Я берёг дыхание для битвы. Понимал, что всего моего пламени не хватит, чтобы выиграть схватку с таким количеством противников, но для себя решил: они не одержат над нами лёгкую победу! Они получат такой фонтан огня, который запомнят надолго, даже если при этом сгорят мои лёгкие! Ах, если бы у нас был хотя бы такой огонь, каким я обладал до превращения!
И вдруг я вспомнил - у нас есть огонь! Мы сбросили за борт пушки и ядра, но в пороховом погребе было ещё несколько бочонков с порохом! В очередной раз, бросив весло, я подозвал к себе Анхе и Пчёлку, которая лучше других разбиралась в огненном деле, и изложил им свой план. Он был прост, но действовать приходилось очень быстро!
Наша задача состояла в том, чтобы пустить навстречу врагу плавучую мину. Но, как это сделать? На морских волнах не насыплешь пороховую дорожку, пушечный фитиль горит слишком медленно, предложение Огнеплюя поджечь порох плевком в отверстие в крышке бочонка тоже не встретило одобрения - его бы просто разорвало на тысячу перьев. Тогда Пчёлка предложила обвязать бочонки пучками соломы из тюфяков, пропитать солому маслом, поджечь и в таком виде спускать на воду навстречу вражескому судну. Это могло сработать, и мы принялись за дело!
Когда бочонки были готовы, мы расположились на корме и приступили к бомбардировке своих преследователей. Пчёлка подавала мне очередной бочонок, Анхе подносила к нему факел, а я, что было силы, швырял этот снаряд во врага!
Первый же бочонок взорвался перед носом вражеского корабля и поднял фонтан воды, залившей отца-настоятеля и его воинство. Вреда от этого не было никакого, но впечатление на противника было произведено, неприятель заволновался! Второй бочонок проплыл мимо и взорвался далеко за кормой неприятеля, третий вообще зашипел и погас, волны отнесли его в сторону. Когда я кидал четвёртый, то надеялся забросить эту бомбу на вражеский борт, ведь корабли были уже близко. Но мне не хватило совсем чуть-чуть, и бочонок плюхнулся у борта догонявшего нас судна.
Я видел, как он приводнился между вёсел и пару раз стукнулся о корпус корабля, но взрываться не собирался! Я потянулся за следующим бочонком и тут у меня над ухом хлопнул выстрел! Стреляла Анхе, положив длинный ствол пистолета на сгиб локтя. В следующее мгновение грохнул взрыв и со стороны вражеского корабля тучей полетели щепки, пополам с водяными брызгами! Когда дым рассеялся, мы увидели, что в левом борту нашего противника, выше ватерлинии, зияет пробоина размером с доброе окно, а вместо большинства вёсел торчат обломанные палки!
Эта маленькая победа вызвала у пираний бурю восторга! Девушки вскакивали с мест, прыгали, делали в сторону врага неприличные жесты и выкрикивали оскорбления, достойные портового сброда, каким его рисуют в романах! Нам с Анхе пришлось наводить порядок, чтобы этот успех не превратился для нас в проигрыш.
Противник остановился ровно настолько, сколько требовалось для замены сломанных вёсел новыми. Пробоина в борту не мешала кровожадной братии гнаться за нами, и нам пришлось напрячь последние силы, чтобы не дать снова сократить расстояние между судами.
У нас оставалось ещё пять бочонков с порохом, но надеяться на то, что удача так и будет сопутствовать нам, было глупо. Требовалось другое решение. Я лихорадочно соображал, что бы такое придумать и тут мой взгляд упал на плот, так и остававшийся привязанным за кормой и о котором все забыли. Ну конечно! Мы же могли покончить с врагом одним ударом! Правда, шансы были невелики, но попробовать стоило!
Сказано-сделано! Проворная, словно белочка, Пчёлка, вмиг оказалась на плоту и стала ловко принимать у меня заветные бочонки. Закрепить их на мокрой и скользкой поверхности было непросто, но девушка справилась, и теперь оставалось только взобраться обратно на борт, поджечь наш импровизированный брандер и перерезать верёвку.
