Вещи, разбросанные по комнате, показались очень знакомыми. На столе лежало кольцо с аметистом, рядом кучей были свалены деньги, на стуле, свесив ручки почти до пола, скорчилась кожаная сумка.
А на подоконнике золотой змейкой свернулась цепь «якорка».
Остолбенев на пороге, я разглядывала всё это, а Вик торопливо сгребал вещи в рюкзак.
– Откуда… они здесь? – прошептала я.
Его руки на миг остановили движение, он повернул голову и метнул взгляд, холодный, как осенний ветер. Чуть помедлив, приблизился, коснулся ладонью моего лба.
– Сейчас не будет болеть, – сообщил спокойно. – Я взял его.
– Что взял? – не поняла я.
Вик прошёл к подоконнику, и «якорка» скользнула в карман рюкзака.
– Твой дар, Лари. Я вытянул его из тебя. На самом деле он мой. Я не человек. Я… неважно кто. Это место – наше поселение. Оно находится во втором слое пространства, поэтому его нет на карте. Тебе удалось срезать этот слой и найти мой дом.
– Что?..
– И пяти лет для меня не было. Я ещё там, в нашем последнем дне. Это я унаследовал от предков Дар – видеть далеко в глубину, останавливать время, перемещать сквозь пространство предметы. Я, а не ты! Но Дару нужно было расти. А это очень больно, Лари! – пояснял Вик хладнокровно, укладывая в рюкзак пачки денег. – И я ушёл из леса в город. Встретил тебя. А через некоторое время посеял в тебе Дар и вернулся обратно. Сейчас он в самом расцвете, если ты смогла дойти сюда без помощи Голоса. Это я был тем Голосом! Я тебе помогал. Но погружений я бы не выдержал, мало кому из наших это удавалось. А ты сильная, ты выдержала! Тебе удалось просочиться через годы и взрезать пространство, как арбуз! И тем самым перейти на новый уровень. Дару открылось будущее. Ты понимаешь, что это значит?!
Я слушала не слыша. Верила – не веря.
– Но… как ты перемещал вещи? Как посылал Голос, если Дар был у меня?..
– Ты ещё не сообразила, Лари? Это ты перемещала вещи. Это ты вызывала мой Голос, а он просто тормошил твою сонную голову и тащил из неё нужные сведения. Это ты постоянно погружала мой фантом в то двадцать первое апреля. Ты не давала мне вырваться из этого дня.
Прошло несколько минут, прежде чем я смогла унять дрожь.
– Но почему ты ушёл ничего не сказав, Вик?!
– Чтобы ты пропускала чужие истории через собственную боль. Это очень ценно! Так Дар растёт быстрее. Понимаешь?
Я понимала. И не понимала. Он – не человек. Он какое-то существо в облике человека. Обладающее Даром видеть сквозь время, управлять пространством, но не желающее платить за него мучительной болью. Эту боль терпела я, раз за разом проваливаясь в неё, как в кипящую бездну, чтобы теперь вернуть выросший Дар его хозяину. Но для меня Вик всегда был человеком – самым главным, самым нужным человеком…
Смертельная тоска вновь разлилась по телу. Я понимала, что на этот раз теряю Вика навсегда.
Я брела за его спиной к крыльцу, спускалась по шатким ступеням, волочила усталые ноги и сумбурные мысли по этому заброшенному безлюдному месту, а Вик говорил что-то ещё, и его волосы развевались на ветру. А я дышала его образом, тающим в моей душе, и внутренне прощалась с ним.
– Да, насчёт всего, что у тебя есть, я пошутил, Лари. Я верну твою половину, ты её честно заработала. Кстати, ты молодец, бережливая! Раньше была такой транжирой, а сейчас…
– «Сейчас» для меня не существует.
Не стоит продолжать. Он не поймёт.
У колодца Вик взял меня за руку и ласково улыбнулся.
– Чувствуешь, что голова больше не болит? Всё позади! Теперь мы можем вернуться, Лари. Мне понравился город, и я хочу жить там с тобой.
