Той же цели служили и глаза на макушке.
А ведь обидно! Конечно, закон выживания беспощаден, и во всём живом мире происходит одно и то же – существо ослабленное старостью, болезнями или ранами, становится добычей хищника. Этот уголок живого мира не был исключением, но почему же ничего не подозревающие люди должны были становиться жертвами безмозглого то-ли животного, то-ли растения, только потому, что их приняли за потерявшего бдительность прыгуна?
Обойти озеро вокруг у нас не получилось – обошли только левый берег, вдоль которого проследовали до очередной неожиданности, а именно до выхода из мира подземного озера. Не думаю, что если бы мы исследовали берега озера целиком, то выход на поверхность нашёлся бы на правой стороне. Если бы он вообще существовал, то через него давно уже сюда проникло бы что-нибудь снаружи, но ни малейших признаков активного сообщения с внешним миром не было видно.
В любом случае проверить эти соображения не получилось, потому что, когда мы приблизились к дальнему краю озера, то внезапно были подхвачены течением настолько сильным, что оно потащило нас словно на аркане, прямо, как нам казалось, на стену пещеры!
В это время в буксировочной шлюпке сидел Ганс. Когда течение вдруг ускорилось, парень совершенно растерялся, и, не зная, что делать, только оглядывался туда-сюда, хлопая глазами. Дон Мигель и Магдалена кричали ему, чтобы он возвратился на корабль, но куда там!
Нас несло уже со скоростью скачущей лошади! И не на стену, как казалось, а в провал под самой этой стеной, в кипящую, клокочущую бездну!..
Теперь мы спрятаться в трюм не успели – не было у нас даже десятой доли тех мгновений, которыми мы располагали в прошлый раз. Но то, что произошло дальше, превосходит моё разумение и знание природы вещей, поэтому я буду просто излагать факты.
Когда «Анхелика» резко «клюнула» носом и наше движение превратилось в вертикальное падение, я подумал, что всё кончено и нас сейчас унесёт в такую бездну, откуда нет возврата. Но время шло, а гибель всё не наступала. Более того – мы, как по волшебству, снова встали ногами на палубу, хотя только что отвесно падали вместе с кораблём.
Рядом с доном Мигелем, откуда-то сверху, (если только здесь были верх и низ), грузно плюхнулся Ганс. Однако наше ощущение твёрдой поверхности под ногами было едва ли не иллюзорным – мы как будто потеряли вес! Казалось, что стоит лишь слегка оттолкнуться от палубы, как взлетишь, словно мыльный пузырь, подхваченный ветерком.
Воздух вокруг был настолько пропитан водяной пылью, что едва можно было дышать. Даже трудно было сказать, чему именно больше соответствует то, чем мы тогда наполняли свои лёгкие – воздуху наполненному водой или водой напитанной воздухом. (Крохотныё летучие водяные капли на поверку оказались воздушными пузырьками с водяной оболочкой.)
Дон Мигель скомандовал всем привязаться к неподвижным частям палубных надстроек, как во время шторма, а сам свесился через борт, чтобы узнать, что такое происходит вокруг. Магдалена, я и большая часть пираний последовали его примеру. Только Ганс ничего не хотел знать и никуда свешиваться не собирался, а обнял своими ручищами основание мачты и спрятал лицо в палубу, как в детстве прятался в мамкину юбку, скрываясь от злого жестокого мира.
Когда я глянул туда, где по всем законам природы, должна быть морская вода, или хотя бы какое-то дно, (ведь мы вроде бы снова шли горизонтально), то чуть не свалился вниз от неожиданности. Внизу был... огонь! Да, да! Под нами текли настоящие огненные реки, от которых поднимался весьма ощутимый жар. Это заодно объясняло то, что мы всё вокруг неплохо видим, хоть здесь и должна была быть кромешная темнота, ведь наши светильники погасли. До огненных рек было рукой подать, по крайней мере, так казалось. Но скорее всего это была иллюзия, иначе мы бы сварились заживо, потому что это была самая настоящая лава! Толща воды между нами и этим огнём была основательная, но страшно подумать, какая толща была сверху нас!..