В этот момент девушка вскрикнула и упала на одно колено! Из её бедра торчала стрела, вошедшая по самое оперение! Я хотел было подтянуть плот к корме, чтобы втащить Пчёлку на борт, но у меня в руках остался лишь обрывок буксирного троса: девушка сама перерезала верёвку взмахом ножа!
Дальше всё происходило, как в кошмарном сне. Следующая стрела пробила пиранье плечо, ещё одна впилась в бок! Течение быстро сносило обретший свободу плот в сторону вражеского корабля. Не имея управления, он несколько раз повернулся вокруг своей оси, но лица Пчёлки мы уже не видели. Теперь она опустилась на оба колена и склонила голову на грудь. Плот был уже совсем рядом с чёрным кораблём, стрелы всё чаще ударяли в него, застревая в брёвнах и привязанных на них бочонках, пробивая насквозь неподвижное тело девушки стоящей на коленях. Вдруг Пчёлка шевельнулась, и в руке у неё блеснуло что-то маленькое. Пистолет! Это был карманный пистолет, такой же примитивной конструкции, как те которыми пользовалась Анхе! Девушка приставила его к одному из бочонков и...
Не знаю, что прозвучало громче над водной гладью, взрыв, от которого нос вражеского корабля взметнулся, словно подброшенный гигантской рукой или вопль, вырвавшийся у Анхе вцепившейся в корму обеими руками?!
Чёрный корабль подбросило взрывом так, что он едва не сделал кувырок через голову! Воины, стоявшие на его палубе, сыпались в воду, как горох и тяжёлые доспехи сразу же тянули их на дно. Пробалансировав на собственной корме, словно цирковой конь, вставший на дыбы, корабль через мгновение рухнул обратно и завалился на бок. Нос его был разворочен и он быстро погружался в морские волны. А в это время я отчаянно боролся с Анхе, которая рвалась прыгнуть с кормы и всё выкрикивала имя погибшей подруги! Но спасти бедную Пчёлку было уже нельзя. Её тело стало частью океана, а душа присоединилась к тем, кого мы потеряли в этом безумном походе!
Корпус тонущего корабля уже почти полностью скрылся под водой. На поверхности плавало множество обломков, среди которых то и дело всплывала, чья-нибудь голова, но пираньи не знали жалости! Живой это был человек или мёртвый, пуля из мушкета, извлечённого откуда-то на свет, отправляла тонущего обратно в пучину. После трагической гибели Пчёлки я не мог остановить это бессмысленное кровопролитие, да честно говоря, и не хотел! Враг получил по заслугам. Попади мы в лапы воинствующей братии, на пощаду рассчитывать не пришлось бы.
И вдруг, я не поверил своим глазам! Рядом с обломком мачты показалась голова в чёрном шлеме похожем на ведро! Почти сразу в него ударила пуля, но, не пробив стальную личину, отскочила, словно мячик от стенки! Крепкую же броню надел на себя отец-настоятель! Наверно этот шлем из толстенного металла был невероятно тяжёл, как же тогда он мог держаться на поверхности воды? Охваченный жаждой мести, я выдернул из под скамьи свою пушку, и тут... новый удар потряс нашу галеру!
Увлёкшиеся трагическими событиями, которые развернулись у нас на глазах, мы совсем позабыли про два ганзейских судна, оставшихся позади! Оказывается, они не прекратили преследования и, несмотря на тихий ход, догнали-таки нас в тот самый момент, когда мы были почти беспомощны.
Удар, от которого вздрогнула галера, был вызван дротиками, впившимися в левый борт и палубу. Чудо, но никто от этого снова не пострадал! Вероятно, ганзейцы были теми ещё стрелками, однако положение было скверным. Девушки буквально падали от усталости, корабль был основательно повреждён, а наш главный козырь, бронзовые красавицы - пушки, покоились на дне океана и могли увидеть дневной свет, только через восемь-десять столетий!
