относится. А какой он ваш жених?
Фоллиана: Он высок ростом, худой и жилистый. Очень сильный! У него
смуглая кожа, чёрные курчавые волосы и небольшая бородка
клинышком. Глаза карие с узкими горизонтальными зрачками.
На голове небольшие рога, на ногах копыта, но врядли вы
увидите его без обуви.
Злося: Ничего себе!
Чикада (в сторону): И это меня называют демоном!
Фоллиана: Но вы не подумайте, он не чёрт и никакого отношения к
нечистой силе не имеет. Просто у него был необычный отец,
о котором он не желает разговаривать. Но мне нет дела до его
отца, даже если это связано с какой-то тёмной историей. Я
люблю Барбаруса таким, каков он есть и очень по нему
скучаю! Пожалуйста, если вы его встретите, то скажите ему,
что я здесь или дайте мне знать о том, где он находится и
тогда я сама...
(закрывает лицо руками)
Злося: Конечно, я сделаю всё что смогу! О, в таком случае я побежала,
чтобы успеть вернуться к вечеру! Ах, да! Падре Микаэль, тут
миссис Злоримор просила вам передать свежую малину, печенье и
бутылку козьего молока.
(отдаёт ему корзинку)
Ну, я не прощаюсь, но всё равно – до вечера!
(убегает)
Мик: Вот же очаровательное и доброе создание!
Чикада: Прямо Козаура в юности!
Фоллиана: Странное чувство... Неужели после стольких лет у меня
наконец-то появилась подруга?
* * *
Какая ошибка! Зачем он только это сделал?
Профессор Прыск бежал по коридору большими скачками, во всю прыть своих проворных лапок. Но всё же, недостаточно проворных, чтобы на прямой дистанции уйти от преследующих его кошек.
Пока у него была фора из-за того, что хищницы некоторое время обнюхивали лестницу, по которой он скатился не задумываясь. Но теперь расстояние между ним и кровожадными красотками неуклонно сокращалось, а свернуть куда-нибудь в сторону и спрятаться, юркнуть в какую-нибудь щель, не было никакой возможности.
И зачем он только побежал на этот свет? Правда, неизвестно, что ждало его в других коридорах, но здесь его наверняка ждёт погибель. Как раз когда он добежит до источника света, они его и настигнут!
Это конечно будет не упитанная рыжая бестия, а кто-нибудь из чёрных близняшек, похожих на небольших пантер. Их мягкие прыжки слышались уже шагах в пяти за его хвостом. Эх, нагоняют! Возможно, всё кончится даже раньше, чем он предполагал...
Однако свет приближался, становился сильнее, и, хоть, по сути, он не был ярким, после темноты коридора даже немного резал глаза.
Свет исходил... от пяти свечей чёрного воска расставленных по вершинам лучей начертанной на полу пентаграммы! Здесь коридор заметно расширялся, превращаясь в подобие комнаты. Пока не было ясно, имелся ли из этой «комнаты» другой выход, но профессора сейчас занимал не этот, казалось бы, крайне жизненный вопрос.
Было очевидно, что это та самая пентаграмма, которую начертала Фоллиана, чтобы вызвать своего возлюбленного. Но ведь с тех пор прошло уже несколько дней! Как же получается, что за это время свечи, стоящие на полу, не превратились в чёрные восковые лужицы и не погасли?
Он успел заметить, что две из пяти свечей опрокинуты, но продолжают гореть так же ровно, как и те, что стоят прямо. Но в это время любознательному крысу стало не до свечей!
Чёрное тонкое, но сильное тело вытянулось в полёте над головой крысиного профессора, перелетело через него и приземлилось прямо в середину пентаграммы. Ловкая, как цирковой акробат, кошка, тут же развернулась и оскалила белоснежные иглы клыков в весёлой хищной улыбке!
Теперь профессор Прыск бежал едва ли не прямо к ней в пасть, но повернуть было невозможно – сзади нагоняла её, не менее хищная, сестрёнка, а где-то у той в кильватере пыхтела рыжая толстуха, уступавшая «пантерам» в скорости, но не в кровожадности.
