- У какой козы? - Спросила Анджелика, которая не поняла его последней фразы.
- У самой настоящей козы! Можно даже сказать у Козы с большой буквы! Я как-нибудь тебе потом расскажу. Да, вот кстати взгляни.
И он протянул ей фотографию. На этом снимке была изображена странная компания. В центре, опираясь на крыло белоснежного автомобиля, на задних копытах стояла белая коза и улыбалась. На козе был золотой ошейник с брильянтами, в ушах красовались серёжки, а на вымени был надет какой- то, шитый узорами чехол, по своей конструкции напоминающий бюстгальтер. В правой... руке (впрочем, вместо человеческой кисти у этой руки было всё же раздвоенное козье копыто), она держала свежий кочан капусты, как будто это был цветок. Справа от козы стоял Фиг в такой же одежде, какая на нём была сейчас, а слева бык чёрной масти со слегка испуганной физиономией, такой огромный, что не помещался в кадр.
- Жаль Волка здесь нет, - сказал Фиг забирая у удивлённой Анджелики фотографию, - а нет его потому, что он как раз тогда нас фотографировал.
Фиг снова печально вздохнул и вдруг заговорил стихами:
Ты помнишь, Коза, наши лучшие дни,
Когда мы с тобою бывали в ударе!
Волшебного леса ожившие пни
И Фига летящего на самоваре!
Ты помнишь, Козаура, как мы с тобой
Бесстрашно свою защищали капусту.
И храбро давали Волкании бой,
Летали и плавали быстро и шустро...
С точки зрения Анджелики, стихи были так себе, но голос Фига, при последних словах, дрогнул, казалось, он сейчас расплачется. Но он тут же овладел собой, улыбнулся и сказал, глядя на снимок:
- Ничего, Козаура, ещё встретимся, я ведь обещал вернуться. А ведь ты на неё похожа, принцесса!
Девушка не знала, как к этому сравнению отнестись, поэтому она решила спросить Фига о другом.
- Ты говорил про "Галерею пяти чувств"- это что, та дверь от э-э... моей спальни сразу налево?
- Она самая, а что, понравилось?
- Да как тебе сказать...
Анджелика невольно поёжилась, вспомнив своё приключение в этой галерее.
- Я знал, что тебе понравится! - Воскликнул Фиг, который по-своему истолковал её жест. - Там всем нравится, надо только не слишком поддаваться нахлынувшим чувствам, а то они могут далеко завести!
- Да, это уж точно. - Пробормотала Анджелика, а Фиг между тем продолжал:
- Хранящиеся там произведения созданы великими мастерами и призваны не просто изображать пять чувств - они вызывают их реальные образы.
Ты обратила внимание, что сова с биноклем, как живая, а из бронзового радио звучат мелодии и можно послушать новости, хотя понимаешь, что
на самом деле нет ни звука? А какая там капуста! Я и сейчас чувствую её аромат. А тарелка с сосисками... А статуя Фигушки из розового мрамора!..
- Подожди, подожди, ты о чём? - Перебила его Анджелика. - Какая ещё капуста с сосисками? Я там видела совсем другое!
- Ах, да! - Фиг звонко хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл, ведь в этой галерее каждый видит то, что больше соответствует его натуре. Значит, ты не видела то, что видел я. А что ты там видела?
- Ну-у, орла, розовый куст, арфу, фрукты в вазочке и... В общем, это не важно!
- Понимаю. - Фиг на секунду задумался. – Значит, не зря ты вылетела оттуда, как ошпаренная.
Анджелике расхотелось продолжать разговор о "Галерее пяти чувств" и она спросила:
- А там, в саду, я была маленькой или большой?
Фиг хмыкнул, поглядев на неё с лёгкой насмешкой.
- Размеры! - Воскликнул он. - Типичный человеческий стереотип мышления. Какая разница? Если хочешь знать, то на этот вопрос нет ответа. Сад, на краю которого ты побывала, простирается на многие - многие дни пути, а с точки зрения его обитателей он бесконечен. И, тем не менее, в замке
он занимает сравнительно небольшой зал.
