- Видишь ли, - продолжил Драся мягким успокаивающим тоном, - эти фрукты действительно содержат что-то такое, что слегка даёт в голову и заставляет расслабиться. Но действие этого вещества недолгое – всего минут пятнадцать-двадцать. По сути, они не дали нам уснуть, и только то!
- А Бык? – удивилась Анджелика. – Он ведь превратился!
- Да, но он сделал это сам. Теперь он может это делать, когда захочет. Возбуждающее действие сока подвигло его сделать это сейчас, хоть в этом не было необходимости. Что же касается обещанного Фигом взаимного притяжения, то он, конечно же, пошутил, так-как знал, что оно и так существует.
- Тогда что же произошло?
- Произошло то, что наша природа потребовала ощущений, которые необходимы живым существам с тёплой кровью. Сок из фруктов сделал нас бессонными и придал смелости, затем танец дриад, которому нас научила Берёзка, заставил забыть о тех условностях и ограничениях, которые люди придумали для себя множество веков назад. Сама память о причинах тех ограничений стёрлась из сознания человечества, но люди продолжают соблюдать их без видимой необходимости, возводя в ранг законов, несмотря на то, что это противоречит их природе. Нас же эти ограничения больше не касаются.
- Совсем?
- Совсем. То, что произошло, действительно ввело нас в ранг богов. В определённом смысле, конечно.
- Но... Как же нам теперь быть? – спросила девушка растерянно. – Я хочу сказать... Как же мы будем?..
- Любить друг друга? – Драся хитро прищурился. – Спроси себя – ты меня любишь? Можешь сразу не отвечать, если хочешь сначала подумай.
- Я люблю тебя! – выкрикнула Анджелика, не желавшая думать, и глаза её наполнились слезами.
- И я люблю тебя! – ответил Драся, прижимая её к себе.
- Но то, что произошло...
- Это лишь порыв плоти, возжелавшей большего. Раз мы действительно любим, то это не повлияет на нашу любовь. Даже больше – прошлой ночью ты открылась мне с интересной, необыкновенной стороны. И теперь я ещё больше люблю тебя за это!
- И у нас всё будет по-прежнему?
Перед тем, как ответить Драся немного помолчал, после чего сказал со слегка грустной улыбкой:
- Нет, по-прежнему у нас уже не будет. Но ведь это не значит, что всё должно быть плохо! У нас не было всё по-прежнему после того, как Рогелло Бодакула вонзил мне в грудь клинок. Не было после твоего внезапного отбытия в Трещину, где ты искала друзей. Не было после того, как я нашёл тебя там и унёс в горы. И после того, как тебя чуть не убила ведьма. И после того, как я стал человеком. Разве после подвалов во дворце Великого Инквизитора у нас было всё по-прежнему? А тем более, когда порвался формуляр возвращения, и нас раскидало по разным мирам, разлучив на годы? Каждый раз не было и не могло быть всё по-прежнему.
- Ты прав, - улыбнулась Анджелика, включившись в игру воспоминаний. – Ведь когда я вернулась в драконьем теле, и тогда, когда опять стала человеком, а потом единорогом, а потом... золотой демонической королевой, и снова человеком, наша жизнь менялась, ломалась и не хотела оставаться прежней!
- Но мы продолжаем любить! – подхватил Драся. – Жизнь изменяется постоянно и никогда не становится прежней. Разве наша жизнь не перестала быть прежней, после того, что случилось в стойле конюшни Менского замка?
Теперь Анджелика прильнула к нему и с удовольствием потёрлась о колючую щёку.
- Я хотела бы уточнить только одно, - проговорила она своим нормальным голосом. – Ты сказал, что человеческие ограничения теперь для нас не действуют, и это навсегда. Что это значит?
- Это значит, что теперь мы сами решаем, что для нас приемлемо, а что нет. Продолжая любить, нам незачем терзаться сомнениями насчёт друг друга и насчёт себя тоже. Иными словами, это было в последний раз, когда ты обвинила себя в том, что произошло этой ночью.