Это был финал. Гибель казалась неизбежной. И всё же профессор не остановился и даже не сбавил темп бега, предпочитая бороться до конца, но при виде приближающихся клыков прикрыл глаза...
Крик, прозвучавший впереди, был не кошачьим, а... женским! В тот же миг в грудь профессора врезались бечёвки, которыми он привязал к спине тетрадь со стихами. Что за?.. Бечёвки немедленно лопнули, и тетрадь соскользнула вниз, легонько стукнув его по ягодицам. Что?!
Он вдруг понял, что бежит на двух, а не на четырёх лапках. Нет, какие там лапки? Он бежал на двух ногах!.. Человеческих ногах!
Впрочем, бег его был недолог, потому что от неожиданности он споткнулся и с разбегу налетел на обнажённую длинноволосую девушку, растерянно стоявшую посреди пентаграммы. Невольно обнявшись, они полетели кубарем, сбив ещё пару свечек. А ещё через мгновение в них врезалась другая такая же девица, а вслед за ней полная, но по-своему привлекательная женщина лет сорока.
Образовалась куча-мала, выпутаться из которой удалось не сразу. Когда же все четверо, всё ещё оглушённые столкновением, разобрались, наконец, где, чьи руки-ноги и отодвинулись друг от друга, потирая ушибленные места, то воцарилось молчание.
Трудно сказать, кто из них был удивлён в большей степени. То, что гнавшиеся за ним кошки, это не совсем кошки, профессор догадался еще, когда увидел их в холле. И то, что сейчас перед ним сидят на полу три ведьмы, ему не надо было объяснять. А вот то, что сам он оказался в человеческом теле от которого отвык несколько тысячелетий назад, было ошеломительной новостью.
Для ведьм преображение розового крыса тоже было весьма неожиданным. На него сейчас взирали три пары совершенно круглых глаз. Пара карих и две зелёных.
- Парень, а ты кто? – Обрела, наконец, голос полная рыжая дама, а две другие смуглокожие, черноволосые красавицы, на вид не старше двадцати лет, воззрились на него вопросительно.
Прыск знал, что они видят перед собой тощего веснушчатого подростка лет семнадцати, с волосами настолько белыми, почти прозрачными, что сквозь них было видно розовую кожу. Вдруг он понял, что сидит совершенно голый среди представительниц противоположного пола, тоже обнажённых. Конечно, ведьмам было совершенно наплевать на свою наготу, на то они и ведьмы. Пока он был в теле крысы, его это обстоятельство тоже не волновало, но теперь...
Прыск увидел валявшуюся на расстоянии вытянутой руки тетрадку стихов, судорожно схватил её и прикрыл причинное место, после чего ответил, решив, что правду скрывать бессмысленно:
- Меня зовут - Прыск. Я... розовый дракон!..
* * *
Вести себя, как ни в чем, ни бывало, после всего, что случилось в последнее время, дело не простое.
Анджелика знала, что друзья не посмотрят на неё с осуждением, никогда не упрекнут и даже не подумают о ней плохо. Но ей стыдно было смотреть им в глаза, а когда она хотела что-то сказать или отвечала на вопрос, голос предательски срывался.
Это было мучительно, почти невыносимо! Анджелике хотелось бежать куда-нибудь подальше отсюда, чтобы не видеть тех, кто был свидетелем её дурацкого и позорного поведения. Она едва могла выносить общество их... кого она по-дружески любила и кто, (она знала это!), так же, по-дружески, любил её.
Беда была в том, что деваться ей было некуда. Не только этот город, но и весь этот мир она знала лишь по рассказам друзей, и хоть он был похож на тот, в котором она родилась и выросла, всё же он был чужим, непривычным, а потому опасным.
Куда она могла здесь пойти? Куда угодно, конечно же, но что она будет делать без денег, в потрёпанной одежде, не зная даже самых элементарных правил поведения в этом незнакомом месте?