Я понял, что госпожа Фортуна сегодня не на нашей стороне и умереть всё же придётся. Что ж, помирать, так с музыкой! Я собирался сыграть соло на единственной оставшейся у нас чугунной "трубе", а когда наиграюсь на ней вдосталь, устроить фейерверк и танцы с саблями! Анхе, успокоившаяся, ввиду новой опасности, встала рядом со мной с двумя пистолетами в руках. Огнеплюй взлетел на мачту и, судя по тому, как он то раздувался, то сдувался, охотников за "Белой Яростью" ждал не один, а два огненных смерча!
Ганзейцы больше не стреляли. Они вообще не торопились. В этом было, что-то обыденное и зловещее, как в действиях мясника, который не думает о боли, крови и страданиях, и видит в своих жертвах только пищу. Пираньи оставили забаву с добиванием утопающих монахов и вытащили ножи, приготовившись к драке.
В последний раз оглядел я своё воинство и внутренне содрогнулся. Девушки показались мне такими юными, такими хрупкими, по сравнению с мордатыми мужиками, угрюмо глядящими на нас с борта приближающегося судна! А ещё, пираний было так мало!..
Ганзейские корабли собирались взять нас в клещи, но действовали они не одновременно. В то время пока один уже готов был встать с нами борт-о-борт, другой совершал манёвры, чтобы подойти с противоположной стороны. Мы не противились тому, что на борт нашей галеры закидывались абордажные крючья. Схватка была неизбежной и чем скорее она начнётся, тем лучше! Ганзейцы по-прежнему не стреляли, и это было их ошибкой: сейчас мы были беззащитны от обстрела, а ответить нам было нечем.
Но вот борта кораблей столкнулись, и я тут же вскинул свою пушку. Заряд картечи срубил двоих здоровенных моряков, словно удар топором! Пистолеты Анхе рявкнули и ещё двое ганзейцев рухнули на палубу, обливаясь кровью! Анхе успела выстрелить дуплетом ещё дважды, бросая при этом пистолеты за борт, чего до сих пор не делала никогда. Значит, она тоже не надеялась выжить! Я смог перезарядить и снова разрядить пушку только один раз, но это стоило жизни ещё двум или трём нападающим. И тут понеслось!
Нет, мы не были пассивной беспомощной жертвой! Сейчас вообще было трудно понять, кто на кого напал! Пираньи с визгом прыгали на борт атакующего корабля и вцеплялись в своих противников, как разъярённые кошки! Анхе выхватила обе свои тонкие сабли и присоединилась к общему веселью! Я тоже не остался в стороне и использовал пушку в качестве палицы, благо такой опыт у меня имелся! Моя широкая тяжёлая сабля так и осталась в подземелье монастыря, который мы сожгли, поэтому приходилось драться дробящим оружием...
Бородатая рожа с выпученными глазами и открытым в крике ртом, на миг появилась передо мной и тут же разлетелась, словно гнилой арбуз от удара чугунным стволом! Следующим движением я проломил прикладом чьи-то рёбра, а ударом локтя отправил за борт, подвернувшегося под руку ганзейца! Затем всё вокруг закружилось, в воздухе мелькали десятки рук с зажатым в них оружием и без него, рук со скрюченными пальцами, красными от крови, рук целых, беспалых и совсем отсечённых от тела. Уворачиваться от ударов стало невозможно, и лишь чудом я оставался невредим, если не считать многочисленных неглубоких порезов. Перед моими глазами промелькнула пиранья, судорожно схватившаяся за древко копья, торчащее у неё из живота! Глаза девушки уже подёрнулись пеленой бессмысленности, но оскаленные зубы всё ещё сжимали чьё-то ухо, вырванное с корнем! Потом я едва не растянулся, когда наступил на отрубленную лысую голову, скользкую от крови и краем сознания отметил, что это работа Анхе, а потом...
