– Я не понимаю, к чему ты ведешь, – признается Лерц, но поскольку Нэвис не спешит его перебивать, он объясняется подробнее. – Это будет зависеть от множества факторов. Пока можно сказать лишь то, что мы начнем беседу с формальностей, приветствий, объяснения нашей мирной позиции, а затем…
– Вот именно, – неожиданно встревает Нэвис. – Ты будешь делать предложения, которые не несут опасности, вроде заявлений о том, что человеческая раса желает установить мир, не нацелена на военный захват и не несет угрозы инопланетной цивилизации. Нет никаких оснований верить такому заявлению, но это позволит обеим сторонам начать диалог, и в ходе такого эксперимента можно определить, есть ли вообще почва для мирного взаимодействия.
Лерц продолжает хмуриться, но молчит, сознавая, что этот спор он все же проиграл.
– Все в этом мире эксперимент, до тех пор, пока ты точно не знаешь, что делаешь, – договаривает Нэвис, после чего подлетает даже еще ближе, вынудив капитана отклонить голову. – А ты никогда не знаешь, что делаешь, пока не знаешь всего. Любая жизнь – это лишь очередной эксперимент.
Лерц опускает глаза. С напряженным выражением он ищет в уме ответ, уже зная, что ничего сказать не может, и лишь теперь отвлекается на шум.
Кругом уже полно людей. Утром экипаж неизменно собирается здесь. Небольшая столовая, рассчитанная на относительно небольшое количество посетителей, уже не может уместить всех, желающих подкрепиться. Из-за необходимости экономить место, ради которого даже коридоры пришлось сделать узкими и тесными, пространством этого помещения тоже пожертвовали при разработке.
Впрочем, обычно, это не составляет большой проблемы. Рабочие наряды отправляются на прием пищи строго по расписанию, группами, и так, растягивая завтраки, обеды и ужины на несколько часов, можно спокойно поддерживать режим работы столовой.
Ждать приходится тем, кто пришел на завтрак не из дежурного наряда, а просто в выходной. Им приходится соблюдать очередь, пропуская вперед работников, так что в столовой оказывается довольно шумно.
Недлинная линия из десятка человек ожидает своей очереди у автомата выдачи, любезно пропуская вперед работников смен. Смешивающиеся голоса отрывками попадают на слух, и приходится нечаянно узнать о чужой усталости, а затем тут же, уже с другой стороны, услышать, как кто-то обсуждает тонкости настройки ионно-двигательных пушек.
Внезапно отвлекшись, Лерц сознает, что напрасно занимает место, а потому торопится к автомату выдачи, освободив стол. И на ходу становится заметнее, что люди вокруг разговаривают тем тише, чем ближе к ним находится капитан. Мужчина старается не обращать на это внимания, про себя все еще раздумывая, может ли быть так, что в споре с Нэвис он упустил важную деталь.
Лерц с задумчивым видом идет к очереди, но не доходит и до ее середины, чтобы пройти в конец, как люди тут же перед ним выправляются. Капитан, остановившись, с легким недоумением оглядывает членов экипажа, замечая, что даже работники научно-исследовательских секторов, которых отличают их белые комбинезоны, стоят, как и военные, смирно, выпрямив спины.
Кивнув, Лерц слабо улыбается и продолжает идти в конец очереди, а когда останавливается и начинает ждать, неожиданное обращение какого-то воодушевленного солдата его чуть не пугает.
– Лейтенант Зарго?н! – рявкает тот, резко, ловко обернувшись и тут же приставив к виску ладонь. – Разрешите обратиться!
Лерц оборачивается, заметив, что едва ли ни вся столовая обращает на это внимание. Затем он кивает, желая скорее разобраться с этим неудобным вниманием.
– Конечно, лейтенант. Что вам нужно?
Военный опускает руку и взглядывает в глаза капитана, хотя все еще держит спину неестественно прямой.