- Но... - Глаза Анджелики на миг снова стали похожими на блюдца. – Наша жизнь, что, станет теперь такой?..
- Нет, конечно! – рассмеялся дракон. – Это был особенный случай. Да, мы можем его повторить, когда захотим. Если захотим. Но мне кажется, это будет нескоро. Кстати, вчерашняя ночь показала, что ты к подобным нагрузкам ещё не готова. То есть, талант у тебя на высшем уровне, а вот выносливость...
Анджелика рассмеялась и обвила руками шею любовника.
- Это достигается тренировками! – заявила она. – Периодические занятия с таким тренером, как ты, и я стану, если не чемпионом, то мастером спорта! Вот тогда можно будет подумать о соревнованиях.
- И это не выбьет больше тебя из колеи?
Анджелика задумалась. Мысль о содеянном её уже не ужасала. Что же касается того, что она теперь чувствовала, вспоминая безумства прошлой ночи, то это было сродни тому, что ощущает человек сытый по горло, глядя на самое привлекательное кушанье. Нет, не сейчас! И даже не в ближайшем будущем. Но в принципе... Сознаемся себе, что это было потрясающе! Немного слишком, но, в общем – великолепно!
- Здесь кто-то предлагал мне искупаться? – спросила девушка, лукаво глядя на любимого.
- Пошли!
Драся сказал – «Пошли!», но не дал ей сделать ни шага, а просто отбросил плащ, подхватил любимую на руки и понёс к реке, журчавшей за холмом. Через полчаса, отмытые и посвежевшие, они решили вернуться в лагерь, но обнаружили, что забыли прихватить с собой одежду. Влажный от пота жаркий плащ их тоже совершенно не привлекал. Пришлось возвращаться нагишом, но это уже не было проблемой для любовников, сбросивших оковы души и тела. Даже присутствие у костра Фига и Быка, присоединившихся к компании, не смутило их и не остановило ни на секунду.
Когда подобные полубогам, красивые и счастливые вошли они в круг друзей, то были встречены восхищёнными приветствиями и аплодисментами!
- Почему я? – в очередной раз задал он ей этот вопрос, на который хотел и боялся получить откровенный ответ. – Ты ведь так прекрасна, а я...
Конечно, в мечтах он видел себя молодым, вихрастым, стройным и мускулистым. Он понимал, что это мальчишество, тем более что даже в молодости он не обладал всеми этими достоинствами. Теперь же, разменяв пятый десяток и дойдя в этом неутешительном счёте до половины, он видел в зеркале лысеющего типа самой заурядной наружности, обладающего к тому же отвислым брюшком и дряблыми мускулами. Далековато от того образа, который рисовался в мечтах, запрятанных в тайник сознания.
Правда, он был квалифицированный врач, а его высокий уровень заслуженно оценивали все – друзья, пациенты, коллеги, младший персонал. Короче, все, кроме начальства. Нет, главврачом он всё-таки стал... Ненадолго. Его смогли обойти и понизить в должности. Спасибо, что оставили в той же больнице. Уйти отсюда он не мог, ведь он был Хранителем. С мизерной зарплатой... Но, суть не в этом!
Он давно уже не был привлекателен для девушек. Положа руку на сердце, ему с этим и раньше-то не слишком везло. Но прежде у него была молодость! И были безбашенные развесёлые девчонки, не научившиеся ещё заглядывать в будущее и мерить всё в денежном эквиваленте.
Но у подруг его студенческих лет была манера улетать в неизвестном направлении. Его же душа получала очередную рваную дыру на том месте, где должна была расцвести любовь. И было таких дыр... Скажем – несколько. Не так много, как могло быть. Просто он научился не доверять женщинам, а они, чувствуя его неприязнь, стали обходить его стороной.
