Возвращение

Мои дни рождения отмечались в обязательном порядке. Сначала садились за стол семьёй, потом мы с сестрой уходили, а родители приглашали Платоновых и продолжали застолье уже сами, поставив на стол бутылку водки. Пили на таких посиделках чисто символически, и бутылки хватало на два-три раза.
        – Конечно, пригласи, – согласилась мама. – Можно не только мальчиков.
        – В него влюблены многие девчонки, – засмеялась сестра, – только, наверное, не те. То носил им портфели, а теперь после уроков бегут с Сергеем домой.
        – Дожди, потому и бежим, – сказал я. – Что за радость гулять по такой погоде? Я даже велосипед уже не беру.
        – Мы, наверное, через год отсюда уедем, – сказал отец. – Когда ездил в штаб округа, был разговор о моём переводе в Прибалтику с хорошим повышением в должности. Но подполковника уже не дадут и года через два уберут на пенсию. Так что если предложат, то я откажусь. Доработаю здесь, а потом поедем на Дон к старикам.
        Я знал, что его демобилизуют в феврале следующего года. В той жизни это вызвало радость, сейчас я не испытывал ничего, кроме грусти. Не хотелось уезжать из этого микрорайона в лесу, но, как и в прошлый раз, от меня ничего не зависело. Ладно, до этого ещё больше года. Я задумался. Мою ложь о писательстве следовало чем-нибудь подкрепить. Написать, что ли, рассказ из тех, которые хорошо запомнились? Мальчишкой я много прочитал их в журнале «Техника молодёжи», но, на мой искушённый взгляд, все они были слабыми. К тому же я не знал, когда их написали. Позже уже не любил читать рассказы, предпочитая повести и романы. А перестроечная литература вообще не годилась. Попробуй принести в любую редакцию что-нибудь вроде «Фугу в мундире». Разврат и махровая антисоветчина! Отец мигом вылетит из армии, а на то, что сделают со мной, не хватало фантазии. Отца и так чуть не выперли со службы, когда он после поездки на Украину критически высказался о сельскохозяйственной реформе Хрущёва. Об этом стало известно нашему особисту – пьянице и большой сволочи. Завели дело, и отца спасла только отставка генсека. Выдавать чьи-то произведения за свои – это та же кража, но ради спасения мира можно поступиться принципами. И потом, если у меня всё получится, история должна измениться, как и жизни миллионов людей нашей страны. Даже если все писатели моей реальности не поменяют профессию, они напишут другие книги. Я решил не связываться с рассказами, а позаимствовать у Головачова небольшую повесть «Хроновыверт». В ней одним из главных героев был мальчишка и нет антисоветчины, так что в редакции должны съесть. Помнил её не дословно, но забытое будет нетрудно дописать самому. И немного успокою совесть: всё-таки внёс хоть какой-то труд. Я достал последнюю чистую тетрадку и начал быстро заполнять текстом, ненадолго задумываясь в тех местах, где что-то забылось. На улице опять начался дождь, так что не хотелось никуда идти и можно было работать до вечера. В повести было страниц пятьдесят, и я надеялся закончить её за неделю без ущерба для остальных занятий. А на тетрадь для своих записей сегодня же попрошу деньги и завтра куплю после школы.
        В понедельник, на большой перемене, многие вышли в коридоры, а остальные общались в своих классах. Дождя не было, но не было и желающих переобуваться и брать пальто из гардероба. Уличные прогулки на переменах закончились до мая. Я тоже вышел в коридор, подошёл к стоявшим особняком Люсе с Леной и пригласил их на день рождения.
        – А кто ещё будет? – спросила Лена.
        – Из девочек думаю пригласить Иру со Светой, а из ребят только Сергея с Игорем.
        – Мы придём, – кивнула Люся. – Когда день рождения?
        – Ещё не скоро, – ответил я, уточнил дату и вернулся в класс, где за своей партой сидела Зимина.