– Товарищ капитан, проходите, – кивает лейтенант в сторону автомата.
Лерц благосклонно улыбается и собирается отказаться, но медлит, заметив, что стол, за которым он сидел, все еще свободен.
– Проходите, товарищ капитан, – добавляет лейтенант еще тише. – У нас-то выходной, мы подождем.
Стоит еще раз оглянуться, и ум дипломата быстро сознает, что лучше согласиться, чем строить из себя благородного скромника. Экипаж и так напрягается в присутствии капитана, даже люди в очереди стоят, напрягшись, а те, кто собирался присоединиться к линии ожидающих, теперь и вовсе остановились на входе в узком коридоре, не решаясь зайти.
И все же, привычка вежливого и уважительного обращения не позволяет командирским шагом пройти мимо всей очереди, а потому капитан выступает на шаг и взглядывает на остальных.
– Если никто не против, то я пройду…
– Конечно, проходите, – отвечает женщина.
Затем она даже слегка напрягается, но остальные, подтверждая ее желание, показательно выпрямляют спину еще сильнее. Первыми так выказывают согласие военные, а за ними повторяют и работники в комбинезонах рабочих секторов.
Вздохнув, Лерц подходит к автомату, берет порцию, кивает людям в очереди и отправляется к столу, полагая, что его уже должны были занять. А когда мужчина замечает, что стол на четыре места до сих пор остается пуст, он лишь вздыхает, только начиная понимать, как видят его остальные члены экипажа.
Остается лишь сесть за стол и покончить с завтраком. Опять вспоминается странная беседа с Весалией, но теперь этот разговор обретает новый окрас. Лерц невольно задумывается о том, что подобная ошибка выглядит как-то уж очень глупо для самостоятельной ИС, переспорить которую не так уж легко. К тому же, Нэвис только что доказала, что может заставить капитана признать свою неправоту, или, как минимум, не оставить ему шанса победить ее логику.
Только это лишь путает, и чем больше возникает мыслей, чем больше они переплетаются, тем сложнее разобрать этот клубок событий и найти истину. Невозможно представить, что Нэвис делает хоть что-то по наитию. Все ее действия точно рассчитаны и должны иметь прочное логическое обоснование. В конце концов, речь идет не о человеке, от которого можно ждать разного, а об искусственном разуме, который мыслит вполне определенным способом, разработанным специалистами. С другой стороны, разговор с Весалией не имел никакого смысла, и Лерц предполагает, что помощница устроила его лишь ради результата.
Как бы там ни было, стоило держаться лучше и не отвечать девушке грубо. Об этом мужчина и раньше догадался, но сейчас понимает, что этот непримечательный и странный эпизод мог быть важнее, чем показался вначале.
Оторвавшись от мыслей, Лерц оглядывается и замечает, что у аппарата две девушки уже поторопились взять порции, но теперь стоят и ждут, когда освободится место. И, взглянув на капитана, они тут же застывают и отводят глаза, будто места за его столом вовсе не замечают, словно его не существует.
– Нэвис, – вздыхает капитан, – те двое с порциями, скажи, что они могут сесть со мной, они не помешают.
– Да, капитан, – тут же соглашается помощница.
После этого Нэвис отправляется к автомату, а уже скоро летит назад. За ней, переглядываясь с опаской, будто в камеру к опасному заключенному, идут две девушки в комбинезонах медицинского сектора.
Красный цвет им очень подходит, что невольно подмечает Лерц про себя, когда девушки останавливаются возле стола, не решаясь сесть.
– Прошу, – улыбается капитан.
Замявшись, девушки еще секунду медлят, а затем одна из них неуверенно отвечает: «Есть», – и обе садятся.
Лерц выдерживает лишь минуту, но затем это напряжение в движениях спутниц его начинает смущать уже чересчур, и капитан решается хоть как-нибудь поправить это неловкое положение.