Казалось бы, на личной жизни можно было поставить крест, и тут... Мегги! Девушка из ниоткуда. Вышедшая из тайной комнаты, о которой он – её хранитель, пытался забыть из чувства самосохранения. Кто она? Инопланетянка? Демоница? Драконесса! По крайней мере, она сама так о себе рассказывала. Поверил ли он ей? А почему бы нет?
События, связанные с палатой, в которой, то исчезала, то появлялась пациентка, забылись всеми, но у него они стояли перед глазами, хоть и казались теперь бредовым сном. И так бы, наверное, всё осталось, но в одну прекрасную ночь, дверь в эту палату открылась, (точнее, он сам открыл ее, отчего-то решив, что это нужно сделать), и на пороге появилось создание невероятной красоты! Фантастическое создание...
У обнажённой девушки, с любопытством озиравшейся вокруг, была зеленоватая кожа, зелёные волосы, зелёные глаза и зелёные ногти на руках и ногах. При этом фигура её поражала совершенством форм и упругостью, словно её обладательница не вылезала из спортивного зала. На самом деле Мегги даже никогда там не бывала, а из спорта занималась только элементарной разминочной гимнастикой, которую её заставлял делать какой-то профессор Прыск. И, тем не менее, её маленькие изящные ручки без труда могли согнуть подкову.
В ту ночь Мегги рассказала ему кто она такая и зачем явилась сюда через межпространственный портал, которым, оказывается, является теперь скрытая палата. Эта девушка явилась в мир людей для его изучения, так-как давно хотела повидать место рождения подруги – той самой исчезнувшей пациентки.
Это было ясно, хоть и смахивало на сон после обильного ужина. Но совершенно неясно было, что ему теперь с этим чудом делать? У межмировой путешественницы ничего не было. Ни одежды, ни крыши над головой, ни документов, ни денег и даже ни малейшего представления о том, куда ей идти и что делать в изучаемом мире. На его вопрос о ближайших планах на будущее, Мегги с детской наивностью заявила, что хотела бы заняться медициной, но её предупредили, что это дело непростое, а потому, пока она не стала врачом, то может поработать проституткой, так-как слышала об этой профессии много хорошего.
Конечно, он мог бы указать ей дорогу в сторону панели и умыть руки. Мог? Нет, не мог! Дело было не в том, что Хранитель, (это имя за ним закрепилось, и Мегги не желала называть его иначе), был великодушным человеком, не способным бросить на произвол судьбы ближнего своего. Может быть, оно действительно было так, но дело было не в этом. Просто... Он влюбился!
Влюбился сразу с первого взгляда и тут же понял, что не отойдёт от этой девушки по доброй воле. А если она прогонит его, (он не сомневался, что рано или поздно так и случится), или уйдёт сама, то это будет последним днём в его жизни. Опытный хирург не шутил и не вставал перед самим собой в позу.
Оставалось одно – вести это чудо к себе домой, а там, как говорится – увидим! Как на грех, с этим тоже была проблема – погода стояла «нелётная», и, несмотря на то, что Хранитель жил недалеко, вести по студёным улицам босоногую девушку, одетую в медицинский халат на голое тело, было бы преступлением.
Но с этой проблемой он справился быстро – нарядил Мегги в собственное пальто, сапоги и шапку, а для себя похитил из ординаторской «общую» куртку, в которой нянечки выходили во двор выносить мусор и ещё за какой-нибудь надобностью. Оправданием ему служило то, что там ещё имелась видавшая виды телогрейка, которую все игнорировали за неприглядность.
Повздыхав о том, что у девушки нет даже тонких колгот и наплевав на то, что сам остался без шапки и в летних старых сменных туфлях, Хранитель повёл своё сокровище в тесную, похожую на чулан «однушку», где обитал в холостяцкой простоте и бедности.
