит, – сказал он, не отпуская руку подруги, – хотя и не очень сильно. Я купался в такой шторм.
Они стояли на узкой полосе песка, которую почти полностью заливали накатывающиеся с моря волны. Дом был огорожен высоким забором из гофрированного железа, который закрывал всё, кроме пляжа, и позволял видеть только потемневшее море и такое же тёмное, покрытое тучами небо. Тёплый ветер раскачивал две росшие возле дома пальмы и трепал обоим волосы.
– Шторм сильный, – не согласилась Настя. – От него прикрывают бухта и волноломы. Видишь буруны? Это первый волнолом, а есть и второй. Если бы не они, никто не ставил бы здесь сети.
– А зачем они? Только от акул или здесь много другой дряни? Я хотел почитать, но закрутился и забыл.
– Вообще-то, акул здесь полно, но сеть не только от них. Есть крупные ядовитые медузы и рыбы. От всех опасностей сеть не спасёт, но акулы точно не пройдут. Видишь буйки?
– Пятьдесят на пятьдесят метров, – прикинул Олег. – Плавать можно. А воздух замечательный!
– На моём острове он лучше, – вздохнула Настя. – Сволочи американцы!
– А что случилось? – не понял он. – Почему ты их ругаешь?
– Пойдём посмотрим дом, заодно расскажу, – ответила она и, пока шли по усыпанной гравием дорожке к небольшому одноэтажному дому, рассказала о зарытых в песок тапках и американцах с собакой.
Входная дверь оказалась открытой, а ключ вставили в замок с внутренней стороны. В прихожей было темно, поэтому включили свет. Дом был привычного вида, как и мебель. Гостиная, две спальни, кухня и совмещённый санузел. В спальнях стояли двухместные кровати, а в гостиной был диван.
– Без Таньки с её женихом можно переночевать всей семьёй, – довольно сказала Настя. – Тебя я тоже включила в семью.
– Можно я за это тебя поцелую? – спросил Олег.
– Ещё одна такая просьба – и я исключу из семьи, – ответила Настя. – Терпи, раньше шестнадцати я не буду с тобой целоваться.
– А почему в шестнадцать?
– Я этим не занималась, но во многих книгах читала, что стоит только начать, и уже не остановишься, пока не дойдёшь до конца. Я не собираюсь выходить замуж до семнадцати, а на год меня должно хватить. Поэтому, если любишь, делай это на расстоянии. Сам виноват в том, что запал на такую молодую. Со сверстницами не пришлось бы так долго ждать. Если хочешь, могу сотворить заклинание, которое на пару месяцев отобьёт у тебя желание целоваться.
– Я потерплю без твоей магии, – поспешно сказал Олег. – Дело не в том, о чём ты подумала. Мне хочется лаской выразить свои чувства, а ты не даёшь.
– Можешь выражать словами, а я развешу уши, – улыбнулась Настя. – Давай посмотрим кухню. Она почти такая же, как в нашей квартире в Ростове. Даже кафель похожий.
– Электрическая плита есть, микроволновка – тоже, – сказал юноша. – Холодильник выключен, но вряд ли он нерабочий. Можно набрать продуктов и отдыхать здесь выходные.
– Мой полковник говорил, что их можно заказать по телефону. А выходной у меня теперь только один – воскресенье. Ладно, дом посмотрели, пошли на берег. Я люблю смотреть на волны. И воздух во время шторма какой-то особенный. Олег, тебе долго пилить одиннадцатый класс?
– Месяца три. Не у всех такая память, как у тебя. Ты, наверное, уже подготовилась?
– Почти. Осталось совсем немного, но я завтра побегу договариваться о сдаче. Подожди, давай обойдём вокруг дома.
Пройдя по дорожке мимо клумб с цветами, они зашли за дом и увидели небольшую хозяйственную постройку.
– Интересно, что в этом сарае? – сказал Олег, открыл незапертую дверь и включил свет.
– Парусная доска! – воскликнула Настя. – Здорово! Я видела, как на них плавают, а сама ни разу не пробовала.
– Два спасательных жилета, зонт от солнца, надувная лодка с вёслами и компрессором и два гамака, – перечислил юноша разложенные у стены предметы. – Больше ничего нет.
– Нормально, – сказала девочка. – Привезти маски и ласты и можно отдыхать. А где здесь калитка? Я не видела.
– Вон она, – осмотревшись, показал рукой Олег. – Сливается с забором. Кстати, стало темнее. Здесь уже половина седьмого. Когда будем уходить? Ты обещала матери не задерживаться.
– Сейчас кое-что посмотрю, и уйдём, – ответила она и подошла к калитке.
Замка на ней не было, и дверца открылась при повороте ручки. Выглянув, Настя увидела набережную с пирсами и стоявшие у причалов корабли. В порту кое-где уже зажгли свет, а за оградой базы виднелись утопающие в зелени дома и высокий холм.
– Глупо запирать калитку, если сюда можно легко зайти по воде, – сказал Олег и сбросил кроссовки. – Пойду хоть помочу ноги.
Он приподнял штанины и по воде вышел за ограду. Стало уже совсем темно, но стоявшие на рейде корабли были неплохо освещены. На базе их было всего три.
