История первая. Путник
Храм Благой Великой Матери он увидел ещё утром, когда отроги гор остались позади, а под ноги легла ровная дорога через зелёную долину. Наивно обрадовавшись, что пришёл, путник ускорил шаг, думая за час-другой дойти до легендарного города, где стоял самый величественнейший из храмов, которые люди посвятили своим божествам. Но время шло, а, возносящийся к небу купол, визуально не слишком-то вырос к полудню и, похоже, не приблизился. Только когда солнце приготовилось нырнуть за туманную полоску горизонта, он увидел вдалеке открытые ворота города и, несмотря на сильную усталость, наддал ещё, чтобы не остаться ночевать на дороге.
Путник успел – ворота захлопнулись буквально у него за спиной, прямо перед носом каравана, который он обогнал на подходе к городу. Заплатив за право прохода, он миновал стражу и огляделся вокруг.
Да, слухи, дошедшие до его родных мест, не лгали – город оказался так огромен, что готов был, наверное, поспорить своей грандиозностью с горами, которые пришлось преодолеть ради посещения легендарного храма. Циклопические строения вокруг напоминали соты гигантских пчёл. Казалось, они достают до небес, а их крыши почти смыкаются между собой, оставляя видимыми лишь узкие полоски темнеющего неба.
Люди терялись среди этих колоссов, казались сами себе муравьями, жизнь которых крохотна, мелка и незначительна. Но это ощущение пропадало, когда взгляд падал на величественную громаду храма.
Он возвышался над остальными зданиями города, как пастух возвышается над стадом овец. Великое творение рук человеческих! От ворот было трудно разглядеть его целиком, но путник понял, что храм настолько же выше самого высокого здания в городе, насколько это здание выше одноэтажного сельского дома. Наверное, площадь храма занимала территорию нескольких кварталов. Но это было не самое главное. Прежде всего, поражала высота. Путник своими глазами видел, как небольшое облачко коснулось пальцев «Благословляющей руки» - символа Благой Великой Матери, венчающего купол храма. Коснулось и разделилось надвое, а значит, это не было оптической иллюзией, как подумалось ему сначала.
Отсюда эта золотая рука выглядела не больше детской ладони. Но человек, смотревший на неё с земли, не был профаном и имел представление о разнице между видимыми и истинными размерами удалённых предметов. Сделав нехитрый приблизительный подсчёт, он с изумлением понял, что на ладони этой огромной руки поместится, пожалуй, тот самый караван, который он только что оставил за воротами! Если повозки поставить в три ряда, он как раз её заполнит.
Наверное, именно это открытие заставило его отказаться от мысли поискать себе ночлег, пока совсем не стемнело, чтобы посетить храм при свете дня, а лучше утром, так-как его осмотр предполагал немалые затраты времени. Путник отправился к храму немедленно, сгорая от нетерпения увидеть это чудо, ради которого он прошёл полмира.
Шагать пришлось по темнеющим улицам под удивлённые взгляды прохожих, но близость чуда, к которому он стремился, прибавила сил. Хорошо ещё, что все улицы, ведущие от многочисленных ворот к центру города, направлялись именно к храму, там и находившемуся. Путник немного удивился отсутствию поперечных улиц, но припомнил, что в описании культа Благой Великой Матери есть утверждение, что все мировые дороги ведут к её храму, являющемуся центром Вселенной. Видимо в этом городе решили вообще не строить улиц, ведущих куда-то ещё. (Святая наивность!)
Вот он – громадина посреди площади, похожей на широкое кольцо. Путник не видел ещё городов, площади которых не были бы застроены лавками, лавочками, кабачками, распивочными, а порой и деревянными домами, «временно» поставленными без фундамента с молчаливого согласия городских властей и стоящих лет по сто и больше, сменяя по четыре – пять поколений владельцев. Здесь же не было намёка на что-то подобное. Не было и людей, что было странно, так-как до ночи оставалось ещё немало времени, а ведь город не укладывается спать засветло, чтобы потом до рассвета подняться, как это принято в деревне.