        – Света, – обратился я к ней, – приглашаю на день рождения. Ещё больше месяца, но решил сказать заранее.
        К моему удивлению, она отказалась.
        – Я не приду. Ты ведь приглашаешь не из-за того, что хочешь видеть меня на своём празднике. Не беспокойся, я не обижусь.
        Я действительно не горел желанием её приглашать, но как она об этом догадалась? Вот надо было мне к ней подходить! Решил сделать как лучше, а только расстроил и её, и себя. Я попытался заняться медитацией, чтобы успокоить нервы, но в класс вернулись мальчишки, и сразу стало шумно.
        После уроков сходил в магазин за тетрадкой и заодно купил чернила. Дома с полчаса записывал повесть, потом сделал перерыв, выполнил асаны и занялся мордобоем. Разучивал три простые связки блок-удар для рук и два удара ногами. Неправы те, кто говорит, что от занятий без спарринга нет пользы. В большинстве драк всё решает один пропущенный удар, поэтому я и поставил себе задачу – отбить удар, нанесённый по любому уровню и тут же самому ударить противника. Если не получится отбиться, придётся положиться на ноги. Первые же пробы показали, что у меня недостаточно растянуты связки. Не получалось выполнить удары с нужной скоростью, а после их выполнения начали болеть руки. После спортивных занятий записывал книгу, пока мама не позвала на ужин. Когда поел, с час описывал девяносто девятый год, закончив его записью об уходе в отставку Ельцина. Пальцы правой руки уже не уставали, и на них начали образовываться мозоли.
        В неделю не уложился, их понадобилось две, и пришлось покупать две общие тетради. Когда закончил, пронумеровал исписанные тетради и отдал их маме.
        – Старался писать разборчиво, – сказал я ей. – И прямую речь оформлял как в книгах, чтобы было удобней читать. Отдаю на твой суд.
        Маме понадобились три часа, чтобы прочитать сто сорок тетрадных страниц, после чего она, вся заплаканная, обняла меня и сказала, что не читала ничего лучше.
        – Это обязательно должны напечатать, – говорила она, бережно держа в руках тетради. – Только я не поняла многих слов.
        – Я же давал объяснения в сносках, – удивился я. – Покажи хоть одно непонятное слово.
        – Вот! – Она перевернула несколько страниц. – Субквантовый уровень. А в сноске написано, что это уровень ниже мира элементарных частиц. А я этих частиц уже не помню.
        – Вредно читать одни детективы, – сказал я. – Ты когда-нибудь читала фантастику?
        – Было что-то в университете, но уже не помню. И прочитала роман Беляева про отрезанные головы.
        – Если рукопись заинтересует издательство, по ней ещё пройдутся с ручкой. Уберут всё ненужное и объяснят непонятные места.
        Вторым читателем был отец. Он осилил моё произведение за один вечер и забрал утром на работу.
        – Отдам в штабе нашей машинистке. Она отпечатает в свободное время. Так будет лучше читать, чем разбирать, что ты написал.
        Через три дня отец принёс домой две не очень толстые стопки листов.
        – Сначала прочитала сама, а потом распечатала под копирку, – сказал он. – Завтра четверг, пусть мама съездит в Минск и попробует куда-нибудь это пристроить.
        Первая поездка окончилась неудачно. Мама зашла в редакцию издательства «Беларусь», но ей сказали, что в ближайшее время не будут печатать фантастику, и посоветовали обратиться в отделение издательства «Молодая гвардия».
        – У них есть серия «Научная фантастика и приключения», так что там могут взять вашу рукопись, – сказал ей один из сотрудников. – Они печатают и сборники, а ваша повесть не наберётся в полноценную книгу. Если с ними ничего не получится, советую отдать в редакцию любого журнала, где печатают фантастику. Если вещь стоящая, они её возьмут. В деньгах проиграете, но на вашем счету будет публикация, а некоторые журналы читают намного больше людей, чем изданную книгу.