Но сидеть безвылазно в номере мотеля она больше не могла. И Анджелика решила сбежать. Не насовсем, конечно! Она вернётся, вот только пройдёт... куда-нибудь, что-нибудь там сделает и вернётся. Может быть быстро, а может быть нет.
Огнеплюй ушёл «на работу» рано утром, сказав, чтобы к обеду его не ждали, и что, скорее всего он будет поздно вечером. Надо же какая дамочка у него ненасытная!
Стоп! Анджелика приказала себе выбросить эти мысли из головы. В конце концов, что она знает? Ничего. Ведь Огнеплюй так ничего и не сказал, а догадки Мегги могут быть ошибочными. Да и какое ей дело, в конце концов?
Анджелика воспользовалась тем, что Мегги спит, оделась и выскользнула из номера. Зелёная драконесса могла не спать по трое-четверо суток, не выказывая ни малейших признаков усталости. Точно так же долго она была способна спать, если её не будить, конечно. Ну что ж, пускай себе спит, а Анджелика тем временем пройдётся!
День был соблазнительно солнечным, а город, обласканный золотыми лучами, выглядел приветливо и безобидно. Правда, предчувствие на пороге кольнуло – «Влипнешь!»
Да? Может быть. Но она уже дважды за последнее время «влипала», сидя в четырёх стенах. Так что же лучше? Торчать в мотеле, сходить с ума и всё равно влипнуть, или влипнуть, но хотя бы прогуляться при этом?
- Эй, красавица? Я тебе говорю, куколка. Подь сюды!
Окликнувший её мужчина был навеселе. Не слишком. До состояния, в котором пребывал Огнеплюй, ему было далеко, но эйфория подпития делала своё дело.
Тем не менее, Анджелике не было резона от него шарахаться. Она его не боялась.
- Сколько берёшь? – Спросил он, когда девушка приблизилась.
- Что беру? – Не поняла Анджелика.
- Ну не концов же в рот! – Осклабился незнакомец. – Он у тебя маленький, больше одного не поместится. Я спрашиваю – сколько берёшь за час?
- А-а!.. – Протянула Анджелика, до которой дошёл смысл его вопроса. – Вы ошиблись, я не проститутка.
- Вижу, что не проститутка! – Заявил поддатый мужик. – Была бы путаной, одевалась бы покрасимше. Вот я и спрашиваю – сколько берёшь, раз ты не путана? Шлюхе я плачу четвертак, а тебе могу пятнашку положить, раз ты не профессионалка.
- Н-нет, спасибо, я не... – Начала Анджелика, но незнакомец возражений не принял.
- Что значит – «нет»? – Возмутился он. – Я, по-твоему, дурак, что ли платить неумёхе, как крутой шалаве? Кстати, ты осторожней с частным промыслом – девки здесь злые. Поймают – побьют и гриву твою красивую выщиплют. Добро, если совсем не изувечат!
- Хватит! – Возмутилась девушка. – Сказала же – я не из них, и нет у меня никакого частного промысла! Я иду своей дорогой, и не надо ко мне...
- Ах ты, сучка!
Мужчина грубо схватил девушку за руку и притянул к себе.
- Я с ней по-хорошему, а она фордыбачит! В последний раз предлагаю или пеняй на себя. Ни тебе, ни мне – даю двадцатку...
- Отпусти девушку!
На плечо пьяного подонка легла ладонь размером с лопату. Даже Огнеплюй не мог похвастаться такими кистями рук, хоть тот, кто пришёл ей сейчас на помощь был ростом пониже её рыжего друга.
Анджелика подняла глаза на этого новоприбывшего, и ей стало слегка дурно. Лицо человека было изуродовано – сломанный нос, бесформенные, разбитые и видимо неровно сросшиеся губы, несколько шрамов пересекающих щёки и неровный голый череп, изломанные брови, уши, расплющенные и напоминающие блины, изготовленные неумелым пекарем.
