Я рисую твои глаза, Ай-шн-ка.
Прячу твой прекрасный образ за женственными чертами. Прикрываю идеальной формы череп густыми длинными волосами.
Негигиенично.
И требует лишнего времени на уход, ежедневные процедуры по приданию какого-то сложного образа, отожествляющего здесь красоту… Нет в этом ничего красивого!
Но я не решусь сделать твое изображение слишком идеальным.
Принимая ограничения и условности в изображении лиц, я оставляю себе возможность передавать совершенным тело, и делаю это с превеликим удовольствием, будто изучая и отрабатывая техники рисунка. На самом деле я подчеркиваю его идеальные пропорции. Выкладываю в круг, в квадрат, подсказывая таким образом всеобщую формулу. Они думают – красоты. Забывая или не ведая, что красота, любовь, здоровье, вечность – это тождественные понятия.
Увидев одну из моих ранних картин, мой учитель бросил кисти, чтобы никогда их больше не поднять. Мне было жаль его. Но люди вокруг привыкли мыслить с позиции превосходства или унижения и превращать в соревнование абсолютно все, даже просвещение. Тогда как учение не терпит спешки и хвастовства. Должно свершаться не ради показа, а для саморазвития.
Они поклоняются Всемогущей силе.
Уверенные, что она сокрыта в небесах или под землей, олицитворяет свет или тьму, и не догадываются, что она находится в них самих, и они сами – ее воплощение.
Нет движения вверх, к идеалу.
Нет разделения на примитивное и более развитое.
Простое - не менее ценно, чем сложное, и любое проявление жизни – это всегда удивительная, записанная универсальными нотами мелодия. Морской моллюск столь же прекрасен и совершенен, как могучий лев, вездесущий таракан, дождевой червь и… человек.
Представь только!
Произнесенная вслух, эта близкая и понятная нам с тобой истина, не сделает меня здесь уважаемым человеком. Если только еще больше отделит от остальных. Я и так привлек к себе внимания на долгие века. Обо мне и моей личной жизни непременно расскажут много и всякое, неважно, буду прятаться я от чужих глаз или подробно задокументирую каждый шаг. Но ты знаешь правду.
Этого достаточно.
Надеюсь, Ай-шн-ка, ты где-то там – впереди.
Хотя говорить подобным образом совершенно неверно. Правильнее будет: «рядом», «на той дороге, которую выберу я». Еще лучше – «на гребне созданной мной волны». Потому что нет вчера и завтра. Время ничто. Но эта иллюзия обошлась с нами слишком жестоко, заключив в оковы физических законов. Нас раскидало по разным эпохам и местам, и сложно представить, как каждый справляется с разочарованием и одиночеством.
Продолжаю верить, что у всех получилось встать на ноги и выбрать путь.
Что те, кто не погиб, и не забыл, кем является, стараются вырваться из плена и встретиться.
Соприкоснуться.
И каждый – вольно или случайно – оставляет знаки.
Я делаю это сознательно: каждым своим творением, каждым действием – я оставляю знаки для тех, кто увидит. Но прежде всего – для тебя.
Потому что иногда мне становится страшно: вдруг мы никогда больше не встретимся…
Впервые, самоуверенный и всезнающий я, не спешу утверждать, что все понял и вычислил правильно – ведь однажды наши расчеты и представления уже оказались неверными – но мне думается, что принятое здесь разделение на прекрасное и уродливое, изысканное и примитивное, возвышенное и приземленное – это не просто досадное заблуждение, а серьезная ошибка. Опасная. Способная завести к пропасти, к краю, возврата откуда нет.
Я, как могу, стараюсь делать все, чтобы этого не случилось. Пока каждым своим действием и каждым творением приблизить нашу встречу!
И я рисую твои глаза, Ай-шн-ка! Чтобы где и когда бы ты не увидела этот портрет, то сразу узнала бы свой взгляд. Он будет всеприсутствующим!
С только тебе свойственной особой улыбкой: капелька света, черточка тени – как видение, как мираж – у меня ушло много времени и усилий, чтобы поймать и уговорить ее остаться на холсте. Так спрятав многое, я смог передать самое важное!
К моей картине обязательно будут приходить и приходить люди.
Все ради того, чтобы увидеть твой взгляд.
