Глава 1
Неделю назад мне исполнилось сорок пять. Какой-никакой, а юбилей. Собрались все родственники. Старший сын с семьёй приехать не смог, он служит в Забайкалье. А младший приехал и девушку свою привёз. Хорошая девчонка, не красавица, но оболтуса моего любит. Из простой семьи, изысками не избалована, с детства к труду и порядку приучена. Как только порог переступили, познакомились, тут же помощь свою предложила. Салатиков нарезала, на стол накрыла, а когда гости разошлись — порядок навела. Говорит мало, но всё у неё в руках «горит», да и сама на месте не посидит: и хлеба нарежет — подаст, и чай нальёт. Сына осторожно в сторонку отвела, спросила:
— Жениться не думаешь? Хорошая девочка. Не упусти.
Он улыбнулся:
— Мам, ты что, меня не знаешь? Я своего не упущу. А Алёна, она моя — я это точно знаю.
На праздник приехали родители моей старшей невестки, они в области живут. Час езды на машине. С ними мне тоже повезло, сдружились почти сразу. Лет пять прошло, как свадьбу нашим детям сыграли. У Игоря с женой Надюшкой уже двое детей растут. Внучата мои, два мальчика: Максим и Славик. Вижу их только по скайпу и на фотках рассматриваю, любуюсь. Поэтому за столом народу было немного: сын с Алёнкой, сваты и две моих подружки — Наташа и Татьяна — с мужьями.
В то время, когда сюда переехали, познакомились с соседями, сдружились, а в прошлом году не стало моего Владечки, не перенёс второго инфаркта. Пришёл с работы, попросил чай, сел в кресло, заснул и не проснулся. Нелегко ему дались последние годы в этой деревне с говорящим названием — Задрипень. Большую часть жизни мы с ним прожили в Баку. Двое детей, своя двухкомнатная квартира, я — главный бухгалтер в ресторане, он — пилот на гражданских авиалиниях. Послушные дети, в доме достаток, родители помогают, а потом развал, война, побег. Квартиру пришлось бросить. По статусу беженца в российской глубинке получили часть двухэтажного дома без отопления и горячей воды. Деревня деревней, работы нет, цивилизация отсутствует. Муж устроился в колхоз механиком, а мне предложили сезонную работу весовщицы. В конце лета работала на току, взвешивала машины с зерном. Остальное время растила детей и создала свой маленький, но всё же бизнес. На задней террасе организовала ларёк по продаже товаров первой необходимости: хлеб, продукты, чай, сладости. Разбогатеть не получилось, но всё же какая-то копейка в дом.
Постепенно привыкли к сельской жизни. Огородик развели, корову купили. Мне-то легче. Дом, уборка, готовка, корову подою, товар отпущу — все мои дела. А мужу, который ничего тяжелее пакетов с продуктами раньше не поднимал, пришлось и машины разгружать, и навоз из-под коровы чистить, и к огороду меня не подпускал — всё сам. Мальчишки помогали, но сначала один вылетел из гнезда, следом другой. И вот я совсем одна, почти год живу в доме, который ненавижу всей душой, здесь не стало моего мужа.
Конечно, не всегда всё было у нас гладко. По молодости он ещё тот гулёна был, дошло до того, что после рождения второго ребёнка привёл в дом красавицу стюардессу. Объявил, что любит её, и жить они будут в этой квартире. Так и сосуществовали три месяца: в одной комнате — я с детьми, в другой — он со своей стюардессой. Тяжело мне тогда было, и вспоминать не хочется. Новорожденный на руках, а здесь такая нервотрёпка. Могла уйти к маме, но я любила мужа — осталась. Ни о чём не просила, он сам помогал. То за продуктами сбегает, то после кормления Дениса на руки возьмет, даст возможность приготовить обед для себя и старшего сына. Его Светлану раздражало и наше общение, и его поддержка. Начались ссоры, слёзы, истерики и, как финал, её уход из нашей квартиры. Влад тосковал, пил даже, но я была рядом. Утешила, поддержала, обласкала, а когда он размяк и попросился в семью — поставила условие:
— Каждый может ошибиться, — сказала ему тогда, — но если одна ошибка переходит в привычку, то это уже подлость и издевательство. Я дам тебе второй шанс и прощу. Но учти, что это первый и последний раз, если упустишь его, о другом не проси. Его не будет.