– Могу я поинтересоваться, как идет работа? – спрашивает он, но тут же поправляется: – Я просто интересуюсь, не как капитан, не волнуйтесь.
Девушки только неловко улыбаются, даже жуя на удивление неловко.
– Ох, прошу извинить, – взглядывает Лерц на комбинезоны. – Пожалуй, не лучшее место, чтобы спрашивать вас о работе.
Он непринужденно улыбается, но девушки так и не решаются ответить. Впрочем, Лерц их не винит, а взглядывает на Нэвис, теперь окончательно убедив себя, что без ее вмешательства он не мог заработать такой жесткий авторитет среди членов экипажа.
– Ну, ладно. Ешьте спокойно, не обращайте на меня внимания, – говорит он девушкам, а сам еще раз взглядывает на их лица.
Ненароком капитан задерживается взглядом на одной из девушек. Первая из них довольно привлекательная особа, милая, с тонкими чертами лица, но вторая особенно красива. Тонкий разрез глаз, слегка вытянутый подбородок, большие, пухлые губы и огромные глаза сразу привлекают внимание, но Лерц только сейчас выделяет эти черты. Впрочем, тут же он опускает глаза, понимая, что неуместно было бы делать в такой ситуации комплимент.
– Приятного аппетита, – желает он спутницам, после чего собирается уткнуться в поднос с завтраком и покончить с трапезой, но оборачивается к помощнице. – Нэвис, полагаю, ты знаешь, где ошиблась…
– Капитан, позвольте объяснить свои выводы, – перебивает она. – Пока вы будете принимать пищу, я полностью раскрою основания для сделанных мною расчетов.
Лерц слегка щурится, сразу заметив изменения в тоне помощницы.
– Обращаешься ко мне на «вы»?
– Это стандартная настройка, капитан, – отвечает та. – Если вам будет удобнее, то во время обращения при посторонних, я тоже буду обращаться на «ты».
Лерц сразу разгадывает хитрость, но поддается.
– Да, обращайся на «ты», без лишних формальностей.
– Как скажешь, капитан. А пока ты будешь оканчивать завтрак, я объясню причины сделанных мной выводов.
Раздумывая о том, что Нэвис таким образом выставляет себя перед экипажем послушным слугой, капитан этому не препятствует. Дипломатический ум верно подсказывает, что другие сотрудники корабля уже обращают на него достаточно внимания, чтобы придавать значение обращению Лерца с искусственной помощницей. А значит, ругать ее на глазах остальных было бы хуже всего, тогда экипаж начал бы воспринимать капитана еще более серьезно. А вот обращаться с Нэвис ласково ему даже на руку. Возможно, что и экипаж будет чуть более спокоен и уверен в себе, и люди в присутствии Лерца перестанут нервничать так, как эти две девушки напротив.
Тем временем, помощница уже начинает странный разговор.
– Для примера, – говорит она, – обратимся к древней истории. Жестокое обращение при завоевании противника давало лучший результат в период, когда человеческое общество не было развитым…
– Не понимаю, к чему это ты.
– Я объясню, капитан. Сейчас ты начнешь понимать, – продолжает Нэвис. – Неразвитое общество, поскольку не обладало способностью принимать логически верные решения, несло опасность не только врагам, но и самому себе. Таким образом, жестокость и запугивание, как инструменты сдерживания, были наиболее оправданным и верным решением в древние времена, от зарождения цивилизации.
– Все еще не понимаю. Ты можешь объяснить?
– Разумеется, капитан, но мне необходимо раскрыть всю последовательность мыслительной цепочки.
– Хорошо, – кивает Лерц. – Продолжай.
– Важную роль в этом процессе сыграло давление авторитета, – говорит Нэвис и делает короткую паузу.
Лерц тут же угадывает, что помощница не зря говорит о какой-то жестокости, но пока он лишь на уровне предчувствия догадывается, что речь идет про него и про экипаж, уже испытывая дискомфорт от такого сравнения.
