Пролог
Часы пробили полночь. Витиеватая стрелка дернулась, отсчитывая первую минуту нового дня. Капризная дама фортуна явно пребывала не в лучшем расположении духа.
Он мысленно прощался с жизнью, понимая, что положение его незавидно. Ехать ночью за город, знаете ли, не к добру, если место твоей несчастной, избитой тушке нашлось только в багажнике, а в салоне знакомые до боли голоса спорят, где лучше тебя схоронить. Так, чтобы твой труп нашли не раньше, чем через полгода. А лучше – чтобы вовсе не нашли.
Они решили, что он уже мертв. Но он открыл глаза с единственным желанием: выжить. Слишком молод он еще, чтобы умирать, слишком мало успел сделать на этом свете, – хотелось бы еще полюбоваться рассветами, жениться наконец, услышать смех своего ребенка… И надрать задницы тем, кто засунул его в этот багажник.
Интересно, куда его везут? Как далеко они уехали, и сколько еще им предстоит проехать? Сколько времени осталось, чтоб побороться за жизнь? И осталось ли оно вообще… Как бы то ни было, времени гадать и раздумывать – у него точно нет.
Пленник попытался вытащить затекшую руку – ну хоть не связан, и на том спасибо! – но отяжелевшая, словно не родная, конечность с трудом сумела пошевелить пальцами. Маловато для побега. Но выбора нет, если хочешь еще хотя б разок увидеть, как встает поутру солнце и как оживает город, наполняясь голосами и извечной суетой.
Сжав зубы от пронзившей все тело боли, пленник отодвинулся, насколько это было возможно в столь тесном пространстве, но несчастную руку высвободил. Несколько движений пальцами, ладонью, – и кровь хлынула по венам, отзываясь покалыванием.
Что делать-то теперь?
Он потянулся к карману брюк, ища телефон: позвонить бы Максу – он всех на уши поднимет! Но телефон, похоже, вытащили, а значит, на помощь рассчитывать не придется. Тогда в кромешной тьме он ощупал вокруг себя пространство в поисках кнопки или ручки, открывающей багажник изнутри. Но и тут не повезло – столь важное, жизненно необходимое сейчас устройство найти не удалось. Зато под ковриком, похоже, есть какой-то проводок – призывая на помощь все небесные силы, пленник ухватился за шнур, молясь, чтоб он был тем, что ему нужно.
Прислушался.
Машина едет вроде не быстро – притормаживает на каждом ухабе, – и для шумной трассы слишком тихо… Ну что, рискнуть? Момента поудачней может уже и не наступить. Надо попытаться – если повезет, и то, что удалось нащупать, окажется проводом от багажного рычага, то у него появится попытка на побег, и тогда либо «здравствуй, свобода», либо «счастливо всем оставаться».
Рывок.
Щелчок.
Неужели удача? Неужели фортуна решила ему улыбнуться?
Похоже, так и есть. Поток ночной прохлады ворвался в тесный багажник, поманив призраком свободы. Скорость, действительно, небольшая; оказалось, едут они по какому-то пролеску, и благо, что темно – убийцы не сразу заметят открывшийся багажник. Наверно. Но думать об этом ни желания, ни времени, – нет. Пленник поднапрягся, собрал все силы, какие только остались в избитом теле, и, стараясь не думать ни о боли, ни о смертельном риске, вывалился из машины.
Он бежал так быстро, как только может бежать человек, жаждущий выжить. Но нет, это была не улыбка фортуны – это был ее оскал… Его побег заметили быстро. Машина, проехав чуть вперед, остановилась и с ревом сдала назад. Он все еще бежал, надеясь скрыться в ночном лесу, под крики за спиной от тех, кому когда-то доверял.
- Держи его! Стреляй! Не дай ему уйти!
Тут же раздался выстрел. Один, второй, третий… Как заяц, петлял беглец, уворачиваясь от смертоносного свинца, и не понимал, каким чудом его не задевает. Преследователи не отступали. Раздался еще один выстрел, и на этот раз пуля достигла цели – острая боль обожгла плечо, в глазах потемнело…
Сумасшедшее желание жить. Но, похоже, не судьба. Капризная дама фортуна на него сегодня в обиде.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Подарок уходящего лета
Глава 1
Август. Последние дни лета. Разгоняя ночной сумрак, солнце потянуло к миру первые лучики – погладило макушки еще зеленых деревьев и облило золотом спящие высотки.
