Изабелла Кроткова
Море тебя обманет
Эсинна стояла внутри плотной капсулы и напряжённо смотрела сквозь её прозрачную стену. Снаружи уже сгустилась вязкая темнота, лишь изредка вздрагивали огни отправной станции да дико завывал ветер, мечущий в капсулу острые камни и обломки разрушенных зданий.
Полугодовалый мальчик, сидящий на руках Эсинны, таращил по сторонам смышлёные глазёнки. Мальчик был шустрый и красивый, с кудрявыми тёмными волосами и желтоватыми мочками ушей. И хотя здесь, в капсуле, ожидающей взлёта, необычные мочки не представляли опасности, Эсинна инстинктивно прикрывала их ладонью. Это был особый знак ведо. Знак, несущий спасение народу планеты Дэе и жестокую смерть его обладателю.
Вот уже несколько лет на Дэе не прекращалась война – с тех пор как жители соседней Гествии осознали, что их становится слишком много и под их интенсивное размножение требуется новая территория. Выбор пал на Дэе. Она вполне удовлетворяла желаниям и потребностям соседей – небольшая планета, уютная и тёплая, и расположена совсем под боком. Почти сразу после рокового предпочтения гествиян она перестала быть уютной…
Мальчики на Дэе взрослели очень быстро, уже к девяти-десяти годам превращаясь в крепких мужчин и готовых воинов. А в одиннадцать их всех забрала бы смерть, если бы иногда, как великое благо, среди них не рождались так называемые ведо – мальчики-знающие, чувствующие сквозь кожу, «лекари с колыбели», способные исцелить любую болезнь. От прикосновения их рук мгновенно затягивались смертельные раны. У всех ведо был отличительный знак – желтоватые мочки – и появление на свет такого младенца считалось даром высших сил. Но их было катастрофически мало для бесконечной войны!
Ведо тщательно прятали, однако с каждым днём это становилось всё сложней – противники научились определять малолетних целителей. Был даже создан специальный отряд по их розыску и уничтожению. Вездесущий и беспощадный. В последний налёт истребили почти всех, и теперь уцелевшие исчислялись единицами.
Сын Эсинны только чудом остался в живых во время этого налёта. Он был ещё слишком мал, и пока ему поддавались лишь незначительные ранения и простые болезни. Требовалось ждать полтора года, чтобы окрепли его разум и руки, и мальчик вступил в полную силу.
Беда была в том, что ведо подвергались опасности каждую секунду и редко доживали до двух лет.
Видя столь гибельное положение дел, правительство Дэе решилось попросить поддержки у землян. Контакт с Землёй был налажен недавно, и планеты, с удивлением обнаружившие между собой большое сходство, ещё не вмешивались в дела друг друга. Это было первое обращение за помощью со стороны Дэе. Ответа ждали долго, и наконец он пришёл. Вместе с разрешением на эвакуацию с Земли прислали двухместный корабль-капсулу для перевозки особо ценных переселенцев.
И сейчас в щемящем ожидании неизвестности они готовились к вылету.
- Как его зовут? – кивнул на младенца проводник, оторвавшись от предполётного осмотра капсулы.
Эсинна прижала своё бесценное сокровище к груди.
- Руцми, - ответила она тихо.
- А тебя?
Она назвала имя.
Проводник приветливо улыбнулся. Симпатичный, белокурый, молодой. Эсинна слышала, что люди устроены почти так же, как дэяне, и очень похожи на них, только чуть выше и худее; теперь она убедилась в этом.
- У нас он будет Роман, - заключил проводник. – А ты можешь остаться при своём имени. Роман будет жить отдельно. Так нужно для вашей безопасности. Поняла?
Эсинна согласно кивнула. Она хорошо знала, что такое «опасно», и была согласна на всё, лишь бы спасти, сохранить Руцми до того дня, когда они вернутся на Дэе.
- Мы должны оставаться в радиусе мионта* друг от друга, – напомнила она. – Вне моего поля Руцми погибнет! Наша связь разорвётся лишь когда ему исполнится два и он обретёт силу.
- Они в курсе, - коротко бросил проводник.
- Роман! - вдруг бойко крикнул малыш. Он ласково обхватил ручонками шею матери и улыбнулся – беззащитно и с любовью.