Но это было ещё не всё! Одежда этого странного типа представляла собой сплошные лохмотья. Правда, их было очень много, как будто этот странный человек напяливал рубашку на рубашку, пока не стал похож на стог сена. Удивительно, что лохмотья эти не выглядели грязными. Да и сам их обладатель не издавал характерный запах, обычно разливающийся вокруг опустившихся представителей рода человеческого.
Приставший к Анджелике хам, бросил лишь один взгляд на мощную фигуру своего оппонента, грязно выругался сквозь зубы и исчез. Спасший девушку «квазимодо» перевёл на неё взгляд своих тяжёлых, но странно безмятежных глаз, и несколько секунд разглядывал её, словно она была экспонатом в музее. Затем он протянул ей руку ладонью вверх и произнёс почти торжественно:
- Пойдём со мной, сестра, ибо здесь тебе не место!
- А... где мне место? – Спросила Анджелика, испытывая противоречивые чувства – благодарность, любопытство и желание удрать.
- Под сенью Святого Мика найдётся место для всех, кто желает очиститься от греха, сбросить оковы стяжательства и обрести свет его учения! Твоё ремесло тебе не престало, но я вижу по твоей одежде, что ты уже начала путь очищения. Так пройди же его до конца!
- Боже! – Воскликнула девушка с мукой в голосе. – Ну, чем мне доказать, что я не проститутка?
- Не надо ничего доказывать, сестра! – Возразил верзила с замашками проповедника. – Не имеет значения – проститутка ты или нет, как не имеет значения то, что я не так давно я был чемпионом реслинга. Перед ликом Святого Мика мы все равны, и никто никого не хуже и не лучше. Благодаря свету его учения, я вижу ангела в тебе, и меня не интересует, чем ты зарабатываешь себе на хлеб. Пойдём со мной, сестра! Узнай блаженство мудрости Святого Мика и тогда, может быть, ты увидишь ангела во мне и даже в том несчастном слепце, который приставал к тебе только что.
«Влипла! Влипла! Влипла! Влипла!» - Стучало в висках у Анджелики, но она вложила свою руку в ладонь адепта секты Святого Мика и пошла рядом с ним, с трудом соизмеряя свой девичий шаг с его, широким и размашистым.
Едва ли девушка могла объяснить, почему она это сделала, но желания остановиться и повернуть назад у неё больше не возникало. Лишь раз Анджелика оглянулась и бросила взгляд на выходящую во двор дверь номера мотеля, где спала Мегги.
* * *
- Кто это? – Спросил Быкович, зачем-то понизив голос.
- Определённо не Дульери. – Так же негромко ответил Драгис. – Могу лишь предположить...
- Ребята, позвольте вам представить моего брата! – Сказал Фигольчик, закончив обниматься с тем, кто мог бы сойти за его отражение, если бы не старенький потёртый костюм и очки. – Это – Умник!
- Я так и подумал. – Ответил Драгис, протягивая руку для пожатия. – Рад знакомству!
Умник выглядел под стать им – бедновато-поношенно-прилично. Правда вид у него был не рабочего, а скорее мелкого конторского служащего с мизерным жалованием или учителя из школы для детей бедняков.
- А скажи-ка нам на милость, - не слишком приветливо заговорил Бык, - чегой-то ты, Умник, на нас зомбаков выпустил?
- Вынужден принести вам свои извинения, господа! – Смущённо ответил Умник. – Дело в том, что произошла ошибка – я принял этих зомби за вас.
- За нас? – Удивился Фигольчик и переглянулся со своими товарищами.
- Да, за вас. – Продолжал Умник. – Дело в том, что я шёл к вам, но не знал в какой именно части здания вас искать, а когда услышал, как за этой дверью кто-то скребётся, то подумал, что вы спрятались в подвале и снял замок...
- Спрятались, а замок повесили снаружи? – Усмехнулся Драгис. – Вы слишком высокого мнения о наших способностях, сэр!