Потом они навалились всем скопом и смяли нас! Это уже нельзя было назвать битвой или даже дракой! Это была жуткая резня в невероятной тесноте тел, когда для большинства опасность быть раздавленными была не меньшей чем получить удар клинком! Нас просто задавили числом.
Над палубами обоих сцепившихся кораблей повисла странная тишина, пришедшая на смену грохоту боя! Конечно, эта тишина не была полной: натужное пыхтение, стоны, лязг металла, скрип зубов... Я даже слышал плеск волн и хлопанье паруса на ветру!.. Всё! Это было поражение, но по моему разумению ещё не финал! Последний удар должен был испортить ганзейцам победу, и я решил нанести его немедленно! Единственное чего я боялся, это того, что мне в тесноте не хватит дыхания!
Вдруг, клубок человеческих тел рассыпался, и тишина вновь взорвалась криками и звуками ударов! Ничего не понимая, я сумел подняться на колени и тут же получил по физиономии чем-то плоским и деревянным, вероятно обломком весла. Это, однако, спасло меня от удара топором, вжикнувшим у самого носа! Но в следующий момент меня оставили в покое. Ганзейские головорезы повернулись спиной ко мне и уцелевшим пираньям, среди которых я с облегчением заметил Анхе в рваной, окровавленной одежде, с единственным обломком сабли в руках.
Поведение противника имело лишь одно объяснение: на ганзейцев, уже готовых праздновать победу, напал кто-то ещё, и этот кто-то был пострашнее нашей израненной команды! В следующее мгновение я увидел этого нежданного союзника.
Точнее сказать, я его почувствовал! Удар, сотрясший оба сцепленных корабля, сбил с ног и ганзейских моряков, и едва живых пираний, пытавшихся подняться из кровавого месива! Мне показалось, что оба корабля попросту рассекли взмахом меча! По крайней мере, с "ганзейцем" так оно и было: нечто огромное, похожее на гигантский лемех плуга, врезалось ему в борт и раскололо, словно топор сухое полено! Я даже не сразу понял, что это был окованный металлом нос корабля, такого же, как он сам, только превращённого в плавучую крепость! И это судно протаранило ганзейский "бочонок" почти до середины палубы! Но это было только начало! Когда затих скрип и треск рвущегося дерева, над бронированным бортом возникло около десятка арбалетчиков, которые разом щёлкнули механизмами своих метательных устройств. С такого расстояния промахнуться было невозможно, каждый болт, выпущенный почти в упор, нашёл свою жертву, а то и две и не менее дюжины ганзейцев рухнули, как подкошенные!
В следующий момент на палубу высыпала абордажная команда! Я не оговорился - именно высыпала, а не вышла! Невысокие загорелые люди, голые по пояс, одетые лишь в короткие штаны и банданы. Вооружённые длинными ножами и короткими дубинками, они накинулись на оторопевших ганзейцев с каким-то развесёлым кровожадным остервенением! Белозубые улыбки, сверкающие глаза, жилистые руки, наносящие молниеносные удары сбитому с толку противнику! Как они напоминали мне наших пираний, только мужского пола!
Ганзейские моряки, несмотря на то, что втрое превосходили числом нападавших, дрогнули и сбились в кучу, словно стадо овец атакованное волчьей стаей!
Вдруг нашу причудливую сцепку из трёх кораблей потряс новый удар! Я оглянулся и чуть не уронил пушку! Второй «ганзеец», о котором я успел забыть, припечатался борт-о-борт с нашей покалеченной галерой! Но это было ещё полбеды! Этот корабль горел словно факел, а его команда, забывшая о намерении взять нас на абордаж, металась в тщетных попытках потушить пожар!
Вот значит, на что направил свои силы Огнеплюй! Хорошая работа! Но не это заставило мои волосы подняться дыбом! На борту горящего "ганзейца", не обращая никакого внимания на огонь, стоял, опершись на двуручный меч, отец-настоятель, собственной персоной! Я сначала не поверил своим глазам, но тут же увидел вмятину, оставленную мушкетной пулей над смотровой щелью топфхельма.