Ворота храма открыты настежь. Правильно – к своему божеству прихожане должны иметь доступ круглые сутки, когда бы ни снизошло на них молитвенное вдохновение. Немыслимо, чтобы человек желающий обратиться к богу оказался перед закрытыми дверьми! Культы, которые открывают двери перед паствой лишь в урочные часы, неизбежно теряют прихожан. Люди, озарённые молитвенным настроением, либо разочаровываются, не имея возможности прикоснуться к святыням в тот момент, когда им это необходимо, либо приходят к выводу, что для общения с богом приходить в храм необязательно, достаточно домашней молельни или просто пустой комнаты. Опасное заблуждение! Опасное, прежде всего для служителей храмов, которые рискуют остаться без изрядной части паствы, которую не стоило бы терять.
Здесь ничего подобного не было. К воротам вёл странный подъём, представляющий собой три ступени, каждая из которых была обычной высоты и ширины, но длиной шагов в пятьдесят. Путник пожал плечами и направился к воротам, поднимаясь по этим ступеням.
Он ожидал увидеть толпы молящихся, но храм был неожиданно пуст. Впрочем, нет – по нему прохаживались какие-то высокие белые фигуры в ниспадающих одеждах, похожие на ожившие статуи, покинувшие свои ниши и пьедесталы. И у каждой такой фигуры на боку висел длинный меч в чёрных ножнах.
Рыцари Благой Великой Матери! Воины, про которых рассказывают чудеса, будто их клинки сами выскакивают из ножен, поражая со скоростью невидимой глазу. Они никогда не покидали долину, где стоял храмовый город, в самом городе бывали нечасто, и предпочитали проводить всё время в храме, который был для них средоточием стремлений, желаний, целей и единственным смыслом жизни. Но сейчас эти неторопливые служители богини не интересовали путника, лишь удивившегося про себя, что кроме них здесь никого больше нет. Всё его внимание было поглощено циклопической статуей самой Благой Великой Матери.
Про неё говорили разное. Кто-то утверждал, что она высечена из целой скалы. По другим сведениям, несколько поколений каменотёсов собирали этот шедевр из специально выточенных каменных блоков, которые опытнейшие скульпторы-шлифовальщики подгоняли друг к другу таким образом, что не было видно швов, и на ощупь места стыков тоже не прощупывались.
Говорили также, что на самом деле это никакая не статуя, а сама Благая Великая Матерь, создавшая всё сущее и породившая первых людей. Когда-то она жила в прекрасном мире, который сотворила сама, а рождённые ею были счастливы лобызать следы её ног. Но время шло, люди научились грешить и, глядя на их грехи и преступления, Благая Великая Матерь впала в отчаяние. Однажды встала она над миром, простёрла руки к детям своим и позвала их в объятия свои, но так никого и, не дождавшись, окаменела от горя! Поздно опомнились дети Благой Великой Матери, да и то не все опомнились, ведь многие разбрелись по земле и забыли кто они, откуда и кому обязаны своими жизнями.
Однако всё же некоторые из детей Благой Великой Матери, стеная и плача, вернулись к ней, и припали к ногам, ставшим каменными. Но, как ни рыдали раскаявшиеся, камень не стал живой плотью, и на их мольбы не было ответа. И тогда возвели они храм вокруг той, пробуждения которой ждут, по сей день. А чтобы жить вблизи этого храма и заботиться о нём, а также, чтобы не пропустить пробуждение и возвращение Благой Великой Матери, вокруг храма был возведён город, в котором и по сей день живут потомки первых праведников, сошедших с пути греха.
«Интереснейший культ! Надо потом узнать подробности» - подумал путник, разглядывая изваяние в котором было, наверное, сотни две человеческих ростов в высоту.