Фоллиана: Он высок ростом, худой и жилистый. Очень сильный! У него
смуглая кожа, чёрные курчавые волосы и небольшая бородка
клинышком. Глаза карие с узкими горизонтальными зрачками.
На голове небольшие рога, на ногах копыта, но врядли вы
увидите его без обуви.
Злося: Ничего себе!
Чикада (в сторону): И это меня называют демоном!
Фоллиана: Но вы не подумайте, он не чёрт и никакого отношения к
нечистой силе не имеет. Просто у него был необычный отец,
о котором он не желает разговаривать. Но мне нет дела до его
отца, даже если это связано с какой-то тёмной историей. Я
люблю Барбаруса таким, каков он есть и очень по нему
скучаю! Пожалуйста, если вы его встретите, то скажите ему,
что я здесь или дайте мне знать о том, где он находится и
тогда я сама...
(закрывает лицо руками)
Злося: Конечно, я сделаю всё что смогу! О, в таком случае я побежала,
чтобы успеть вернуться к вечеру! Ах, да! Падре Микаэль, тут
миссис Злоримор просила вам передать свежую малину, печенье и
бутылку козьего молока.
(отдаёт ему корзинку)
Ну, я не прощаюсь, но всё равно – до вечера!
(убегает)
Мик: Вот же очаровательное и доброе создание!
Чикада: Прямо Козаура в юности!
Фоллиана: Странное чувство... Неужели после стольких лет у меня
наконец-то появилась подруга?
* * *
Глава 57. Ещё одна вскрытая тайна
Какая ошибка! Зачем он только это сделал?
Профессор Прыск бежал по коридору большими скачками, во всю прыть своих проворных лапок. Но всё же, недостаточно проворных, чтобы на прямой дистанции уйти от преследующих его кошек.
Пока у него была фора из-за того, что хищницы некоторое время обнюхивали лестницу, по которой он скатился не задумываясь. Но теперь расстояние между ним и кровожадными красотками неуклонно сокращалось, а свернуть куда-нибудь в сторону и спрятаться, юркнуть в какую-нибудь щель, не было никакой возможности.
И зачем он только побежал на этот свет? Правда, неизвестно, что ждало его в других коридорах, но здесь его наверняка ждёт погибель. Как раз когда он добежит до источника света, они его и настигнут!
Это конечно будет не упитанная рыжая бестия, а кто-нибудь из чёрных близняшек, похожих на небольших пантер. Их мягкие прыжки слышались уже шагах в пяти за его хвостом. Эх, нагоняют! Возможно, всё кончится даже раньше, чем он предполагал...
Однако свет приближался, становился сильнее, и, хоть, по сути, он не был ярким, после темноты коридора даже немного резал глаза.
Свет исходил... от пяти свечей чёрного воска расставленных по вершинам лучей начертанной на полу пентаграммы! Здесь коридор заметно расширялся, превращаясь в подобие комнаты. Пока не было ясно, имелся ли из этой «комнаты» другой выход, но профессора сейчас занимал не этот, казалось бы, крайне жизненный вопрос.
Было очевидно, что это та самая пентаграмма, которую начертала Фоллиана, чтобы вызвать своего возлюбленного. Но ведь с тех пор прошло уже несколько дней! Как же получается, что за это время свечи, стоящие на полу, не превратились в чёрные восковые лужицы и не погасли?
Он успел заметить, что две из пяти свечей опрокинуты, но продолжают гореть так же ровно, как и те, что стоят прямо. Но в это время любознательному крысу стало не до свечей!
Чёрное тонкое, но сильное тело вытянулось в полёте над головой крысиного профессора, перелетело через него и приземлилось прямо в середину пентаграммы. Ловкая, как цирковой акробат, кошка, тут же развернулась и оскалила белоснежные иглы клыков в весёлой хищной улыбке!
Теперь профессор Прыск бежал едва ли не прямо к ней в пасть, но повернуть было невозможно – сзади нагоняла её, не менее хищная, сестрёнка, а где-то у той в кильватере пыхтела рыжая толстуха, уступавшая «пантерам» в скорости, но не в кровожадности.