Он будет их манить и тревожить. Злить и наполнять надеждой.
Не может быть иначе! Потому что многие чувствуют, даже если пока не совсем осознают, как все устроено. И это значит, у нас есть шанс!
Иногда они даже пользуются своими способностями: будто умели, но давно забыли, а если выходит теперь, то совершенно случайно - но у них получается! Получается менять природу вещей.
Я открыл это, создав самую первую картину. Ужасный монстр из легенд вышел удивительно реалистичным, вызывая у зрителей такие сильные эмоции, что они превратили картину в щит, охранявший город, и город пал, когда картину украли и вывезли в неизвестном направлении.
Сделав подобный вывод, с тех пор я каждым творением и новым своим открытием не только оставляю знаки для вас, но и подсказываю, подталкиваю людей пользоваться своей силой осознанно. Напоминаю им, насколько тесно все связано между собой и друг другу подобно.
Волны света и океанские волны - схожие ритмы есть в движении планет и в развитии растений. Росте камня и старении организма. Эмоции и мысли – тоже волны. Вибрируют в пространстве-времени, способные усиливаться и создавать сети, нити, рисунки, защитные поля и острые клинки-убийцы. Чтобы напугать – достаточно заглянуть своему страху в глаза и перенести его на бумагу или в камень. Отобразить на своем лице.
Чтобы поддержать – воссоздай надежность ствола дуба или отцовской руки.
Чтобы спасти – повтори чью-то искреннюю улыбку – матери, дитя, возлюбленного или влюбленного. Искусство - гораздо больше, чем создание изображений, мелодий, скульптур. Оно подобно процессам, протекающим во Вселенной и во всех ее отдельных частях. Заданная волна распространяется далеко и может изменяться: чувства - физический предмет - эмоции - действие - живое тело - неживое… - и так далее. И до самых далеких звезд. Или черных дыр, где звезды умирают. Искусство спасает и способно уничтожать.Хотя кому это я все объясняю?! Зачем?
Ведь ты умеешь смеяться чистым светом!
Представляешь, я сделал лиру из металла в форме конской головы. Звуки, которые она издает, подобны пению птиц. Они уже достигли тебя? Или ты скоро их услышишь?
Может, именно сейчас смотришь на необычный музыкальный инструмент?
Читаешь о нем…
Ведь прошлое, настоящее и будущее - неотделимы. Луч света сшивает их вместе, выстраивая мост, по которому мы когда-то отправились в путь – несколько самовлюбленных друзей. Наша наивность была стара, как вселенная, и беспощадно ядовита в своей извечной новизне. Мы считали себя стремительной, острой мыслью.
Но были дыханием…
В минуты острого одиночества и глубокого отчаяния я медленно делаю: вдох - выдох.
Вдох - выдох.
Иногда я заново придумываю каждого из нас, представляя, какие мы оставляем знаки.
Шен-тун-гер-о – быстрый, как искры.
Насытил мир легендами и знаниями о звездах. Но забыл добавить им тепла.
Он всегда такой, ты знаешь. Острые грани отчетливо проступают даже в его лице – этом узком высоком лбе, скользящем вниз длинном носе.
Что, если звездные формулы помогли Шен-Туну раньше всех приблизиться к тебе?
Я не пускаю в свои мысли и в свои краски ревность.
Рке-ту-ака – который любит играть линиями, выкладывая и изгибая их так, что они в точности повторяют контуры всего того, что он видит. Нарисовал карты всех материков и островов: даже тех, на которых здесь еще никто не бывал, и тех, что давно канули в бездну.
Силач Бер-кел-ан-ка – вытесал каменные блоки, скрепляя их пазами, и повсюду, где ни побывал, оставил любимые им кубы, колонны, пирамиды.
Ав-це-на-ка – смешал тысячи высушенных трав и перетертых в порошок кристаллов и научился лечить любые болезни…
Порой мне кажется, мы не раз уже находили друг друга. Представляешь, какие при этом рождались волны! Способные поднять океаны к небесам, изменить траектории планет и привлечь на землю куски потухших звезд. Невозможно?
Но почему тогда я повсюду замечаю знаки?
Шен-туна, Рке-ту, Бер-кела, Ав-цены?
И больше всего – твои: улыбкой света в храме, каплей солнечной росы на свежей траве. Чистым счастьем – когда хочется замереть и поклониться красоте.