Я взглянул вверх и увидел темноту. Непонятной была также сила, которая несла нас вперёд с огромной скоростью, превышающей всё, что я испытывал до сих пор. Мы шли, точнее, летели, уже не по подземной реке, а за пределами Нового Света, прямо через Атлантику, близ дна океана! Повторяю – не знаю и даже не представляю себе, как это возможно, и куда вообще занесла нас странная наша судьба.
Честно говоря, тогда я не думал, что нам удастся выжить. Вот сейчас сила инерции, или что там нас несёт, закончится, и несусветная тяжесть воды моментально превратит нас в бесформенные комки плоти.
Но ничего подобного не происходило. Более того – траектория нашего движения изменилась, и огненные реки начали удаляться. Это означало, что мы движемся по направлению к поверхности. Неужели?!
Так продолжалось довольно долго. Уж не знаю, что за «бог из машины» решил вмешаться в нашу судьбу, но вскоре огненные реки исчезли, вода вокруг посветлела, мы вышли сначала на большую, потом на малую водолазную глубину, а потом...
Потом мы вылетели на поверхность океана, словно нами выстрелили из пушки!
Зрелище наверно было потрясающим. Если бы рядом оказались свидетели, какие-нибудь моряки, у них случился бы шок, а нам уже было бы не смыть репутацию морских чертей, пособников Сатаны. Но свидетелей не было и фонтан водяных брызг, взметнувшийся к небесам и посрамивший бы любого кита, остался никем не замеченным.
Промокшие до костей, плюющие и кашляющие водой, на полузатопленном судне, мы были живы, и даже не ощущали признаков кессонной болезни. Рыцарь знает, почему... Ой, опять вырвалось!
Полдня ушло на то, чтобы прийти в себя, так-как сил ни у кого не было. Ещё день ушёл на то, чтобы откачать воду, привести корабль в какое-то подобие порядка и снова взять «Анхелику» на буксир из двух шлюпок. А ещё через день мы бросили якорь в порту Лиссабона!
Можно сказать, что на этом закончилась первая половина наших приключений. Да, да! Есть и вторая, может быть и не настолько насыщенная событиями, но всё же заслуживающая внимания. А пока нас ждала рутина возврата домой.
Ещё до входа в порт страны, где действует Святая Инквизиция, мы сочинили легенду, которая скрывала истинный пол львиной доли нашего экипажа. Итак, пираньи стали индейцами, послами Союза дружественных племён к Его Величеству королю Испании. Одежда, подаренная друзьями из племени Чига Шанки, очень помогла нам в этом маскараде. На всякий случай девушки раскрасили лица золой, охрой и вообще чем попало. Ах да, и начисто «забыли» родной язык, зато напоказ частенько лопотали что-то совершенно несусветное, призванное изображать дикарское наречие неведомого народа.
Пять самых рослых оделись в матросские костюмы, (благо можно было по сезону нарядиться в кожаную робу, скрывающую женские формы), и поступили под командование Ганса, чтобы изображать моряков. При этом они старались не покидать судно.
Магдалена единственная не стала скрывать свою принадлежность к женскому роду, и представила португальской таможне подлинный паспорт со свидетельской подписью сеньора Самбульо-отца, заверенный всеми известной и уважаемой нотариальной конторой. То же сделали дон Мигель и Ганс.
Легенда наша была проста – шли себе мирно, попали в шторм, потом в штиль, еле выжили, хотим домой, но долг перед Его Величеством зовёт и призывает. Нам повезло – историю проглотили, правда, с изрядной суммой денег. Конечно же, не последнюю роль сыграли грамоты с авторитетной печатью семейства Самбульо, а может снова вмешалось заклятье Ра-му двенадцатого, но вскоре «Анхелика» встала на ремонт, «индейское посольство» разместилось в снятом на время особняке, а городские власти от себя ещё выделили несколько стражников, чтобы «господ послов» никто не побеспокоил.