Статуя изображала полуобнажённую женщину, стоявшую во весь рост. Голова её, покрытая лёгкой накидкой, была слегка наклонена вперёд. Руки, поднятые на уровень плеч, застыли, словно она собиралась обнять ими всех людей находившихся в храме, сколько бы их ни было. На лице её, удивительно красивом, играла добрая улыбка, а глаза были закрыты, как у спящей. Вообще, фигура гигантской каменной женщины, была почти идеальной, может только чуть более полной, чем полагалось согласно канонам красоты, принятым на родине путника. Впрочем, она не была пышкой и нормальная материнская полнота только прибавляла ей живости и естественности, так что волей-неволей думалось, что это и впрямь не изваяние, а живая богиня!
Путник даже рот раскрыл от восхищения, глядя на полные чаши грудей, покатые плечи и крутые бёдра женщины возраста расцвета, едва прикрытые лёгкой газовой тканью. Но ведь не было никакой ткани, а было только потрясающее произведение искусства, передающее в камне человеческое тело и фактуру одежды...
- Приветствую тебя, паломник!
Путник вздрогнул, так-как не заметил подошедшего храмового рыцаря, но тут же вежливо поклонился служителю богини.
- И я приветствую тебя, сын Благой Великой Матери! – ответил он, внутренне радуясь, что заранее узнал, как следует называть здешних жрецов и служителей.
- Что привело тебя сюда, человек? – спросил рыцарь голосом ровным, как будто лишённым чувств. – Может быть, ты хотел помолиться нашей Благой Великой Матери? Это намерение снимет с тебя большую часть грехов, которые ты носишь с собой.
- Благодарю за честь, почтенный сын Благой Великой Матери, - улыбнулся путник. – Дело в том, что я чужестранец и поклоняюсь своим богам. Но я испытываю глубокое уважение к вашему божеству и давно своими глазами хотел лицезреть светлый лик богини богинь...
Что-то вжикнуло в воздухе и мелькнуло перед глазами путника, быстрее, чем мысль. Рыцарь храма отвернулся от человека, с которым разговаривал и поднял руку вверх, привлекая чьё-то внимание. Между тем, на лице путника отразилось сперва удивление, потом замешательство и, наконец, крайний ужас! Ноги его подогнулись, он упал сначала на колени, потом завалился на бок, уронив при этом свою отсечённую голову к ногам подошедших рыцарей храма Благой Великой Матери.
Некоторое время царило молчание, все наблюдали, как отрубленная голова пару раз моргнула веками, потом скосила глаза в сторону и так замерла на краю растекающейся лужи крови.
- Брат, за что ты казнил этого раба? – спросил старший из рыцарей, ровным лишённым чувств голосом, каким, видимо, было принято разговаривать среди присутствующих.
- Этот человек великий грешник и преступник, - ответствовал убивший путника рыцарь, который успел убрать свой меч, на клинке коего не осталось ни капли крови. – Он не поклонился, встав на первую ступень храма Благой Великой Матери нашей.
- Этот грех не наказуем смертью, - возразил старший рыцарь. – За такой проступок положен штраф и епитимья.
- Ещё, этот человек не преклонил колена, встав на вторую ступень, - продолжал убийца.
- Штраф, епитимья и общественные работы, - возразил старший.
- И не пал ниц, поднявшись на ступень третью.
- Публичное телесное наказание после уплаты штрафа и отправления епитимьи, но до занятия общественными работами.
- Он пытался оправдать свои преступления тем, что он чужеземец, - продолжал перечислять допрашиваемый рыцарь.
- Неосознание вины, как и её сознательное отрицание, - задумчиво проговорил задающий вопросы. – Это наказывается тюремным заключением. Незнание законов и правил при этом оправданием не являются. Тяжкие грехи, но не смертельные. Но, может быть, он совершил что-нибудь ещё?
- Этот несчастный признался в том, что он язычник и отказался вознести молитву Благой Великой Матери.