На окраине небольшого провинциального городка высоток не было, и пронырливым лучам достались только крыши частных домов. Настырно продираясь сквозь кроны деревьев, солнце разливалось, подобно тягучему меду, по ярким черепицам и поросшему мхом шиферу; заглядывало оно в приоткрытые окна, бесцеремонно пробиралось за тонкие занавески в постели спящих людей, а потом спешило в палисадники, чтобы потрогать теплыми любопытными лапками пестрые астры и георгины, листики сирени и зреющий шиповник…
Добралось оно, наконец, и до недовольной мордочки своего маленького земного сородича – рыжего котенка, растянувшегося на крыльце небольшого деревянного дома. Малыш проснулся, защурился, зевая, и потянулся, сладко оттопыривая то одну мохнатую лапку, то другую; выгнул спинку, размял пушистый хвостик и бодро попрыгал по ступенькам в мягкую, сочную зелень. У него тоже дел с утра немало: надо и владения проверить, и расчирикавшихся под окнами воробушков погонять, а если повезет – то и поймать любимой хозяйке самую большую и вкусную мышь!
Утро пахло летом. Теплой карамелью спелых яблок и травы, утренней росой, кофе и свежей выпечкой на днях открывшейся за углом пекарни.
Начинающийся день обещал быть хорошим.
- Рыж, я ушла!
Пятница. С мыслями о предстоящих выходных и о том, как сладко завтра выспится, на крыльцо вышла худенькая девушка, на ходу надевая поверх легенького платья тонкий белый пиджачок. Она заперла дверь и огляделась напоследок, ища поблизости неугомонного рыжика.
Ей не нравилось, что приходится оставлять маленького котенка во дворе на целый день. Но и держать взаперти не получалось: маленькое порождение улицы, подобранное два месяца назад на остановке, любило свободу и капризно верещало каждый раз, когда его пытались закрыть в доме. А то и вовсе начинало устраивать диверсии: то лужу прямо перед запертой дверью оставит, то все цветы в доме погрызет, то мебель раздерет. А то и все вазочки, и всю мелочевку, – все, до чего только пушистые лапки дотянутся, – от скуки перебьет да раскидает. С характером боевого котенка пришлось смириться, и девушка, хоть и опасалась за него, но все же уступила, предоставив Рыжему абсолютную свободу. Благо, сам он пределы участка не покидал – видимо, все еще боялся опять оказаться на улице без ласковой хозяйки, вкусной еды, за которую не нужно ни с кем драться, рискуя ушками, и теплого дома, под крышей которого всегда найдется ему приют.
Сегодня Рыжего в зоне видимости не оказалось. Зато откуда-то из-за дома послышалось его требовательное, зовущее мяуканье.
- Ну Рыж!
Девушка вздохнула и невольно улыбнулась, уже по голосу котенка понимая, что это познающее мир маленькое чудо опять нашло что-то ну очень уж интересное: очередную мышь, упавший с дерева листик или еще какой-нибудь мусор. Правда, обычно все находки Рыжего сперва оказывались на крыльце, а уже потом он начинал горланить, мол, иди, хозяйка, посмотри, что я раздобыл нам сегодня! Что же сегодня не так? Неужели слишком большая и хитрая мышь ему попалась? Ей бы пойти, посмотреть, – да просто чтобы знать, что все в порядке! – однако, время уже поджимало, и она, довольствуясь тем, что добытчик ее в порядке, в мисочках его полно воды и еды, а если этого не хватит, то перекусить до вечера он с легкостью найдет себе сам, отправилась к калитке.
Рыжий же, раздосадованный тем, что хозяйка не пришла посмотреть на его находку, вышел из-за дома и остановился, в боевой стойке растопырив лапки. Хозяйка уходила, и требовательному его «мяу» должного внимания не придала. Ну что за безобразие! Он мяукнул еще раз, но когда его опять проигнорировали, выбора не осталось.