От прикосновения его пальцев меня пронзило острым током.
Я хотела ответить, но слова задрожали в горле.
– Ты сердишься, что я отобрал у тебя Дар? Но он мой, Лари! – Вик внезапно изменился в лице, и я, наконец, узнала алчные нотки Голоса. – Мой! Ты просто выносила его, как в утробе! Однако я тобой доволен. И ты должна быть довольна. Мы снова вместе, и скоро нам будет принадлежать весь мир!
– Но мне не нужен весь мир, Вик.
Голова действительно перестала болеть. Она прояснилась и стала такой светлой, какой я не помнила её уже пять лет, с того двадцать первого апреля.
И вот он, мой вещий сон – я стою в лесу между высоких сосен и вижу, как удаляется от меня спина Вика в красной рубашке в клеточку.
– Ты заблудишься, Самсонова! – слышится улетающий Голос.
Нет, я не заблужусь. Я помню, как добиралась сюда – по многолетней привычке всё примечая и запоминая. Я смогу найти дорогу.
Но не понимаю, зачем мне она.
Велосипед лежит на песке, а я сижу возле него и представляю, что происходит там, где меня больше нет.
Дома сейчас Вик. Он готовит ужин, и аромат разносится по всей квартире. Он включил радио, и звучит какая-нибудь романтическая песня.
Всё на своих местах. И Дар, и Голос. И Вик.
Только я исчезла.
Меня нет нигде – ни дома, ни здесь. Ни в этой жизни, ни в прошлой, ни в будущей.
Я больше не чувствую рядом Голос. Он покинул меня, и внутри образовалась мёртвая мгла.
Но я всё ещё не верю. Это нелепый сон! Мой Вик совсем другой, он добрый, и он найдёт меня.
Мою рассыпавшуюся, как труха, душу.
Мою ускользнувшую куда-то жизнь.
Сгущается ночь, и дом на Песчаной, пять смотрит пустыми чёрными окнами.
По воздуху пробегает рябь, и впереди медленно смыкается занавес.
Мне становится страшно, сердце сжимается, и слезинка, как растаявшая льдинка, катится по щеке.
Найди меня, Вик!
А на подоконнике золотой змейкой свернулась цепь «якорка».
Остолбенев на пороге, я разглядывала всё это, а Вик торопливо сгребал вещи в рюкзак.
– Откуда… они здесь? – прошептала я.
Его руки на миг остановили движение, он повернул голову и метнул взгляд, холодный, как осенний ветер. Чуть помедлив, приблизился, коснулся ладонью моего лба.
– Сейчас не будет болеть, – сообщил спокойно. – Я взял его.
– Что взял? – не поняла я.
Вик прошёл к подоконнику, и «якорка» скользнула в карман рюкзака.
– Твой дар, Лари. Я вытянул его из тебя. На самом деле он мой. Я не человек. Я… неважно кто. Это место – наше поселение. Оно находится во втором слое пространства, поэтому его нет на карте. Тебе удалось срезать этот слой и найти мой дом.
– Что?..
– И пяти лет для меня не было. Я ещё там, в нашем последнем дне. Это я унаследовал от предков Дар – видеть далеко в глубину, останавливать время, перемещать сквозь пространство предметы. Я, а не ты! Но Дару нужно было расти. А это очень больно, Лари! – пояснял Вик хладнокровно, укладывая в рюкзак пачки денег. – И я ушёл из леса в город. Встретил тебя. А через некоторое время посеял в тебе Дар и вернулся обратно. Сейчас он в самом расцвете, если ты смогла дойти сюда без помощи Голоса. Это я был тем Голосом! Я тебе помогал. Но погружений я бы не выдержал, мало кому из наших это удавалось. А ты сильная, ты выдержала! Тебе удалось просочиться через годы и взрезать пространство, как арбуз! И тем самым перейти на новый уровень. Дару открылось будущее. Ты понимаешь, что это значит?!
Я слушала не слыша. Верила – не веря.
– Но… как ты перемещал вещи? Как посылал Голос, если Дар был у меня?..