Далее – через пару месяцев мы были снова дома, где нас ждали плохие новости, беды и заботы.
Прежде всего, мы узнали, что из кораблей снаряжённых семейством Самбульо для участия в походе Непобедимой Армады, не вернулся ни один. Это означало, что родители дона Мигеля и его старшие братья погибли в этой авантюре, так-как уцелевшие суда Армады, порой в совершенно разбитом состоянии, давно уже вернулись к родным берегам. А те, что пропали без вести, просто не могли выжить без припасов и воды в условиях штормов и ураганов, которыми их встретила тогда Северная Атлантика.
Дон Мигель выслушал новость, делавшую его единственным наследником титула и состояния Самбульо, упрямо сжав челюсти и посматривая на всех злыми глазами. Некоторое время он молчал, потом подошёл к окну и указал на «Анхелику», стоявшую в гавани хорошо видной из окон замка.
- Это самый старый и самый малый из кораблей моего отца и возможно самое малое судно Армады! – Сказал он дрожащим голосом. – Но мы прошли на нём через битву и через все шторма и бури, хоть припасов у нас было никак не больше, а то и меньше чем у других. А потом мы на этом корабле дошли до Нового Света, многое что там пережили и вернулись обратно! Как видите, корабль всё ещё на плаву, я жив, и вся моя команда в целости и сохранности прибыла назад, хоть трудностей и опасностей на нашу долю выпало немало. Я не желаю верить в гибель своих родителей и братьев, пока не получу убедительных тому доказательств! А до тех пор я отказываюсь именоваться Сеньором Самбульо...
Тут он отвернулся и вышел, что можно было расценить, как невежливость по отношению к судебному поверенному и стряпчим, которые пришли, чтобы уведомить его о вступлении в права наследства. Но на сей раз это были неплохие и неглупые люди, а потому никто из них не обиделся. Все просто удалились, пообещав зайти как-нибудь в другой раз, когда «Его Светлости Сеньору Самбульо» будет угодно их принять.
Я не удивился, когда нашёл Мигеля рыдающим на груди Магдалены. Я не стал ни утешать его, ни как-либо вмешиваться, только обменялся взглядами со старшей пираньей и уселся на одну из жёрдочек, устроенных для меня по всему замку. Нелегко этому парню было становиться мужчиной, так пусть спокойно выплачет свои последние детские слёзы.
Вместе с княжеским титулом, поместьем, замком, охотничьими угодьями, пахотными землями и единственным кораблём в гавани, дон Мигель унаследовал весьма жалкое состояние, крохи, оставшиеся от недавнего богатства Самбульо.
Я ни один и ни два раза скрипнул клювом, вспоминая золотые и серебряные саркофаги жрецов Ра-му и разные прочие ценности, которые видел в Новом Свете. Как это всё сейчас пригодилось бы! Но мы не принесли из похода ничего. Даже то золото, которое нашли на борту погибшего галеона, который обнаружили во время путешествия по подземной реке, дон Мигель отослал родственникам капитана того судна, так-как смог установить его личность по найденным там же документам.
Впрочем, о чём это я? Конечно, мы принесли с собой бесценное сокровище, которое оказалось главным и единственным богатством, доставшимся нам в Новом Свете. Иными словами – девятнадцать из тридцати пираний нашего экипажа оказались беременными! Понесла даже Магдалена, а я-то давно уже махнул на неё крылом, ведь ей было уже за тридцать, а не одна из её прежних связей не дала плод.