Это был финал. Гибель казалась неизбежной. И всё же профессор не остановился и даже не сбавил темп бега, предпочитая бороться до конца, но при виде приближающихся клыков прикрыл глаза...
Крик, прозвучавший впереди, был не кошачьим, а... женским! В тот же миг в грудь профессора врезались бечёвки, которыми он привязал к спине тетрадь со стихами. Что за?.. Бечёвки немедленно лопнули, и тетрадь соскользнула вниз, легонько стукнув его по ягодицам. Что?!
Он вдруг понял, что бежит на двух, а не на четырёх лапках. Нет, какие там лапки? Он бежал на двух ногах!.. Человеческих ногах!
Впрочем, бег его был недолог, потому что от неожиданности он споткнулся и с разбегу налетел на обнажённую длинноволосую девушку, растерянно стоявшую посреди пентаграммы. Невольно обнявшись, они полетели кубарем, сбив ещё пару свечек. А ещё через мгновение в них врезалась другая такая же девица, а вслед за ней полная, но по-своему привлекательная женщина лет сорока.
Образовалась куча-мала, выпутаться из которой удалось не сразу. Когда же все четверо, всё ещё оглушённые столкновением, разобрались, наконец, где, чьи руки-ноги и отодвинулись друг от друга, потирая ушибленные места, то воцарилось молчание.
Трудно сказать, кто из них был удивлён в большей степени. То, что гнавшиеся за ним кошки, это не совсем кошки, профессор догадался еще, когда увидел их в холле. И то, что сейчас перед ним сидят на полу три ведьмы, ему не надо было объяснять. А вот то, что сам он оказался в человеческом теле от которого отвык несколько тысячелетий назад, было ошеломительной новостью.
Для ведьм преображение розового крыса тоже было весьма неожиданным. На него сейчас взирали три пары совершенно круглых глаз. Пара карих и две зелёных.
- Парень, а ты кто? – Обрела, наконец, голос полная рыжая дама, а две другие смуглокожие, черноволосые красавицы, на вид не старше двадцати лет, воззрились на него вопросительно.
Прыск знал, что они видят перед собой тощего веснушчатого подростка лет семнадцати, с волосами настолько белыми, почти прозрачными, что сквозь них было видно розовую кожу. Вдруг он понял, что сидит совершенно голый среди представительниц противоположного пола, тоже обнажённых. Конечно, ведьмам было совершенно наплевать на свою наготу, на то они и ведьмы. Пока он был в теле крысы, его это обстоятельство тоже не волновало, но теперь...
Прыск увидел валявшуюся на расстоянии вытянутой руки тетрадку стихов, судорожно схватил её и прикрыл причинное место, после чего ответил, решив, что правду скрывать бессмысленно:
- Меня зовут - Прыск. Я... розовый дракон!..
* * *
Глава 58. Влипла, влипла, влипла, влипла...
Вести себя, как ни в чем, ни бывало, после всего, что случилось в последнее время, дело не простое.
Анджелика знала, что друзья не посмотрят на неё с осуждением, никогда не упрекнут и даже не подумают о ней плохо. Но ей стыдно было смотреть им в глаза, а когда она хотела что-то сказать или отвечала на вопрос, голос предательски срывался.
Это было мучительно, почти невыносимо! Анджелике хотелось бежать куда-нибудь подальше отсюда, чтобы не видеть тех, кто был свидетелем её дурацкого и позорного поведения. Она едва могла выносить общество их... кого она по-дружески любила и кто, (она знала это!), так же, по-дружески, любил её.
Беда была в том, что деваться ей было некуда. Не только этот город, но и весь этот мир она знала лишь по рассказам друзей, и хоть он был похож на тот, в котором она родилась и выросла, всё же он был чужим, непривычным, а потому опасным.
Куда она могла здесь пойти? Куда угодно, конечно же, но что она будет делать без денег, в потрёпанной одежде, не зная даже самых элементарных правил поведения в этом незнакомом месте?