- А кем я там была? Стрекозой или эльфом?
- Самой собой! Только собой, соответствующей этому месту. Но для удобства можешь считать, что была эльфом, феей или чем- то в этом роде.
- А ты?
- Я везде и всегда одинаков. Могу немного изменяться в размерах, ну там цвет могу поменять, или что-нибудь в этом духе, могу притвориться кем-то, так, что не сразу узнаешь, но всё равно остаюсь таким, каков я есть. Такова моя природа!
- А какова твоя природа?
- Давай потом об этом, а? Сейчас моя природа жутко проголодалась, и я думаю твоя тоже.
Анджелика прислушалась к себе и поняла, что он совершенно прав. И всё же её волновала ещё какая-то мысль.
- До чего же жаль моих крыльев! - Произнесла она, поводя лопатками, которые уже совершенно не болели.
- Войди туда снова, и они появятся.
- Ну, уж нет! - Ответила девушка, которой вспомнился пауконь. - А ты хорошо владеешь мечом!
- Ха! Поживёшь с Козой, научишься. Да, кстати!
И он извлёк откуда-то меч, подошёл к рыцарскому доспеху, стоявшему в нише, и с поклоном протянул оружие в его направлении рукояткой вперёд. Стальной шлем слегка кивнул, ржаво скрипнув, железная рука взяла меч и поставила его перед собой, уткнув концом в пол, а рукоять прижала к нагруднику.
- А теперь пошли. - Сказал Фиг, проделав эту церемонию.
Анджелика не возражала. При взгляде на застывший в неподвижности доспех она испытала тот же страх, что и при виде статуи, призванной изображать осязание, в "Галерее пяти чувств". Правда, теперь у неё был спутник. Смешной, нелепый, но забавный и уже доказавший, что может её защитить. Они шли по коридору обратно в сторону спальни, где она впервые очнулась после своего прибытия в замок, как вдруг Анджелика остановилась, как вкопанная, напротив мощной дубовой двери, усеянной металлическими заклёпками. Раньше она эту дверь не заметила, скорее всего, проскочила мимо, когда шла в задумчивости к саду цветов. Надпись на двери гласила -
"Валькирия". Заметив, что она рассматривает, Фиг посерьёзнел, занервничал и попробовал потянуть девушку дальше за собой.
- Ну, пойдём же, - говорил он, беря её за руку, - это может подождать, давай сначала хотя бы пообедаем.
- Я хочу туда войти. - Упрямо заявила Анджелика, которая не вполне понимала, почему она этого хочет.
- Знаю, что хочешь. Двери имеют свойство призывать, но это не значит, что на каждый зов нужно откликаться! Кстати, неизвестно, куда ты попадёшь за этой дверью. Я, например, там никогда не был. А причина проста - дверь открывается только девственницам, к числу которых я не имею чести принадлежать!..
И он поглядел на Анджелику с выражением некоторой надежды. Но девушка улыбнулась и нажала на чёрную металлическую ручку. Дверь со скрипом отворилась, и юная валькирия шагнула за порог. Вслед за ней засеменил слегка разочарованный Фиг, негромко бормоча себе под нос:
- Надо же! А ведь такая красивая и возраст как раз...
* * *
Валькирия
Но Анджелика пропустила эти слова мимо ушей. Её ноги встали на грубый бетонный пол и это уже не были нежные ножки принцессы. Подошвы были загрубевшими, не привыкшими к обуви. Голени и колени покрывали шрамы. Такие же шрамы красовались на руках тонких, но сильных. Одета девушка была в какие-то лохмотья, а в руках сжимала копьё. Её звали - Ан. Пушистое круглое существо, прижавшееся в страхе к её ногам, звали Фи. Она сама страха не испытывала. Мысли были короткими, ясными. Такой же была и речь. Её речь, но не Фи. Он лепетал, что-то бессвязное и дрожал всё больше.