- А вот это уже серьёзно, - подтвердил начальник допрашиваемого. – Но это ещё не повод для казни. Отказ от молитвы наказуем каторжными работами, вплоть до пожизненных, если такое повторится. А признание в язычестве – содержание в узилище, вплоть до полного раскаяния.
- Он глядел на Благую Великую Матерь с вожделением!
- Ужас! – воскликнул старший, забыв о запрете на эмоции. – Но такое преступление наказывается усекновением детородных органов, а не смертью.
- В конце своей преступной речи этот человек оскорбил саму Благую Великую Матерь, - глухо проговорил рыцарь-убийца.
- Что же он такое сказал? – процедил сквозь зубы старший, тяжёлым взглядом окидывая безголовый труп.
- Мой язык не поворачивается повторить эту невероятную ересь! – почти прошептал тот, чья рука не дрогнула отрубить человеческую голову.
- Скажи нам его слова, брат, - настаивал задающий вопросы. – Я знаю, что это нелегко, и оскорбление Благой Великой Матери, пусть даже чужое, ляжет тяжким бременем на твою душу. Но, ты не бойся! Мы возьмём, каждый равную часть этого бремени и понесём его вместе. Тебе не будет тяжело. Итак, что он сказал?
- Этот человек... – едва слышно пролепетал убийца. – Этот червь назвал Благую Великую Матерь... б... богинею из богинь...
Тишина повисла такая, что казалось все собравшиеся вокруг трупа и впрямь превратились в статуи. Совершивший казнь закрыл глаза и склонил голову, словно ожидая, что её тоже немедленно отрубят за повторение преступных слов.
- Ты поступил правильно, брат мой! – выдохнул старший, словно ему долгое время пришлось просидеть без воздуха. – Такое кощунство! Ведь всем известно, что не существует никаких богинь и никаких богов, а есть только Благая Великая Матерь, сущая во Вселенной, а то, что еретики и язычники называют богинями, суть демоны, враги нашей Благой Великой Матери! Святое откровение двигало твоей рукой, брат мой, и за свой поступок ты достоин награды. Однако, пусть и с благими намерениями, но ты всё же повторил за этим рабом его кощунственные словеса... Не волнуйся, я помню своё обещание, и каждый из нас принимает часть духовного бремени твоего проступка. Ты же прими очищающее наказание телесное – сто ударов розгами в экзикутарии храма, но прежде, убери от лица Благой Великой Матери эту падаль!
История вторая. Вдова
- Мамочка, а почему эта тётенька голая?
Девочка четырёх лет от роду держалась за палец молодой, красивой, но усталой на вид женщины. С другого её бока гигантскую статую разглядывал мальчишка лет пяти, поминутно прочищавший нос при помощи мизинца. Когда они вошли, огромность древнего храма напугала детей, но любопытство взяло верх, тем более что мама была рядом, а, как известно, рядом с мамой вообще бояться нечего.
- Это не тётенька, а балагая... балагалая... великая маматерь! – выпалил мальчик, так-как был старше, а значит умнее и храбрее сестры, хоть на всякий случай и держался крепко-крепко за мамину юбку.
- Тише, дети, тише! – испугано прошептала женщина. – Нашу создательницу и покровительницу надо называть – Благая Великая Матерь, я же учила вас, как это правильно говорить. И никакая она не голая, а просто на ней священные одежды, которые были приняты, когда она ходила по земле.
- Тогда все ходили голые? – опять спросила девочка.
- Тогда было очень жарко! – авторитетно заявил её брат.
- Нет, - снова испуганно оглянулась женщина, опасаясь, как бы их не услышал кто-нибудь из служителей, - просто ей не надо было никого стесняться, она ведь пребывала среди своих детей...
- Мама, а почему ты голая не ходишь? – поинтересовалась маленькая почемучка.
Женщина покраснела и метнула быстрый взгляд на сына, но тот, видимо зная ответ на такой простой вопрос, всем своим видом показывал, что он выше обсуждения очевидного.