Но сидеть безвылазно в номере мотеля она больше не могла. И Анджелика решила сбежать. Не насовсем, конечно! Она вернётся, вот только пройдёт... куда-нибудь, что-нибудь там сделает и вернётся. Может быть быстро, а может быть нет.
Огнеплюй ушёл «на работу» рано утром, сказав, чтобы к обеду его не ждали, и что, скорее всего он будет поздно вечером. Надо же какая дамочка у него ненасытная!
Стоп! Анджелика приказала себе выбросить эти мысли из головы. В конце концов, что она знает? Ничего. Ведь Огнеплюй так ничего и не сказал, а догадки Мегги могут быть ошибочными. Да и какое ей дело, в конце концов?
Анджелика воспользовалась тем, что Мегги спит, оделась и выскользнула из номера. Зелёная драконесса могла не спать по трое-четверо суток, не выказывая ни малейших признаков усталости. Точно так же долго она была способна спать, если её не будить, конечно. Ну что ж, пускай себе спит, а Анджелика тем временем пройдётся!
День был соблазнительно солнечным, а город, обласканный золотыми лучами, выглядел приветливо и безобидно. Правда, предчувствие на пороге кольнуло – «Влипнешь!»
Да? Может быть. Но она уже дважды за последнее время «влипала», сидя в четырёх стенах. Так что же лучше? Торчать в мотеле, сходить с ума и всё равно влипнуть, или влипнуть, но хотя бы прогуляться при этом?
- Эй, красавица? Я тебе говорю, куколка. Подь сюды!
Окликнувший её мужчина был навеселе. Не слишком. До состояния, в котором пребывал Огнеплюй, ему было далеко, но эйфория подпития делала своё дело.
Тем не менее, Анджелике не было резона от него шарахаться. Она его не боялась.
- Сколько берёшь? – Спросил он, когда девушка приблизилась.
- Что беру? – Не поняла Анджелика.
- Ну не концов же в рот! – Осклабился незнакомец. – Он у тебя маленький, больше одного не поместится. Я спрашиваю – сколько берёшь за час?
- А-а!.. – Протянула Анджелика, до которой дошёл смысл его вопроса. – Вы ошиблись, я не проститутка.
- Вижу, что не проститутка! – Заявил поддатый мужик. – Была бы путаной, одевалась бы покрасимше. Вот я и спрашиваю – сколько берёшь, раз ты не путана? Шлюхе я плачу четвертак, а тебе могу пятнашку положить, раз ты не профессионалка.
- Н-нет, спасибо, я не... – Начала Анджелика, но незнакомец возражений не принял.
- Что значит – «нет»? – Возмутился он. – Я, по-твоему, дурак, что ли платить неумёхе, как крутой шалаве? Кстати, ты осторожней с частным промыслом – девки здесь злые. Поймают – побьют и гриву твою красивую выщиплют. Добро, если совсем не изувечат!
- Хватит! – Возмутилась девушка. – Сказала же – я не из них, и нет у меня никакого частного промысла! Я иду своей дорогой, и не надо ко мне...
- Ах ты, сучка!
Мужчина грубо схватил девушку за руку и притянул к себе.
- Я с ней по-хорошему, а она фордыбачит! В последний раз предлагаю или пеняй на себя. Ни тебе, ни мне – даю двадцатку...
- Отпусти девушку!
На плечо пьяного подонка легла ладонь размером с лопату. Даже Огнеплюй не мог похвастаться такими кистями рук, хоть тот, кто пришёл ей сейчас на помощь был ростом пониже её рыжего друга.
Анджелика подняла глаза на этого новоприбывшего, и ей стало слегка дурно. Лицо человека было изуродовано – сломанный нос, бесформенные, разбитые и видимо неровно сросшиеся губы, несколько шрамов пересекающих щёки и неровный голый череп, изломанные брови, уши, расплющенные и напоминающие блины, изготовленные неумелым пекарем.