Я знаю, этого можно не понять, но я уже рассказывал, что свирры значительно отличаются от местного населения, и то, что у людей с мозгами, вывернутыми бредовой моралью, считается позором, у них воспринимается, как благословение Небес. Тем более что их народ понёс в этом походе страшные потери – более восьмисот крепких мужчин и молодых здоровых юношей ушли со старшими Самбульо и не вернулись.
Вот это была беда, так беда! Конечно, какое-то количество мужчин в их селениях осталось, но это были либо старики, либо подростки. Ну, ещё немного увечных, получивших ранения в предыдущих походах. Они уже не годились для службы в качестве скорпионов, но могли быть отцами семейств и конечно пираньи этими ветеранами не побрезгуют, но ведь их на всех не хватит!
Так что же делать? Не сводить же свиррских девушек с окрестным мужичьём! Извините за собачье сравнение, но это то же самое, что допустить случку между породистой борзой и бродячим кобелём. И дело не в том, что он беспородный и шелудивый, а в том, что он битый, оплёванный, трусливый холуй!
Именно отсутствие холопства привлекало меня в этих людях, а вовсе не умение лихо драться, как об этом можно было подумать. Для них сеньор это не только господин и покровитель, но и товарищ по оружию, и отец к которому всегда можно обратиться за помощью, защитой и справедливостью. Свирры никогда не кланялись Самбульо до земли, а тем более не ползали перед ними на карачках, как это принято у каких-нибудь азиатов, а теперь понравилось и европейским горе-владыкам. И господа уважали своих вассалов, заботились о них, но и всецело на них полагались.
А теперь что? Если подмешать к ним кровь местных крестьян, то вместе с ней придёт врождённое холопство, низкопоклонство, мужицкая хитрость, подлость, трусость. (Без обид – всё это, увы, есть у честных хлебопашцев, против которых я в принципе ничего не имею. Но у них своя стезя, а у природных воинов, своя. Дорогое вино с самой лучшей простоквашей смешаешь – помои получишь.)
Это и сеньоров испортит, ведь люди есть люди – привыкают ко всякой ерунде, начинают мнить о себе невесть что. Сначала барин слушает льстивые речи, потом ему становится мало, он требует ещё и ещё, и вот он уже нос дерёт, почитает себя, чуть ли не богом, и о слуг своих ноги вытирает. А какой из него при этом воин и полководец? Никакой. Само предназначение дворянина и сеньора исчезает, стирается. Никому он такой не нужен, и даже вреден. Это путь к гибели, а потому я не хотел, чтобы моих Самбульо окружала вместо преданных людей тупая дворня.
Если такое допустить, (а этим кончится, ведь природа потребует своё), то это будут совсем не те свирры. Над такими понадобится стоять с кнутом, следить, чтобы они делали свою работу хорошо и не давать поднимать головы, иначе они не только всё сделают плохо, но будут норовить сесть на шею. От таких придётся беречь спину, заводить специальную охрану от собственных подданных, чего отродясь не было в нашем хозяйстве, где эти самые подданные являлись основой, опорой и защитой. Блин, хоть многожёнство у свирров вводи! А может быть и введу, если вернусь...
Но не только у свирров обнаружились проблемы деликатного свойства. Дон Мигель, лишь немного разобрался с делами, как отправился с визитом к родителям своей невесты, ну, и к ней самой, разумеется.
Надо сказать, что его подвиг, во время атаки английских брандеров на беззащитную Армаду, не остался незамеченным. Конечно, речь здесь идёт не о короле и его министрах. Эти господа истинные подвиги никогда в упор не видели. Но среди людей, не забывших ещё о чести и доблести, из уст в уста передавалась удивительная история о юном гранде, который на утлом судёнышке бросился между обречённой Армадой и надвигавшейся на неё смертью. Не забыл об этом и герцог Медина-Сидонья, несмотря на страшное поражение по-прежнему командовавший испанским флотом и имевший влияние при Дворе. Так что за доном Мигелем прочно закрепилась слава героя, которая опередила его появление в доме юной Алисии.