        Нужное издательство находилось близко, не пришлось даже пользоваться транспортом, но четверг оказался неприёмным днём.
        – Отправьте по почте, – посоветовал вахтёр. – А если хотите отдать лично, то приезжайте завтра.
        Мама поехала на следующий день, выстояла небольшую очередь и отдала один отпечатанный экземпляр и общие тетради.
        – Сын проверил текст на листах и не нашёл ошибок, – сказала она редактору. – Но, может, возьмёте и рукопись?
        – При чём здесь сын? – не понял редактор. – Это не ваша вещь?
        – Повесть написал мой сын! Он учится, поэтому привезла я. Честно скажу, что не люблю фантастику, но его книгу прочла с интересом, и не из-за того, что писал он. Эту повесть прочитали несколько человек, и всем понравилась. Если не понравится вам, я отдам другим.
        – Оставьте адрес, – сказал редактор. – Мы в месячный срок уведомим вас о результатах.
        Это было шестого ноября, а двенадцатого пришло письмо из издательства, в котором сообщалось, что они берут повесть и опубликуют в ближайшее время в составе сборника, а нам нужно подъехать в редакцию для оформления договора. Там же написали, что оплата текста в пять авторских листов составит ориентировочно семьсот пятьдесят рублей.
        – Сколько ты её писал? – спросил удивлённый отец. – Две недели? За две недели почти четыре моих зарплаты!
        – Я две недели переписывал начисто, – сказал я, – а придумывал больше двух месяцев.
        Хоть семья получала из-за моей писанины большие деньги, было видно, что отец ушёл на службу расстроенный. Я его понимал. Когда сам тяжёлым трудом зарабатываешь небольшую зарплату и видишь, что кто-то другой гребёт деньги лопатой, это огорчает. То, что этот кто-то его сын, не играло большой роли. Не скажешь же, что это чужая книга, и писалась она дольше, а писателю тоже нужно на что-то жить. И сюжеты не падают на голову, их ещё нужно придумать. Вечером он уже успокоился, шутил и прикидывал, что мне купить ко дню рождения.
        Как я потом корил себя за то, что вовремя не предупредил мать не распускать язык при подругах о моём писательстве! Когда узнал, что она им рассказала, встал раньше и смог перехватить Игоря и договориться, что он будет нем как рыба. Толку-то! Всё раззвонил Витька Платонов. Я попросил сестру с ним поговорить, но она опоздала. Кто-то из десятиклассников успел спросить у Валерки Дегтярева, что он знает о моих книгах, поэтому первое, что я услышал, зайдя в класс, был радостный вопль Ромки: – Писатель пришёл!
        – Вам больше нечем заняться? – недовольно спросил я обступивших меня одноклассников. – Ребята, будьте людьми! Вы же видите, что я не хочу об этом говорить!
        – Дашь почитать книгу? – спросил Валерка.
        – Когда она у меня будет, тогда дам, – пообещал я. – Черновик показывать не буду, издательство может что-то поменять.
        – Так это правда? – удивилась Лена.
        – По-моему, я никому здесь не врал, – ответил я. – А о книге не хотел говорить. Рассаживайтесь по местам, нечего вокруг меня толпиться!
        Прозвенел звонок, и все нехотя разошлись по партам. Как назло, первым уроком была литература. Я знал, что меня кто-нибудь заложит Ирине, так и вышло.
        – Что у тебя, Смирнова? – спросила классная, увидев поднятую руку.
        – Ирина Михайловна! Ищенко написал книгу, которую будут печатать!
        – Это правда? – вопросительно посмотрела на меня Ирина.
        – Повесть включена в состав сборника, – недовольно ответил я.
        – Почему же ты тогда такой мрачный?
        – Для равновесия! – буркнул я. – Вокруг меня слишком много весёлых. Я не болтал об этом в школе!
        – И о чём книга?