- Ай! – взвизгнула его бестолковая хозяйка, когда острые зубки вместе с когтистыми лапками вонзились ей в ногу. – Рыж!
Рыж тут же отскочил на безопасное расстояние и с любопытством стал смотреть, как хозяйка забавно топает каблучками и что-то кричит. Похоже, она недовольна? А вот не надо было уходить, глупая человечка!
- Рыж, да я тебе хвост сейчас оторву! Ты что наделал?
Едва не плача, смотрела девушка, как ползет по тонким ее колготкам стрелка, и понимала, что на работу теперь точно опоздает. Глеб Андреевич – директор – отчитает ее как школьницу и пригрозит лишить премии, а потом вечно ошивающийся рядом с ним Игнат опять усядется напротив ее рабочего стола и будет, сверля сальным взглядом, снисходительно качать головой. Не самое удачное начало дня. И все из-за этого маленького рыжего засранца!
Однако Рыжий виноватым не выглядел. Проказник дождался, пока она оплачет свои порванные колготки и развернется, чтоб вернуться домой за новыми, и с деловым видом посеменил обратно – по тропинке, ведущей за дом. На полпути зверь остановился, развернулся и все так же требовательно сказал свое веское, не терпящее отлагательств:
- Мяу!
- Да что ж ты хочешь от меня, Рыж?!
- Мяу!
И опять посеменил по тропинке – оглядываясь и зовя за собой.
Поведение котенка ее все-таки насторожило.
Во-первых, до сегодняшнего дня он ни разу не кусался. Во-вторых, он так отчаянно звал ее за собой, что вряд ли дело было в очередной им пойманной мыши. Тогда что?
Понимая, что на работу она все равно уже опоздала, девушка вздохнула, но все же отправилась за Рыжим, решив на всякий случай проверить, так ли уж все в порядке в их с котом скромных владениях.
Однако, завернув за дом, она остановилась, как вкопанная, и нервно, чувствуя, как по спине бежит холодок, предвещая неприятности, сглотнула: в дальнем углу ее участка, из-за пышного куста шиповника, торчали… чьи-то ноги.
Глава 2
Вор? Бомж? Пьяница, решивший выспаться на ее территории?
- Рыж… - тихо, боясь привлечь к себе внимание незваного гостя, позвала она котенка.
Но бесстрашный малыш, еще раз оглянувшись, поскакал прямо туда, в кусты, откуда торчали ноги, – скрылся, и тут же послышалось его все то же требовательное:
- Мяу!
- Да тихо ты… блохастый… – донеслось оттуда сразу же.
Обладатель зашевелившихся ног и хриплого мужского голоса, судя по всему, тоже не жаждал, чтоб его обнаружили. Но там был кот, ее Рыжий! И оставить своего безрассудного зверя в опасности девушка не могла. Она бросилась к кустам, намереваясь прогнать незваного гостя и унести Рыжа в дом, от греха подальше… А увидела, как рушатся планы попасть сегодня на работу.
На сырой земле, прислонившись к кирпичному забору, сидел мужчина лет тридцати пяти и трясся, словно от холода, вцепившись грязными пальцами в правое плечо. В глазах его была какая-то безуминка – в потерянном взгляде без труда читался и дикий страх, и боль, и напряжение.
- Не кричи только… я уйду сейчас, - прохрипел он, предупреждая ожидаемое недовольство, и нервно сглотнул. – Я… посижу минутку… и уйду…
Он задыхался, говорил отрывисто – слова, казалось, забирали у него последние силы. Помятый, грязный… Но ведь не бомж и не пьяница. Абсолютно трезвый, да и одет, если присмотреться, прилично: туфли на нем хоть и пыльные, но чувствуется, что дорогие; пиджак – хоть и грязный, но тоже видно, что ткань добротная, недешевая; рубашка белая на нем, хоть и испачканная, и даже… запонки видны из желтого металла – возможно, золотые. Только весь больной он какой-то, бедолага, да и с рукой правой явно что-то случилось – он как клещ в нее вцепился. А присмотревшись получше, разглядела девушка, что пальцы его перепачканы вовсе не грязью – а кровью, просочившейся сквозь плотную ткань пиджака.