А ведь обидно! Конечно, закон выживания беспощаден, и во всём живом мире происходит одно и то же – существо ослабленное старостью, болезнями или ранами, становится добычей хищника. Этот уголок живого мира не был исключением, но почему же ничего не подозревающие люди должны были становиться жертвами безмозглого то-ли животного, то-ли растения, только потому, что их приняли за потерявшего бдительность прыгуна?
Обойти озеро вокруг у нас не получилось – обошли только левый берег, вдоль которого проследовали до очередной неожиданности, а именно до выхода из мира подземного озера. Не думаю, что если бы мы исследовали берега озера целиком, то выход на поверхность нашёлся бы на правой стороне. Если бы он вообще существовал, то через него давно уже сюда проникло бы что-нибудь снаружи, но ни малейших признаков активного сообщения с внешним миром не было видно.
В любом случае проверить эти соображения не получилось, потому что, когда мы приблизились к дальнему краю озера, то внезапно были подхвачены течением настолько сильным, что оно потащило нас словно на аркане, прямо, как нам казалось, на стену пещеры!
В это время в буксировочной шлюпке сидел Ганс. Когда течение вдруг ускорилось, парень совершенно растерялся, и, не зная, что делать, только оглядывался туда-сюда, хлопая глазами. Дон Мигель и Магдалена кричали ему, чтобы он возвратился на корабль, но куда там!
Нас несло уже со скоростью скачущей лошади! И не на стену, как казалось, а в провал под самой этой стеной, в кипящую, клокочущую бездну!..
Теперь мы спрятаться в трюм не успели – не было у нас даже десятой доли тех мгновений, которыми мы располагали в прошлый раз. Но то, что произошло дальше, превосходит моё разумение и знание природы вещей, поэтому я буду просто излагать факты.
Когда «Анхелика» резко «клюнула» носом и наше движение превратилось в вертикальное падение, я подумал, что всё кончено и нас сейчас унесёт в такую бездну, откуда нет возврата. Но время шло, а гибель всё не наступала. Более того – мы, как по волшебству, снова встали ногами на палубу, хотя только что отвесно падали вместе с кораблём.
Рядом с доном Мигелем, откуда-то сверху, (если только здесь были верх и низ), грузно плюхнулся Ганс. Однако наше ощущение твёрдой поверхности под ногами было едва ли не иллюзорным – мы как будто потеряли вес! Казалось, что стоит лишь слегка оттолкнуться от палубы, как взлетишь, словно мыльный пузырь, подхваченный ветерком.
Воздух вокруг был настолько пропитан водяной пылью, что едва можно было дышать. Даже трудно было сказать, чему именно больше соответствует то, чем мы тогда наполняли свои лёгкие – воздуху наполненному водой или водой напитанной воздухом. (Крохотныё летучие водяные капли на поверку оказались воздушными пузырьками с водяной оболочкой.)
Дон Мигель скомандовал всем привязаться к неподвижным частям палубных надстроек, как во время шторма, а сам свесился через борт, чтобы узнать, что такое происходит вокруг. Магдалена, я и большая часть пираний последовали его примеру. Только Ганс ничего не хотел знать и никуда свешиваться не собирался, а обнял своими ручищами основание мачты и спрятал лицо в палубу, как в детстве прятался в мамкину юбку, скрываясь от злого жестокого мира.
Когда я глянул туда, где по всем законам природы, должна быть морская вода, или хотя бы какое-то дно, (ведь мы вроде бы снова шли горизонтально), то чуть не свалился вниз от неожиданности. Внизу был... огонь! Да, да! Под нами текли настоящие огненные реки, от которых поднимался весьма ощутимый жар. Это заодно объясняло то, что мы всё вокруг неплохо видим, хоть здесь и должна была быть кромешная темнота, ведь наши светильники погасли. До огненных рек было рукой подать, по крайней мере, так казалось. Но скорее всего это была иллюзия, иначе мы бы сварились заживо, потому что это была самая настоящая лава! Толща воды между нами и этим огнём была основательная, но страшно подумать, какая толща была сверху нас!..