- Фи, нюхай! - Властно приказала она.
Бедный Фи прошёл немного вперёд и шумно втянул воздух своим огромным носом.
- Впереди д-два До, - пролепетал он не переставая дрожать, - большие и о-очень голодные!
Ан презрительно хмыкнула и вскинула бровь. Не говоря ни слова, она перешагнула через своего пушистого спутника и устремилась вперёд, с копьём наизготовку. Фи семенил позади, но изо всех сил старался не отставать. Больше всего на свете он боялся оказаться в одиночестве, в полумраке бесконечных коридоров. (Лучше пусть сразу съедят!), - думалось
ему в минуты отчаяния, когда знакомые лёгкие шаги удалялись на слишком большое расстояние.
Ан не бежала, но шла быстрым шагом, всем своим существом слушая коридор, озаряемый тусклым светом редких священных Ла. Запахи! Как много они могут рассказать тому, кто здесь родился и провёл всю жизнь.
Конечно нюх у неё не такой, как у Фи. Куда ей до его носа! Но Фи, хоть и незаменим в разведке, не обладает ни её силой, ни ловкостью. И всё же она чуяла этот коридор. Запах влажного бетона, запах древних чёрных жил, таящих смерть и свет, запах Кош, которые везде норовят поставить свою метку, запах паутины, жуков, мокриц, экскрементов на полу - всё это складывалось в общую картину, и Ан уверенно шагала вперёд, пытаясь определить истинные размеры и силу свирепых, голодных До. Она тоже была голодна, а потому мясо До было совсем не лишним. Но вот, наконец-то! Впереди обозначилось расширение освещённое аж целыми двумя Ла и она смогла в полной мере почувствовать и оценить До. Они и вправду были очень большими, свирепыми и голодными. Тем лучше! Значит, схватка не будет скучной. Больше всего Ан не любила скуку. Это чувство хуже голода, хуже битых стёкол на полу!
До, между тем, увлечённо терзали, что-то смахивающее на человеческое тело. Небольшое тело. (Ребёнок?) Теперь не понять, да и не до того. Сейчас
надо сделать всё, чтобы едоков превратить в еду! Значит надо бить наверняка. И здесь, сейчас никакая хитрость не поможет. С этими мыслями,
промелькнувшими в единое мгновение, Ан напряглась, словно сжатая пружина, прицелилась и ринулась со всех ног, направляя копьё на ближайшего До.
Как не была стремительна её атака, оба До успели поднять окровавленные морды от своей жертвы и повернуться в её сторону. (До чего чувствительны!) Ан не сбавила скорость бега и не попыталась ускользнуть в боковой проход, каких тут было множество. Она издала боевой клич и прыгнула, используя вес своего тела для мощного удара копьём! Копьё гулко
пропело, вспарывая воздух, но До, которому предназначался удар, проявил завидную резвость и отскочил, громко при этом зарычав. Другой До молча прыгнул на атакующую Ан и его клыки алчно лязгнули возле её сонной артерии. Но прыжок Ан был хорошо рассчитан. Ещё в воздухе она с обманчивой лёгкостью коснулась стопой края бочки, наполненной густой, вонючей жижей, которая стояла здесь же никому не нужная, и это изменило её полёт. Вместо того, чтобы врезаться в своих врагов, Ан скакнула в сторону и приземлилась сбоку от них с занесённым для нового удара копьём. Опешивший на долю секунды До, развернулся было в её направлении, но в то же мгновение острый наконечник поразил его в спину. Девичья нога упёрлась в пушистый бок, и оружие было выдернуто из тела жертвы. С отчаянным визгом, раненый зверь покатился прочь от места схватки, а юная охотница оказалась носом к носу с другим До, приготовившимся к прыжку. И он прыгнул! И это было его ошибкой! Ан успела упереть тупой конец копья в какую-то выбоину в полу и До, со всей силы, налетел на подставленный наконечник! Жуткий вой огласил молчаливые коридоры! До извивался и лязгал зубами! Он залил Ан слюной и кровью, но она терпеливо держала древко копья и ждала!