До сих пор убогость этого жилища его не волновала. Прежде всего, потому что там не было и не ожидалось хозяйки. Сам он знавал прелести жизни в общаге и в коммуналке. Жил и на квартирах снятых с кем-то пополам. Поэтому, когда после долгих ожиданий, бумажных битв с чиновниками и некоторых махинаций, удалось, наконец, заполучить собственный угол, да ещё и в двух шагах от работы, обшарпанная железобетонная коробка с протёртым до дыр линолеумным полом, с пыльными стёклами в облупившихся рамах, с ржавой текучей сантехникой и узковатой в плечах кухней, показалась ему царскими хоромами.
Ремонт делал сам, благо руки у него росли именно из того места, откуда им было положено, вопреки тому что говорят об интеллигентах мелкие и крупные злобстеры. Два года ушло на отделку и мебелирование этой «барсучьей норы», как называл его новое жилище один из знакомых. Результат можно было охарактеризовать словом – «сойдёт». Квартирулька стала выглядеть опрятно, но продолжала оставаться бедной до нищеты, ведь позволить себе какую-то роскошь ему было не по карману. Но последнее обстоятельство его не волновало.
Друзей у Хранителя было немного. Товарищи школьных и студенческих лет, ставшие «крутыми», равно как и «выбившиеся в люди» родственники, давно уже не появлялись в пределе видимости, и восстанавливать с ними контакты не хотелось. (А зачем? Чтобы ещё раз послушать о том, что они-де умеют жить, а он не умеет?) Что же до тех, кто не был крут, то некоторое время тому назад они вдруг взялись умирать в пугающем количестве, словно хотели оправдать вывернутый наизнанку афоризм, известный всем в киношном варианте – «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным».
Таким образом, Хранитель остался один, и ему не перед кем было стесняться своего жилища, тем более что женщин ему уже давно заменяли пачка истрёпанных старых журналов, презентованных когда-то приятелем, катавшимся за границу, и пара заигранных кассет.
Мегги так восхищалась его «барсучьей норой», что сначала Хранитель даже заподозрил, что девушка над ним смеётся. Но Мегги совершенно не умела лицемерить. Это было понятно с первых минут их встречи, но он ещё не успел привыкнуть к такой искренности и к тому, что Мегги не сон, а всему что она скажет можно верить.
Между тем девушка бегала из комнаты на кухню и восторгалась то видом из окна, (нагромождение бетонных коробок), то балконом, на остекление которого у Хранителя не хватило средств, то газовой плитой, которую она, то зажигала, то гасила без помощи спичек - собственным дыханием. Но больше всего её восхитила ванная комната.
Эта часть квартиры и впрямь была гордостью Хранителя! Отделать ванную комнату удалось на славу, заменив, изношенное прежними жильцами страшилище на новенькую ванну и украсив стены очень красивой, хоть и бракованной кафельной плиткой, приобретённой по случаю. Он даже разорился тогда на недорогое, но очень миленькое кафельное панно с разноцветными рыбками, которое расположил посредине. Получилось скромно, изящно и со вкусом. Все работы проделал сам, не привлекая мастеров со стороны, что позволило сэкономить немало средств и повысить собственную самооценку. Кто знает о чём идёт речь, тот поймёт насколько дороже то, что сделано своими руками.
Теперь Мегги едва не верещала от восторга, заявляя, что это лучше, чем то, что она видела в мотеле. О каком мотеле идёт речь, Хранитель не понял, но рад был предоставить ванну в полное распоряжение импульсивной девицы.
Пока он «соображал на стол», девушка плескалась под душем и что-то пела. Но когда она закончила и явилась к нему, вытирая на ходу волосы махровым полотенцем, Хранитель едва не отхватил себе палец скальпелем, которым резал колбасу.
Ну, конечно! Она предстала перед ним голенькой, как и накануне в проёме двери «тайной» палаты. А ведь он повесил свой халат рядом с полотенцем на крючок. Правда Мегги тут же спохватилась, извинилась за «нехорошее поведение» и заметалась в поисках одежды. Пришлось прийти ей на помощь, одеть и успокоить, прибегнув к не слишком убедительному аргументу, что ничего страшного не случилось, потому что он, дескать, врач.