Да, это был он! А ещё, рядом с ним, как ни в чём не бывало, стояли оба синерожих урода, которых я считал утонувшими.
И вдруг я вспомнил - у нас есть огонь! Мы сбросили за борт пушки и ядра, но в пороховом погребе было ещё несколько бочонков с порохом! В очередной раз, бросив весло, я подозвал к себе Анхе и Пчёлку, которая лучше других разбиралась в огненном деле, и изложил им свой план. Он был прост, но действовать приходилось очень быстро!
Наша задача состояла в том, чтобы пустить навстречу врагу плавучую мину. Но, как это сделать? На морских волнах не насыплешь пороховую дорожку, пушечный фитиль горит слишком медленно, предложение Огнеплюя поджечь порох плевком в отверстие в крышке бочонка тоже не встретило одобрения - его бы просто разорвало на тысячу перьев. Тогда Пчёлка предложила обвязать бочонки пучками соломы из тюфяков, пропитать солому маслом, поджечь и в таком виде спускать на воду навстречу вражескому судну. Это могло сработать, и мы принялись за дело!
Когда бочонки были готовы, мы расположились на корме и приступили к бомбардировке своих преследователей. Пчёлка подавала мне очередной бочонок, Анхе подносила к нему факел, а я, что было силы, швырял этот снаряд во врага!
Первый же бочонок взорвался перед носом вражеского корабля и поднял фонтан воды, залившей отца-настоятеля и его воинство. Вреда от этого не было никакого, но впечатление на противника было произведено, неприятель заволновался! Второй бочонок проплыл мимо и взорвался далеко за кормой неприятеля, третий вообще зашипел и погас, волны отнесли его в сторону. Когда я кидал четвёртый, то надеялся забросить эту бомбу на вражеский борт, ведь корабли были уже близко. Но мне не хватило совсем чуть-чуть, и бочонок плюхнулся у борта догонявшего нас судна.
Я видел, как он приводнился между вёсел и пару раз стукнулся о корпус корабля, но взрываться не собирался! Я потянулся за следующим бочонком и тут у меня над ухом хлопнул выстрел! Стреляла Анхе, положив длинный ствол пистолета на сгиб локтя. В следующее мгновение грохнул взрыв и со стороны вражеского корабля тучей полетели щепки, пополам с водяными брызгами! Когда дым рассеялся, мы увидели, что в левом борту нашего противника, выше ватерлинии, зияет пробоина размером с доброе окно, а вместо большинства вёсел торчат обломанные палки!
Эта маленькая победа вызвала у пираний бурю восторга! Девушки вскакивали с мест, прыгали, делали в сторону врага неприличные жесты и выкрикивали оскорбления, достойные портового сброда, каким его рисуют в романах! Нам с Анхе пришлось наводить порядок, чтобы этот успех не превратился для нас в проигрыш.
Противник остановился ровно настолько, сколько требовалось для замены сломанных вёсел новыми. Пробоина в борту не мешала кровожадной братии гнаться за нами, и нам пришлось напрячь последние силы, чтобы не дать снова сократить расстояние между судами.
У нас оставалось ещё пять бочонков с порохом, но надеяться на то, что удача так и будет сопутствовать нам, было глупо. Требовалось другое решение. Я лихорадочно соображал, что бы такое придумать и тут мой взгляд упал на плот, так и остававшийся привязанным за кормой и о котором все забыли. Ну конечно! Мы же могли покончить с врагом одним ударом! Правда, шансы были невелики, но попробовать стоило!
Сказано-сделано! Проворная, словно белочка, Пчёлка, вмиг оказалась на плоту и стала ловко принимать у меня заветные бочонки. Закрепить их на мокрой и скользкой поверхности было непросто, но девушка справилась, и теперь оставалось только взобраться обратно на борт, поджечь наш импровизированный брандер и перерезать верёвку.