Через некоторое время движения До стали медленными и вот наконец совсем затихли. Ан осторожно положила копьё с насаженным на него До и вынула из складок своих лохмотьев какой-то небольшой, чёрный продолговатый предмет, похожий на маленькую берцовую кость и очевидно весьма увесистый для своих размеров. Древнее оружие "гант". Осторожность не помешает. Ан на собственной шкуре испытала, что поверженная добыча может на какое-то время ожить и весьма ощутимо тяпнуть, когда этого совсем не ожидаешь. Она обошла, не подающего признаки жизни До и, коротко размахнувшись, с силой опустила гант ему промеж острых ушей. Тело До в последний раз вздрогнуло, зубы лязгнули и Ан поняла, что вот теперь всё наверняка кончено.
Не без труда выкрутив своё копьё из туши поверженного До, Ан отправилась на поиски его товарища, которого она ранила в начале схватки.
Найти его не составило труда - кровавые брызги на стенах и целая цепь из капель крови на полу, быстро привели её к той щели в которую забился несчастный До. Он очень ослабел и не сопротивлялся, когда милосердный удар избавил его от мучений. Назад Ан вернулась, беспечно напевая и волоча за собой неподъёмную тушу. (Эх, отнести бы эту роскошь матери и братьям! Но не получится - слишком далеко и тяжело, а пойдёшь за подмогой и твоя еда окажется совсем в другом желудке: в коридорах множество алчных, голодных ртов!) Значит, придётся съесть всё самой. И накормить Фи конечно же. Ан улыбнулась и позвала Фи. Тот явился с перепуганной рожей, но его взгляд на свежее мясо До был одновременно радостным и голодным. На Ан он глядел только с восхищением, хотя иногда к этому чувству примешивался страх.
Еды им хватило на несколько снов. Ан упивалась мясным соком, вгрызаясь в самые мягкие и нежные части туш. Чудак Фи почему-то предпочитал хрустящие хрящики и мог подолгу со смаком жевать сухожилия и грызть кости. В общем вёл себя, как настоящий Хаав. Ан не жалела для Фи кусков получше, но тот от них упорно отказывался. Не раз Ан спрашивала себя не является ли ошибкой то что она берёт Фи с собой на охоту, не проще ли завести Хаава, как охотники, которых она знала в детстве? Но каждый раз она делала выбор в пользу Фи. Да, Хаавы верные друзья и сильные союзники, но они не говорят, а Фи, если разойдётся, может трещать без умолку от одного сна до другого. Да, Фи трусоват и слабоват по сравнению с любым Хаавом, но он сообразителен и может дать дельный совет, хотя и непросто отделить его по-настоящему умные слова от постоянных уговоров "не лезть на рожон" и "обойти опасность". Конечно, Хаавы близкие родственники До, иногда составляют с ними пары и приносят потомство, а это значит, что они обладают таким же чутьём, силой и ловкостью, как До, только предпочитают держаться поближе к людям. Но чутьё у Фи не хуже, а что касается силы и ловкости, то Ан привыкла полагаться в этом только на себя.
Они нашли себе спокойное место в виде углубления в стене за несколько поворотов от места схватки. Пол здесь был завален каким-то мягким мусором, а на стене нашлось священное гнездо с двумя дырками, в которые нельзя ничего вкладывать, кроме пальцев маленьких Ла. Ан порылась в кошеле, висящим на поясе сзади и извлекла из него свою самую большую драгоценность - маленькую зелёную Ла, снабжённую двумя короткими металлическими пальцами. Помолившись о ниспослании света, Ан осторожно вставила пальцы Ла в гнездо и священный предмет засветился неярким зелёным светом, красивее которого по мнению Ан ничего не могло быть. Молиться перед таким действием следовало всегда, так учила мать! Ан несколько раз видела, как Ла вспыхивали и навсегда погасали в руках тех, кто пренебрегал молитвой или молился неискренне.
