***
Итану ван Левену, маленькому жителю Уэст-Джордана.
Я знаю, что ты стал Ангелом!
***
«…И тогда Князь Тьмы кинул ему уголек из Преисподней. Тот сыпал искрами, не гас, но и не давал начала новому огню. Кузнец сунул уголек в выдолбленную репу. С тех самых пор дух, прозванный Джек-Фонарь, и бродит по земле».
История закончилась, мама закрыла книгу сказок. Рози молчала. Она лежала в постели, отрешенно глядя перед собой, тонкие руки девочки покоились на груди, поверх одеяла.
За окном шумел ветер, резкие порывы раскачивали дерево, что росло у самого дома, голые ветви стучали в окно.
Грудь Рози приподнималась тихо-тихо. Мама даже наклонилась и прислушалась к дыханию девочки. Страх давно поселился в детской, он то сильнее, то слабее сжимал сердце матери холодными пальцами, отчаяние рыданиями подкатывало к горлу. Но женщина не плакала. Она улыбалась и шутила, рассказывала Рози обо всем, что произошло за день, читала сказки. Сегодня, в праздник Всех Святых, была прочитана сказка о Джеке-Фонаре, который дважды обманул самого Дьявола.
Рози протянула руки к матери.
- А можно обмануть Смерть? – прозвучал тонкий детский голосок.
- Обмануть? Не знаю. - Женщина на секунду отвернулась к окну. Предательские слезы!
Последний вечер октября выдался ненастным, унылым. Дождь каплями полз по стеклам. О, если бы можно было заплакать.
- Что за глупый вопрос! Доктор уверен, что ты скоро поправишься, - с улыбкой произнесла мама, наклоняясь к Рози, чтобы поцеловать девочку в щеку, - а теперь пора спать. Я погашу свет?
- Не надо, мне страшно будет в темноте. Там за окном все стучат и стучат… будто кто-то хочет в комнату залезть. И небо черное. Пошел бы снег.
- Для снега еще не время. Подождем до Рождества. Будет и снег, и елка, и подарки.
- А скоро Рождество? – Рози оживилась. На бледном худеньком личике отразилось болезненное нетерпение.
- Скоро, очень скоро, - женщина встала, отошла от кровати. Поправила шторы, затенила лампу синим экраном. Все это позволило собраться с силами и не зарыдать. Сегодня утром доктор, осмотрев Рози сказал, что девочка едва ли доживет до Рождества
Дверь за мамой закрылась. Рози крепко зажмурилась и попыталась скорее уснуть.
Страх не успеет прийти, не проползет в щель под дверью, не просочиться через темное окно, если уснуть вовремя. До того, как встанет у кровати безмолвная беловолосая женщина.
Рози не рассказывала маме про ночную гостью. Она не хотела еще больше расстраивать родителей. И без того они огорчены, что Рози больна. Девочка старалась, очень старалась поправиться. Она исполняла все, что прописывал доктор: пила горькие лекарства, терпела мучительные процедуры. Бывали дни, когда Рози казалось, что вот, еще немного, и она сможет встать, пройти по комнате, спуститься в гостиную. Но с наступлением ночи появлялась беловолосая женщина и отнимала силы, надежду, волю к жизни.
Ветки громко стукнули в окно. А за дверью скрипнули половицы. Чьи-то шаги по коридору. Удалились. Приблизились.
Рози зажмурилась еще крепче. Но ей казалось, что она видит, как медленно открывается дверь, полосы сизого тумана заползают в комнату, как в квадрате дверного проема туманное облако окутывает высокую фигуру в дорожном плаще. Беловолосая женщина не была бы такой страшной, если бы не черные провалы пустых глазниц. И непонятно - видит ли она? Страшнее всего ждать, что она подойдет и начнет ощупывать Рози, как это делают слепцы.
- Уходи, уходи, уходи, - задыхаясь, твердила Рози, но женщина оставалась до утра.
С рассветом измученная девочка проваливалась в тяжелый, похожий на беспамятство, сон.
С каждым днем она слабела. Не могла есть, почти не разговаривала.
Доктор хмурился. Отец в бессильной ярости сжимал кулаки. Мама улыбалась, но Рози знала, что за дверью детской мама плачет.
***
Эдвард услышал в гостиной шорох, шаги, звон разбитого стекла, всхлипывания. Кто мог глубокой ночью бродить там? Рывком Эдвард распахнул дверь и увидел жену. Она стояла на коленях возле камина и подбирала что-то с пола.
- Кэролайн? Что ты делаешь?
- Я разбила твой любимый синий шар… Помнишь, тот, с серебряными звездами...