В этот момент девушка вскрикнула и упала на одно колено! Из её бедра торчала стрела, вошедшая по самое оперение! Я хотел было подтянуть плот к корме, чтобы втащить Пчёлку на борт, но у меня в руках остался лишь обрывок буксирного троса: девушка сама перерезала верёвку взмахом ножа!
Дальше всё происходило, как в кошмарном сне. Следующая стрела пробила пиранье плечо, ещё одна впилась в бок! Течение быстро сносило обретший свободу плот в сторону вражеского корабля. Не имея управления, он несколько раз повернулся вокруг своей оси, но лица Пчёлки мы уже не видели. Теперь она опустилась на оба колена и склонила голову на грудь. Плот был уже совсем рядом с чёрным кораблём, стрелы всё чаще ударяли в него, застревая в брёвнах и привязанных на них бочонках, пробивая насквозь неподвижное тело девушки стоящей на коленях. Вдруг Пчёлка шевельнулась, и в руке у неё блеснуло что-то маленькое. Пистолет! Это был карманный пистолет, такой же примитивной конструкции, как те которыми пользовалась Анхе! Девушка приставила его к одному из бочонков и...
Не знаю, что прозвучало громче над водной гладью, взрыв, от которого нос вражеского корабля взметнулся, словно подброшенный гигантской рукой или вопль, вырвавшийся у Анхе вцепившейся в корму обеими руками?!
Чёрный корабль подбросило взрывом так, что он едва не сделал кувырок через голову! Воины, стоявшие на его палубе, сыпались в воду, как горох и тяжёлые доспехи сразу же тянули их на дно. Пробалансировав на собственной корме, словно цирковой конь, вставший на дыбы, корабль через мгновение рухнул обратно и завалился на бок. Нос его был разворочен и он быстро погружался в морские волны. А в это время я отчаянно боролся с Анхе, которая рвалась прыгнуть с кормы и всё выкрикивала имя погибшей подруги! Но спасти бедную Пчёлку было уже нельзя. Её тело стало частью океана, а душа присоединилась к тем, кого мы потеряли в этом безумном походе!
Корпус тонущего корабля уже почти полностью скрылся под водой. На поверхности плавало множество обломков, среди которых то и дело всплывала, чья-нибудь голова, но пираньи не знали жалости! Живой это был человек или мёртвый, пуля из мушкета, извлечённого откуда-то на свет, отправляла тонущего обратно в пучину. После трагической гибели Пчёлки я не мог остановить это бессмысленное кровопролитие, да честно говоря, и не хотел! Враг получил по заслугам. Попади мы в лапы воинствующей братии, на пощаду рассчитывать не пришлось бы.
И вдруг, я не поверил своим глазам! Рядом с обломком мачты показалась голова в чёрном шлеме похожем на ведро! Почти сразу в него ударила пуля, но, не пробив стальную личину, отскочила, словно мячик от стенки! Крепкую же броню надел на себя отец-настоятель! Наверно этот шлем из толстенного металла был невероятно тяжёл, как же тогда он мог держаться на поверхности воды? Охваченный жаждой мести, я выдернул из под скамьи свою пушку, и тут... новый удар потряс нашу галеру!
Увлёкшиеся трагическими событиями, которые развернулись у нас на глазах, мы совсем позабыли про два ганзейских судна, оставшихся позади! Оказывается, они не прекратили преследования и, несмотря на тихий ход, догнали-таки нас в тот самый момент, когда мы были почти беспомощны.
Удар, от которого вздрогнула галера, был вызван дротиками, впившимися в левый борт и палубу. Чудо, но никто от этого снова не пострадал! Вероятно, ганзейцы были теми ещё стрелками, однако положение было скверным. Девушки буквально падали от усталости, корабль был основательно повреждён, а наш главный козырь, бронзовые красавицы - пушки, покоились на дне океана и могли увидеть дневной свет, только через восемь-десять столетий!
