ПРОЛОГ
Неизвестная отрава убивала медленно, старательно, аккуратно разрушая каждую клетку еще совсем не старого тела.
Ему нет даже пятидесяти... Сегодня он с трудом встает с постели, а завтра, возможно, для него уже и вовсе не наступит. Яд – неизвестен. Сколько ему осталось – не знает никто.
Смуглый темноволосый мужчина, откинувшись на обитые шелком подушки, сжал простынь, чтобы не взвыть от боли. Нет, не физической – яд милосерден и почти не приносит страданий, – болит и ноет его душа. Он догадывается, кто позаботился о том, чтобы раньше времени спровадить его на тот свет, но он не в обиде – ему здесь все давно осточертело. Обидно другое: он может не успеть сделать нечто важное, и, черт возьми, так мало времени осталось на радость, ярким лучиком прорвавшуюся сквозь темные годы тоски, ожидания и неубиваемой надежды. Ему не терпится поторопить время, несмотря на то, что его и так почти не осталось – взгляд то и дело скользит по резным дверям в ожидании заветной встречи. Встречи, о которой он и мечтать не смел. Встречи, ради которой он вопреки всему сейчас не умрет – он дождется своего визитера! Он должен успеть.
Светловолосая женщина в черном бархатном платье сидела рядом с постелью мужа, а рядом стоял ее сын – такой же светловолосый, как и мать, молодой парень двадцати двух лет с внимательным, цепким взглядом. Облаченный в черную мантию нотариус рылся в бумагах, шептал что-то своему секретарю, передавая пожелтевшие от времени свитки, перевязанные атласной золотой лентой, архиепископу.
- Кого мы ждем? – не выдержала женщина, но ответом ей стало лишь привычное молчание.
Не хотелось никого видеть, не хотелось разговаривать. Надо бы сохранить силы для того, чтобы огласить свою последнюю волю и выйти навстречу желанному гостю. А может, зря он все это затеял? Зря позвал семейство? Нет, не зря. Ему нечего скрывать, пусть при свидетелях услышат его! А старик в смешных очках, больше похожий на волшебника из древних сказок, нежели на нотариуса, и архиепископ станут гарантами, что после смерти его не объявят сумасшедшим и донесут до народа последнюю волю умирающего. Только бы успеть...
Ну где же ты? Почему так долго?! Погоди, Костлявая, не спеши! Посиди у оконца, раздели мою последнюю радость… Сколько лет я жил, не зная, ради чего, сколько лет искал следы, затерявшиеся в цветущих полях! Неужели и сейчас ты лишишь меня последнего глотка радости? Погоди, старуха, отдохни с дороги – впереди у нас с тобой целая вечность...
Мужчина прикрыл глаза, и в тот же миг такой родной, любимый образ вновь отчетливо предстал перед ним. Несмотря на годы тоски и неведения, он помнил каждую черту милого лица. Она опять стояла перед ним – юная, красивая, трепетная. Смотрела, улыбалась и поправляла непослушные прядки каштановых волос... Его маленькая фея с лесного озера, его маленькая Тереза.
Глава 1
23 года назад...
От бесконечных лабиринтов – узких, сырых и холодных – уже в глазах рябило, но молодой мужчина уверенным шагом продолжал свой путь, освещая факелом скользкий мокрый камень. Узкие коридоры, стремительно уходящие все глубже и глубже, наконец, стали чуть просторнее и ровнее – можно перевести дух и чуть отдохнуть. Правда, недолго – спустя минут пять коридор опять стал сужаться и резко пошел вверх.
«Должен! Должен! Должен!» Казалось, даже сюда, на добрый десяток метров под землей, просачивались проклятые слова, уже давно набившие оскомину.
Должен... Кому? Когда успел так задолжать? Как же невыносимо, как же надоело-то все!
А ведь пока еще все только начинается. И как только угораздило его родиться именно в этом семействе? Да лучше бы коров всю жизнь пас! Но нет, всего через каких-то два месяца именно ему предстоит взять на себя нелегкое бремя: владеть всем. Всем. Но не собой.