– Авторитет личности постепенно избавил общество от необходимости прямого воздействия и угрозы смерти, а после трансформировался в авторитет иного свойства, – продолжает Нэвис объяснять. – Первоначально, личность правителя внушала ужас, а авторитет поддерживался самыми вычурными способами, вплоть до того, что правитель назначался богом. Это внушало его подчиненным целое множество причин страшиться и подчиняться, вместо того, чтобы из-за личного недовольства пытаться устанавливать собственную власть.
– Нэвис, если ты о…
– Прошу извинить меня, капитан, но я тебя перебью, – с необычной вежливостью Нэвис делает то, что обычно позволяет себе довольно часто. – Таким образом, я хочу сказать, что в случае, если иноземная раса окажется недостаточно разумной, для установления дипломатических связей, возможно представиться в роли правителя, обличенного божественной властью. С уровнем наших технологий и слабым развитием инопланетной цивилизации это будет наиболее действенным способом.
И здесь Лерц запутывается. Кажется, Нэвис все еще говорит про экипаж, уверяя, что необходимо поддерживать определенный авторитет в их глазах. И в то же время теперь ее слова обретают иной смысл.
Капитан глубоко задумывается.
– Нэвис, тебя можно понять по-разному, – старается он говорить аккуратно, чтобы себя не выдать девушкам и остальным посетителям столовой.
Наконец, если Лерц прав, и если помощница говорит о необходимости поддерживать авторитет в глазах экипажа, потому что отдельные члены могут оказаться недостаточно умны, то дать знать об этом самому экипажу может быть действительно опасно. Даже опаснее, чем пытается уверить Нэвис с такими странными аналогиями. В то же время, голову не покидает мысль, что говорит она все же именно об инопланетянах, и тогда ее слова можно понимать буквальнее.
Задумавшись еще раз, как дать Нэвис знать о сомнениях, Лерц вздыхает и отмахивается.
– Поговорим об этом чуть позже.
– Как пожелаешь, капитан, – соглашается Нэвис, но добавляет, не делая паузы: – И все же я настоятельно рекомендую продолжить обсуждение этой важной темы, чтобы как можно раньше сделать нужные выводы.
Это капитана сильно настораживает. Желание помощницы обсуждать такую неоднозначную тему здесь, на слуху у остальных, выглядит очень уж странно. В голову закрадывается мысль, что Нэвис собирается как-то это использовать, может, выставить Лерца в определенном, нужном ей свете.
Капитана это настораживает, а потому он начинает вести себя еще более серьезно, каждое слово выбирая с особой аккуратностью, будто меряя шаги на минном поле.
– Я не могу, – говорит капитан спокойно. – Мне нужно сосредоточиться. Ты затрагиваешь сразу много… аспектов.
– Всего два, – не задумываясь отвечает помощница. – Возможные пути развития дипломатических отношений, которые мы обсуждали раньше, не затрагивая такой вариант развития событий, и восприятие авторитета и возможность его использования при условии превышения нашего уровня развития над… дипломатическими возможностями наших партнеров.
Оба раза Нэвис делает акцент на слове «нашего», подтверждая догадки Лерца. Капитан заметно напрягается от такой беседы, утыкается в поднос и торопится скорее покончить с завтраком, от которого осталось уже совсем немного. И в то же время, теперь уже легче говорить так, чтобы окружающим не была понятна суть разговора, а потому Лерц позволяет себе ответить.
– Это может принести больше вреда, чем пользы, – говорит он. – Если мы ошибочно примем… инопланетных делегатов за малоразвитую цивилизацию, то такой подход заставит их сомневаться в наших мирных намерениях.
– Но…
– Это еще не все, Нэвис, – перебивает капитан. – Особенности их языка и мышления могут отличаться настолько, что при первом анализе даже ты не сможешь отличить уровень их интеллектуального развития.
