Глава 1. Тень дара
Мне было 17.
В нашей деревне часто шептались про столицу.
Старики у костров рассказывали сказки детям:
— Там улицы вымощены белым мрамором, — говорил один. — И маги шагают по ним так, что искры сыплются из-под ног.
— А в храмах горят вечные огни, — добавлял другой. — Их питают силы тех, кого увезли из наших земель.
— А ещё, — вздыхали женщины, — одарённых одевают в дорогие одежды и кормят сладостями, о которых мы и не мечтали.
Мальчишки слушали, раскрыв рты, и грезили, как их заберут в столицу и сделают героями.
Даже взрослые иногда говорили с завистью:
— Повезло тем семьям, у кого родится одарённый. Слава на весь род. Почёт на века.
Отъезд считался праздником. Люди наряжались, выводили детей на площадь, гордились ими.
Только я знала: это не праздник. Это прощание.
Никто никогда не возвращался. Ни один.
И никакие сладости не стоили того, чтобы оставить дом.
Моя жизнь в деревне была тёплой и простой.
По утрам я просыпалась от стука молота в кузнице. Отец вставал ещё до рассвета, и его руки всегда пахли железом и дымом. Мама засиживалась над тканями так, что глаза у неё слезились к вечеру, но она всё равно улыбалась, глядя на нас.
А Тарен… мой брат был ураганом. Сколько помню — он всегда носился босиком по траве, возвращался с разбитыми коленями, вечно с новыми «сокровищами»: то жук в ладонях, то пёрышко, то камень «с особым блеском».
— Смотри, Элли! — кричал он, гордый, будто нашёл золото. — Это талисман! Теперь ты всегда будешь в безопасности!
— Глупый, — я улыбалась и поджимала губы, чтобы не рассмеяться. — Талисманом для меня ты и сам являешься.
Он сиял. А я в этот миг чувствовала, как в груди просыпается моя тайная сила — огонёк, который я училась держать под замком.
Только ради него.
Ради Тарена я клялась себе: никто никогда не узнает о моём даре.
Все считали меня обычной.
Дочерью кузнеца и ткачихи, ничем не выделяющейся среди других девушек. И мне это подходило.
Ведь мне почти восемнадцать — если дар не открылся к этому возрасту, значит, его нет и не будет. Так думали соседи. Так надеялась моя семья.
А я лишь улыбалась и позволяла им верить.
На самом деле я была другой.
Светлые, почти серебристые волосы я всегда убирала в тугую косу, чтобы они не лезли в глаза. Но пряди всё равно выбивались и спадали на лицо. Глаза… вот что выделяло меня сильнее всего. Они не были ни синими, ни серыми, как у большинства. В них таился странный, чуть заметный фиолетовый оттенок, из-за которого соседи иногда посмеивались: «У кузнеца дочь с глазами ведьмы». Я смеялась вместе с ними, но внутри знала — в их словах есть правда.
Я была худенькой, тонкой, казалась хрупкой. Но тело всё же предательски выдало мою женскую суть — формы, которые я старательно скрывала под простыми платьями и широкими накидками. Удобнее было, когда люди видели во мне только «старшую дочь кузнеца», а не девушку, которую можно оценивать.
Только я знала: во мне жило нечто большее. Искра. Сила.
Я держала её взаперти, чтобы не отнять у семьи то, что для них важнее всего — меня.
"Мне было 17 лет.
И я верила, что смогу обмануть судьбу."
Глава 2. Праздник и приговор
С утра в доме было неспокойно.?Я сидела у окна, пока мама расчёсывала мои волосы, а Тарен не находил себе места: то садился на лавку, то снова вскакивал и начинал шагать по комнате, нахмурив лоб.
— А вдруг у меня получится? — бормотал он, не глядя на меня. — Вдруг хоть искорка вспыхнет? Тогда нас обоих заберут в столицу, понимаешь? Вместе!
Я повернула голову и посмотрела на него.?— Это так не работает, Тарен, — тихо сказала я. — Забирают только тех, у кого сила открылась.
— Ну и что? — он упрямо поджал губы. — Может, если я окажусь особенным, они не оставят тебя одну. Мы будем вдвоём.
Я вздохнула. Ему всего десять, и он цеплялся за любую возможность остаться рядом со мной.?— Может, — ответила я, не решившись разбить его надежду.