- Шар? О чем ты Кэрри? – Эдвард подошел и увидел на полу мелкие осколки елочной игрушки. На столе, под лампой стояла раскрытая коробка с шарами и стеклянными бусами. - Что ты делаешь?
- Нам надо поставить ель. Как всегда, посреди комнаты. Мы успеем нарядить к утру. Ты можешь пойти в лес сейчас? – словно не слыша мужа, спросила Кэролайн.
Эдвард ужаснулся мысли, что рассудок ее помутился от горя.
- Помилуй, Кэрри, сейчас ночь. И какая ель? Сегодня День Всех Святых, а не Рождество!
- Рози не может ждать, разве ты допустишь, чтобы она осталась без Рождества? – Кэролайн стояла, молитвенно сложив руки, и смотрела на Эдварда снизу вверх, - vы нарядим елку, пригласим гостей! Приготовим праздничный ужин…
- Кэрри, опомнись! Смерть нельзя обмануть.
- Не смей! – Кэролайн вскочила, - не смей говорить так! – Она бросилась на мужа с кулаками, ударила его в грудь. Эдвард обнял её, прижал к себе. Так они стояли несколько минут.
- Хорошо. Я пойду в лес и срублю ёлку. Сейчас, – хрипло произнес он. Отпустил Кэрри, стиснул зубы, схватился за голову. - Это безумие, безумие.
***
В церкви было темно, только несколько свечей горели перед Распятием. Тени покачивались на стенах в такт порывам ветра. Ветер тревожил язычки пламени, тени танцевали.
Ангел огляделся.
Обычно на Рождественскую ночную мессу собирались все прихожане. Церковь ярко освещали, звучали праздничные гимны. И в правом приделе обязательно устраивали Вертеп. Ангел еще раз внимательно посмотрел вокруг. Ни Вертепа, ни священника. Может быть, люди на улице? Кромешная тьма подступала к самому входу. Никого.
За оградой небольшого церковного кладбища мелькнул огонь. Ангел взмахнул крыльями. На кладбище прихожан тоже не было. Старая ведьма в остроконечной круглой шляпе и нарядном платье сидела на могиле и выбирала репейники из шерсти кота. Молодая ведьма без шляпы, с распущенными по плечам рыжими волосами, играла с метлой. Поодаль, в круге из выдолбленных светящихся реп и тыкв, сидел косматый темноволосый парень и резал еще одну тыкву. Лицо и руки его были выпачканы сажей.
Молодая ведьма и парень переговаривались.
- И что она? – Приманивая метлу, поинтересовалась молодая ведьма.
- Ничего. - вяло ответил парень и переставил самую большую тыкву правее.
- Не ври, Джек-Фонарь, - все знают, что она разговаривает с тобой.
- Потому, что ей тебя не увести, - встряла в разговор старая ведьма.
- Не меня она тут искала, - отмахнулся Джек, - в этот раз - нет.
- А кого? – Не отставала рыжеволосая.
- Да вон его, - прокаркала старая ведьма. Кот угрожающе зашипел, метла упала на середине перелета.
Все повернулись и посмотрели на Ангела.
- Явился, не запылился! – Молодая ведьма кокетливо передернула плечами. – Ну, так иди же к нам, не смущайся. Какой ты светленький и хорошенький! И еще совсем дитя.
- Это потому, что Рози маленькая, - сказал Джек, оставил свои тыквы, стряхнул обрезки кожуры с куртки, поднялся и подошел к Ангелу. - Не удивляйся, что видишь нас здесь, сейчас наше время. А ты явился раньше, чем следовало.
- Я не виноват в этом, - растерянно отвечал Ангел, он очень хотел бы вернуться обратно, но не мог. Посланник должен исполнить предназначение.
- Я знаю, - кивнул Джек, - молитвы матери сильны.
- Идет! Идет! – Взвизгнула молодая ведьма.
Старая ведьма скинула кота с коленей, кряхтя поднялась. Обе почтительно поклонились. Из темноты резко выступила высокая фигура в дорожном плаще. Голова покрыта капюшоном, низко надвинутым на лицо, и невозможно сказать кто это – мужчина, или женщина, только пряди белых волос выбиваются из-под плотной ткани.
- Привет тебе, Госпожа! – преклонил колено Джек.
Порыв ветра взметнул плащ, откинул капюшон - все увидели прекрасное бледное лицо с провалами черноты вместо глазниц. Повелительным жестом Госпожа указала ведьмам и Джеку на полуразрушенный склеп. Они тут же отошли в сторону. Еще одним мановением руки она повелела Ангелу приблизиться.
- Ты мешаешь мне исполнить назначенное. - Голос ее не был страшен, говорила она ровно, бесстрастно.