Лерц понимает необходимость объяснить так же и то, что с членами экипажа тем более необходимо обращаться более осторожно, и нужные слова быстро находятся в мыслях почти без усилий.
– Вот именно, – неожиданно встревает Нэвис. – Ты будешь делать предложения, которые не несут опасности, вроде заявлений о том, что человеческая раса желает установить мир, не нацелена на военный захват и не несет угрозы инопланетной цивилизации. Нет никаких оснований верить такому заявлению, но это позволит обеим сторонам начать диалог, и в ходе такого эксперимента можно определить, есть ли вообще почва для мирного взаимодействия.
Лерц продолжает хмуриться, но молчит, сознавая, что этот спор он все же проиграл.
– Все в этом мире эксперимент, до тех пор, пока ты точно не знаешь, что делаешь, – договаривает Нэвис, после чего подлетает даже еще ближе, вынудив капитана отклонить голову. – А ты никогда не знаешь, что делаешь, пока не знаешь всего. Любая жизнь – это лишь очередной эксперимент.
Лерц опускает глаза. С напряженным выражением он ищет в уме ответ, уже зная, что ничего сказать не может, и лишь теперь отвлекается на шум.
Кругом уже полно людей. Утром экипаж неизменно собирается здесь. Небольшая столовая, рассчитанная на относительно небольшое количество посетителей, уже не может уместить всех, желающих подкрепиться. Из-за необходимости экономить место, ради которого даже коридоры пришлось сделать узкими и тесными, пространством этого помещения тоже пожертвовали при разработке.
Впрочем, обычно, это не составляет большой проблемы. Рабочие наряды отправляются на прием пищи строго по расписанию, группами, и так, растягивая завтраки, обеды и ужины на несколько часов, можно спокойно поддерживать режим работы столовой.
Ждать приходится тем, кто пришел на завтрак не из дежурного наряда, а просто в выходной. Им приходится соблюдать очередь, пропуская вперед работников, так что в столовой оказывается довольно шумно.
Недлинная линия из десятка человек ожидает своей очереди у автомата выдачи, любезно пропуская вперед работников смен. Смешивающиеся голоса отрывками попадают на слух, и приходится нечаянно узнать о чужой усталости, а затем тут же, уже с другой стороны, услышать, как кто-то обсуждает тонкости настройки ионно-двигательных пушек.
Внезапно отвлекшись, Лерц сознает, что напрасно занимает место, а потому торопится к автомату выдачи, освободив стол. И на ходу становится заметнее, что люди вокруг разговаривают тем тише, чем ближе к ним находится капитан. Мужчина старается не обращать на это внимания, про себя все еще раздумывая, может ли быть так, что в споре с Нэвис он упустил важную деталь.
Лерц с задумчивым видом идет к очереди, но не доходит и до ее середины, чтобы пройти в конец, как люди тут же перед ним выправляются. Капитан, остановившись, с легким недоумением оглядывает членов экипажа, замечая, что даже работники научно-исследовательских секторов, которых отличают их белые комбинезоны, стоят, как и военные, смирно, выпрямив спины.
Кивнув, Лерц слабо улыбается и продолжает идти в конец очереди, а когда останавливается и начинает ждать, неожиданное обращение какого-то воодушевленного солдата его чуть не пугает.
– Лейтенант Зарго?н! – рявкает тот, резко, ловко обернувшись и тут же приставив к виску ладонь. – Разрешите обратиться!
Лерц оборачивается, заметив, что едва ли ни вся столовая обращает на это внимание. Затем он кивает, желая скорее разобраться с этим неудобным вниманием.
– Конечно, лейтенант. Что вам нужно?
Военный опускает руку и взглядывает в глаза капитана, хотя все еще держит спину неестественно прямой.
– Товарищ капитан, проходите, – кивает лейтенант в сторону автомата.
Лерц благосклонно улыбается и собирается отказаться, но медлит, заметив, что стол, за которым он сидел, все еще свободен.