Глаза Тарена засияли, и он снова принялся мерить шагами комнату, будто репетировал, как подойдёт к кристаллу.
Мама нарядила меня так, будто я шла не на испытание, а на праздник.?Голубое платье с вышивкой по подолу — старое, но лучшее в доме. Волосы она оставила распущенными, только немного уложила мягкими волнами.?Я смотрела на своё отражение в тусклом оловянном зеркале и не узнавала его. Нарядная девчонка в голубом платье казалась чужой.?А внутри меня был тугой узел страха.
На площади стоял шум, как на ярмарке.?Женщины подталкивали дочерей вперёд, смеялись и перешёптывались:
— Смотри, какие красавцы будут…?— Хоть бы мою заметили. В столице-то жизнь другая.
На самом деле никто не ждал чуда от кристалла. В нашей деревне десятки лет не рождались одарённые. Люди собрались скорее ради зрелища: полюбоваться на воинов столицы — их выправку, силу, красивую форму. Кристалл был лишь поводом для праздника.
И вот они появились.
Гулкие удары копыт заглушили смех и разговоры. На площадь въехал отряд.
Не плащи и не тяжёлые мундиры, как в старых легендах. На них — тёмные жилеты, обтягивающие грудь и плечи, лёгкая защита на руках, высокие сапоги. Движения точные, выверенные, словно они были частью одного целого.
Толпа ахнула. Женщины выпрямились, девчонки заулыбались, мужчины кивали с уважением. Даже старухи перешёптывались:?— Красавцы какие…
Я тоже смотрела. И заметила одного из них.
Высокий, плечистый, каштановые волосы были зачёсаны назад, но несколько прядей выбивались, падая на лоб. Лицо резкое, словно высеченное из камня: скулы, прямой нос, твёрдая линия губ. А глаза… серо-карие, холодные, внимательные.
Он не улыбался. Даже когда остальные принимали приветствия, его взгляд был тяжёлым, будто он видел насквозь.
Я ещё не знала его имени. Но почувствовала, что этот взгляд — опасен.
Кристалл стоял в центре площади. Прозрачный, высокий, словно кусок замёрзшего озера. Внутри едва мерцали искры.
— Подростки, вперёд! — позвал староста.
Тарен тут же выскочил. Его плечи дрожали, но глаза горели.?— Я тоже попробую! — крикнул он.
Толпа засмеялась, женщины заахали:?— Вот смелый!
Он протянул ладошку и коснулся кристалла.?Ничего. Только холод.
Толпа улыбнулась тепло, кто-то даже погладил его по плечу. А Тарен нахмурился, губы дрогнули. Для него это было поражение.
Я наклонилась к нему и шепнула:?— Это к лучшему.
Он не ответил, упрямо сжимая кулаки.
Один за другим подростки подходили к кристаллу. У кого-то вспыхивала крошечная искра, у кого-то — ничего. Люди ахали, обсуждали, но больше смеялись, чем верили.
Наконец настала моя очередь.
Сердце стучало, как пойманная птица. В груди — жжение, словно огонь рвался наружу. Я вцепилась в себя, вдавила силу внутрь, будто сама стала клеткой.
Я коснулась кристалла.?Секунда. Другая.?Ничего.
Толпа ахнула — и тут же по площади прокатилось облегчённое «ооох».?Соседки обняли маму:?— Вот и хорошо. Останется рядом.?— Жалко, что без дара, — пробормотал староста, но глаза его светились радостью.
Я слышала перешёптывания:?— Всё как всегда…?— И правильно. Наши дети при нас останутся.
Они радовались. Радовались тому, что я — обычная. Что меня не увезут.
А я стояла, с трудом сдерживая дрожь. Внутри всё ещё билось пламя, которое я едва удерживала.
— Имя, — вдруг сказал один из воинов.
Я обернулась — серо-карие глаза смотрели прямо на меня. Голос его был ровный, низкий.
— Элериан, — выдохнула я.
— Ещё раз, Элериан, — произнёс он. — Прикоснись снова.
Жрец нахмурился:?— Но кристалл уже…
— Снова, — перебил воин.
Мне пришлось подчиниться. Я коснулась кристалла во второй раз.?На этот раз сила прорвалась наружу. В груди жгло, пальцы дрожали, и клетка, которую я строила годами, треснула.