Если и были у моего мужа ещё романы на стороне, я о них не знала и не догадывалась. Наша жизнь наладилась. Влад стал для меня хорошим и надежным мужем, а для детей образцовым отцом. Они его обожали, хвостиком за ним ходили, переняли все увлечения отца и очень тяжело перенесли его потерю.
Со слов Надюши, Игорь рухнул в обморок, когда брат сообщил по телефону о смерти отца. Настолько огромным потрясением стала для него эта новость.
Муж умер, когда ему было всего сорок семь. До сих пор мне трудно поверить, что я осталась одна. Никогда больше он не ободрит меня, не похвалит мою стряпню, не успокоит и не утрёт слезы с глаз, не засмеётся над шутками, не обнимет и не согреет мои вечно холодные ноги.
На днях старший сын позвонил и сообщил новость: "Надюша родила третьего ребёнка". Скрывали, не говорили, боялись сглазить. Беременность была сложная, но всё обошлось. Девочка здорова, мама слаба, но счастлива. Игорь посетовал, что некому помочь, нет рядом бабушек. А я возьми и ляпни: "Ждите, еду". Не уверена, что сын осознал, как всё удачно сложилось. Голос у него был растерянный и удивлённый, а я заказала билет на поезд до Москвы, оттуда уже самолётом.
И вот чемоданчик мой собран, на автобусе добралась до города, четыре часа просидела на вокзале и с минуты на минуту ожидаю объявление о прибытии нужного мне состава. Не успела газету дочитать, как противный каркающий и хрипяще-свистящий голос объявляет о прибытии на третий путь не пойми какого поезда. По времени похоже, что мой. По сути номера не разобрала, только: «бу-бу-бу...» Подхватила чемодан за ручку и повезла его на выход. На улице ничего не видно, туман сплошной стеной окутал всё вокруг. С трудом разбираю впереди идущие силуэты. Все идут, и я иду. Перешли на третий путь. Сигнал подходящего локомотива оповестил о своём прибытии. Удача! Прямо возле меня остановился вагон с крупной цифрой тринадцать. Поспешила сунуть проводнику билет и, поднявшись на подножку, прошла в своё, на удивление, пустое купе. Поезд двинулся с места, набирая ход, а я так и не дождалась ни одного соседа. Позавтракала, сходила умылась, легла, газету почитала, и сама не заметила, как заснула.
Глава 2
Под ритмичный перестук колёс так сладко спалось. Открыла глаза, а поезд стоит. Подняла руку, глянула на часы, стрелки показывают двенадцать часов, а за окном раннее утро.
Неужели уже в Москву прибыли? В окно посмотрела, перрон непривычный, как будто из гранита вымощен.
Красиво. Шикарно москвичи устроились, если такой красотой приезжих встречают.
На перроне прямо за окном два высоких молодых парня стоят, один из них указательным пальцем поближе подзывает.
Меня, что ли? Так нет в купе больше никого. Значит, меня. Может, спросить чего хотят? Хотела окно открыть — не открывается. Поправила на себе майку, побросала кое-какие вещи в чемодан, сумку через шею перебросила и к выходу пошла. По дороге к проводнику заглянула — нет никого. Странно все это. И людей не видно. Хотя вон ещё одна дамочка из купе выплыла. Дернула я чемодан и пошла к выходу, чернобровый парень протянул ко мне руку. Я-то думала, что он помочь мне хочет, не воспротивилась.
Раздался громкий щелчок, от неожиданности даже вздрогнула. На руку посмотрела, а у меня на запястье браслет красуется.
Я, что, миллионный пассажир? А это подарок от спонсоров? Удивлённо приподняла бровь, раздумывая, спросить его по-хорошему или сразу по-русски?
— Приветствую тебя на Драконьих землях мира Илларии. Я — Гордон, твой сопровождающий, — отрапортовал брюнет. — А браслет необходим для понимания нашего языка, — объяснил он.