Но это было ещё не всё! Одежда этого странного типа представляла собой сплошные лохмотья. Правда, их было очень много, как будто этот странный человек напяливал рубашку на рубашку, пока не стал похож на стог сена. Удивительно, что лохмотья эти не выглядели грязными. Да и сам их обладатель не издавал характерный запах, обычно разливающийся вокруг опустившихся представителей рода человеческого.
Приставший к Анджелике хам, бросил лишь один взгляд на мощную фигуру своего оппонента, грязно выругался сквозь зубы и исчез. Спасший девушку «квазимодо» перевёл на неё взгляд своих тяжёлых, но странно безмятежных глаз, и несколько секунд разглядывал её, словно она была экспонатом в музее. Затем он протянул ей руку ладонью вверх и произнёс почти торжественно:
- Пойдём со мной, сестра, ибо здесь тебе не место!
- А... где мне место? – Спросила Анджелика, испытывая противоречивые чувства – благодарность, любопытство и желание удрать.
- Под сенью Святого Мика найдётся место для всех, кто желает очиститься от греха, сбросить оковы стяжательства и обрести свет его учения! Твоё ремесло тебе не престало, но я вижу по твоей одежде, что ты уже начала путь очищения. Так пройди же его до конца!
- Боже! – Воскликнула девушка с мукой в голосе. – Ну, чем мне доказать, что я не проститутка?
- Не надо ничего доказывать, сестра! – Возразил верзила с замашками проповедника. – Не имеет значения – проститутка ты или нет, как не имеет значения то, что я не так давно я был чемпионом реслинга. Перед ликом Святого Мика мы все равны, и никто никого не хуже и не лучше. Благодаря свету его учения, я вижу ангела в тебе, и меня не интересует, чем ты зарабатываешь себе на хлеб. Пойдём со мной, сестра! Узнай блаженство мудрости Святого Мика и тогда, может быть, ты увидишь ангела во мне и даже в том несчастном слепце, который приставал к тебе только что.
«Влипла! Влипла! Влипла! Влипла!» - Стучало в висках у Анджелики, но она вложила свою руку в ладонь адепта секты Святого Мика и пошла рядом с ним, с трудом соизмеряя свой девичий шаг с его, широким и размашистым.
Едва ли девушка могла объяснить, почему она это сделала, но желания остановиться и повернуть назад у неё больше не возникало. Лишь раз Анджелика оглянулась и бросила взгляд на выходящую во двор дверь номера мотеля, где спала Мегги.
* * *
Глава 59. Третий брат
- Кто это? – Спросил Быкович, зачем-то понизив голос.
- Определённо не Дульери. – Так же негромко ответил Драгис. – Могу лишь предположить...
- Ребята, позвольте вам представить моего брата! – Сказал Фигольчик, закончив обниматься с тем, кто мог бы сойти за его отражение, если бы не старенький потёртый костюм и очки. – Это – Умник!
- Я так и подумал. – Ответил Драгис, протягивая руку для пожатия. – Рад знакомству!
Умник выглядел под стать им – бедновато-поношенно-прилично. Правда вид у него был не рабочего, а скорее мелкого конторского служащего с мизерным жалованием или учителя из школы для детей бедняков.
- А скажи-ка нам на милость, - не слишком приветливо заговорил Бык, - чегой-то ты, Умник, на нас зомбаков выпустил?
- Вынужден принести вам свои извинения, господа! – Смущённо ответил Умник. – Дело в том, что произошла ошибка – я принял этих зомби за вас.
- За нас? – Удивился Фигольчик и переглянулся со своими товарищами.
- Да, за вас. – Продолжал Умник. – Дело в том, что я шёл к вам, но не знал в какой именно части здания вас искать, а когда услышал, как за этой дверью кто-то скребётся, то подумал, что вы спрятались в подвале и снял замок...
- Спрятались, а замок повесили снаружи? – Усмехнулся Драгис. – Вы слишком высокого мнения о наших способностях, сэр!