Проводник с интересом посмотрел на развитого не по земным годам мальчугана. Вон как отчётливо тот произнёс букву «р»!
– А я Юрий, - представился он в свою очередь и подмигнул малышу. - Через полтора года ты вернёшься сильным и могучим ведо! – добавил он.
Руцми испуганно прижался к матери и ухватился за её палец.
Юрий взглянул на часы, и взгляд его посерьёзнел.
Склонившись над кнопками, он пробежался по ним обеими руками, как пианист, исполняющий сложный пассаж.
Замигали приборы, раздалось приглушённое рычание, и капсула взвилась в воздух.
За стеной сгустился мрак; воздух в капсуле мгновенно напрягся и потяжелел.
- Что самое прекрасное на Земле? – спросила Эсинна чуть слышно, теребя волосы сына.
Юрий задумался, а потом, не отрывая взгляда от приборного щитка, произнёс:
- Наверное, море…
Эсинна не знала, что такое море, но по интонации проводника поняла, что это что-то очень хорошее. И недоступное, как всё хорошее на планете Дэе. Как мирная жизнь без взрывов и раскатов снарядов. Море представилось ей мягким и тёплым, похожим на пуховую перину, которую она видела у одного знакомого путешественника.
Погрузившись в свои мысли, Эсинна не заметила плавного приземления капсулы.
На Земле её коснулось забытое ощущение мира. Из окна автомобиля, который вёз их от станции, она любовалась светлыми улицами, жёлтыми деревьями, людьми под яркими зонтиками. Всё радовало её, и только тень предстоящего расставания с сыном омрачала впечатление.
Наконец неразговорчивый шофёр высадил пассажиров у высокого стеклянного здания.
- Это наш Центр, - сообщил Юрий, подводя Эсинну с ребёнком к фигурным кованым воротам.
Из калитки вышел седовласый человек и пружинистой походкой направился к прибывшим.
- А это Альберт, директор Центра, - вполголоса пояснил Юрий. Альберт приблизился, любезно улыбнулся Эсинне и произнёс несколько слов на незнакомом языке. Его голос неприятно царапнул её слух.
– Мы оставляем Руцми при Центре. Ты тоже будешь жить здесь и работать в лаборатории. Мыть пробирки, убирать, - перевёл Юрий. – Выходить из Центра нельзя. Всё необходимое есть на территории.
Эсинна кивнула. Условия пребывания были ей известны.
- Давай Романа.
Альберт протянул к мальчику жилистые руки.
Руцми жалобно запищал.
- Ну, ну… - Глаза Альберта гневно вспыхнули, рот сжался, и он вырвал мальчика чуть ли не силой. Эсинна ощутила прилив беспокойства. Пытаясь смягчить свою резкость, Альберт дотронулся до её руки, но что-то неискреннее она уловила в этом прикосновении.
- Ты сможешь навещать его раз в полгода, - произнёс директор Центра на ломаном дэйском; за вежливым тоном крылась неумолимость камня.
Заметив, что Руцми вот-вот разразится плачем, он, не дожидаясь ответа, поспешил зайти в здание.
Железная калитка с лязгом захлопнулась перед Эсинной.
Она стояла, глядя на бесконечно повторяющиеся узоры кованых ворот, пока Юрий не увёл её за руку.
Полгода на Земле тянулись как эти узоры – неотличимые друг от друга и нескончаемые. Один день перетекал в другой, и в каждом были лишь надоевшие до дурноты пробирки и после наступления сумерек – серая постель в углу душной комнаты.
Эсинна терпела всё ради спасения Руцми, ради будущего родной планеты, ожидающей их возвращения.
И почти потеряла счёт времени, когда наконец настало долгожданное утро встречи с сыном.