- У самой настоящей козы! Можно даже сказать у Козы с большой буквы! Я как-нибудь тебе потом расскажу. Да, вот кстати взгляни.
И он протянул ей фотографию. На этом снимке была изображена странная компания. В центре, опираясь на крыло белоснежного автомобиля, на задних копытах стояла белая коза и улыбалась. На козе был золотой ошейник с брильянтами, в ушах красовались серёжки, а на вымени был надет какой- то, шитый узорами чехол, по своей конструкции напоминающий бюстгальтер. В правой... руке (впрочем, вместо человеческой кисти у этой руки было всё же раздвоенное козье копыто), она держала свежий кочан капусты, как будто это был цветок. Справа от козы стоял Фиг в такой же одежде, какая на нём была сейчас, а слева бык чёрной масти со слегка испуганной физиономией, такой огромный, что не помещался в кадр.
- Жаль Волка здесь нет, - сказал Фиг забирая у удивлённой Анджелики фотографию, - а нет его потому, что он как раз тогда нас фотографировал.
Фиг снова печально вздохнул и вдруг заговорил стихами:
Ты помнишь, Коза, наши лучшие дни,
Когда мы с тобою бывали в ударе!
Волшебного леса ожившие пни
И Фига летящего на самоваре!
Ты помнишь, Козаура, как мы с тобой
Бесстрашно свою защищали капусту.
И храбро давали Волкании бой,
Летали и плавали быстро и шустро...
С точки зрения Анджелики, стихи были так себе, но голос Фига, при последних словах, дрогнул, казалось, он сейчас расплачется. Но он тут же овладел собой, улыбнулся и сказал, глядя на снимок:
- Ничего, Козаура, ещё встретимся, я ведь обещал вернуться. А ведь ты на неё похожа, принцесса!
Девушка не знала, как к этому сравнению отнестись, поэтому она решила спросить Фига о другом.
- Ты говорил про "Галерею пяти чувств"- это что, та дверь от э-э... моей спальни сразу налево?
- Она самая, а что, понравилось?
- Да как тебе сказать...
Анджелика невольно поёжилась, вспомнив своё приключение в этой галерее.
- Я знал, что тебе понравится! - Воскликнул Фиг, который по-своему истолковал её жест. - Там всем нравится, надо только не слишком поддаваться нахлынувшим чувствам, а то они могут далеко завести!
- Да, это уж точно. - Пробормотала Анджелика, а Фиг между тем продолжал:
- Хранящиеся там произведения созданы великими мастерами и призваны не просто изображать пять чувств - они вызывают их реальные образы.
Ты обратила внимание, что сова с биноклем, как живая, а из бронзового радио звучат мелодии и можно послушать новости, хотя понимаешь, что
на самом деле нет ни звука? А какая там капуста! Я и сейчас чувствую её аромат. А тарелка с сосисками... А статуя Фигушки из розового мрамора!..
- Подожди, подожди, ты о чём? - Перебила его Анджелика. - Какая ещё капуста с сосисками? Я там видела совсем другое!
- Ах, да! - Фиг звонко хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл, ведь в этой галерее каждый видит то, что больше соответствует его натуре. Значит, ты не видела то, что видел я. А что ты там видела?
- Ну-у, орла, розовый куст, арфу, фрукты в вазочке и... В общем, это не важно!
- Понимаю. - Фиг на секунду задумался. – Значит, не зря ты вылетела оттуда, как ошпаренная.
Анджелике расхотелось продолжать разговор о "Галерее пяти чувств" и она спросила:
- А там, в саду, я была маленькой или большой?
Фиг хмыкнул, поглядев на неё с лёгкой насмешкой.
- Размеры! - Воскликнул он. - Типичный человеческий стереотип мышления. Какая разница? Если хочешь знать, то на этот вопрос нет ответа. Сад, на краю которого ты побывала, простирается на многие - многие дни пути, а с точки зрения его обитателей он бесконечен. И, тем не менее, в замке
он занимает сравнительно небольшой зал.