Храм Благой Великой Матери он увидел ещё утром, когда отроги гор остались позади, а под ноги легла ровная дорога через зелёную долину. Наивно обрадовавшись, что пришёл, путник ускорил шаг, думая за час-другой дойти до легендарного города, где стоял самый величественнейший из храмов, которые люди посвятили своим божествам. Но время шло, а, возносящийся к небу купол, визуально не слишком-то вырос к полудню и, похоже, не приблизился. Только когда солнце приготовилось нырнуть за туманную полоску горизонта, он увидел вдалеке открытые ворота города и, несмотря на сильную усталость, наддал ещё, чтобы не остаться ночевать на дороге.
Путник успел – ворота захлопнулись буквально у него за спиной, прямо перед носом каравана, который он обогнал на подходе к городу. Заплатив за право прохода, он миновал стражу и огляделся вокруг.
Да, слухи, дошедшие до его родных мест, не лгали – город оказался так огромен, что готов был, наверное, поспорить своей грандиозностью с горами, которые пришлось преодолеть ради посещения легендарного храма. Циклопические строения вокруг напоминали соты гигантских пчёл. Казалось, они достают до небес, а их крыши почти смыкаются между собой, оставляя видимыми лишь узкие полоски темнеющего неба.
Люди терялись среди этих колоссов, казались сами себе муравьями, жизнь которых крохотна, мелка и незначительна. Но это ощущение пропадало, когда взгляд падал на величественную громаду храма.
Он возвышался над остальными зданиями города, как пастух возвышается над стадом овец. Великое творение рук человеческих! От ворот было трудно разглядеть его целиком, но путник понял, что храм настолько же выше самого высокого здания в городе, насколько это здание выше одноэтажного сельского дома. Наверное, площадь храма занимала территорию нескольких кварталов. Но это было не самое главное. Прежде всего, поражала высота. Путник своими глазами видел, как небольшое облачко коснулось пальцев «Благословляющей руки» - символа Благой Великой Матери, венчающего купол храма. Коснулось и разделилось надвое, а значит, это не было оптической иллюзией, как подумалось ему сначала.
Отсюда эта золотая рука выглядела не больше детской ладони. Но человек, смотревший на неё с земли, не был профаном и имел представление о разнице между видимыми и истинными размерами удалённых предметов. Сделав нехитрый приблизительный подсчёт, он с изумлением понял, что на ладони этой огромной руки поместится, пожалуй, тот самый караван, который он только что оставил за воротами! Если повозки поставить в три ряда, он как раз её заполнит.
Наверное, именно это открытие заставило его отказаться от мысли поискать себе ночлег, пока совсем не стемнело, чтобы посетить храм при свете дня, а лучше утром, так-как его осмотр предполагал немалые затраты времени. Путник отправился к храму немедленно, сгорая от нетерпения увидеть это чудо, ради которого он прошёл полмира.
Шагать пришлось по темнеющим улицам под удивлённые взгляды прохожих, но близость чуда, к которому он стремился, прибавила сил. Хорошо ещё, что все улицы, ведущие от многочисленных ворот к центру города, направлялись именно к храму, там и находившемуся. Путник немного удивился отсутствию поперечных улиц, но припомнил, что в описании культа Благой Великой Матери есть утверждение, что все мировые дороги ведут к её храму, являющемуся центром Вселенной. Видимо в этом городе решили вообще не строить улиц, ведущих куда-то ещё. (Святая наивность!)
Вот он – громадина посреди площади, похожей на широкое кольцо. Путник не видел ещё городов, площади которых не были бы застроены лавками, лавочками, кабачками, распивочными, а порой и деревянными домами, «временно» поставленными без фундамента с молчаливого согласия городских властей и стоящих лет по сто и больше, сменяя по четыре – пять поколений владельцев. Здесь же не было намёка на что-то подобное. Не было и людей, что было странно, так-как до ночи оставалось ещё немало времени, а ведь город не укладывается спать засветло, чтобы потом до рассвета подняться, как это принято в деревне.
