Глава 1
– Лер, ну что ты как неродная? Давай, не отбивайся от коллектива!
Лериным коллективом в тот сентябрьский вечер по какой-то непонятной причине оказались две яркие, видные блондинки-одногруппницы. Обе – из довольно обеспеченных семей. Обе – никогда на Леру никакого внимания не обращали и дружбу не предлагали. До сегодняшнего дня.
А сегодня они притащили в раздевалку спортзала бутылку шампанского, три пластиковых стакана и почему-то решили, что именно с ней им надо отмечать начало нового учебного года. Видимо, потому что сегодня из девчонок на пары пришли только они трое – вот, за неимением иных подружек, сочли и ее, тихую и незаметную, достойной разделить их компанию, подумала Лера, и на предложение одногруппниц, не желая прослыть «белой вороной», согласилась.
Пробка с характерным хлопком вылетела из бутылки, и пластиковые стаканчики с веселым журчанием наполнились игристой жидкостью.
– Ну, девочки, с новым учебным годом? – тут же схватила свой стаканчик теперь уже второкурсница Леся.
Ну… с новым… учебным…
Где-то на подсознательном уровне Лера почувствовала, что что-то здесь не так, что не к добру обрушилась на нее эта неожиданная дружелюбность мажорок, давно прослывших на курсе отъявленными стервами, но упорно гнала от себя неприятные мысли. Ну что они ей сделают? Не съедят же.
А задуматься было о чем.
Такие, как они, в свой круг общения принимают только ровню. Лера в этот круг не вписывалась ни по каким параметрам: семья у нее была самая обычная, среднего достатка, гулянки, как и большие скопления людей, она не любила в принципе, да и вообще студенческие годы планировала посвящать учебе, как бы это странно ни звучало для таких, как ее сегодняшние негаданные подружки. Такие, как она, были для таких, как они, людьми второго, а то и третьего сорта.
Впрочем, может, это всего лишь стереотипы и наветы злых языков? Лера смотрела на девчонок, и видела… просто девчонок. Обычных, вполне дружелюбных и совсем не заносчивых.
– Ой, Лер, – вдруг спохватилась Леся, – там у меня в пакете коробка конфет лежит – достань, пожалуйста…
Да не вопрос. Лера отошла к шкафчикам, чтобы найти пакет, и, видимо, именно в этот момент все недобрые силы воссоединились, чтобы ее погубить.
После первых же глотков ее развезло так, как не развозило никогда. Нет, это не был первый алкоголь в ее жизни; могла она по праздникам и обычного вина выпить, и шампанского – ну хмелела, да, ну голова кружилась, ну шатало иногда… Но такой реакции, как в этот раз, у нее не было никогда.
Дурно. В голове – туман. Тело отяжелело.
– Надо же, и пары глотков хватило, – сквозь шум в ушах донесся ехидный шепот. – Эй, овца, слышишь меня?
Кажется, ее потормошили.
– Что вы мне дали?.. – с трудом прошептала Лера. – Зачем?! Что я… что я вам сделала?!
– Гляди-ка, слышит! Еще и вопросы задает… Что ж, запоминай, дорогая, раз у самой мозгов не хватает понять, – тихо, ядовито проговорили ей на ушко, – каждому нужно знать свое место. И вспоминать об этом прежде, чем пытаться влезть на чужое.
– О чем ты?!
– Действительно, о чем это я? Это же не ты садишься в машины к чужим парням! Это же не ты глазки им строишь!
– Да о чем ты говоришь?! Я никому…
– Заткнись! Раз уж ты решила, что имеешь на Германа какое-то право, то будь добра соответствовать. Ты знаешь, что он любит? Он любит очень красивых и очень смелых девочек. Ты – не дотягиваешь, уж прости за прямоту. Но это ничего, не расстраивайся, Лер! Раз уж ты посчитала, что достойна такого парня, как Герман, и раз уж тебе так хочется привлечь его внимание, я даже помогу – сделаю из тебя и красивую, и смелую. Герман будет в восторге от тебя, вот увидишь! – развеселился голос и обратился уже к подруге: – Леська, налей-ка ей еще…
***
Она пришла в себя глубокой ночью. Тусклый лунный свет пробивался в узкие глазницы окон на противоположной стороне, освещая… спортзал?