- А кем я там была? Стрекозой или эльфом?
- Самой собой! Только собой, соответствующей этому месту. Но для удобства можешь считать, что была эльфом, феей или чем- то в этом роде.
- А ты?
- Я везде и всегда одинаков. Могу немного изменяться в размерах, ну там цвет могу поменять, или что-нибудь в этом духе, могу притвориться кем-то, так, что не сразу узнаешь, но всё равно остаюсь таким, каков я есть. Такова моя природа!
- А какова твоя природа?
- Давай потом об этом, а? Сейчас моя природа жутко проголодалась, и я думаю твоя тоже.
Анджелика прислушалась к себе и поняла, что он совершенно прав. И всё же её волновала ещё какая-то мысль.
- До чего же жаль моих крыльев! - Произнесла она, поводя лопатками, которые уже совершенно не болели.
- Войди туда снова, и они появятся.
- Ну, уж нет! - Ответила девушка, которой вспомнился пауконь. - А ты хорошо владеешь мечом!
- Ха! Поживёшь с Козой, научишься. Да, кстати!
И он извлёк откуда-то меч, подошёл к рыцарскому доспеху, стоявшему в нише, и с поклоном протянул оружие в его направлении рукояткой вперёд. Стальной шлем слегка кивнул, ржаво скрипнув, железная рука взяла меч и поставила его перед собой, уткнув концом в пол, а рукоять прижала к нагруднику.
- А теперь пошли. - Сказал Фиг, проделав эту церемонию.
Анджелика не возражала. При взгляде на застывший в неподвижности доспех она испытала тот же страх, что и при виде статуи, призванной изображать осязание, в "Галерее пяти чувств". Правда, теперь у неё был спутник. Смешной, нелепый, но забавный и уже доказавший, что может её защитить. Они шли по коридору обратно в сторону спальни, где она впервые очнулась после своего прибытия в замок, как вдруг Анджелика остановилась, как вкопанная, напротив мощной дубовой двери, усеянной металлическими заклёпками. Раньше она эту дверь не заметила, скорее всего, проскочила мимо, когда шла в задумчивости к саду цветов. Надпись на двери гласила -
"Валькирия". Заметив, что она рассматривает, Фиг посерьёзнел, занервничал и попробовал потянуть девушку дальше за собой.
- Ну, пойдём же, - говорил он, беря её за руку, - это может подождать, давай сначала хотя бы пообедаем.
- Я хочу туда войти. - Упрямо заявила Анджелика, которая не вполне понимала, почему она этого хочет.
- Знаю, что хочешь. Двери имеют свойство призывать, но это не значит, что на каждый зов нужно откликаться! Кстати, неизвестно, куда ты попадёшь за этой дверью. Я, например, там никогда не был. А причина проста - дверь открывается только девственницам, к числу которых я не имею чести принадлежать!..
И он поглядел на Анджелику с выражением некоторой надежды. Но девушка улыбнулась и нажала на чёрную металлическую ручку. Дверь со скрипом отворилась, и юная валькирия шагнула за порог. Вслед за ней засеменил слегка разочарованный Фиг, негромко бормоча себе под нос:
- Надо же! А ведь такая красивая и возраст как раз...
* * *
Глава 5.
Валькирия
Но Анджелика пропустила эти слова мимо ушей. Её ноги встали на грубый бетонный пол и это уже не были нежные ножки принцессы. Подошвы были загрубевшими, не привыкшими к обуви. Голени и колени покрывали шрамы. Такие же шрамы красовались на руках тонких, но сильных. Одета девушка была в какие-то лохмотья, а в руках сжимала копьё. Её звали - Ан. Пушистое круглое существо, прижавшееся в страхе к её ногам, звали Фи. Она сама страха не испытывала. Мысли были короткими, ясными. Такой же была и речь. Её речь, но не Фи. Он лепетал, что-то бессвязное и дрожал всё больше.