Ворота храма открыты настежь. Правильно – к своему божеству прихожане должны иметь доступ круглые сутки, когда бы ни снизошло на них молитвенное вдохновение. Немыслимо, чтобы человек желающий обратиться к богу оказался перед закрытыми дверьми! Культы, которые открывают двери перед паствой лишь в урочные часы, неизбежно теряют прихожан. Люди, озарённые молитвенным настроением, либо разочаровываются, не имея возможности прикоснуться к святыням в тот момент, когда им это необходимо, либо приходят к выводу, что для общения с богом приходить в храм необязательно, достаточно домашней молельни или просто пустой комнаты. Опасное заблуждение! Опасное, прежде всего для служителей храмов, которые рискуют остаться без изрядной части паствы, которую не стоило бы терять.
Здесь ничего подобного не было. К воротам вёл странный подъём, представляющий собой три ступени, каждая из которых была обычной высоты и ширины, но длиной шагов в пятьдесят. Путник пожал плечами и направился к воротам, поднимаясь по этим ступеням.
Он ожидал увидеть толпы молящихся, но храм был неожиданно пуст. Впрочем, нет – по нему прохаживались какие-то высокие белые фигуры в ниспадающих одеждах, похожие на ожившие статуи, покинувшие свои ниши и пьедесталы. И у каждой такой фигуры на боку висел длинный меч в чёрных ножнах.
Рыцари Благой Великой Матери! Воины, про которых рассказывают чудеса, будто их клинки сами выскакивают из ножен, поражая со скоростью невидимой глазу. Они никогда не покидали долину, где стоял храмовый город, в самом городе бывали нечасто, и предпочитали проводить всё время в храме, который был для них средоточием стремлений, желаний, целей и единственным смыслом жизни. Но сейчас эти неторопливые служители богини не интересовали путника, лишь удивившегося про себя, что кроме них здесь никого больше нет. Всё его внимание было поглощено циклопической статуей самой Благой Великой Матери.
Про неё говорили разное. Кто-то утверждал, что она высечена из целой скалы. По другим сведениям, несколько поколений каменотёсов собирали этот шедевр из специально выточенных каменных блоков, которые опытнейшие скульпторы-шлифовальщики подгоняли друг к другу таким образом, что не было видно швов, и на ощупь места стыков тоже не прощупывались.
Говорили также, что на самом деле это никакая не статуя, а сама Благая Великая Матерь, создавшая всё сущее и породившая первых людей. Когда-то она жила в прекрасном мире, который сотворила сама, а рождённые ею были счастливы лобызать следы её ног. Но время шло, люди научились грешить и, глядя на их грехи и преступления, Благая Великая Матерь впала в отчаяние. Однажды встала она над миром, простёрла руки к детям своим и позвала их в объятия свои, но так никого и, не дождавшись, окаменела от горя! Поздно опомнились дети Благой Великой Матери, да и то не все опомнились, ведь многие разбрелись по земле и забыли кто они, откуда и кому обязаны своими жизнями.
Однако всё же некоторые из детей Благой Великой Матери, стеная и плача, вернулись к ней, и припали к ногам, ставшим каменными. Но, как ни рыдали раскаявшиеся, камень не стал живой плотью, и на их мольбы не было ответа. И тогда возвели они храм вокруг той, пробуждения которой ждут, по сей день. А чтобы жить вблизи этого храма и заботиться о нём, а также, чтобы не пропустить пробуждение и возвращение Благой Великой Матери, вокруг храма был возведён город, в котором и по сей день живут потомки первых праведников, сошедших с пути греха.
«Интереснейший культ! Надо потом узнать подробности» - подумал путник, разглядывая изваяние в котором было, наверное, сотни две человеческих ростов в высоту.
