В конце концов, я имею право знать, что со мной будет.
- Я была в женской части. Три дня назад. Там и видела её, разговаривала с ней.
- Что она тебе сказала? – вновь крикнул Лаар и уперся руками по обе стороны от моей головы, загнав в самую настоящую ловушку.
- Отвечай! – крикнул прямо в лицо, и я зажмурилась, не в силах справиться с подступившим к горлу страхом.
Пульс вновь грохотал в висках, ладони вспотели, тело бросало то в жар, то в холод, и я с трудом нашла в себе силы ответить:
- Ничего...
- Врешь! О чём-то вы ведь разговаривали!
Попыталась вспомнить, о чём шёл разговор, но мысли с трудом ворочались в голове. Лаар нависал надо мной, словно каменная глыба, и это мешало сосредоточиться. В голове всплывали лишь размытые образы, обрывки фраз. И я ухватилась за одну из них.
- Она... Она просила позаботиться о тебе. Сказала, что тебе тяжело.
Лаар резко растерял весь свой пыл. Отступил на шаг и нахмурился, подозрительно глядя на меня. Будто не верил.
- Неправда... Ты всё выдумала, - подтвердил мои догадки муж.
- Зачем мне врать? – Я пожала плечами, радуясь тому, что он стал хотя бы на шаг дальше. Теперь дышать стало легче, и ко мне постепенно возвращалось самообладание.
- Допустим... Что ещё она успела рассказать? – Тон голоса раан-хара был чрезвычайно строг и серьёзен, и я невольно почувствовала себя на допросе.
Ох, и чего я только ждала, открыв мужу правду? Конечно, теперь он захочет узнать все подробности! Да только, даже если захочу, я не смогу вспомнить деталей того разговора. Да и к чему они? Ведь главного Кьяра мне так и не поведала...
- Говорю же, ничего! Я потому и пришла. Я должна знать, от чего она умерла, Лаар!
Не знаю, на что я рассчитывала. На откровенность, на понимание, на простую вежливость с его стороны? Но в ответ получила лишь молчание. Тяжелое и давящее. Заставляющее судорожно, до ломоты в суставах, стискивать пальцы. Мучиться тяжким ожиданием.
Неужели же он так мне ничего и не скажет?
Меж тем Лаар прошёл к одной из ниш, скрылся на мгновение за тяжелой парчовой занавесью, а после появился уже с новым кувшином вина в руках. Откупорил его кинжалом. Хлебнул из горла. А после плюхнулся в мягкое, утопающее в подушках кресло.
И я уже подумала, что он так и оставит мой вопрос без внимания, как Лаар неожиданно заговорил.
- Тебе лучше не знать. И вообще, выкинь эти мысли из головы! Так всем будет проще жить.
- Кому «всем»? Тебе, Лаар? Конечно, тебя бы больше устроило, если бы жена была нема, как рыба, и безропотно выполняла все твои указания? – кажется, я не на шутку разошлась. Сама повысила голос, чуть ли не крича на мужа.
А он не реагировал. Или делал вид, что не реагирует. И это злило сильнее всего. То, что муж принимает меня за пустое место и не утруждает себя даже пустыми отговорками, не говоря уже про правдивые ответы.
И я продолжила, чувствуя, как внутри кипит вулкан негодования, обиды и злости, грозя в любой миг выплеснуться бурным лавовым потоком и затопить все вокруг.
- Это ведь всё из-за тебя, да, Лаар? Другие твои жёны тоже больны и меня ждёт та же участь. Так ведь? Отвечай! Я имею право знать, что со мной будет! – крикнула во всё горло, и самообладание раан-хара наконец пошатнулось.
- Да, из-за меня! Довольна?! – с яростью выкрикнул он, вскочив с кресла. Заметался по комнате, словно дикий зверь. – Все женщины, с которыми я был близок, обречены на смерть. Ты это хотела узнать?