Апофеозом этого безумия стало сегодняшнее заявление отца: ему, Ренарду, видите ли, достойную невесту подобрали! Мол, негоже двадцатипятилетнему венценосному детине жить в свое удовольствие! О наследниках, видите ли, пора подумать! Подумали уже... И даже решили. Опять за него. Подсунуть единственному сыну заморскую вертихвостку…
«Она молода, красива и умна. Да и дружба с соседями нам необходима! Оставь ребячество, Ренард, пора тебе уже и повзрослеть. Ты женишься на Эмелин – так нужно Королевству!» - все еще звучал в голове не терпящий возражений голос отца, готовящегося передать судьбу Риантии в дрожащие руки сына-негодника.
- Дружба им необходима! – проворчал Ренард. – Лицемерие это называется, а не дружба!
Интересно, девчонку-то они хоть спросили, или так же перед фактом поставили? Ах, ну да, тем же тоже, наверно, «дружба» нужна!
Пока он клял судьбу-злодейку, впереди, наконец, показался просвет – Ренард загасил факел и уже спокойнее направился к выходу. А выйдя из пещеры, вдохнул, наконец, полной грудью: запахло свободой. Призрачной, мимолетной, но все-таки свободой.
Лучи майского солнца весело заиграли в черных как смоль чуть вьющихся локонах, спадающих на крепкие плечи, сегодня скрытые под простой льняной рубахой, выпрошенной у верного друга-конюха. Ребячество? Наверно. Но какое счастье хоть на пару часов почувствовать себя человеком – обычным, смертным, который может позволить себе такую роскошь, как скинуть сапоги и босиком пробежаться по еще влажной от росы траве! Вот почему обычному смертному так можно, а ему – нет? Но только не сегодня!
Ренард резво зашагал по тропинке и вскоре вышел к конечной цели своего мудреного пути: посреди леса, обрамленная камышами и полевыми цветами, притаилась зеркальная гладь озера. Его излюбленное место. Место, где можно позволить себе хоть на время побыть самим собой – уж здесь его никто не потревожит.
Ренард на ходу сбросил свой маскировочный костюм а-ля «трудяга-сын крестьянский» и, радуясь как мальчишка, побежал по песчаному берегу, подставляя солнцу от рождения смуглое нагое тело. Не успел еще лес очнуться от нежданного вмешательства, а он уже с шумом нырнул в обжигающе прохладную воду.
- Навеки б здесь остался! – проговорил он, выныривая среди кувшинок.
Здесь и воздух казался чище, и трава куда мягче да зеленее! А небо? Ренард запрокинул голову и невольно улыбнулся: ни в одном уголке Риантийского Королевства не сыскать такого бескрайнего, чистого неба! Да и само озеро не иначе как святой источник – и освежит, и сил прибавит, и горести все смоет! Когда-нибудь он непременно построит на берегу этого островка чистоты и света маленький деревянный домик, и будет скрываться в нем от назойливого внимания и лизоблюдства придворных лицемеров!
Вдоволь наплескавшись, насытившись живительной влаги, Ренард направился к берегу. Возвращаться домой не хотелось, и он, не сильно заботясь, что во Дворце его, должно быть, уже обыскались, натянул штаны, отошел в тень деревьев и довольно растянулся на согретой солнцем траве.
Хорошо-то как стало: кружат в поднебесье ласточки, порхают вокруг пестрые бабочки, а кузнечик резво скачет через руку, весело треща свою, ему одному лишь ведомую песенку… Шелестит над головой молоденькой листвой задумчивый лес…
Не прошло и пяти минут, как веки отяжелели и прикрыли карий взор, устремленный в бескрайнее небо, а ровное дыхание слилось с дыханьем леса.
Разбудил его заливистый звонкий смех, утопающий в веселых всплесках воды. В поисках источника шума Ренард чуть приподнялся и огляделся.
Да что оглядываться? Вот же они, как на ладони! Две юные нимфы, уверенные, что их никто не видит, беззастенчиво плескались голышом прямо перед ним: то ныряли рыбками в сверкающую гладь озера, то выныривали, подставляя теплому майскому солнышку искрящиеся от воды нагие гибкие тельца. Укрывшись в тени деревьев, Ренард беспрепятственно мог любоваться ими: пташки о чем-то весело щебетали, брызгались и даже не думали посмотреть в его сторону.