Статуя изображала полуобнажённую женщину, стоявшую во весь рост. Голова её, покрытая лёгкой накидкой, была слегка наклонена вперёд. Руки, поднятые на уровень плеч, застыли, словно она собиралась обнять ими всех людей находившихся в храме, сколько бы их ни было. На лице её, удивительно красивом, играла добрая улыбка, а глаза были закрыты, как у спящей. Вообще, фигура гигантской каменной женщины, была почти идеальной, может только чуть более полной, чем полагалось согласно канонам красоты, принятым на родине путника. Впрочем, она не была пышкой и нормальная материнская полнота только прибавляла ей живости и естественности, так что волей-неволей думалось, что это и впрямь не изваяние, а живая богиня!
Путник даже рот раскрыл от восхищения, глядя на полные чаши грудей, покатые плечи и крутые бёдра женщины возраста расцвета, едва прикрытые лёгкой газовой тканью. Но ведь не было никакой ткани, а было только потрясающее произведение искусства, передающее в камне человеческое тело и фактуру одежды...
- Приветствую тебя, паломник!
Путник вздрогнул, так-как не заметил подошедшего храмового рыцаря, но тут же вежливо поклонился служителю богини.
- И я приветствую тебя, сын Благой Великой Матери! – ответил он, внутренне радуясь, что заранее узнал, как следует называть здешних жрецов и служителей.
- Что привело тебя сюда, человек? – спросил рыцарь голосом ровным, как будто лишённым чувств. – Может быть, ты хотел помолиться нашей Благой Великой Матери? Это намерение снимет с тебя большую часть грехов, которые ты носишь с собой.
- Благодарю за честь, почтенный сын Благой Великой Матери, - улыбнулся путник. – Дело в том, что я чужестранец и поклоняюсь своим богам. Но я испытываю глубокое уважение к вашему божеству и давно своими глазами хотел лицезреть светлый лик богини богинь...
Что-то вжикнуло в воздухе и мелькнуло перед глазами путника, быстрее, чем мысль. Рыцарь храма отвернулся от человека, с которым разговаривал и поднял руку вверх, привлекая чьё-то внимание. Между тем, на лице путника отразилось сперва удивление, потом замешательство и, наконец, крайний ужас! Ноги его подогнулись, он упал сначала на колени, потом завалился на бок, уронив при этом свою отсечённую голову к ногам подошедших рыцарей храма Благой Великой Матери.
Некоторое время царило молчание, все наблюдали, как отрубленная голова пару раз моргнула веками, потом скосила глаза в сторону и так замерла на краю растекающейся лужи крови.
- Брат, за что ты казнил этого раба? – спросил старший из рыцарей, ровным лишённым чувств голосом, каким, видимо, было принято разговаривать среди присутствующих.
- Этот человек великий грешник и преступник, - ответствовал убивший путника рыцарь, который успел убрать свой меч, на клинке коего не осталось ни капли крови. – Он не поклонился, встав на первую ступень храма Благой Великой Матери нашей.
- Этот грех не наказуем смертью, - возразил старший рыцарь. – За такой проступок положен штраф и епитимья.
- Ещё, этот человек не преклонил колена, встав на вторую ступень, - продолжал убийца.
- Штраф, епитимья и общественные работы, - возразил старший.
- И не пал ниц, поднявшись на ступень третью.
- Публичное телесное наказание после уплаты штрафа и отправления епитимьи, но до занятия общественными работами.
- Он пытался оправдать свои преступления тем, что он чужеземец, - продолжал перечислять допрашиваемый рыцарь.
- Неосознание вины, как и её сознательное отрицание, - задумчиво проговорил задающий вопросы. – Это наказывается тюремным заключением. Незнание законов и правил при этом оправданием не являются. Тяжкие грехи, но не смертельные. Но, может быть, он совершил что-нибудь ещё?
- Этот несчастный признался в том, что он язычник и отказался вознести молитву Благой Великой Матери.