Я взглянул вверх и увидел темноту. Непонятной была также сила, которая несла нас вперёд с огромной скоростью, превышающей всё, что я испытывал до сих пор. Мы шли, точнее, летели, уже не по подземной реке, а за пределами Нового Света, прямо через Атлантику, близ дна океана! Повторяю – не знаю и даже не представляю себе, как это возможно, и куда вообще занесла нас странная наша судьба.
Честно говоря, тогда я не думал, что нам удастся выжить. Вот сейчас сила инерции, или что там нас несёт, закончится, и несусветная тяжесть воды моментально превратит нас в бесформенные комки плоти.
Но ничего подобного не происходило. Более того – траектория нашего движения изменилась, и огненные реки начали удаляться. Это означало, что мы движемся по направлению к поверхности. Неужели?!
Так продолжалось довольно долго. Уж не знаю, что за «бог из машины» решил вмешаться в нашу судьбу, но вскоре огненные реки исчезли, вода вокруг посветлела, мы вышли сначала на большую, потом на малую водолазную глубину, а потом...
Потом мы вылетели на поверхность океана, словно нами выстрелили из пушки!
Зрелище наверно было потрясающим. Если бы рядом оказались свидетели, какие-нибудь моряки, у них случился бы шок, а нам уже было бы не смыть репутацию морских чертей, пособников Сатаны. Но свидетелей не было и фонтан водяных брызг, взметнувшийся к небесам и посрамивший бы любого кита, остался никем не замеченным.
Промокшие до костей, плюющие и кашляющие водой, на полузатопленном судне, мы были живы, и даже не ощущали признаков кессонной болезни. Рыцарь знает, почему... Ой, опять вырвалось!
Полдня ушло на то, чтобы прийти в себя, так-как сил ни у кого не было. Ещё день ушёл на то, чтобы откачать воду, привести корабль в какое-то подобие порядка и снова взять «Анхелику» на буксир из двух шлюпок. А ещё через день мы бросили якорь в порту Лиссабона!
Глава 16. Интермеццо двадцать первое – Дела домашние
Можно сказать, что на этом закончилась первая половина наших приключений. Да, да! Есть и вторая, может быть и не настолько насыщенная событиями, но всё же заслуживающая внимания. А пока нас ждала рутина возврата домой.
Ещё до входа в порт страны, где действует Святая Инквизиция, мы сочинили легенду, которая скрывала истинный пол львиной доли нашего экипажа. Итак, пираньи стали индейцами, послами Союза дружественных племён к Его Величеству королю Испании. Одежда, подаренная друзьями из племени Чига Шанки, очень помогла нам в этом маскараде. На всякий случай девушки раскрасили лица золой, охрой и вообще чем попало. Ах да, и начисто «забыли» родной язык, зато напоказ частенько лопотали что-то совершенно несусветное, призванное изображать дикарское наречие неведомого народа.
Пять самых рослых оделись в матросские костюмы, (благо можно было по сезону нарядиться в кожаную робу, скрывающую женские формы), и поступили под командование Ганса, чтобы изображать моряков. При этом они старались не покидать судно.
Магдалена единственная не стала скрывать свою принадлежность к женскому роду, и представила португальской таможне подлинный паспорт со свидетельской подписью сеньора Самбульо-отца, заверенный всеми известной и уважаемой нотариальной конторой. То же сделали дон Мигель и Ганс.
Легенда наша была проста – шли себе мирно, попали в шторм, потом в штиль, еле выжили, хотим домой, но долг перед Его Величеством зовёт и призывает. Нам повезло – историю проглотили, правда, с изрядной суммой денег. Конечно же, не последнюю роль сыграли грамоты с авторитетной печатью семейства Самбульо, а может снова вмешалось заклятье Ра-му двенадцатого, но вскоре «Анхелика» встала на ремонт, «индейское посольство» разместилось в снятом на время особняке, а городские власти от себя ещё выделили несколько стражников, чтобы «господ послов» никто не побеспокоил.