Тебе, Ай-шн-ка.
Это не первое и, уверен, не последнее мое послание. Я давно привык вести наш бесконечный диалог и, пусть твои слова я лишь угадываю из тишины, мне их достаточно для сладкого самообмана.
Мне нравится шутить и спорить с тобой.
И немного, совсем чуть-чуть, хвастаться. Как видишь, слабости, которые я всегда осуждал в других, стали не чужды мне самому. Но кому еще мне похвастаться?
Тем, что создаю машины – чаще на бумаге и реже строю настоящие модели. Это очень нелегко – изобретать заново!
Мой самый удачный летательный аппарат был подсмотрен у крылатого семечка вяза и одуванчика. Есть еще несколько, пока незаконченных, самолетных машин, для них я продолжаю изучать разные механизмы и полет птиц.
Я изобрел колесо смерти – простое и совершенное, как все простое. И набросал схемы строения еще нескольких орудий уничтожения. Это - плохо! Но мне не удается бесконечно закрываться от людских настроений и чувств. Я в большей степени такой же как те, кто окружает меня, чем мне хотелось бы признавать. А когда вокруг кипят ненависть и боль, художник творит чудовищ.
Зато я вернул линиям рисунка возможность прерываться и быть нечеткими.
Объяснил голубой цвет неба.
Показываю, как нужно вести расчеты пропорций и объясняю законы перспективы. Все мои картины – на самом деле красочные формулы заполнения пространства.
Как из неживого оно становится живым.
Поделюсь с тобой большой радостью - не так давно у меня появился новый покровитель и друг. Он удивил меня, заказав механического льва, из груди которого должны появляться букеты живых лилий. Было это проявлением его экстравагантности, легкого сумасшествия? Или этому человеку, подсознательно, но близка идея единства и взаимозаменяемости всего сущего?
Шучу!
И тем не менее...
Я получил в награду за льва свободу «грезить, мыслить и творить» - а это больше, чем могут позволить себе короли и нищие.
Так что я теперь свободно мыслю и открыто высмеиваю пустых мечтателей, которые полагают, что могут все узнать, ничего не исследуя, не рассчитав и не проверив свои догадки. Тут же говорю, что ошибочно вести познание лишь с помощью науки и размышлений, не задействуя органы восприятия и чувств. Интелектом можно приблизится к вечности. Разделить ее – способно лишь с помощью воображения!
Логика и интуиция – это два колеса на одной оси: убери, уменьши одно, и повозка начнет пробуксовывать и двигаться криво. Собьется с пути. Приблизится к безвозвратному краю.
Я неоднажды воспевал глаз, называя важнейшим из органов чувств, а зрение - важнейшим средством познания. На самом деле они позволяют нам видеть лишь устаревшие отражения. Прежде чем свет достигает глаз, предметы, от которых он исходил или отражался, успевают измениться.
Свет бывает размытым. И тогда возникает дымка между тем, кто смотрит, и тем, что он обозревает.
Дымка заблуждений или эмоций появляется, когда увиденное воспроизводится в нашей голове. Так отражение становится еще одним отражением.
Мы в них живем.
Веря в то, что это – реальность.
Неприятное открытие. Но только приняв его, обретаешь свободу, необходимую, чтобы созидать. Вырваться из плена времени и идти к тебе.
Идти шагами, какие способен совершать.
Для меня это - кисти и краски, я выбираю их, определяя, какими станут мазки на холсте.
Я много рисую, но не оставлю ни одного автопортрета.
Он стал бы лишь одним из множества отражений. Пол, раса, внешность, возраст – непостоянны и неважны. Как частицы огромного организма Вселенной, мы, подобны ей, пластичны и универсальны: меняемся и меняем. Лишь наша главная суть: улыбка – в тебе, во мне – жажда знаний. Свет - у Шен-туна, сострадание Ав-цена – только она у каждого своя и неизменна. И ты узнаешь меня всегда!
Если все получится, мы встретимся совсем скоро – на гребне одной из поднятых мной волн. Если нет…
В чёрных дырах рождаются новые звезды. Смерть – это короткий выдох Вселенной. Пауза, которую сменит новый вдох.
И это значит, мы обязательно с тобой встретимся, Ай-шн-ка!