Кристалл вспыхнул так ярко, что люди закрыли глаза. Толпа ахнула, женщины закричали от восторга, дети визжали, старики крестились.
Для всех это было чудо. Праздник.
Для меня — приговор.
И в тот миг вместе с огнём во мне вспыхнула ненависть.?К нему. К воину, который назвал моё имя и заставил дотронуться снова.
Мне было 17 лет.?И теперь я знала: ненависть горит ярче страха.
Глава 3. Прощание
Я шла домой, словно чужая.?Люди улыбались, махали руками, поздравляли. Их голоса звучали как сквозь воду. Внутри была только одна мысль: убежать.
Стоило лишь свернуть тропинку — и лес так близко, тёмный, густой. Но я видела перед глазами другое: мама у ворот, Тарен рядом, и воины спрашивают, где я. Что сделают с ними, если я исчезну?
Я знала ответ. И шагала дальше.
Дом вскоре заполнился соседями.?Кто-то принёс хлеб, кто-то ткань, кто-то орехи. Все улыбались, хлопали по плечу, целовали в щёку.
— Гордость деревни! — восклицала тётка Линна. — Теперь-то про нас услышат!?— Про тебя песни сложат, Элериан, — сказал староста. — Великая честь для семьи.?— Я всегда знала, что в твоих глазах есть небесный знак, — вздохнула соседка.
Я кивала и молчала. Каждое «поздравляем» звучало как «прощай».
Тарен сидел в углу, сжимая кулаки. Лицо его покраснело, глаза блестели от слёз. Когда дверь за последним гостем закрылась, он сорвался и кинулся ко мне.
— Ты знала! — выкрикнул он. — Всё это время знала!
Я не успела ответить — он уже тряс мою руку.?— Почему молчала?! Почему не сказала мне?!
— Потому что не хотела уезжать, — выдавила я. — Потому что вы были важнее.
— А теперь ты нас бросаешь! — он разрыдался и вцепился в моё платье.
Я опустилась на колени и обняла его так крепко, как только могла.?— Нет. Я вернусь. Я обещаю.
Он рыдал в голос, цепляясь за меня, будто мог удержать. Я прижала его к себе, чувствуя, что сердце рвётся на части.
Отец появился только вечером. На площади его не было — он давно не верил в эти «сказки про искры». Когда вошёл, запах вина и дыма заполнил комнату. Он посмотрел на меня и вдруг улыбнулся — не как мама или Тарен, а по-другому: торжествующе.
— Значит, всё-таки особенная, — сказал он и хлопнул ладонью по столу. — Вот видите, я говорил: кровь у нас сильная. Теперь-то, может, и мы заживём получше.
Мама резко отвернулась, а у меня сжались кулаки. Он был рад — но не за меня. За себя.?И именно из-за него я больше всего боялась оставить маму и брата.
Когда во дворе загремели копыта, сердце сжалось.?— Не уходи! — закричал Тарен, вцепившись в моё платье. — Скажи им «нет»!
— Это не выбор, — прошептала я.
— Тогда беги! Мы убежим в лес! Я буду рядом!
Я закрыла глаза. На миг представила это: ночь, деревья, мы бежим, а за спиной — факелы и звон стали. Они догонят. Всегда догоняют. И тогда заберут его.
— Я не могу, — сказала я и поцеловала его в волосы. — Если побегу, пострадаешь ты.
Он разрыдался, а я прижала его к себе, будто могла удержать навсегда.
У ворот стояли воины. Холодные, неподвижные.
Жрец произнёс:?— Элериан, ты должна ехать.
— Не отпущу! — выкрикнул Тарен, вновь цепляясь за меня.
Я обняла его в последний раз.?— Нужно. Но я вернусь. Обещаю.
Он отпустил. Не потому, что поверил, а потому, что больше не мог держать.
Мне протянули руку, чтобы помочь сесть в седло. Я оттолкнула её и сама взобралась.?Сзади раздался чей-то смешок:?— Гордая.
— Нет, — ответила я, не оборачиваясь. — Просто я умею сама.
Деревня оставалась позади. Люди махали руками, кричали поздравления, будто провожали меня на праздник.?А я знала: праздник был только для них.
В груди горел ком ненависти.?К столице. К судьбе. К НЕМУ.
Мне было 17 лет. И в тот день у меня забрали дом.