– Проходите, товарищ капитан, – добавляет лейтенант еще тише. – У нас-то выходной, мы подождем.
Стоит еще раз оглянуться, и ум дипломата быстро сознает, что лучше согласиться, чем строить из себя благородного скромника. Экипаж и так напрягается в присутствии капитана, даже люди в очереди стоят, напрягшись, а те, кто собирался присоединиться к линии ожидающих, теперь и вовсе остановились на входе в узком коридоре, не решаясь зайти.
И все же, привычка вежливого и уважительного обращения не позволяет командирским шагом пройти мимо всей очереди, а потому капитан выступает на шаг и взглядывает на остальных.
– Если никто не против, то я пройду…
– Конечно, проходите, – отвечает женщина.
Затем она даже слегка напрягается, но остальные, подтверждая ее желание, показательно выпрямляют спину еще сильнее. Первыми так выказывают согласие военные, а за ними повторяют и работники в комбинезонах рабочих секторов.
Вздохнув, Лерц подходит к автомату, берет порцию, кивает людям в очереди и отправляется к столу, полагая, что его уже должны были занять. А когда мужчина замечает, что стол на четыре места до сих пор остается пуст, он лишь вздыхает, только начиная понимать, как видят его остальные члены экипажа.
Остается лишь сесть за стол и покончить с завтраком. Опять вспоминается странная беседа с Весалией, но теперь этот разговор обретает новый окрас. Лерц невольно задумывается о том, что подобная ошибка выглядит как-то уж очень глупо для самостоятельной ИС, переспорить которую не так уж легко. К тому же, Нэвис только что доказала, что может заставить капитана признать свою неправоту, или, как минимум, не оставить ему шанса победить ее логику.
Только это лишь путает, и чем больше возникает мыслей, чем больше они переплетаются, тем сложнее разобрать этот клубок событий и найти истину. Невозможно представить, что Нэвис делает хоть что-то по наитию. Все ее действия точно рассчитаны и должны иметь прочное логическое обоснование. В конце концов, речь идет не о человеке, от которого можно ждать разного, а об искусственном разуме, который мыслит вполне определенным способом, разработанным специалистами. С другой стороны, разговор с Весалией не имел никакого смысла, и Лерц предполагает, что помощница устроила его лишь ради результата.
Как бы там ни было, стоило держаться лучше и не отвечать девушке грубо. Об этом мужчина и раньше догадался, но сейчас понимает, что этот непримечательный и странный эпизод мог быть важнее, чем показался вначале.
Оторвавшись от мыслей, Лерц оглядывается и замечает, что у аппарата две девушки уже поторопились взять порции, но теперь стоят и ждут, когда освободится место. И, взглянув на капитана, они тут же застывают и отводят глаза, будто места за его столом вовсе не замечают, словно его не существует.
– Нэвис, – вздыхает капитан, – те двое с порциями, скажи, что они могут сесть со мной, они не помешают.
– Да, капитан, – тут же соглашается помощница.
После этого Нэвис отправляется к автомату, а уже скоро летит назад. За ней, переглядываясь с опаской, будто в камеру к опасному заключенному, идут две девушки в комбинезонах медицинского сектора.
Красный цвет им очень подходит, что невольно подмечает Лерц про себя, когда девушки останавливаются возле стола, не решаясь сесть.
– Прошу, – улыбается капитан.
Замявшись, девушки еще секунду медлят, а затем одна из них неуверенно отвечает: «Есть», – и обе садятся.
Лерц выдерживает лишь минуту, но затем это напряжение в движениях спутниц его начинает смущать уже чересчур, и капитан решается хоть как-нибудь поправить это неловкое положение.
– Могу я поинтересоваться, как идет работа? – спрашивает он, но тут же поправляется: – Я просто интересуюсь, не как капитан, не волнуйтесь.