Прячу твой прекрасный образ за женственными чертами. Прикрываю идеальной формы череп густыми длинными волосами.
Негигиенично.
И требует лишнего времени на уход, ежедневные процедуры по приданию какого-то сложного образа, отожествляющего здесь красоту… Нет в этом ничего красивого!
Но я не решусь сделать твое изображение слишком идеальным.
Принимая ограничения и условности в изображении лиц, я оставляю себе возможность передавать совершенным тело, и делаю это с превеликим удовольствием, будто изучая и отрабатывая техники рисунка. На самом деле я подчеркиваю его идеальные пропорции. Выкладываю в круг, в квадрат, подсказывая таким образом всеобщую формулу. Они думают – красоты. Забывая или не ведая, что красота, любовь, здоровье, вечность – это тождественные понятия.
Увидев одну из моих ранних картин, мой учитель бросил кисти, чтобы никогда их больше не поднять. Мне было жаль его. Но люди вокруг привыкли мыслить с позиции превосходства или унижения и превращать в соревнование абсолютно все, даже просвещение. Тогда как учение не терпит спешки и хвастовства. Должно свершаться не ради показа, а для саморазвития.
Они поклоняются Всемогущей силе.
Уверенные, что она сокрыта в небесах или под землей, олицитворяет свет или тьму, и не догадываются, что она находится в них самих, и они сами – ее воплощение.
Нет движения вверх, к идеалу.
Нет разделения на примитивное и более развитое.
Простое - не менее ценно, чем сложное, и любое проявление жизни – это всегда удивительная, записанная универсальными нотами мелодия. Морской моллюск столь же прекрасен и совершенен, как могучий лев, вездесущий таракан, дождевой червь и… человек.
Представь только!
Произнесенная вслух, эта близкая и понятная нам с тобой истина, не сделает меня здесь уважаемым человеком. Если только еще больше отделит от остальных. Я и так привлек к себе внимания на долгие века. Обо мне и моей личной жизни непременно расскажут много и всякое, неважно, буду прятаться я от чужих глаз или подробно задокументирую каждый шаг. Но ты знаешь правду.
Этого достаточно.
Надеюсь, Ай-шн-ка, ты где-то там – впереди.
Хотя говорить подобным образом совершенно неверно. Правильнее будет: «рядом», «на той дороге, которую выберу я». Еще лучше – «на гребне созданной мной волны». Потому что нет вчера и завтра. Время ничто. Но эта иллюзия обошлась с нами слишком жестоко, заключив в оковы физических законов. Нас раскидало по разным эпохам и местам, и сложно представить, как каждый справляется с разочарованием и одиночеством.
Продолжаю верить, что у всех получилось встать на ноги и выбрать путь.
Что те, кто не погиб, и не забыл, кем является, стараются вырваться из плена и встретиться.
Соприкоснуться.
И каждый – вольно или случайно – оставляет знаки.
Я делаю это сознательно: каждым своим творением, каждым действием – я оставляю знаки для тех, кто увидит. Но прежде всего – для тебя.
Потому что иногда мне становится страшно: вдруг мы никогда больше не встретимся…
Впервые, самоуверенный и всезнающий я, не спешу утверждать, что все понял и вычислил правильно – ведь однажды наши расчеты и представления уже оказались неверными – но мне думается, что принятое здесь разделение на прекрасное и уродливое, изысканное и примитивное, возвышенное и приземленное – это не просто досадное заблуждение, а серьезная ошибка. Опасная. Способная завести к пропасти, к краю, возврата откуда нет.
Я, как могу, стараюсь делать все, чтобы этого не случилось. Пока каждым своим действием и каждым творением приблизить нашу встречу!
И я рисую твои глаза, Ай-шн-ка! Чтобы где и когда бы ты не увидела этот портрет, то сразу узнала бы свой взгляд. Он будет всеприсутствующим!
С только тебе свойственной особой улыбкой: капелька света, черточка тени – как видение, как мираж – у меня ушло много времени и усилий, чтобы поймать и уговорить ее остаться на холсте. Так спрятав многое, я смог передать самое важное!
К моей картине обязательно будут приходить и приходить люди.
Все ради того, чтобы увидеть твой взгляд.
Он будет их манить и тревожить. Злить и наполнять надеждой.