– Ты ещё не сообразила, Лари? Это ты перемещала вещи. Это ты вызывала мой Голос, а он просто тормошил твою сонную голову и тащил из неё нужные сведения. Это ты постоянно погружала мой фантом в то двадцать первое апреля. Ты не давала мне вырваться из этого дня.
Прошло несколько минут, прежде чем я смогла унять дрожь.
– Но почему ты ушёл ничего не сказав, Вик?!
– Чтобы ты пропускала чужие истории через собственную боль. Это очень ценно! Так Дар растёт быстрее. Понимаешь?
Я понимала. И не понимала. Он – не человек. Он какое-то существо в облике человека. Обладающее Даром видеть сквозь время, управлять пространством, но не желающее платить за него мучительной болью. Эту боль терпела я, раз за разом проваливаясь в неё, как в кипящую бездну, чтобы теперь вернуть выросший Дар его хозяину. Но для меня Вик всегда был человеком – самым главным, самым нужным человеком…
Смертельная тоска вновь разлилась по телу. Я понимала, что на этот раз теряю Вика навсегда.
Я брела за его спиной к крыльцу, спускалась по шатким ступеням, волочила усталые ноги и сумбурные мысли по этому заброшенному безлюдному месту, а Вик говорил что-то ещё, и его волосы развевались на ветру. А я дышала его образом, тающим в моей душе, и внутренне прощалась с ним.
– Да, насчёт всего, что у тебя есть, я пошутил, Лари. Я верну твою половину, ты её честно заработала. Кстати, ты молодец, бережливая! Раньше была такой транжирой, а сейчас…
– «Сейчас» для меня не существует.
Не стоит продолжать. Он не поймёт.
У колодца Вик взял меня за руку и ласково улыбнулся.
– Чувствуешь, что голова больше не болит? Всё позади! Теперь мы можем вернуться, Лари. Мне понравился город, и я хочу жить там с тобой.
От прикосновения его пальцев меня пронзило острым током.
Я хотела ответить, но слова задрожали в горле.
– Ты сердишься, что я отобрал у тебя Дар? Но он мой, Лари! – Вик внезапно изменился в лице, и я, наконец, узнала алчные нотки Голоса. – Мой! Ты просто выносила его, как в утробе! Однако я тобой доволен. И ты должна быть довольна. Мы снова вместе, и скоро нам будет принадлежать весь мир!
– Но мне не нужен весь мир, Вик.
Голова действительно перестала болеть. Она прояснилась и стала такой светлой, какой я не помнила её уже пять лет, с того двадцать первого апреля.
И вот он, мой вещий сон – я стою в лесу между высоких сосен и вижу, как удаляется от меня спина Вика в красной рубашке в клеточку.
– Ты заблудишься, Самсонова! – слышится улетающий Голос.
Нет, я не заблужусь. Я помню, как добиралась сюда – по многолетней привычке всё примечая и запоминая. Я смогу найти дорогу.
Но не понимаю, зачем мне она.
Велосипед лежит на песке, а я сижу возле него и представляю, что происходит там, где меня больше нет.
Дома сейчас Вик. Он готовит ужин, и аромат разносится по всей квартире. Он включил радио, и звучит какая-нибудь романтическая песня.
Всё на своих местах. И Дар, и Голос. И Вик.
Только я исчезла.
Меня нет нигде – ни дома, ни здесь. Ни в этой жизни, ни в прошлой, ни в будущей.
Я больше не чувствую рядом Голос. Он покинул меня, и внутри образовалась мёртвая мгла.
Но я всё ещё не верю. Это нелепый сон! Мой Вик совсем другой, он добрый, и он найдёт меня.
Мою рассыпавшуюся, как труха, душу.
Мою ускользнувшую куда-то жизнь.
Сгущается ночь, и дом на Песчаной, пять смотрит пустыми чёрными окнами.
По воздуху пробегает рябь, и впереди медленно смыкается занавес.
Мне становится страшно, сердце сжимается, и слезинка, как растаявшая льдинка, катится по щеке.
Найди меня, Вик!