Девушки только неловко улыбаются, даже жуя на удивление неловко.
– Ох, прошу извинить, – взглядывает Лерц на комбинезоны. – Пожалуй, не лучшее место, чтобы спрашивать вас о работе.
Он непринужденно улыбается, но девушки так и не решаются ответить. Впрочем, Лерц их не винит, а взглядывает на Нэвис, теперь окончательно убедив себя, что без ее вмешательства он не мог заработать такой жесткий авторитет среди членов экипажа.
– Ну, ладно. Ешьте спокойно, не обращайте на меня внимания, – говорит он девушкам, а сам еще раз взглядывает на их лица.
Ненароком капитан задерживается взглядом на одной из девушек. Первая из них довольно привлекательная особа, милая, с тонкими чертами лица, но вторая особенно красива. Тонкий разрез глаз, слегка вытянутый подбородок, большие, пухлые губы и огромные глаза сразу привлекают внимание, но Лерц только сейчас выделяет эти черты. Впрочем, тут же он опускает глаза, понимая, что неуместно было бы делать в такой ситуации комплимент.
– Приятного аппетита, – желает он спутницам, после чего собирается уткнуться в поднос с завтраком и покончить с трапезой, но оборачивается к помощнице. – Нэвис, полагаю, ты знаешь, где ошиблась…
– Капитан, позвольте объяснить свои выводы, – перебивает она. – Пока вы будете принимать пищу, я полностью раскрою основания для сделанных мною расчетов.
Лерц слегка щурится, сразу заметив изменения в тоне помощницы.
– Обращаешься ко мне на «вы»?
– Это стандартная настройка, капитан, – отвечает та. – Если вам будет удобнее, то во время обращения при посторонних, я тоже буду обращаться на «ты».
Лерц сразу разгадывает хитрость, но поддается.
– Да, обращайся на «ты», без лишних формальностей.
– Как скажешь, капитан. А пока ты будешь оканчивать завтрак, я объясню причины сделанных мной выводов.
Раздумывая о том, что Нэвис таким образом выставляет себя перед экипажем послушным слугой, капитан этому не препятствует. Дипломатический ум верно подсказывает, что другие сотрудники корабля уже обращают на него достаточно внимания, чтобы придавать значение обращению Лерца с искусственной помощницей. А значит, ругать ее на глазах остальных было бы хуже всего, тогда экипаж начал бы воспринимать капитана еще более серьезно. А вот обращаться с Нэвис ласково ему даже на руку. Возможно, что и экипаж будет чуть более спокоен и уверен в себе, и люди в присутствии Лерца перестанут нервничать так, как эти две девушки напротив.
Тем временем, помощница уже начинает странный разговор.
– Для примера, – говорит она, – обратимся к древней истории. Жестокое обращение при завоевании противника давало лучший результат в период, когда человеческое общество не было развитым…
– Не понимаю, к чему это ты.
– Я объясню, капитан. Сейчас ты начнешь понимать, – продолжает Нэвис. – Неразвитое общество, поскольку не обладало способностью принимать логически верные решения, несло опасность не только врагам, но и самому себе. Таким образом, жестокость и запугивание, как инструменты сдерживания, были наиболее оправданным и верным решением в древние времена, от зарождения цивилизации.
– Все еще не понимаю. Ты можешь объяснить?
– Разумеется, капитан, но мне необходимо раскрыть всю последовательность мыслительной цепочки.
– Хорошо, – кивает Лерц. – Продолжай.
– Важную роль в этом процессе сыграло давление авторитета, – говорит Нэвис и делает короткую паузу.
Лерц тут же угадывает, что помощница не зря говорит о какой-то жестокости, но пока он лишь на уровне предчувствия догадывается, что речь идет про него и про экипаж, уже испытывая дискомфорт от такого сравнения.