- Фи, нюхай! - Властно приказала она.
Бедный Фи прошёл немного вперёд и шумно втянул воздух своим огромным носом.
- Впереди д-два До, - пролепетал он не переставая дрожать, - большие и о-очень голодные!
Ан презрительно хмыкнула и вскинула бровь. Не говоря ни слова, она перешагнула через своего пушистого спутника и устремилась вперёд, с копьём наизготовку. Фи семенил позади, но изо всех сил старался не отставать. Больше всего на свете он боялся оказаться в одиночестве, в полумраке бесконечных коридоров. (Лучше пусть сразу съедят!), - думалось
ему в минуты отчаяния, когда знакомые лёгкие шаги удалялись на слишком большое расстояние.
Ан не бежала, но шла быстрым шагом, всем своим существом слушая коридор, озаряемый тусклым светом редких священных Ла. Запахи! Как много они могут рассказать тому, кто здесь родился и провёл всю жизнь.
Конечно нюх у неё не такой, как у Фи. Куда ей до его носа! Но Фи, хоть и незаменим в разведке, не обладает ни её силой, ни ловкостью. И всё же она чуяла этот коридор. Запах влажного бетона, запах древних чёрных жил, таящих смерть и свет, запах Кош, которые везде норовят поставить свою метку, запах паутины, жуков, мокриц, экскрементов на полу - всё это складывалось в общую картину, и Ан уверенно шагала вперёд, пытаясь определить истинные размеры и силу свирепых, голодных До. Она тоже была голодна, а потому мясо До было совсем не лишним. Но вот, наконец-то! Впереди обозначилось расширение освещённое аж целыми двумя Ла и она смогла в полной мере почувствовать и оценить До. Они и вправду были очень большими, свирепыми и голодными. Тем лучше! Значит, схватка не будет скучной. Больше всего Ан не любила скуку. Это чувство хуже голода, хуже битых стёкол на полу!
До, между тем, увлечённо терзали, что-то смахивающее на человеческое тело. Небольшое тело. (Ребёнок?) Теперь не понять, да и не до того. Сейчас
надо сделать всё, чтобы едоков превратить в еду! Значит надо бить наверняка. И здесь, сейчас никакая хитрость не поможет. С этими мыслями,
промелькнувшими в единое мгновение, Ан напряглась, словно сжатая пружина, прицелилась и ринулась со всех ног, направляя копьё на ближайшего До.
Как не была стремительна её атака, оба До успели поднять окровавленные морды от своей жертвы и повернуться в её сторону. (До чего чувствительны!) Ан не сбавила скорость бега и не попыталась ускользнуть в боковой проход, каких тут было множество. Она издала боевой клич и прыгнула, используя вес своего тела для мощного удара копьём! Копьё гулко
пропело, вспарывая воздух, но До, которому предназначался удар, проявил завидную резвость и отскочил, громко при этом зарычав. Другой До молча прыгнул на атакующую Ан и его клыки алчно лязгнули возле её сонной артерии. Но прыжок Ан был хорошо рассчитан. Ещё в воздухе она с обманчивой лёгкостью коснулась стопой края бочки, наполненной густой, вонючей жижей, которая стояла здесь же никому не нужная, и это изменило её полёт. Вместо того, чтобы врезаться в своих врагов, Ан скакнула в сторону и приземлилась сбоку от них с занесённым для нового удара копьём. Опешивший на долю секунды До, развернулся было в её направлении, но в то же мгновение острый наконечник поразил его в спину. Девичья нога упёрлась в пушистый бок, и оружие было выдернуто из тела жертвы. С отчаянным визгом, раненый зверь покатился прочь от места схватки, а юная охотница оказалась носом к носу с другим До, приготовившимся к прыжку. И он прыгнул! И это было его ошибкой! Ан успела упереть тупой конец копья в какую-то выбоину в полу и До, со всей силы, налетел на подставленный наконечник! Жуткий вой огласил молчаливые коридоры! До извивался и лязгал зубами! Он залил Ан слюной и кровью, но она терпеливо держала древко копья и ждала!