- А Бык? – удивилась Анджелика. – Он ведь превратился!
- Да, но он сделал это сам. Теперь он может это делать, когда захочет. Возбуждающее действие сока подвигло его сделать это сейчас, хоть в этом не было необходимости. Что же касается обещанного Фигом взаимного притяжения, то он, конечно же, пошутил, так-как знал, что оно и так существует.
- Тогда что же произошло?
- Произошло то, что наша природа потребовала ощущений, которые необходимы живым существам с тёплой кровью. Сок из фруктов сделал нас бессонными и придал смелости, затем танец дриад, которому нас научила Берёзка, заставил забыть о тех условностях и ограничениях, которые люди придумали для себя множество веков назад. Сама память о причинах тех ограничений стёрлась из сознания человечества, но люди продолжают соблюдать их без видимой необходимости, возводя в ранг законов, несмотря на то, что это противоречит их природе. Нас же эти ограничения больше не касаются.
- Совсем?
- Совсем. То, что произошло, действительно ввело нас в ранг богов. В определённом смысле, конечно.
- Но... Как же нам теперь быть? – спросила девушка растерянно. – Я хочу сказать... Как же мы будем?..
- Любить друг друга? – Драся хитро прищурился. – Спроси себя – ты меня любишь? Можешь сразу не отвечать, если хочешь сначала подумай.
- Я люблю тебя! – выкрикнула Анджелика, не желавшая думать, и глаза её наполнились слезами.
- И я люблю тебя! – ответил Драся, прижимая её к себе.
- Но то, что произошло...
- Это лишь порыв плоти, возжелавшей большего. Раз мы действительно любим, то это не повлияет на нашу любовь. Даже больше – прошлой ночью ты открылась мне с интересной, необыкновенной стороны. И теперь я ещё больше люблю тебя за это!
- И у нас всё будет по-прежнему?
Перед тем, как ответить Драся немного помолчал, после чего сказал со слегка грустной улыбкой:
- Нет, по-прежнему у нас уже не будет. Но ведь это не значит, что всё должно быть плохо! У нас не было всё по-прежнему после того, как Рогелло Бодакула вонзил мне в грудь клинок. Не было после твоего внезапного отбытия в Трещину, где ты искала друзей. Не было после того, как я нашёл тебя там и унёс в горы. И после того, как тебя чуть не убила ведьма. И после того, как я стал человеком. Разве после подвалов во дворце Великого Инквизитора у нас было всё по-прежнему? А тем более, когда порвался формуляр возвращения, и нас раскидало по разным мирам, разлучив на годы? Каждый раз не было и не могло быть всё по-прежнему.
- Ты прав, - улыбнулась Анджелика, включившись в игру воспоминаний. – Ведь когда я вернулась в драконьем теле, и тогда, когда опять стала человеком, а потом единорогом, а потом... золотой демонической королевой, и снова человеком, наша жизнь менялась, ломалась и не хотела оставаться прежней!
- Но мы продолжаем любить! – подхватил Драся. – Жизнь изменяется постоянно и никогда не становится прежней. Разве наша жизнь не перестала быть прежней, после того, что случилось в стойле конюшни Менского замка?
Теперь Анджелика прильнула к нему и с удовольствием потёрлась о колючую щёку.
- Я хотела бы уточнить только одно, - проговорила она своим нормальным голосом. – Ты сказал, что человеческие ограничения теперь для нас не действуют, и это навсегда. Что это значит?
- Это значит, что теперь мы сами решаем, что для нас приемлемо, а что нет. Продолжая любить, нам незачем терзаться сомнениями насчёт друг друга и насчёт себя тоже. Иными словами, это было в последний раз, когда ты обвинила себя в том, что произошло этой ночью.
- Но... - Глаза Анджелики на миг снова стали похожими на блюдца. – Наша жизнь, что, станет теперь такой?..