– Авторитет личности постепенно избавил общество от необходимости прямого воздействия и угрозы смерти, а после трансформировался в авторитет иного свойства, – продолжает Нэвис объяснять. – Первоначально, личность правителя внушала ужас, а авторитет поддерживался самыми вычурными способами, вплоть до того, что правитель назначался богом. Это внушало его подчиненным целое множество причин страшиться и подчиняться, вместо того, чтобы из-за личного недовольства пытаться устанавливать собственную власть.
– Нэвис, если ты о…
– Прошу извинить меня, капитан, но я тебя перебью, – с необычной вежливостью Нэвис делает то, что обычно позволяет себе довольно часто. – Таким образом, я хочу сказать, что в случае, если иноземная раса окажется недостаточно разумной, для установления дипломатических связей, возможно представиться в роли правителя, обличенного божественной властью. С уровнем наших технологий и слабым развитием инопланетной цивилизации это будет наиболее действенным способом.
И здесь Лерц запутывается. Кажется, Нэвис все еще говорит про экипаж, уверяя, что необходимо поддерживать определенный авторитет в их глазах. И в то же время теперь ее слова обретают иной смысл.
Капитан глубоко задумывается.
– Нэвис, тебя можно понять по-разному, – старается он говорить аккуратно, чтобы себя не выдать девушкам и остальным посетителям столовой.
Наконец, если Лерц прав, и если помощница говорит о необходимости поддерживать авторитет в глазах экипажа, потому что отдельные члены могут оказаться недостаточно умны, то дать знать об этом самому экипажу может быть действительно опасно. Даже опаснее, чем пытается уверить Нэвис с такими странными аналогиями. В то же время, голову не покидает мысль, что говорит она все же именно об инопланетянах, и тогда ее слова можно понимать буквальнее.
Задумавшись еще раз, как дать Нэвис знать о сомнениях, Лерц вздыхает и отмахивается.
– Поговорим об этом чуть позже.
– Как пожелаешь, капитан, – соглашается Нэвис, но добавляет, не делая паузы: – И все же я настоятельно рекомендую продолжить обсуждение этой важной темы, чтобы как можно раньше сделать нужные выводы.
Это капитана сильно настораживает. Желание помощницы обсуждать такую неоднозначную тему здесь, на слуху у остальных, выглядит очень уж странно. В голову закрадывается мысль, что Нэвис собирается как-то это использовать, может, выставить Лерца в определенном, нужном ей свете.
Капитана это настораживает, а потому он начинает вести себя еще более серьезно, каждое слово выбирая с особой аккуратностью, будто меряя шаги на минном поле.
– Я не могу, – говорит капитан спокойно. – Мне нужно сосредоточиться. Ты затрагиваешь сразу много… аспектов.
– Всего два, – не задумываясь отвечает помощница. – Возможные пути развития дипломатических отношений, которые мы обсуждали раньше, не затрагивая такой вариант развития событий, и восприятие авторитета и возможность его использования при условии превышения нашего уровня развития над… дипломатическими возможностями наших партнеров.
Оба раза Нэвис делает акцент на слове «нашего», подтверждая догадки Лерца. Капитан заметно напрягается от такой беседы, утыкается в поднос и торопится скорее покончить с завтраком, от которого осталось уже совсем немного. И в то же время, теперь уже легче говорить так, чтобы окружающим не была понятна суть разговора, а потому Лерц позволяет себе ответить.
– Это может принести больше вреда, чем пользы, – говорит он. – Если мы ошибочно примем… инопланетных делегатов за малоразвитую цивилизацию, то такой подход заставит их сомневаться в наших мирных намерениях.
– Но…
– Это еще не все, Нэвис, – перебивает капитан. – Особенности их языка и мышления могут отличаться настолько, что при первом анализе даже ты не сможешь отличить уровень их интеллектуального развития.
Лерц понимает необходимость объяснить так же и то, что с членами экипажа тем более необходимо обращаться более осторожно, и нужные слова быстро находятся в мыслях почти без усилий.