- А вот это уже серьёзно, - подтвердил начальник допрашиваемого. – Но это ещё не повод для казни. Отказ от молитвы наказуем каторжными работами, вплоть до пожизненных, если такое повторится. А признание в язычестве – содержание в узилище, вплоть до полного раскаяния.
- Он глядел на Благую Великую Матерь с вожделением!
- Ужас! – воскликнул старший, забыв о запрете на эмоции. – Но такое преступление наказывается усекновением детородных органов, а не смертью.
- В конце своей преступной речи этот человек оскорбил саму Благую Великую Матерь, - глухо проговорил рыцарь-убийца.
- Что же он такое сказал? – процедил сквозь зубы старший, тяжёлым взглядом окидывая безголовый труп.
- Мой язык не поворачивается повторить эту невероятную ересь! – почти прошептал тот, чья рука не дрогнула отрубить человеческую голову.
- Скажи нам его слова, брат, - настаивал задающий вопросы. – Я знаю, что это нелегко, и оскорбление Благой Великой Матери, пусть даже чужое, ляжет тяжким бременем на твою душу. Но, ты не бойся! Мы возьмём, каждый равную часть этого бремени и понесём его вместе. Тебе не будет тяжело. Итак, что он сказал?
- Этот человек... – едва слышно пролепетал убийца. – Этот червь назвал Благую Великую Матерь... б... богинею из богинь...
Тишина повисла такая, что казалось все собравшиеся вокруг трупа и впрямь превратились в статуи. Совершивший казнь закрыл глаза и склонил голову, словно ожидая, что её тоже немедленно отрубят за повторение преступных слов.
- Ты поступил правильно, брат мой! – выдохнул старший, словно ему долгое время пришлось просидеть без воздуха. – Такое кощунство! Ведь всем известно, что не существует никаких богинь и никаких богов, а есть только Благая Великая Матерь, сущая во Вселенной, а то, что еретики и язычники называют богинями, суть демоны, враги нашей Благой Великой Матери! Святое откровение двигало твоей рукой, брат мой, и за свой поступок ты достоин награды. Однако, пусть и с благими намерениями, но ты всё же повторил за этим рабом его кощунственные словеса... Не волнуйся, я помню своё обещание, и каждый из нас принимает часть духовного бремени твоего проступка. Ты же прими очищающее наказание телесное – сто ударов розгами в экзикутарии храма, но прежде, убери от лица Благой Великой Матери эту падаль!
История вторая. Вдова
- Мамочка, а почему эта тётенька голая?
Девочка четырёх лет от роду держалась за палец молодой, красивой, но усталой на вид женщины. С другого её бока гигантскую статую разглядывал мальчишка лет пяти, поминутно прочищавший нос при помощи мизинца. Когда они вошли, огромность древнего храма напугала детей, но любопытство взяло верх, тем более что мама была рядом, а, как известно, рядом с мамой вообще бояться нечего.
- Это не тётенька, а балагая... балагалая... великая маматерь! – выпалил мальчик, так-как был старше, а значит умнее и храбрее сестры, хоть на всякий случай и держался крепко-крепко за мамину юбку.
- Тише, дети, тише! – испугано прошептала женщина. – Нашу создательницу и покровительницу надо называть – Благая Великая Матерь, я же учила вас, как это правильно говорить. И никакая она не голая, а просто на ней священные одежды, которые были приняты, когда она ходила по земле.
- Тогда все ходили голые? – опять спросила девочка.
- Тогда было очень жарко! – авторитетно заявил её брат.
- Нет, - снова испуганно оглянулась женщина, опасаясь, как бы их не услышал кто-нибудь из служителей, - просто ей не надо было никого стесняться, она ведь пребывала среди своих детей...
- Мама, а почему ты голая не ходишь? – поинтересовалась маленькая почемучка.
Женщина покраснела и метнула быстрый взгляд на сына, но тот, видимо зная ответ на такой простой вопрос, всем своим видом показывал, что он выше обсуждения очевидного.