Впрочем, это продолжалось недолго – одна из девчушек, наконец, заметила его и тут же завизжала, поспешив прикрыть свои прелести под слоем воды. А вот вторая... Она вдруг резко обернулась, устремив личико, обрамленное темными прядками, прямо на Ренарда, но даже не попыталась ни спрятаться, ни хотя б заверещать, как полагается добропорядочным юным леди, попавшим в столь щекотливую ситуацию. А увидев, что обнаруженный и застигнутый на месте преступления нахал так и продолжает сидеть на том же самом месте и разглядывать их, она вдруг гордо, с вызовом запрокинула миловидную головку и... направилась к берегу.
Вот этого Ренард явно не ожидал! А потому с еще большим интересом стал наблюдать за действиями этого легкомысленного создания. Уж не думает ли она, что он сейчас покраснеет, узрев ее прелести, и даст деру отсюда? Серьезно?!
А девушка тем временем выходила из воды, по-прежнему не предпринимая ни единой попытки спрятать свою наготу.
«Вот же ж паршивка!» - усмехнулся Ренард и, на секунду смутившись, отвел взгляд в сторону, но тут же, склонив голову чуть набок, продолжил изучать бесстыжую нимфу.
Неспешно покачивая тощими бедрами, девица вылезла на берег и демонстративно повернулась к нему боком, являя взору стройный, с небольшими округлостями в нужных местах, силуэт. Выгнула спинку, стала выжимать волосы… Наконец, дав вдоволь собой налюбоваться, девчонка напялила на себя длинную хлопковую сорочку, но, вместо того, чтобы, сгорая со стыда, рвануть отсюда как можно дальше, вдруг направилась прямиком к Ренарду.
- Ну? И как это понимать? – раздался ее звонкий голосок с нотками укора.
Поправляя сорочку, то и дело прилипающую к мокрому телу, юное создание не без интереса рассматривало Ренарда. Впрочем, и он разглядывал ее с не меньшим интересом: пигалица оказалась богатой не только на бесстыжие выходки, но и на стройную, едва оформившуюся, фигурку, миленькую кареглазую мордашку, густые, чуть вьющиеся каштановые локоны и открытый, совсем еще детский, доверчивый взгляд. Девчушка совсем молоденькая – на женихов уже заглядывается, но требовать от нее разумных поступков, пожалуй, рановато.
- Ты, что, подглядывал за нами? И не стыдно тебе?
Ренард лукаво улыбнулся и покачал головой: неа, вот совсем не стыдно!
- Ну и кто ты такой? – продолжила она допрос, даже не подозревая, что вид ее сейчас ничуть не менее интересный, чем был пять минут назад, когда она так нахально позировала, пытаясь смутить молодого мужчину. Капельки воды, стекая с ее волос, пропитали хлопок, предоставляя Ренарду возможность уже гораздо ближе и доскональнее изучить небольшие округлости под сорочкой, увенчанные затвердевшими от холода (или все-таки смущения?) темными бусинками. – Ты ведь не из нашей деревни? Я тебя никогда не видела.
В ответ Ренард лишь неопределенно пожал плечами, не снимая с губ все той же лукавой улыбки – чем, кажется, чуточку разозлил неугомонную девчушку:
- Ты, что, немой?
- Да нет, вполне говорящий, - спокойно ответил, наконец, Ренард, ловя взглядом кареглазый взор незнакомки.
Не то его непоколебимое спокойствие, не то тихий, чуть с хрипотцой уверенный голос, а может, слишком теплый любопытный взгляд, охладили пыл девчушки, заставив присмиреть и даже неуверенно прикрыться руками.
- Я пастушок, - выпалил Ренард неожиданно даже для самого себя.
- Пастушок? И кого же ты пасешь здесь, пастушок?
Девушка демонстративно огляделась по сторонам, – ну вот, кажется, легенда о пастушке с треском провалилась! Ну хоть бы коза, что ли, какая-нибудь оказалась поблизости…
- Разбежались! – развел руками Ренард и вдруг рассмеялся. – Вот такой вот непутевый пастушок!