Как она здесь оказалась?
Вспомнилось, как после пар ее пригласили отметить начало учебного года. Ей что-то подсыпали в шампанское, ее развезло… Потом пробел, ничего не помнит.
Но вот стоит она сейчас, ночью, почему-то в спортзале.
Почему стоит? Причем босиком.
И почему так холодно?
Лера попыталась отойти от стены, и вдруг поняла, что не может – ее потерявшие чувствительность руки оказались накрепко привязанными за спиной к перекладинам шведской стенки. Дернулась еще раз, и напоролось голой попой на холодное, гладкое дерево.
Голой?
Сердце ушло в пятки, когда осознала, что да, стоит она в спортзале не только привязанная, но и абсолютно голая; опустила глаза, и увидела лишь у колен висящие приспущенные трусики – да и те, не выдержав ерзаний, уже через пару мгновений упали на пол.
Лера задергалась, пытаясь высвободить руки, – скоро настанет утро, и здесь начнется занятие… Как раз в ее группе физкультура стоит первой парой.
– Идиотки сумасшедшие! – в отчаянии выкрикнула Лера, все еще надеясь высвободиться.
Обожгло от осознания, что вот такой ее среди прочих увидит и Герман. Только не это…
Да, он ей нравился – очень нравился! – кому же не понравится молодой красивый парень, словно сошедший с обложки модного журнала, звезда всех мероприятий и первый серцеед? Но иллюзий Лера не питала и никаких планов на него не строила – такие парни таких, как она, в упор не замечают, ну а то, что пару дней назад он подвез ее до универа, было и для нее самой большой неожиданностью. Впрочем, в то утро был сильный дождь, а она забыла дома зонт – Герман ехал мимо и, как человек, не лишенный сострадания, просто остановился, вот и все! Ну перебросились по дороге парой фраз… Это преступление? Из-за этого эти две стервы напоили ее какой-то дрянью и привязали здесь на всеобщее обозрение?
Холодным потом покрылась голая спина, из глаз рекой хлынули слезы, когда поняла: самой ей не выбраться. А звать на помощь… Кого? До поста охраны не докричишься – он в другом конце здания, да и чтобы ее в таком виде здесь кто-то нашел… Нет! Ни за что на свете! Она должна, обязана придумать, как выбраться самой!
До самого рассвета она продергалась, пытаясь высвободить руки. Очень хотелось в туалет. Лера отчаивалась, плакала и снова пыталась избавиться от пут.
Не получилось.
Неумолимо светало, приближая страшную минуту, когда в зале появятся люди…
Глава 2
Маленький приморский городок. Небольшой деревянный дом на косе, отделившей залив от бескрайней водной глади. Там, с утонувшей в ночном полумраке фрески на стене, на молодого мужчину, развалившегося в кресле, смотрела девушка. Милое личико с глазами трепетной лани обрамляли темные длинные волосы – на солнце они всегда золотились, он до сих пор это помнил.
На портрете ей было всего лишь восемнадцать. Всегда теперь будет восемнадцать, как в то утро, семь лет тому назад.
Мужчина плеснул в стакан немного коньяка, залпом выпил и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Каждый день, на протяжении всех этих семи лет, он закрывал глаза и видел одну и ту же страшную картину: она… и лужа крови рядом с ней.
В то утро он перед началом занятий шел в спортзал, к преподавателю – нужно было предупредить, что не сможет участвовать в соревнованиях. Препода на месте не оказалось, зато…
Девушку, ставшую причиной всеобщего веселья, он еще в прошлом году заприметил, когда она только поступила – первокурсница Лера Кошкина начинала постигать вершины менеджмента, а он свой гранит науки уже догрызал, готовясь выходить на диплом. Скромная, тихая и очень красивая девушка сразу привлекла его внимание; он все хотел подойти, познакомиться, но так и не решился…
Идиот. Может быть, тогда все было бы совсем по-другому.