И спрашивать не пришлось.
— Куда сопровождающий? — нервно переминаясь с ноги на ногу, всё же не решалась сделать шаг и выйти из тамбура.
— До Яхонтовой плантации. Прошу! — он указал рукой в сторону.
Сзади напирала барышня на высоких каблуках с огромным чемоданом, который катила за собой. Пришлось выходить. Вышла, огляделась. Чудеса! Кругом ни человечка, никого, даже здания вокзала нигде не видно. Гранитный перрон, поезд за спиной и, куда взгляд ни брось, везде луг с мелкими желтыми цветочками. То ли одуванчики в августе расцвели, то ли мать-и-мачеха. Отсюда не разобрать. Может, я сплю? Уснула в поезде и сон вижу? Других объяснений не находилось. Значит, остановимся на единственно имеющемся.
— Так куда мы дальше-то? — поинтересовалась у провожатого.
— На Яхонтовые плантации, в поместье господина Гарыча.
— Далеко? — пыталась получить как можно больше информации о своём сне, пока парень отвечать не передумал.
— Не близко, но пойдем через Зеркальную гладь, через два стука сердца будем на месте.
— А зачем мы туда идём?
— По жребию господин Гарыч должен подготовить девиц к балу.
— И кого же из них будут готовить? — любопытно очень, но из слов сопровождающего ничего не прояснялось, а вопросов становилось всё больше.
— Жён для драконов, — поморщился парень.
Никогда не любила драконов, динозавров, ящериц, змей. Неприятные чешуйчато-хладнокровные. У меня на них хроническая непереносимость. Лучше кто другой бы приснился. Король какой или принц на белом коне, на самый крайний случай и Иван-дурак бы подошёл.
Мимо нас прошёл второй встречающий. Высокий, плечистый, с рыжей львиной гривой и синими холодными глазами на угрюмом, словно из камня высеченном, лице. В одной руке он нёс тот самый огромный чемодан, а под мышкой другой — грязно обзывающую его ту самую девицу на "ходулях". Вышел на лужок, пробасил абракадабру, и в воздухе появилось зеркало в человеческий рост с водной гладью вместо привычной нам отражающей поверхности. Парень вместе со своей поклажей шагнул внутрь и исчез. Ни его, ни девицы, ни зеркала, ни чемодана. Я вопросительно взглянула на, как его там, Гордона.
— Это и есть Зеркальная гладь, — спокойно ответил он, устремив задумчивый взгляд вдаль. — А ты странная. У нас ещё таких не было. Молчишь, не возмущаешься, не грозишь. Слёзы не льёшь и истерик не устраиваешь. Может, я даже возьму тебя в жены, если, конечно, ты мне подойдёшь.
— А у вас что, у женщин согласия на брак не спрашивают?
— Зависит от того, достойна ли женщина этого.
Понятно, что абсолютно ничего не понятно. Но я обязательно во всём разберусь. Истерить и слёзы лить пока не стану. Меня двухметровый красавчик чуть ли не в первые минуты знакомства замуж зовёт, не вижу повода отчаиваться. Уверенно взяла его за руку.
— Ну, что, жених, провожай на свои плантации, — бодро предложила, указывая головой в сторону луга.
— Это не мои плантации, а господина Зея Гарыча. Я всего лишь сопровождающий, — недовольно буркнул он.
— Не страшно, — успокоила парня. Меня плантации как-то особенно и не прельщают. Хватило своей Задрипени.
Мы спустились по широким ступеням и вместе шагнули в Зеркальную гладь.
Глава 3
Вошли в Зеркальную гладь на цветочном лугу, а вышли на клубничном поле. Куда ни глянь, рядами тянутся низенькие кустики красных ягодок с ярко-зелёными резными листочками. Потянула руку, чтобы сорвать одну, но Гордон не позволил.
— Нельзя, — строго сказал он, удерживая за плечо.
— Я только попробовать хотела. Её здесь вон сколько. Жалко, что ли?
Парень задумчиво почесал указательным пальцем переносицу. Его тёмные широкие брови хмурились, а взгляд вопрошающе блуждал по мне.