Далее – через пару месяцев мы были снова дома, где нас ждали плохие новости, беды и заботы.
Прежде всего, мы узнали, что из кораблей снаряжённых семейством Самбульо для участия в походе Непобедимой Армады, не вернулся ни один. Это означало, что родители дона Мигеля и его старшие братья погибли в этой авантюре, так-как уцелевшие суда Армады, порой в совершенно разбитом состоянии, давно уже вернулись к родным берегам. А те, что пропали без вести, просто не могли выжить без припасов и воды в условиях штормов и ураганов, которыми их встретила тогда Северная Атлантика.
Дон Мигель выслушал новость, делавшую его единственным наследником титула и состояния Самбульо, упрямо сжав челюсти и посматривая на всех злыми глазами. Некоторое время он молчал, потом подошёл к окну и указал на «Анхелику», стоявшую в гавани хорошо видной из окон замка.
- Это самый старый и самый малый из кораблей моего отца и возможно самое малое судно Армады! – Сказал он дрожащим голосом. – Но мы прошли на нём через битву и через все шторма и бури, хоть припасов у нас было никак не больше, а то и меньше чем у других. А потом мы на этом корабле дошли до Нового Света, многое что там пережили и вернулись обратно! Как видите, корабль всё ещё на плаву, я жив, и вся моя команда в целости и сохранности прибыла назад, хоть трудностей и опасностей на нашу долю выпало немало. Я не желаю верить в гибель своих родителей и братьев, пока не получу убедительных тому доказательств! А до тех пор я отказываюсь именоваться Сеньором Самбульо...
Тут он отвернулся и вышел, что можно было расценить, как невежливость по отношению к судебному поверенному и стряпчим, которые пришли, чтобы уведомить его о вступлении в права наследства. Но на сей раз это были неплохие и неглупые люди, а потому никто из них не обиделся. Все просто удалились, пообещав зайти как-нибудь в другой раз, когда «Его Светлости Сеньору Самбульо» будет угодно их принять.
Я не удивился, когда нашёл Мигеля рыдающим на груди Магдалены. Я не стал ни утешать его, ни как-либо вмешиваться, только обменялся взглядами со старшей пираньей и уселся на одну из жёрдочек, устроенных для меня по всему замку. Нелегко этому парню было становиться мужчиной, так пусть спокойно выплачет свои последние детские слёзы.
Вместе с княжеским титулом, поместьем, замком, охотничьими угодьями, пахотными землями и единственным кораблём в гавани, дон Мигель унаследовал весьма жалкое состояние, крохи, оставшиеся от недавнего богатства Самбульо.
Я ни один и ни два раза скрипнул клювом, вспоминая золотые и серебряные саркофаги жрецов Ра-му и разные прочие ценности, которые видел в Новом Свете. Как это всё сейчас пригодилось бы! Но мы не принесли из похода ничего. Даже то золото, которое нашли на борту погибшего галеона, который обнаружили во время путешествия по подземной реке, дон Мигель отослал родственникам капитана того судна, так-как смог установить его личность по найденным там же документам.
Впрочем, о чём это я? Конечно, мы принесли с собой бесценное сокровище, которое оказалось главным и единственным богатством, доставшимся нам в Новом Свете. Иными словами – девятнадцать из тридцати пираний нашего экипажа оказались беременными! Понесла даже Магдалена, а я-то давно уже махнул на неё крылом, ведь ей было уже за тридцать, а не одна из её прежних связей не дала плод.