- А по-моему, ты просто... ты просто…
- Ну? Договаривай, - смеялись его лукавые глаза.
- Да ты просто лгун! И я, кажется, знаю, кто ты! – выпалило создание, грозно упираясь маленькими кулачками в бока.
- Ну и кто же?
- Ты один из тех тунеядцев из соседней деревни, что готовы удрать в самом разгаре трудового дня, лишь бы ничего не делать!
Ренард рассмеялся, но возражать не стал – эта игра манила к себе, затягивала. Когда еще ему выпадет такой шанс побыть просто пастушком? Да и чем закончится это маленькое приключение – уж слишком интересно! И все с большим усердием вживаясь в роль обыкновенного крестьянского парня (ну вот тунеядцем только становиться не очень хотелось, ну раз уж это милое создание так решило, то пусть будет так!), Ренард, все так же смеясь, согласился:
- Каюсь, юная леди, так и есть.
Девчушка присмирела, бросила на него недоверчивый взгляд и, кажется, вмиг потеряла к нему всякий интерес – вздернула худенькими плечиками и отправилась восвояси, успев лишь бросить напоследок равнодушное:
- Да ну тебя...
И это все? И в ту же секунду вдруг так захотелось задержать ее! Ну хоть на пару минут – давненько ведь никто с ним не разговаривал так просто, естественно и даже с укором! Это юное создание и представить себе не могло, каким свежим ветерком в знойной пустыне оказались для него эти последние несколько минут!
- Да подожди ты! – выкрикнул он вслед.
- Ну чего тебе?
- Я ж еще не извинился! – улыбнулся Ренард обернувшейся девчушке. – Хотя, знаешь, ты тоже «хороша» – вон какой спектакль устроила!
Девушка тут же сжалась, смутилась и даже потупила свои бесстыжие карие глазки.
- Я думала, ты уйдешь и не станешь смотреть на меня… Но ты же не расскажешь никому, что видел?
- Ох уж эта девичья логика! – рассмеялся в голос Ренард. – И с чего бы мне было уходить?
- Ну... как же... а...
Ну наконец-то эта паршивка залилась густым румянцем! Неужели стыдно, наконец, стало?
- Да ладно, не бойся, не расскажу никому, - Ренард неторопливо встал и подошел к девчонке вплотную – властно притянул ее к себе, поправил все еще влажные ее волосы и добавил – совсем тихо, вкрадчиво, на ушко: - Правда, за эту услугу тебе придется мне кое-что пообещать.
Он с таким удовольствием наблюдал, как вспыхнули яростные огоньки в ее глазах, как сильнее покраснели щечки, еще не отошедшие от прежнего смущения, и как взлетели в праведном негодовании пушистые ее реснички, всерьез надеясь прожечь взглядом самого королевского наследника... Ренард едва сдержался, чтобы не рассмеяться, но все же сумел сохранить на лице суровую серьезность и невозмутимость. Интересно, какие же картины уже успело нарисовать воображение этого милого юного создания?
- Ты… да ты… Да как ты смеешь?! – возмутилась нимфа, все еще надеясь придать себе вид грозный и пугающий.
Ренард нахмурился, грозно сдвинул черные густые брови, – и вся девичья бойкость тут же улетучилась, а вместо дерзкой тирады раздался писк недодавленной мышки:
- Чего ты хочешь?
Он выждал еще немного, любуясь стремительными изменениями ее настроений – бедняжка никак не могла определиться, нападать ли ей, обороняться ли от нахального незнакомца или же пытаться решить возникшее недоразумение мирно! Нет, ну а что, совсем не помешает немного проучить ее за дерзость и тот спектакль, что она устроила!
И все же, сжалившись, Ренард склонился к покрасневшему маленькому ушку и негромко проговорил:
- Хочу, чтобы ты так больше никогда не делала. А ты что подумала, негодница?
- Ах ты чертяка! – выдохнула она и вдруг в порыве уткнула свои маленькие кулачки в его твердую горячую грудь. Почему-то испугалась. Убрала руки тут же – словно ошпарившись! Покраснела, отпрянула…
- Ты чего? – рассмеялся Ренард, разрывая неловкое, едва уловимое напряжение, проскользнувшее между ними.