Выйдя на улицу, Эсинна захлебнулась свежим весенним воздухом, зажмурилась от яркого солнца. Впустила в себя его возрождающий свет. Радость потоком хлынула в неё. И погасла, как только взгляд упал на большую афишу с нарядно одетым серьёзным Руцми и крупной подписью под его фотографией: «Роман – мальчик-целитель. Приём ежедневно с 7.00 до 19.00». Эсинна уже немного знала земной язык и разобрала смысл написанного. Мальчик-целитель… Смутная тревога прокралась внутрь. Они что, используют его?.. Смятение потопталось в груди и тут же мягко ушло, растворилось в воздухе, скрылось под ароматом весенних трав. Он повзрослел, - отметила Эсинна со смешанным чувством гордости и горечи. Она пропустила его взросление. Мальчик-целитель… Такого пункта в договоре не было. Но что в этом плохого? С каждым днём возможности Руцми растут, он уже многое умеет и сможет принести пользу жителям незнакомой планеты.
Эсинна вошла в комнату ожидания. Охранник, высмотрев её фигуру, окликнул издалека. Она приблизилась, назвала имя. Он хмуро кивнул, отметил что-то в журнале, и Эсинна, минуя недовольно шипящую очередь, прошла в просторный зал.
В помещении было пусто.
- Руцми! – позвала Эсинна.
Эхо рассыпалось под потолком звонко, раскатисто.
И вновь наступила тишина.
Эсинна поискала сына глазами, потом пошарила по углам. В непонимании заглянула под стол и скамью…
Никого.
Вдруг сзади раздалось хихиканье.
Она резко обернулась. Вылезший откуда-то Руцми сидел в дальнем углу перед неизвестным аппаратом.
Мать нахмурилась.
- Почему ты прячешься? - спросила она, подходя к нему. – У нас и так мало времени!
- Я хотел, чтобы ты меня нашла.
Ей на миг почудилось что-то жестокое в его поступке. Она растерянно замерла на месте. Руцми тоже молчал, поглядывая на неё со странным выражением лица.
- Что это такое? – наконец нарушила Эсинна затянувшееся молчание, указав на аппарат, стоящий перед мальчиком.
- Касса, - ответил Руцми очень внятно. Он выглядел уже лет на шесть по земным меркам.
- А что ты делаешь с ней?
- Я складываю в неё деньги. Ко мне водят больных, и я лечу их. Вот мои деньги. Мой процент.
Она уже знала, что такое деньги. Ей тоже платили за работу, но почти всё она отдавала за питание и комнату, а остаток откладывала на поездку на море. Сама не зная почему, Эсинна не решилась рассказать об этом Руцми. Когда она обняла его на прощание, то не почувствовала ответной сыновней ласки, как было когда-то. Озадаченная, Эсинна остановилась у двери, наблюдая, как Руцми деловито складывает купюры в ровную стопочку. Положив последнюю, он стукнул стопочкой о стол и аккуратно поместил её в ячейку кассы.
- До встречи! – бросил Руцми равнодушно.
Неверными шагами Эсинна вышла из зала, потом из обдающего холодом здания. Пересекла пространство двора и дошла до лаборатории, до своей комнаты, села на узкую кровать. Что-то происходит… Она не могла разобраться в путанице чувств.
Вновь потекло время, залечивая осадок от встречи с сыном. Ещё долгих бесцветных полгода – пробирки, пробирки… Погружая руки в воду, Эсинна мечтала о том, как они вернутся на Дэе, Руцми вылечит всех воинов, и война закончится. И иногда, проваливаясь в сон, вспоминала тёплое слово «море».
На этот раз полгода пролетели быстрее.
В назначенный день неясное предчувствие разбудило её задолго до семи. Утро было холодным, осенний ветер срывал с деревьев последнюю листву и заставлял Эсинну плотнее запахнуть полы одежды.
Ещё издали она заметила змеящуюся от Центра очередь. Минуя её, Эсинна подошла к охраннику.
- Я к Роману. Сегодня приёмный день, - несмело произнесла она.
- В очередь, - буркнул охранник.
- Но я его мать… - Она осторожно подступила ближе.
- В очередь! – повысил голос охранник и, выйдя из своей кабинки, больно стиснул её за плечо, разворачивая назад.
Закусив губу, Эсинна покорно встала в конец очереди.
Она уже отстояла несколько часов, когда мимо проследовал её сын в окружении нескольких человек. Он значительно подрос и выглядел на восемь или девять лет.