— У тебя есть дети?
— Двое сыновей. Взрослые уже.
— Я специально вышел здесь, а не у поместья. Хотел поговорить. Ты мне нравишься. Думаю, у нас всё может получиться. Но для этого, тебе необходимо...
Понимаю, что парень хочет сказать мне что-то важное, поэтому внимательно слушаю, затаив дыхание.
— Об этом позже. Ладно, слушай. Привёз вас сюда поезд-призрак. На нём в наш мир прибывают женщины из ближайших семи миров. Дело в том, что на Драконьих землях девочки рождаются крайне редко, только в семьях, где царит взаимная любовь. Чаще рождаются сыновья — это когда в паре любит кто-то один. Но в последнее время появление ребёнка — большая редкость. Благодаря молодильной ягоде, — Гордон показал на Яхонтовое поле, — драконы живут тысячелетия. Раньше мы крали себе жён среди людей, но это привело к столетней войне, в которой многие погибли. Мой отец был убит на поле боя, а дядя потерял лицо.
— Как это? — вздрогнула я, приложив ладонь к губам.
— Если не повезёт его встретить, то увидишь. Это его плантация, и он отвечает за порядок на Осеннем балу. Так вот, в результате столетней войны был заключён мир и договор, по которому люди раз в год даруют нам одну девушку, а мы им за это равное её весу количество ягод яхонтки. Одна девушка в год — это очень мало, поэтому мы обращаемся за помощью к превысшей матери драконов Драгомире. Это она посылает из разных миров наиболее подходящих особей, способных выносить драконье потомство. Только мало кто может смириться с нравом дракона и полюбить нас, таких яростных и свирепых. А дракон, долгое время проживший без жены, звереет всё больше, вплоть до безумия.
— Что-то ты не похож на озверевшего и безумного, и на свирепого тоже не похож.
— У меня была жена. Она умерла много лет назад. Мы не любили друг друга, и у нас не было детей. А я очень хочу иметь потомство. Согласен и на сына.
— У меня тоже был муж, его не стало год назад, а я по-прежнему тоскую без него.
— Значит ли это, что мне не на что надеяться?
— А тебя разве не смущает, что я старше? — ответила вопросом на вопрос.
— Это вряд ли. Мне сто сорок пять лет.
— Сколько? — от удивления округлила глаза.
— Не удивляйся. Молодильные ягоды творят чудеса. Одна ягода — плюс один день к жизни. Она омолаживает внешность и весь организм. Только уродства не исправляет, — вздохнул парень. — И запомни, людям нельзя есть ягоду без разрешения. Не забывай об этом, если хочешь попасть на Осенний бал.
Вот как-то не уверена, что хочу именно этого.
— А что там?
— Там драконы выбирают себе жён.
— А если не выбрал никто? Или сама девушка замуж не хочет?
— Строптивых девушек отправляют к драконам, лишившимся разума. Нечасто им удается остаться живыми. Обычно обезумевший дракон в припадке бешенства разрывает свою жертву на части. Но есть предание, что одна из таких жертв полюбила дракона и исцелила его своей любовью. Мы, драконы, верим, что любовь женщины приносит исцеление.
— За что же вы так бедных женщин? Крадёте из привычной жизни и отдаете обезумевшим монстрам на растерзание?
— Наказание соизмеримо преступлению. Всё по закону. Ты не переживай, я буду рядом, подскажу, если будет необходимо, но об этом никому не слова. Иначе последует наказание. Я не имею права тебе ни о чем рассказывать, строго воспрещено помогать чужестранкам. Все, что тебе пока стоит знать — не рви яхонтку и не клади её себе в рот. Это небезопасно.
— Спасибо тебе за откровенность, Гордон. Не переживай, я не из болтливых, о нашем разговоре буду молчать. Куда нам теперь?
— На плантацию. Вы двое — последние из прибывших в этом году. До завтра освоитесь, обживётесь, а с утра повезут на плантацию. Там меня не будет, за вашей работой станет приглядывать надсмотрщик. Главное, не забудь, что ягоду есть нельзя. А сейчас идём. Туда, — указал направление рукой.
Шли мы недолго.