Не может быть иначе! Потому что многие чувствуют, даже если пока не совсем осознают, как все устроено. И это значит, у нас есть шанс!
Иногда они даже пользуются своими способностями: будто умели, но давно забыли, а если выходит теперь, то совершенно случайно - но у них получается! Получается менять природу вещей.
Я открыл это, создав самую первую картину. Ужасный монстр из легенд вышел удивительно реалистичным, вызывая у зрителей такие сильные эмоции, что они превратили картину в щит, охранявший город, и город пал, когда картину украли и вывезли в неизвестном направлении.
Сделав подобный вывод, с тех пор я каждым творением и новым своим открытием не только оставляю знаки для вас, но и подсказываю, подталкиваю людей пользоваться своей силой осознанно. Напоминаю им, насколько тесно все связано между собой и друг другу подобно.
Волны света и океанские волны - схожие ритмы есть в движении планет и в развитии растений. Росте камня и старении организма. Эмоции и мысли – тоже волны. Вибрируют в пространстве-времени, способные усиливаться и создавать сети, нити, рисунки, защитные поля и острые клинки-убийцы. Чтобы напугать – достаточно заглянуть своему страху в глаза и перенести его на бумагу или в камень. Отобразить на своем лице.
Чтобы поддержать – воссоздай надежность ствола дуба или отцовской руки.
Чтобы спасти – повтори чью-то искреннюю улыбку – матери, дитя, возлюбленного или влюбленного. Искусство - гораздо больше, чем создание изображений, мелодий, скульптур. Оно подобно процессам, протекающим во Вселенной и во всех ее отдельных частях. Заданная волна распространяется далеко и может изменяться: чувства - физический предмет - эмоции - действие - живое тело - неживое… - и так далее. И до самых далеких звезд. Или черных дыр, где звезды умирают. Искусство спасает и способно уничтожать.Хотя кому это я все объясняю?! Зачем?
Ведь ты умеешь смеяться чистым светом!
Представляешь, я сделал лиру из металла в форме конской головы. Звуки, которые она издает, подобны пению птиц. Они уже достигли тебя? Или ты скоро их услышишь?
Может, именно сейчас смотришь на необычный музыкальный инструмент?
Читаешь о нем…
Ведь прошлое, настоящее и будущее - неотделимы. Луч света сшивает их вместе, выстраивая мост, по которому мы когда-то отправились в путь – несколько самовлюбленных друзей. Наша наивность была стара, как вселенная, и беспощадно ядовита в своей извечной новизне. Мы считали себя стремительной, острой мыслью.
Но были дыханием…
В минуты острого одиночества и глубокого отчаяния я медленно делаю: вдох - выдох.
Вдох - выдох.
Иногда я заново придумываю каждого из нас, представляя, какие мы оставляем знаки.
Шен-тун-гер-о – быстрый, как искры.
Насытил мир легендами и знаниями о звездах. Но забыл добавить им тепла.
Он всегда такой, ты знаешь. Острые грани отчетливо проступают даже в его лице – этом узком высоком лбе, скользящем вниз длинном носе.
Что, если звездные формулы помогли Шен-Туну раньше всех приблизиться к тебе?
Я не пускаю в свои мысли и в свои краски ревность.
Рке-ту-ака – который любит играть линиями, выкладывая и изгибая их так, что они в точности повторяют контуры всего того, что он видит. Нарисовал карты всех материков и островов: даже тех, на которых здесь еще никто не бывал, и тех, что давно канули в бездну.
Силач Бер-кел-ан-ка – вытесал каменные блоки, скрепляя их пазами, и повсюду, где ни побывал, оставил любимые им кубы, колонны, пирамиды.
Ав-це-на-ка – смешал тысячи высушенных трав и перетертых в порошок кристаллов и научился лечить любые болезни…
Порой мне кажется, мы не раз уже находили друг друга. Представляешь, какие при этом рождались волны! Способные поднять океаны к небесам, изменить траектории планет и привлечь на землю куски потухших звезд. Невозможно?
Но почему тогда я повсюду замечаю знаки?
Шен-туна, Рке-ту, Бер-кела, Ав-цены?
И больше всего – твои: улыбкой света в храме, каплей солнечной росы на свежей траве. Чистым счастьем – когда хочется замереть и поклониться красоте.