Через некоторое время движения До стали медленными и вот наконец совсем затихли. Ан осторожно положила копьё с насаженным на него До и вынула из складок своих лохмотьев какой-то небольшой, чёрный продолговатый предмет, похожий на маленькую берцовую кость и очевидно весьма увесистый для своих размеров. Древнее оружие "гант". Осторожность не помешает. Ан на собственной шкуре испытала, что поверженная добыча может на какое-то время ожить и весьма ощутимо тяпнуть, когда этого совсем не ожидаешь. Она обошла, не подающего признаки жизни До и, коротко размахнувшись, с силой опустила гант ему промеж острых ушей. Тело До в последний раз вздрогнуло, зубы лязгнули и Ан поняла, что вот теперь всё наверняка кончено.
Не без труда выкрутив своё копьё из туши поверженного До, Ан отправилась на поиски его товарища, которого она ранила в начале схватки.
Найти его не составило труда - кровавые брызги на стенах и целая цепь из капель крови на полу, быстро привели её к той щели в которую забился несчастный До. Он очень ослабел и не сопротивлялся, когда милосердный удар избавил его от мучений. Назад Ан вернулась, беспечно напевая и волоча за собой неподъёмную тушу. (Эх, отнести бы эту роскошь матери и братьям! Но не получится - слишком далеко и тяжело, а пойдёшь за подмогой и твоя еда окажется совсем в другом желудке: в коридорах множество алчных, голодных ртов!) Значит, придётся съесть всё самой. И накормить Фи конечно же. Ан улыбнулась и позвала Фи. Тот явился с перепуганной рожей, но его взгляд на свежее мясо До был одновременно радостным и голодным. На Ан он глядел только с восхищением, хотя иногда к этому чувству примешивался страх.
Еды им хватило на несколько снов. Ан упивалась мясным соком, вгрызаясь в самые мягкие и нежные части туш. Чудак Фи почему-то предпочитал хрустящие хрящики и мог подолгу со смаком жевать сухожилия и грызть кости. В общем вёл себя, как настоящий Хаав. Ан не жалела для Фи кусков получше, но тот от них упорно отказывался. Не раз Ан спрашивала себя не является ли ошибкой то что она берёт Фи с собой на охоту, не проще ли завести Хаава, как охотники, которых она знала в детстве? Но каждый раз она делала выбор в пользу Фи. Да, Хаавы верные друзья и сильные союзники, но они не говорят, а Фи, если разойдётся, может трещать без умолку от одного сна до другого. Да, Фи трусоват и слабоват по сравнению с любым Хаавом, но он сообразителен и может дать дельный совет, хотя и непросто отделить его по-настоящему умные слова от постоянных уговоров "не лезть на рожон" и "обойти опасность". Конечно, Хаавы близкие родственники До, иногда составляют с ними пары и приносят потомство, а это значит, что они обладают таким же чутьём, силой и ловкостью, как До, только предпочитают держаться поближе к людям. Но чутьё у Фи не хуже, а что касается силы и ловкости, то Ан привыкла полагаться в этом только на себя.
Они нашли себе спокойное место в виде углубления в стене за несколько поворотов от места схватки. Пол здесь был завален каким-то мягким мусором, а на стене нашлось священное гнездо с двумя дырками, в которые нельзя ничего вкладывать, кроме пальцев маленьких Ла. Ан порылась в кошеле, висящим на поясе сзади и извлекла из него свою самую большую драгоценность - маленькую зелёную Ла, снабжённую двумя короткими металлическими пальцами. Помолившись о ниспослании света, Ан осторожно вставила пальцы Ла в гнездо и священный предмет засветился неярким зелёным светом, красивее которого по мнению Ан ничего не могло быть. Молиться перед таким действием следовало всегда, так учила мать! Ан несколько раз видела, как Ла вспыхивали и навсегда погасали в руках тех, кто пренебрегал молитвой или молился неискренне.