Глава 4. Дорога
Сначала мы ехали верхом.?Копыта били по земле, и каждое их движение отдавалось во мне, как колокол. Люди, жившие вдоль дороги, выбегали посмотреть: махали руками, кидали вслед крики пожеланий. Улыбались, будто провожали нас на праздник.
Я же старалась не смотреть ни по сторонам, ни назад. Если бы снова увидела Тарена, я бы сорвалась и побежала. А тогда пострадали бы они.
Через несколько часов нас остановили.?На обочине стоял огромный чёрный транспорт. Ни карета, ни повозка — скорее дом на колёсах, обшитый металлом, с широкими колёсами, в которые были врезаны символы. Они светились мягким синим светом, и от каждого всплеска магии в воздухе дрожала земля.
— Магическая повозка, — восхищённо прошептала одна из девчонок.
— Дальше поедете вместе, — коротко сказал один из воинов.
Мы спешились, лошади увели в сторону, и всех нас — десяток подростков — пригласили внутрь.
Внутри было просторно, но тесно от количества людей. Две длинные скамьи шли вдоль стен, над ними — высокие окна с мутными стёклами. Пол гудел, будто повозка жила своей жизнью, и пахло маслом, металлом и дымом.
Мы расселись кто где: девочки поспешили к окнам, парни заняли места у дверей. Я выбрала угол и старалась вжаться в спинку.
Когда двери закрылись, внутрь вошёл один из сопровождающих. Он снял перчатки, сел напротив, скрестил руки на груди. Его взгляд был уверенным, холодным, и от этого в повозке сразу стихли разговоры.
— Кайден, — сказал он ровно. — Ваш проводник в столицу.
Повисла пауза. Первые ожили девушки: кто-то заулыбался, поправил волосы, кто-то смело уставился прямо на него. Словно само его присутствие было чудом.
— И сколько ехать? — спросил светловолосый парень в углу. Голос звучал насмешливо, но он не спешил представляться.
— Два дня пути, — ответил Кайден. — С остановкой на ночлег. В дороге вы под нашей ответственностью. Не отходите, не спорьте с воинами и слушайтесь приказов. В столице вас ждёт распределение. Там всё узнаете.
Его слова прозвучали спокойно, но жёстко. Как приговор.
Разговоры ожили: кто-то с восторгом зашептался про «распределение», кто-то нервно усмехался. Я молчала.
Повозка тряслась всё сильнее, и расстояние между скамьями оказалось слишком маленьким. В какой-то момент мои колени задели его. Секунда — и я отдёрнула ногу, будто обожглась.
Он заметил. Конечно заметил.?Серо-карие глаза на миг задержались на мне, уголок губ едва дрогнул.
— Тесно, правда? — сказал он спокойно, но в голосе скользнула насмешка.
— Если мешаю, пересаживайся, — отрезала я, не поднимая взгляда.
— Нет, — ответил он всё так же ровно. — Мне здесь вполне удобно.
Девушки рядом захихикали, бросая на него взгляды.?А я чувствовала, как внутри закипает злость.
— Удивительно, — спустя минуту сказал он. — Остальные счастливы, что их выбрали. А ты будто на казнь едешь.
— Может, потому что это и есть казнь, — вырвалось у меня.
На миг наши взгляды встретились, и я возненавидела его ещё сильнее за то, что он позволял себе видеть меня насквозь.
Я отвернулась к мутному окну. Снаружи мелькали поля и леса, но я видела только своё отражение — и его взгляд, от которого невозможно было спрятаться.
Глава 5. Лагерь
Дорога тянулась бесконечно.?Магическая повозка гудела, и этот ровный звук тянул за собой мысли. Я вспоминала всё, что слышала об одарённых: кто-то умел вызывать дождь, кто-то управлял пламенем, кто-то лечил прикосновением. Даже говорили о тех, кто мог заглядывать в будущее или менять чужие мысли.
А если у меня сила воды? Или ветра? Я пыталась представить, как потоки воздуха поднимают меня ввысь, или как мои руки управляют волнами.?А если что-то страшное, о чём никто не говорит??Дар был во мне, но я держала его взаперти. Я не знала, что именно скрываю. И это пугало сильнее всего.
Мы прибыли в лагерь, когда солнце уже скрылось за лесом.?Сосны