Я понял, что госпожа Фортуна сегодня не на нашей стороне и умереть всё же придётся. Что ж, помирать, так с музыкой! Я собирался сыграть соло на единственной оставшейся у нас чугунной "трубе", а когда наиграюсь на ней вдосталь, устроить фейерверк и танцы с саблями! Анхе, успокоившаяся, ввиду новой опасности, встала рядом со мной с двумя пистолетами в руках. Огнеплюй взлетел на мачту и, судя по тому, как он то раздувался, то сдувался, охотников за "Белой Яростью" ждал не один, а два огненных смерча!
Ганзейцы больше не стреляли. Они вообще не торопились. В этом было, что-то обыденное и зловещее, как в действиях мясника, который не думает о боли, крови и страданиях, и видит в своих жертвах только пищу. Пираньи оставили забаву с добиванием утопающих монахов и вытащили ножи, приготовившись к драке.
В последний раз оглядел я своё воинство и внутренне содрогнулся. Девушки показались мне такими юными, такими хрупкими, по сравнению с мордатыми мужиками, угрюмо глядящими на нас с борта приближающегося судна! А ещё, пираний было так мало!..
Ганзейские корабли собирались взять нас в клещи, но действовали они не одновременно. В то время пока один уже готов был встать с нами борт-о-борт, другой совершал манёвры, чтобы подойти с противоположной стороны. Мы не противились тому, что на борт нашей галеры закидывались абордажные крючья. Схватка была неизбежной и чем скорее она начнётся, тем лучше! Ганзейцы по-прежнему не стреляли, и это было их ошибкой: сейчас мы были беззащитны от обстрела, а ответить нам было нечем.
Но вот борта кораблей столкнулись, и я тут же вскинул свою пушку. Заряд картечи срубил двоих здоровенных моряков, словно удар топором! Пистолеты Анхе рявкнули и ещё двое ганзейцев рухнули на палубу, обливаясь кровью! Анхе успела выстрелить дуплетом ещё дважды, бросая при этом пистолеты за борт, чего до сих пор не делала никогда. Значит, она тоже не надеялась выжить! Я смог перезарядить и снова разрядить пушку только один раз, но это стоило жизни ещё двум или трём нападающим. И тут понеслось!
Нет, мы не были пассивной беспомощной жертвой! Сейчас вообще было трудно понять, кто на кого напал! Пираньи с визгом прыгали на борт атакующего корабля и вцеплялись в своих противников, как разъярённые кошки! Анхе выхватила обе свои тонкие сабли и присоединилась к общему веселью! Я тоже не остался в стороне и использовал пушку в качестве палицы, благо такой опыт у меня имелся! Моя широкая тяжёлая сабля так и осталась в подземелье монастыря, который мы сожгли, поэтому приходилось драться дробящим оружием...
Бородатая рожа с выпученными глазами и открытым в крике ртом, на миг появилась передо мной и тут же разлетелась, словно гнилой арбуз от удара чугунным стволом! Следующим движением я проломил прикладом чьи-то рёбра, а ударом локтя отправил за борт, подвернувшегося под руку ганзейца! Затем всё вокруг закружилось, в воздухе мелькали десятки рук с зажатым в них оружием и без него, рук со скрюченными пальцами, красными от крови, рук целых, беспалых и совсем отсечённых от тела. Уворачиваться от ударов стало невозможно, и лишь чудом я оставался невредим, если не считать многочисленных неглубоких порезов. Перед моими глазами промелькнула пиранья, судорожно схватившаяся за древко копья, торчащее у неё из живота! Глаза девушки уже подёрнулись пеленой бессмысленности, но оскаленные зубы всё ещё сжимали чьё-то ухо, вырванное с корнем! Потом я едва не растянулся, когда наступил на отрубленную лысую голову, скользкую от крови и краем сознания отметил, что это работа Анхе, а потом...
Потом они навалились всем скопом и смяли нас! Это уже нельзя было назвать битвой или даже дракой! Это была жуткая резня в невероятной тесноте тел, когда для большинства опасность быть раздавленными была не меньшей чем получить удар клинком! Нас просто задавили числом.