В то недоброе утро он увидел Леру там, в спортзале, среди сборища ржущих, издевающихся над ней обезьян – иначе не скажешь. Догола раздетая, она стояла перед ними красная, как спелый помидор, с заведенными за спину руками, и плакала, вжимаясь худощавым задом в шведскую стенку. Дергалась, пытаясь оторваться от стены…
Привязана? Ну да, веревки, вон, за плечи держат.
На лице – вызывающе-яркий, вульгарный макияж, потекший от слез. Откуда он взялся? Лера никогда так не красилась.
На обнаженной ее груди ярко-красной, как чуть позже выяснилось, помадой, красовалось послание: «Герман, я хочу тебя!»
Сердечко издевательски обрамило левый сосок – розовый, скукоженный от холода и неловкости ситуации…
Приписка под грудью: «Сюда», и яркая стрелочка, ведущая до самого низа, до самого сокровенного.
Приписка сбоку: «Туда – тоже хочу!», и стрелка ушла за спину.
Под ногами Леры, в подозрительной луже, лежали еще недавно белые трусики.
Пока она сгорала со стыда и плакала, пока пыталась хоть немного прикрыться волосами, они – ее одногруппники, среди которых наверняка были и те, кого она считала друзьями, – смеялись как ненормальные и отпускали в ее адрес похабные шуточки. Был здесь и тот, из-за кого она, судя по всему, и пострадала – тот самый Герман, мажор и местная звезда. Смазливый парень стоял среди них, в первом ряду, и гаденько, снисходительно ухмылялся, нагло пялясь на ее открывшиеся всем прелести; потом подошел к ней, и довольно громко, явно играя на публику, заявил:
– Ты описалась. Извини, детка, но я предпочитаю мокрых немного в другом смысле девочек.
И вместо того, чтобы отвязать девчонку, закончить весь этот мерзкий спектакль, подонок брезгливо сморщился, наступив нечаянно в лужу под ней, и покинул спортзал.
Он – Алексей Волков, или просто Волк, как прозвали его еще со школьных времен за фамилию и нелюдимость, – был первым и, похоже, единственным, кто решился помочь несчастной, сгорающей со стыда девушке. Придя в себя после минутного оцепенения, он, ни секунды больше не раздумывая, направился к Лере, спеша закрыть ее собой от посторонних глаз.
Бедняжку трясло, она его, казалось, даже не заметила, а если и заметила, то явно расценила его появление не как желание помочь – стоило только оказаться с ней рядом, как Лера зашипела израненной кошкой:
– Не трогай меня! Не смей!
Задергалась, запаниковала… Будто бы он действительно пришел воспользоваться ее положением.
– Да тихо ты, дурочка, – одернул он недотрогу и потянулся к веревкам на ее плечах. – Сейчас отвяжу тебя, потерпи…
Сердце сжалось от боли за нее. Он каждой клеткой своей ощущал ее страх, беспомощность и ужас, – даже сейчас, спустя годы, он закрывал глаза и слышал ее отчаянные всхлипы и мольбу…
Как подступиться к ней? Как прикоснуться и не сделать хуже?
Она еще сильнее задрожала рядом с ним.
Сбоку расправляться с путами было бы проще, да и оказалось вскоре, что не только за плечи ее привязали, но и запястья связаны за спиной и прикованы к стенке – то ли, чтобы не упала, то ли, чтобы не сумела перегрызть веревки и выбраться самостоятельно, – но опять открывать девушку взорам собравшихся в зале обезьян хотелось меньше всего. Хотелось укутать ее, спрятать ото всех и поскорее увести отсюда. А потом найти тех извергов, кто так жестоко над ней пошутил, и разорвать на мелкие кусочки. И мажора этого, из-за которого девчонка пострадала, – тоже разорвать! И всех, кто сейчас стоит за его спиной и отпускает сальные шуточки теперь уже им с Лерой обоим, – тоже!
Он отвязал ее, и она тут же стала падать… Еле успел ее подхватить:
– Держись за меня, ничего не бойся, – шепнул ей и стащил с себя футболку – натянул ее на трясущуюся девушку; подхватил Леру на руки, понимая, что сама она идти сейчас не в состоянии, и понес в раздевалку.