- Руцми! – вскрикнула она радостно и устремилась к нему. Он услышал этот возглас, и его взгляд выхватил её в толпе. На миг их глаза встретились, Эсинна засветилась улыбкой, и эта улыбка разбилась о холод его глаз. Он прошёл совсем близко, настолько близко, что она могла прикоснуться к его одежде, но что-то остановило её. Проходя, Руцми окинул мать пристальным взглядом, но ничего не переменилось в его лице.
- В очередь, - процедил он.
Поражённая, она вернулась на место – туда, куда он указал.
Больным не было числа, вереница очереди двигалась медленно и тянулась до позднего вечера. Когда Эсинна, наконец, оказалась у двери зала, охранник грубо преградил ей путь.
- Приём окончен, - заявил он, постучав ногтем по циферблату наручных часов.
- Но… - умоляюще произнесла она, уцепившись за его рукав.
Страж мальчика-лекаря грозно взглянул на неё, и стало понятно, что его сердце не растопить никакими мольбами.
Она вернулась в свою комнату. Поняла, что не в силах больше видеть скопище пробирок на краю ванны. Бессильно легла на кровать и, чтобы вытеснить заполняющую душу горечь, начала думать о море. Но мысли о Руцми не уходили, они лишь тяжело вплетались в светлые мечты, отягощая их болью.
Потерпеть совсем немного… Совсем немного сводящего с ума одиночества в крошечной комнате, примыкающей к лаборатории. Не видя белого света. Не выходя на улицу, не различая земных сезонов, не ощущая живого воздуха. Перетерпеть… А потом забыть всё, как долгий мучительный сон.
Она уже расспросила о море хмурую лаборантку, и оказалось, что оно – вовсе не пуховая перина, а огромный водоём. Быть может, Руцми добавит немного к её сбережениям, ведь его доход, судя по очередям на лечение, несравним с её жалкими крохами… И перед тем как вернуться домой они поедут туда вместе.
Она вспомнила, как прижимала его к себе – тёплый комочек счастья.
«В очередь!» - окатило холодной волной воспоминание. Хлестнуло по оголённой душе.
Слёзы, которые удалось сдержать у двери приёмного зала, наконец покатились по щекам Эсинны.
Наутро в коридоре она встретила дэянку, держащую на руках маленького ведо.
- Меня зовут Лустза, - радостно кинулась вновь прибывшая к Эсинне. – А это мой Рипо! Ведо больше не осталось на Дэе. Их всех вывезли! Мой сын – последний. Завтра нас переведут в другой город. Мне сказали, что ведо рассредоточены по разным уголкам Земли – ради нашей безопасности.
Эсинна тоже обрадовалась. Действительно, какое счастье! Все ведо спасены!
Подошедший Альберт увёл Лустзу, и больше Эсинна её не видела.
Ещё полгода прошло как в тяжёлом забытьи, и, наконец, наступил счастливый день возвращения на Дэе.
На этот раз Эсинна заняла очередь к Руцми с ночи, но толпа пришедших раньше уже осаждала двери Центра. Войти в комнату ожидания удалось лишь к десяти утра. В маленьком помещении было тесно, отовсюду напирали больные, пытающиеся втиснуться с улицы. Эсинну затолкали в угол и зажали со всех сторон. Она с состраданием вглядывалась в лица окружающих – в горестно сжатые губы и взгляды, полные безысходности.
- Ты снова здесь? - раздался поблизости звонкий родной голос, и чужая, незнакомая интонация просквозила в нём.
Руцми, невысокий, плотный, но необычайно юркий, выскользнув ужом откуда-то, пробрался сквозь толпу, прополз под ногами ожидающих людей, никем не замеченный.
– Иди за мной! – резко приказал он матери и нырнул за дверь.
Что-то выкатилось из его кармана и шлёпнулось на пол. Эсинна затормозила, наклонилась – это был туго набитый кошелёк.
Она подняла кошелёк и под безмолвное недовольство толпы зашла в зал приёма.
- Руцми! – Едва оказавшись наедине с сыном, она бросилась к нему и прижала к себе. – Сегодня мы улетаем домой. Ты уже большой, ты обрёл силу. Нам нужно лечить наших воинов. Они очень ждут тебя! Собирайся, Руцми! Я хочу успеть посмотреть море, ведь мы его ещё не видели…