- Нет, конечно! – рассмеялся дракон. – Это был особенный случай. Да, мы можем его повторить, когда захотим. Если захотим. Но мне кажется, это будет нескоро. Кстати, вчерашняя ночь показала, что ты к подобным нагрузкам ещё не готова. То есть, талант у тебя на высшем уровне, а вот выносливость...
Анджелика рассмеялась и обвила руками шею любовника.
- Это достигается тренировками! – заявила она. – Периодические занятия с таким тренером, как ты, и я стану, если не чемпионом, то мастером спорта! Вот тогда можно будет подумать о соревнованиях.
- И это не выбьет больше тебя из колеи?
Анджелика задумалась. Мысль о содеянном её уже не ужасала. Что же касается того, что она теперь чувствовала, вспоминая безумства прошлой ночи, то это было сродни тому, что ощущает человек сытый по горло, глядя на самое привлекательное кушанье. Нет, не сейчас! И даже не в ближайшем будущем. Но в принципе... Сознаемся себе, что это было потрясающе! Немного слишком, но, в общем – великолепно!
- Здесь кто-то предлагал мне искупаться? – спросила девушка, лукаво глядя на любимого.
- Пошли!
Драся сказал – «Пошли!», но не дал ей сделать ни шага, а просто отбросил плащ, подхватил любимую на руки и понёс к реке, журчавшей за холмом. Через полчаса, отмытые и посвежевшие, они решили вернуться в лагерь, но обнаружили, что забыли прихватить с собой одежду. Влажный от пота жаркий плащ их тоже совершенно не привлекал. Пришлось возвращаться нагишом, но это уже не было проблемой для любовников, сбросивших оковы души и тела. Даже присутствие у костра Фига и Быка, присоединившихся к компании, не смутило их и не остановило ни на секунду.
Когда подобные полубогам, красивые и счастливые вошли они в круг друзей, то были встречены восхищёнными приветствиями и аплодисментами!
Глава 53. Ты будешь моим принцем?
- Почему я? – в очередной раз задал он ей этот вопрос, на который хотел и боялся получить откровенный ответ. – Ты ведь так прекрасна, а я...
Конечно, в мечтах он видел себя молодым, вихрастым, стройным и мускулистым. Он понимал, что это мальчишество, тем более что даже в молодости он не обладал всеми этими достоинствами. Теперь же, разменяв пятый десяток и дойдя в этом неутешительном счёте до половины, он видел в зеркале лысеющего типа самой заурядной наружности, обладающего к тому же отвислым брюшком и дряблыми мускулами. Далековато от того образа, который рисовался в мечтах, запрятанных в тайник сознания.
Правда, он был квалифицированный врач, а его высокий уровень заслуженно оценивали все – друзья, пациенты, коллеги, младший персонал. Короче, все, кроме начальства. Нет, главврачом он всё-таки стал... Ненадолго. Его смогли обойти и понизить в должности. Спасибо, что оставили в той же больнице. Уйти отсюда он не мог, ведь он был Хранителем. С мизерной зарплатой... Но, суть не в этом!
Он давно уже не был привлекателен для девушек. Положа руку на сердце, ему с этим и раньше-то не слишком везло. Но прежде у него была молодость! И были безбашенные развесёлые девчонки, не научившиеся ещё заглядывать в будущее и мерить всё в денежном эквиваленте.
Но у подруг его студенческих лет была манера улетать в неизвестном направлении. Его же душа получала очередную рваную дыру на том месте, где должна была расцвести любовь. И было таких дыр... Скажем – несколько. Не так много, как могло быть. Просто он научился не доверять женщинам, а они, чувствуя его неприязнь, стали обходить его стороной.
Казалось бы, на личной жизни можно было поставить крест, и тут... Мегги! Девушка из ниоткуда. Вышедшая из тайной комнаты, о которой он – её хранитель, пытался забыть из чувства самосохранения. Кто она? Инопланетянка? Демоница? Драконесса! По крайней мере, она сама так о себе рассказывала. Поверил ли он ей? А почему бы нет?