Над палубами обоих сцепившихся кораблей повисла странная тишина, пришедшая на смену грохоту боя! Конечно, эта тишина не была полной: натужное пыхтение, стоны, лязг металла, скрип зубов... Я даже слышал плеск волн и хлопанье паруса на ветру!.. Всё! Это было поражение, но по моему разумению ещё не финал! Последний удар должен был испортить ганзейцам победу, и я решил нанести его немедленно! Единственное чего я боялся, это того, что мне в тесноте не хватит дыхания!
Вдруг, клубок человеческих тел рассыпался, и тишина вновь взорвалась криками и звуками ударов! Ничего не понимая, я сумел подняться на колени и тут же получил по физиономии чем-то плоским и деревянным, вероятно обломком весла. Это, однако, спасло меня от удара топором, вжикнувшим у самого носа! Но в следующий момент меня оставили в покое. Ганзейские головорезы повернулись спиной ко мне и уцелевшим пираньям, среди которых я с облегчением заметил Анхе в рваной, окровавленной одежде, с единственным обломком сабли в руках.
Поведение противника имело лишь одно объяснение: на ганзейцев, уже готовых праздновать победу, напал кто-то ещё, и этот кто-то был пострашнее нашей израненной команды! В следующее мгновение я увидел этого нежданного союзника.
Точнее сказать, я его почувствовал! Удар, сотрясший оба сцепленных корабля, сбил с ног и ганзейских моряков, и едва живых пираний, пытавшихся подняться из кровавого месива! Мне показалось, что оба корабля попросту рассекли взмахом меча! По крайней мере, с "ганзейцем" так оно и было: нечто огромное, похожее на гигантский лемех плуга, врезалось ему в борт и раскололо, словно топор сухое полено! Я даже не сразу понял, что это был окованный металлом нос корабля, такого же, как он сам, только превращённого в плавучую крепость! И это судно протаранило ганзейский "бочонок" почти до середины палубы! Но это было только начало! Когда затих скрип и треск рвущегося дерева, над бронированным бортом возникло около десятка арбалетчиков, которые разом щёлкнули механизмами своих метательных устройств. С такого расстояния промахнуться было невозможно, каждый болт, выпущенный почти в упор, нашёл свою жертву, а то и две и не менее дюжины ганзейцев рухнули, как подкошенные!
В следующий момент на палубу высыпала абордажная команда! Я не оговорился - именно высыпала, а не вышла! Невысокие загорелые люди, голые по пояс, одетые лишь в короткие штаны и банданы. Вооружённые длинными ножами и короткими дубинками, они накинулись на оторопевших ганзейцев с каким-то развесёлым кровожадным остервенением! Белозубые улыбки, сверкающие глаза, жилистые руки, наносящие молниеносные удары сбитому с толку противнику! Как они напоминали мне наших пираний, только мужского пола!
Ганзейские моряки, несмотря на то, что втрое превосходили числом нападавших, дрогнули и сбились в кучу, словно стадо овец атакованное волчьей стаей!
Вдруг нашу причудливую сцепку из трёх кораблей потряс новый удар! Я оглянулся и чуть не уронил пушку! Второй «ганзеец», о котором я успел забыть, припечатался борт-о-борт с нашей покалеченной галерой! Но это было ещё полбеды! Этот корабль горел словно факел, а его команда, забывшая о намерении взять нас на абордаж, металась в тщетных попытках потушить пожар!
Вот значит, на что направил свои силы Огнеплюй! Хорошая работа! Но не это заставило мои волосы подняться дыбом! На борту горящего "ганзейца", не обращая никакого внимания на огонь, стоял, опершись на двуручный меч, отец-настоятель, собственной персоной! Я сначала не поверил своим глазам, но тут же увидел вмятину, оставленную мушкетной пулей над смотровой щелью топфхельма.
Да, это был он! А ещё, рядом с ним, как ни в чём не бывало, стояли оба синерожих урода, которых я считал утонувшими.