- Это не моя воля, я лишь посланник, - отвечал Ангел.- Но если бы ты склонила свой слух к моим просьбам…
- Я не желаю слушать просьб! – женщина строго повысила голос. - Вот уже три дня не могу я увести за собой Рози. Ты мешаешь мне!
- Я – посланник, - повторил Ангел, - слуга того, кому повинуешься даже ты. Он послал меня защитить Рози. С самого рождения я присматриваю за ней.
- Её время пришло.
- Я знаю, но просьбы матери привели меня сюда. Возьми что-то взамен.
- У тебя? – рассмеялась женщина, - У тебя! Что ты можешь дать мне?
- Ты слепа, - сказал Ангел.
Она отступила на шаг и поднесла руки к лицу.
- Да, слепа, чтобы не видеть тех, кого забираю, чтобы не знать жалости к ним.
- И тебе никогда не хотелось взглянуть?
- Никогда!
- Посмотри на Рози и реши сама, пришло ли ее время. Я отдам тебе свои глаза.
***
Елка поблескивала игрушками. Она красовалась в гостиной, на обычном месте. Оставалось только закрепить на верхушке Рождественского Ангела и зажечь свечи. Кэролайн торопилась. Она хотела успеть до утра.
Эдвард принес из леса ель, вставил в крестовину и ушел. Он не в силах был смотреть, как Кэрри наряжает дерево. А ель была слишком высока. Чтобы достать до макушки, Кэролайн пришлось бы встать на стул. Она пристроила Ангела на нижней ветке и пошла в соседнюю комнату за деревянным стулом - кресла в гостиной были слишком мягкими и низкими.
Рози проснулась до рассвета. Лампа все горела на столе. В комнате никого не было. Рози показалось, что мама зовет её снизу. Девочка с легкостью встала, босиком подбежала к двери, вышла в коридор, спустилась по лестнице...
Рождественская ель сияла золотистыми огоньками свечей. Перед ней стояла женщина, и против света Рози не могла хорошо рассмотреть ее.
- Мама, - воскликнула Рози и замерла.
Та, кого она приняла за Керолайн, обернулась. Рози узнала беловолосую женщину из своих кошмаров. Но сейчас она не казалась такой страшной. Печальной – да. Рози ни у кого не видала таких прекрасных, внимательных и грустных глаз.
- Здравствуй, Рози, - улыбнулась женщина и протянула руки к девочке, - я пришла посмотреть на тебя.
- Я вас не знаю, - сказала девочка и отступила на шаг, все-таки ей было немного страшно.Но тут же Рози подумала, что это не вежливо и добавила, - если хотите, можете остаться со мной, полюбоваться на ель.
- Спасибо. Ты любишь Рождество?
- Больше всех других праздников! - воскликнула Рози. - Оно веселое и доброе. И на Рождество обязательно идет снег. Белый-белый, как ваши волосы.
Рози подбежала к окну, отдернула штору, выглянула на улицу. За окном падали пушистые снежные хлопья.
- Видите? Мама говорит, что рождественский снег – это перья с крыльев ангелов.
- Наверно, так и есть. – Женщина тоже подошла к окну и долго смотрела на танец снежных хлопьев. – Как же красиво… Жаль, что мне пора уходить.
- И вы не станете ждать папу и маму?
- Нет, - покачала головой женщина.
- Вы придете ко мне еще? – спросила Рози.
- Приду, дитя, но не скоро. И наша встреча не покажется тебе ни болезненной, ни страшной. Это мой подарок. Счастливого Рождества, Рози.
Запах дыма поплыл по дому. Керолайн вбежала в гостиную вместе с Эдвардом. Нижние ветви ели были охвачены пламенем, а Рози, не замечая этого, стояла у раскрытого окна и смотрела, как падает снег.
***
Кладбищенская земля была черна, как уголь, промозглая сырость пробирала до костей. Деревья и кусты, старый склеп, надгробия - расплывались в тумане.
Джек взял слепого Ангела за руку и подвел к костру. Над огнем был подвешен котелок, ведьмы, бормоча заклинания, варили зелье.
- Вот все и встало на свои места, - с облегчением вздохнул Джек, - Госпожа ушла, снег растаял. Жаль, что крылья твои обгорели, и ты не можешь вернуться домой. А хочешь станем бродить вместе? Я буду твоим поводырем. Вдвоем не так скучно.
- А Рози? Мне нельзя оставлять ее.
- Без глаз и без крыльев трудно справиться с этим в одиночку. Эх, не пускают меня ни в Рай, ни в Преисподнюю, а болтаться без дела, да резать тыквы на фонари надоело до смерти, - Джек рассмеялся, довольный шуткой и, неожиданно серьезно добавил, - к тому же, оба мы бессмертны. Пожалуй, я помогу тебе присматривать за Рози.