События, связанные с палатой, в которой, то исчезала, то появлялась пациентка, забылись всеми, но у него они стояли перед глазами, хоть и казались теперь бредовым сном. И так бы, наверное, всё осталось, но в одну прекрасную ночь, дверь в эту палату открылась, (точнее, он сам открыл ее, отчего-то решив, что это нужно сделать), и на пороге появилось создание невероятной красоты! Фантастическое создание...
У обнажённой девушки, с любопытством озиравшейся вокруг, была зеленоватая кожа, зелёные волосы, зелёные глаза и зелёные ногти на руках и ногах. При этом фигура её поражала совершенством форм и упругостью, словно её обладательница не вылезала из спортивного зала. На самом деле Мегги даже никогда там не бывала, а из спорта занималась только элементарной разминочной гимнастикой, которую её заставлял делать какой-то профессор Прыск. И, тем не менее, её маленькие изящные ручки без труда могли согнуть подкову.
В ту ночь Мегги рассказала ему кто она такая и зачем явилась сюда через межпространственный портал, которым, оказывается, является теперь скрытая палата. Эта девушка явилась в мир людей для его изучения, так-как давно хотела повидать место рождения подруги – той самой исчезнувшей пациентки.
Это было ясно, хоть и смахивало на сон после обильного ужина. Но совершенно неясно было, что ему теперь с этим чудом делать? У межмировой путешественницы ничего не было. Ни одежды, ни крыши над головой, ни документов, ни денег и даже ни малейшего представления о том, куда ей идти и что делать в изучаемом мире. На его вопрос о ближайших планах на будущее, Мегги с детской наивностью заявила, что хотела бы заняться медициной, но её предупредили, что это дело непростое, а потому, пока она не стала врачом, то может поработать проституткой, так-как слышала об этой профессии много хорошего.
Конечно, он мог бы указать ей дорогу в сторону панели и умыть руки. Мог? Нет, не мог! Дело было не в том, что Хранитель, (это имя за ним закрепилось, и Мегги не желала называть его иначе), был великодушным человеком, не способным бросить на произвол судьбы ближнего своего. Может быть, оно действительно было так, но дело было не в этом. Просто... Он влюбился!
Влюбился сразу с первого взгляда и тут же понял, что не отойдёт от этой девушки по доброй воле. А если она прогонит его, (он не сомневался, что рано или поздно так и случится), или уйдёт сама, то это будет последним днём в его жизни. Опытный хирург не шутил и не вставал перед самим собой в позу.
Оставалось одно – вести это чудо к себе домой, а там, как говорится – увидим! Как на грех, с этим тоже была проблема – погода стояла «нелётная», и, несмотря на то, что Хранитель жил недалеко, вести по студёным улицам босоногую девушку, одетую в медицинский халат на голое тело, было бы преступлением.
Но с этой проблемой он справился быстро – нарядил Мегги в собственное пальто, сапоги и шапку, а для себя похитил из ординаторской «общую» куртку, в которой нянечки выходили во двор выносить мусор и ещё за какой-нибудь надобностью. Оправданием ему служило то, что там ещё имелась видавшая виды телогрейка, которую все игнорировали за неприглядность.
Повздыхав о том, что у девушки нет даже тонких колгот и наплевав на то, что сам остался без шапки и в летних старых сменных туфлях, Хранитель повёл своё сокровище в тесную, похожую на чулан «однушку», где обитал в холостяцкой простоте и бедности.