Тебе, Ай-шн-ка.
Это не первое и, уверен, не последнее мое послание. Я давно привык вести наш бесконечный диалог и, пусть твои слова я лишь угадываю из тишины, мне их достаточно для сладкого самообмана.
Мне нравится шутить и спорить с тобой.
И немного, совсем чуть-чуть, хвастаться. Как видишь, слабости, которые я всегда осуждал в других, стали не чужды мне самому. Но кому еще мне похвастаться?
Тем, что создаю машины – чаще на бумаге и реже строю настоящие модели. Это очень нелегко – изобретать заново!
Мой самый удачный летательный аппарат был подсмотрен у крылатого семечка вяза и одуванчика. Есть еще несколько, пока незаконченных, самолетных машин, для них я продолжаю изучать разные механизмы и полет птиц.
Я изобрел колесо смерти – простое и совершенное, как все простое. И набросал схемы строения еще нескольких орудий уничтожения. Это - плохо! Но мне не удается бесконечно закрываться от людских настроений и чувств. Я в большей степени такой же как те, кто окружает меня, чем мне хотелось бы признавать. А когда вокруг кипят ненависть и боль, художник творит чудовищ.
Зато я вернул линиям рисунка возможность прерываться и быть нечеткими.
Объяснил голубой цвет неба.
Показываю, как нужно вести расчеты пропорций и объясняю законы перспективы. Все мои картины – на самом деле красочные формулы заполнения пространства.
Как из неживого оно становится живым.
Поделюсь с тобой большой радостью - не так давно у меня появился новый покровитель и друг. Он удивил меня, заказав механического льва, из груди которого должны появляться букеты живых лилий. Было это проявлением его экстравагантности, легкого сумасшествия? Или этому человеку, подсознательно, но близка идея единства и взаимозаменяемости всего сущего?
Шучу!
И тем не менее...
Я получил в награду за льва свободу «грезить, мыслить и творить» - а это больше, чем могут позволить себе короли и нищие.
Так что я теперь свободно мыслю и открыто высмеиваю пустых мечтателей, которые полагают, что могут все узнать, ничего не исследуя, не рассчитав и не проверив свои догадки. Тут же говорю, что ошибочно вести познание лишь с помощью науки и размышлений, не задействуя органы восприятия и чувств. Интелектом можно приблизится к вечности. Разделить ее – способно лишь с помощью воображения!
Логика и интуиция – это два колеса на одной оси: убери, уменьши одно, и повозка начнет пробуксовывать и двигаться криво. Собьется с пути. Приблизится к безвозвратному краю.
Я неоднажды воспевал глаз, называя важнейшим из органов чувств, а зрение - важнейшим средством познания. На самом деле они позволяют нам видеть лишь устаревшие отражения. Прежде чем свет достигает глаз, предметы, от которых он исходил или отражался, успевают измениться.
Свет бывает размытым. И тогда возникает дымка между тем, кто смотрит, и тем, что он обозревает.
Дымка заблуждений или эмоций появляется, когда увиденное воспроизводится в нашей голове. Так отражение становится еще одним отражением.
Мы в них живем.
Веря в то, что это – реальность.
Неприятное открытие. Но только приняв его, обретаешь свободу, необходимую, чтобы созидать. Вырваться из плена времени и идти к тебе.
Идти шагами, какие способен совершать.
Для меня это - кисти и краски, я выбираю их, определяя, какими станут мазки на холсте.
Я много рисую, но не оставлю ни одного автопортрета.
Он стал бы лишь одним из множества отражений. Пол, раса, внешность, возраст – непостоянны и неважны. Как частицы огромного организма Вселенной, мы, подобны ей, пластичны и универсальны: меняемся и меняем. Лишь наша главная суть: улыбка – в тебе, во мне – жажда знаний. Свет - у Шен-туна, сострадание Ав-цена – только она у каждого своя и неизменна. И ты узнаешь меня всегда!
Если все получится, мы встретимся совсем скоро – на гребне одной из поднятых мной волн. Если нет…
В чёрных дырах рождаются новые звезды. Смерть – это короткий выдох Вселенной. Пауза, которую сменит новый вдох.
И это значит, мы обязательно с тобой встретимся, Ай-шн-ка!