– Вышли вон! – рявкнул он, вышибая с ноги дверь.
Полуголые девицы, с визгом подхватив одежду, тут же разбежались, и Волк, усадив Леру на скамейку, присел на корточки напротив:
– Лера, успокойся, все уже позади. Твоя одежда здесь? Где она? Ты сейчас оденешься, и я отвезу тебя домой.
– Я… я не знаю, куда они ее дели, – очередная волна истерики накрыла девушку с головой.
– Ладно, не плачь – решим вопрос, не переживай. Ты знаешь, кто это сделал, да?
В ответ – снова слезы.
– Это из-за этого мажора?
От упоминания Германа Лера и вовсе вспыхнула как спичка:
– Да не было у меня ничего с ним! – закричала она. – Не было и быть не могло! Один раз подвез, и все! Не было!
– Да тихо-тихо, верю я, верю!
Он попытался обнять ее, успокоить, но она вдруг вырвалась из его рук и бросилась на подкашивающихся ногах, цепляясь за стены, к душевой кабинке. Юркнула под струю на всю мощь полившейся воды прямо в его футболке, спеша отмыться от любого упоминания парня, который еще вчера ей действительно очень нравился, и которого сегодня она уже люто ненавидела.
– Не было у меня ничего с ним, не было! – шипела она сквозь зубы, царапая стенку.
Потом сняла с себя футболку и принялась яростно смывать с груди следы помады – казалось, словно свежее клеймо, имя мажора прожигало кожу насквозь.
Она даже дверцу не прикрыла – будто бы не понимая, не осознавая, что находится здесь не одна. Волк, стараясь не смотреть на вновь открывшиеся ему женские прелести, хотел уже прикрыть дверцу сам, но Лера, проиграв никак не желающей смываться помаде, вдруг начала ожесточенно, в кровь, раздирать на себе кожу.
– Ты что творишь?! Лера?!
Наспех сбросив с себя кеды и джинсы, наспех закрыв раздевалку изнутри, он в одних трусах шагнул к ней в кабинку и поспешил спасти ее от себя же самой. Перехватил ее руки, не давая покрывать кровавыми расчесами ее красивое – он оценил, да, – тело, и прижал к себе, ревущую, что есть силы. Она, конечно, воспротивиться пыталась… Но он-то сильнее.
– Тише, девочка, тише… – зашептал ей на ушко, вгрызаясь пальцами в мокрые волосы.
И вот что с ней делать? Как в чувства привести?
И ведь стоит рядом с ней, голой, в одних трусах – придурок! – и, несмотря на все случившееся, кажется, плывет от близости давно нравящейся ему девушки; от хрупкости ее и от осознания, что обнимает ее, давно желанную, ощущает бархат нежной девичьей кожи и изгибы юного тела под ладонями… Она все еще вырывалась, и надо бы уйти – не время сейчас и не место ничему подобному, – но как отойти от нее, как оставить ее в таком состоянии?
Вместо того, чтобы избавить Леру от своего присутствия, Волк сделал то, что даже сам от себя не ожидал – он вдруг запрокинул ее голову и прильнул к губам в жадном, сумасшедшем поцелуе.
Как ни странно, но вырываться Лера тут же перестала. Не ответила на поцелуй, конечно, но и не оттолкнула – замерла в его объятиях, затаилась, как дикий испуганный зверек, беспрекословно позволяя делать с собой все, что вздумается. Хотелось, конечно, многого. От мягкости податливых губ, от близости нагой желанной девушки здоровый мужской организм моментально отреагировал эрекцией и жаждал лечить ее душевные раны уже совсем другим способом – но не при таких же обстоятельствах… Они же даже толком не знакомы.
Почувствовав, что истерика отступила, и девушку уже можно и нужно, пока не наделал глупостей, отпускать, Волк нехотя отстранился и поднял с пола свою футболку – чтобы уже аккуратно, не травмируя кожу, стереть с Леры следы помады.
Она не сопротивлялась.
Она дала стереть проклятое имя с груди, дала спуститься ниже. Волк опустился перед ней на корточки и принялся смывать похабные надписи с животика и лобка; скользнул по направлению