        – Фантастика, – ответил я. – Самый несерьёзный жанр. Его даже не изучают в школе.
        – Пока не изучают, – сказала классная, поразив меня до глубины души. – Надеюсь, когда выйдет книга, ты принесёшь её в класс, и мы прочитаем. Объём большой?
        – В ней только пятьдесят страниц. Я не очень долго писал.
        – Тем более, – кивнула она. – Так, тишина! Продолжаем урок.
        Сколько раз я читал о том, что известность мешает жить знаменитостям. И так было не только за бугром с его папарацци и наглой прессой, на назойливость жаловались наши актёры в советское время. Я в полной мере испытал в тот день такое внимание к своей персоне. На другой было уже легче. И внимания меньше, и я к нему как-то притерпелся. Несколько раз ловил на себе полные недоумения взгляды Лены. Казалось, она ищет во мне что-то и не находит. Я обратил внимание на то, что стал спокойней относиться к своей соседке по парте. И слава богу! Видно же, что я ей неинтересен. Наверное, мучается вопросом, что со мной произошло. Ну и ладно. Когда сестра говорила родителям, что в меня влюблены многие девчонки, она сильно преувеличила. Света меня избегала, а Люся вела себя со мной, как со всеми остальными. Появились другие претендентки на моё внимание, но я старался держать их на расстоянии и никого не обидеть. Пока это удавалось.
        На день рождения отец с матерью подарили мне часы «Победа» с поздравительной гравировкой на корпусе. Это было во вторник. Я предложил отметить день рождения в выходной, поэтому вечером посидели семейно, а друзей позвал к двум часам в воскресенье. В пятницу отец уехал по делам службы в Минск и смог выкроить время и пробежаться по магазинам. Он не экономил деньги, поэтому стол у меня был богатый. Родители всё подготовили и ушли отсиживаться к Платоновым, Таня чмокнула меня в щёку и тоже исчезла, а я, одетый в недавно купленный костюм, сел на тахту и стал ждать гостей.
        Первой пришла Люся.
        – Здравствуй! – сказала она, переступив порог. – Поздравляю!
        Я взял у неё из рук свёрток с подарком и помог снять пальто, чем сильно удивил. Под ним оказалось платье из синей шерсти, которое я на ней ещё не видел.
        – Прекрасно выглядишь, – похвалил я, заставив её смутиться. – А почему ты без Лены? Она не придёт?
        – Она думала, – замялась Люся, – но в последний момент...
        – Передумала, – закончил я фразу. – Причина не во мне?
        – Во мне, – ответила она, заливаясь румянцем. – Лена сказала, что не хочет мне мешать, а ты... в общем, ты ей не нужен. Извини.
        – Тебе не за что извиняться, – сказал я. – Я это знал. Значит, не судьба. Я ведь тоже изменил к ней отношение. Бог с ней и с её восьмиклассником. Будь мы старше, это воспринималось бы больнее, сейчас мы только входим в такой возраст.
        – Я уже вошла, – сказала она, подняв на меня глаза. – Раньше не обращала на тебя внимания. Ну симпатичный, но ещё совсем...
        – Мальчишка, – закончил я за неё. – Вы развиваетесь раньше нас, а я был оболтусом. Да и остальные наши ребята не лучше. Смирновой это до лампочки, а вам с Ленкой уже нет.
        – До какой лампочки? – не поняла Люся.
        – Так говорят, когда хотят подчеркнуть, что что-то неважно. Не обращай внимания. Люся, мы через год отсюда уедем. Ты же умная, часто дружба в нашем возрасте выливается во что-то серьёзное?
        – Может, и не часто! – упрямо сказала она, вздёрнув подбородок. – Всё зависит от самих людей и силы их чувств. Через год нам будет пятнадцать. Что такое три года? А потом я могу к тебе приехать, только позови!
        В глазах Люси была надежда, и я подумал, что, может быть, она и права. Я любил жену, но не собирался повторять жизнь.