Я знаю, этого можно не понять, но я уже рассказывал, что свирры значительно отличаются от местного населения, и то, что у людей с мозгами, вывернутыми бредовой моралью, считается позором, у них воспринимается, как благословение Небес. Тем более что их народ понёс в этом походе страшные потери – более восьмисот крепких мужчин и молодых здоровых юношей ушли со старшими Самбульо и не вернулись.
Вот это была беда, так беда! Конечно, какое-то количество мужчин в их селениях осталось, но это были либо старики, либо подростки. Ну, ещё немного увечных, получивших ранения в предыдущих походах. Они уже не годились для службы в качестве скорпионов, но могли быть отцами семейств и конечно пираньи этими ветеранами не побрезгуют, но ведь их на всех не хватит!
Так что же делать? Не сводить же свиррских девушек с окрестным мужичьём! Извините за собачье сравнение, но это то же самое, что допустить случку между породистой борзой и бродячим кобелём. И дело не в том, что он беспородный и шелудивый, а в том, что он битый, оплёванный, трусливый холуй!
Именно отсутствие холопства привлекало меня в этих людях, а вовсе не умение лихо драться, как об этом можно было подумать. Для них сеньор это не только господин и покровитель, но и товарищ по оружию, и отец к которому всегда можно обратиться за помощью, защитой и справедливостью. Свирры никогда не кланялись Самбульо до земли, а тем более не ползали перед ними на карачках, как это принято у каких-нибудь азиатов, а теперь понравилось и европейским горе-владыкам. И господа уважали своих вассалов, заботились о них, но и всецело на них полагались.
А теперь что? Если подмешать к ним кровь местных крестьян, то вместе с ней придёт врождённое холопство, низкопоклонство, мужицкая хитрость, подлость, трусость. (Без обид – всё это, увы, есть у честных хлебопашцев, против которых я в принципе ничего не имею. Но у них своя стезя, а у природных воинов, своя. Дорогое вино с самой лучшей простоквашей смешаешь – помои получишь.)
Это и сеньоров испортит, ведь люди есть люди – привыкают ко всякой ерунде, начинают мнить о себе невесть что. Сначала барин слушает льстивые речи, потом ему становится мало, он требует ещё и ещё, и вот он уже нос дерёт, почитает себя, чуть ли не богом, и о слуг своих ноги вытирает. А какой из него при этом воин и полководец? Никакой. Само предназначение дворянина и сеньора исчезает, стирается. Никому он такой не нужен, и даже вреден. Это путь к гибели, а потому я не хотел, чтобы моих Самбульо окружала вместо преданных людей тупая дворня.
Если такое допустить, (а этим кончится, ведь природа потребует своё), то это будут совсем не те свирры. Над такими понадобится стоять с кнутом, следить, чтобы они делали свою работу хорошо и не давать поднимать головы, иначе они не только всё сделают плохо, но будут норовить сесть на шею. От таких придётся беречь спину, заводить специальную охрану от собственных подданных, чего отродясь не было в нашем хозяйстве, где эти самые подданные являлись основой, опорой и защитой. Блин, хоть многожёнство у свирров вводи! А может быть и введу, если вернусь...
Но не только у свирров обнаружились проблемы деликатного свойства. Дон Мигель, лишь немного разобрался с делами, как отправился с визитом к родителям своей невесты, ну, и к ней самой, разумеется.
Надо сказать, что его подвиг, во время атаки английских брандеров на беззащитную Армаду, не остался незамеченным. Конечно, речь здесь идёт не о короле и его министрах. Эти господа истинные подвиги никогда в упор не видели. Но среди людей, не забывших ещё о чести и доблести, из уст в уста передавалась удивительная история о юном гранде, который на утлом судёнышке бросился между обречённой Армадой и надвигавшейся на неё смертью. Не забыл об этом и герцог Медина-Сидонья, несмотря на страшное поражение по-прежнему командовавший испанским флотом и имевший влияние при Дворе. Так что за доном Мигелем прочно закрепилась слава героя, которая опередила его появление в доме юной Алисии.