Страх отступил. Вряд ли человек в таком состоянии сможет причинить вред, даже если захочет, – похоже, он попал в беду…
- Ты ранен? Погоди, - девушка потянулась к сумочке и стала спешно искать телефон, - я скорую сейчас вызову.
- Не надо! – тут же всполошился незваный гость. – Не звони никуда… я уйду сейчас… правда, уйду.
- Да куда ты уйдешь в таком состоянии?! У тебя кровь – тебе врач нужен!
- Не нужен. Это ерунда… Царапина просто.
Он врал – она видела. И он видел, что она не поверила. И пока она действительно не вызвала скорую или полицию, он зашевелился, попытавшись встать на ноги. Попытался встать – а ноги не удержали, и он рухнул обратно на землю, застонав от боли.
- Царапина, да?.. – усмехнулась тогда она и решительно подошла ближе, протягивая к нему руки: – Так, иди сюда… давай держись за меня. Да не бойся, не съем я тебя. Идем!
- Куда?
- А ты намерен и дальше здесь сидеть, пока от потери крови не помрешь? Не дури, пойдем в дом – хоть руку тебе перевяжу.
Что это: судьба, совесть или элементарная жалость?
Она с трудом понимала, что делает и зачем, с удивлением будет вспоминать потом, как не побоялась незнакомого человека с явно нехорошей какой-то предысторией привести к себе домой. Но у судьбы дорожки кривые – никогда не знаешь, куда они выведут и к чему приведут, сплетая жизни, встречи и потери воедино. В ту минуту она по-другому поступить не могла. Не могла она уйти и оставить раненого человека, волей судьбы оказавшегося на пороге ее дома; не могла, вопреки его протестам, сдать полиции или врачам и избавить себя от неприятностей. Давая опереться на себя, она привела незнакомца в дом и усадила на диван.
- Послушай, - занервничал мужчина, когда увидел, как она, отойдя от него, опять достает телефон, – мне, правда… нельзя в больницу… И в полицию нельзя. Послушай… не звони… Просто сделай вид… что меня здесь нет и не было, ладно?.. Я… посижу немного и уйду… Клянусь тебе!
Паника в его глазах. Животный страх и абсолютная беспомощность. Мольба.
Девушка нахмурилась:
- Чего ты так боишься? Ты…
А если он бандит? Почему-то об этом она подумала только сейчас. В скорую ему нельзя, в полицию нельзя… И все же страха почему-то не возникло.
- Я не бандит… не бойся, - ответил незнакомец на неозвученный вопрос. – Но… меня убьют, если сдашь. Правда… убьют.
Если не бандит, то кто же он? И кто, и почему его должен убить? Может, просто бредит? Ладно, потом разберемся. Невзирая на страх, с которым смотрит незнакомец на ее телефон, девушка отошла к окну и стала набирать номер.
- Ник, привет, - сказала она в трубку и заметила, как мужчина выдохнул. – Я сегодня не приду – прикрой меня, ладно? Скажи, что заболела. Спасибо… Нет-нет, ничего не случилось – просто чувствую себя неважно… Спасибо, Ник.
Она дала отбой и повернулась к своему гостю:
- Снимай пиджак и рубашку – надо руку обработать.
Пока она ходила за аптечкой, он попытался снять пиджак. Вот только рука распухла, и попытка высвободить ее из прилипшего рукава отозвалась нестерпимой болью, – даже с такой малостью самому ему теперь не справиться.
Плохо его дело – чует. Чертыхнулся, представляя, что будет, когда девчонка поймет, откуда рана. Если заистерит и все-таки сплавит его в больницу – он не жилец, его как зайца добьют, а он не в состоянии будет даже сопротивляться. Хотя, есть еще надежда: девчонка хоть и молоденькая – лет двадцать пять ей, не больше, – но, похоже, смелая и отчаянная, раз решилась его в дом привести. Хотя, может, просто дура непуганая. Но уж какая есть, выбора-то нет. Как бы то ни было, сейчас она единственный его шанс на спасение.
- Что, не получается? – нахмурилась она, вернувшись в комнату и застав несчастного все еще одетым, но зато с гримасой нечеловеческой боли на лице. – Сейчас помогу, не дергайся.