До сих пор убогость этого жилища его не волновала. Прежде всего, потому что там не было и не ожидалось хозяйки. Сам он знавал прелести жизни в общаге и в коммуналке. Жил и на квартирах снятых с кем-то пополам. Поэтому, когда после долгих ожиданий, бумажных битв с чиновниками и некоторых махинаций, удалось, наконец, заполучить собственный угол, да ещё и в двух шагах от работы, обшарпанная железобетонная коробка с протёртым до дыр линолеумным полом, с пыльными стёклами в облупившихся рамах, с ржавой текучей сантехникой и узковатой в плечах кухней, показалась ему царскими хоромами.
Ремонт делал сам, благо руки у него росли именно из того места, откуда им было положено, вопреки тому что говорят об интеллигентах мелкие и крупные злобстеры. Два года ушло на отделку и мебелирование этой «барсучьей норы», как называл его новое жилище один из знакомых. Результат можно было охарактеризовать словом – «сойдёт». Квартирулька стала выглядеть опрятно, но продолжала оставаться бедной до нищеты, ведь позволить себе какую-то роскошь ему было не по карману. Но последнее обстоятельство его не волновало.
Друзей у Хранителя было немного. Товарищи школьных и студенческих лет, ставшие «крутыми», равно как и «выбившиеся в люди» родственники, давно уже не появлялись в пределе видимости, и восстанавливать с ними контакты не хотелось. (А зачем? Чтобы ещё раз послушать о том, что они-де умеют жить, а он не умеет?) Что же до тех, кто не был крут, то некоторое время тому назад они вдруг взялись умирать в пугающем количестве, словно хотели оправдать вывернутый наизнанку афоризм, известный всем в киношном варианте – «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным».
Таким образом, Хранитель остался один, и ему не перед кем было стесняться своего жилища, тем более что женщин ему уже давно заменяли пачка истрёпанных старых журналов, презентованных когда-то приятелем, катавшимся за границу, и пара заигранных кассет.
Мегги так восхищалась его «барсучьей норой», что сначала Хранитель даже заподозрил, что девушка над ним смеётся. Но Мегги совершенно не умела лицемерить. Это было понятно с первых минут их встречи, но он ещё не успел привыкнуть к такой искренности и к тому, что Мегги не сон, а всему что она скажет можно верить.
Между тем девушка бегала из комнаты на кухню и восторгалась то видом из окна, (нагромождение бетонных коробок), то балконом, на остекление которого у Хранителя не хватило средств, то газовой плитой, которую она, то зажигала, то гасила без помощи спичек - собственным дыханием. Но больше всего её восхитила ванная комната.
Эта часть квартиры и впрямь была гордостью Хранителя! Отделать ванную комнату удалось на славу, заменив, изношенное прежними жильцами страшилище на новенькую ванну и украсив стены очень красивой, хоть и бракованной кафельной плиткой, приобретённой по случаю. Он даже разорился тогда на недорогое, но очень миленькое кафельное панно с разноцветными рыбками, которое расположил посредине. Получилось скромно, изящно и со вкусом. Все работы проделал сам, не привлекая мастеров со стороны, что позволило сэкономить немало средств и повысить собственную самооценку. Кто знает о чём идёт речь, тот поймёт насколько дороже то, что сделано своими руками.
Теперь Мегги едва не верещала от восторга, заявляя, что это лучше, чем то, что она видела в мотеле. О каком мотеле идёт речь, Хранитель не понял, но рад был предоставить ванну в полное распоряжение импульсивной девицы.
Пока он «соображал на стол», девушка плескалась под душем и что-то пела. Но когда она закончила и явилась к нему, вытирая на ходу волосы махровым полотенцем, Хранитель едва не отхватил себе палец скальпелем, которым резал колбасу.
Ну, конечно! Она предстала перед ним голенькой, как и накануне в проёме двери «тайной» палаты. А ведь он повесил свой халат рядом с полотенцем на крючок. Правда Мегги тут же спохватилась, извинилась за «нехорошее поведение» и заметалась в поисках одежды. Пришлось прийти ей на помощь, одеть и успокоить, прибегнув к не слишком убедительному аргументу, что ничего страшного не случилось, потому что он, дескать, врач.