- Почему? – прошептала одними лишь губами, чувствуя, как что-то непомерно тяжёлое разом придавило к земле.
- Почему-почему? Думаешь, легко быть раан-харом? Думаешь, я особенный? Одарённый? Да будь моя воля, я бы выжег в себе этот Дар к демоновой матери!
- Причём тут Дар? Я не понимаю, объясни...
- Какая же ты настырная! - выдохнул Раан-хар и присел на краешек низкого прикроватного столика. Отхлебнул ещё вина, собираясь с мыслями.
Я неловко переступила с ноги на ногу, не зная, куда себя деть.
Это было непривычно: смотреть на него такого, растрепанного, взмокшего, хмельного. С покрасневшими глазами и вздувшимися венами на лбу. Говорить с ним на чистоту. Хотя бы так, на повышенных тонах. Но всё лучше, чем ничего.
А ещё было страшно. Я так стремилась узнать правду, но, по сути, оказалась совершенно не готова к ней.
Меж тем раан-хар, наконец, примирился с собой и заговорил. Глухо и обречённо.
- Вся правда в том, что мой Дар губителен для всего живого. Моя кровь – словно яд. Яд для Цветка Смерти, яд для моих женщин, яд для любого, кто соприкоснётся с проклятой кровью. – В его голосе было столько безнадёжности, что сердце рвалось на части.
Я с трудом сглотнула вставший в горле ком и через силу выдавила:
- И что, ничего нельзя сделать? Должно же быть какое-то средство! Лекарство... Нельзя же так просто сдаваться, надо...
- А ты думаешь, я сижу, сложа руки, и ничего не предпринимаю?! – резко перебил Лаар и, судя по горящем огнём глазам, он вновь вышел из себя. – Да ты даже не представляешь, сколько всего мы перепробовали! Я приглашал лучших лекарей, алхимиков, Ведающих, Заклинателей. Все без толку. Всё, что мы можем – лишь продлить им жизнь и немного облегчить мучения. Да я бы всё отдал, лишь бы... - Он махнул рукой и резко поднялся, прошел к окну, вновь повернувшись ко мне спиной. Словно хотел отгородиться. Закрыться от моего пытливого взора или вовсе меня не видеть.
И я бы может даже сделала вид, что меня здесь нет, да только в голове засел вопрос, на который мне просто необходимо было получить ответ.
- И что, я тоже заболею? Или может, уже?..
- Пока нет. Не беспокойся, когда это произойдет, я сразу почувствую и сообщу тебе.
Не беспокойся?!
Да, как тут можно не беспокоиться? Как не думать об этом? Как дальше жить, зная, что ты обречена на скорую смерть?
Наверное, мне и правда было лучше не знать... Легче бы жилось.
Как там говорят, меньше знаешь – крепче спишь? А что теперь? Да я же места себе не смогу найти. День ото дня буду осматривать тело в поисках красных пятен, следить за реакцией мужа, готовая в любой момент услышать, что больна.
И шансов побороть эту напасть, похоже, совсем нет. Лаар ведь ясно сказал: КОГДА заболеешь... Не «если». А значит, это точно случится. Остается лишь ждать.
Или может... Как он там сказал? Женщины, с которыми он был близок, обречены на смерть? Получается, если я не стану пускать мужа в свою постель, то, возможно, у меня появится шанс...
- Ну что же ты молчишь? Теперь ты всё знаешь, скажи что-нибудь. – Лаар повернулся и вперился в меня холодным стальным взглядом.
- Ты больше ко мне не притронешься, - прошептала чуть слышно.
Нет, не для него. Для самой себя, делая свой окончательный выбор, решив во что бы то ни стало бороться, сопротивляться так долго, насколько хватит сил.
- Громче, я не слышу, - усмехнулся Лаар.
- Ты. Больше. Ко мне. Не притронешься, – повторила громко и чётко. Так, чтобы он наверняка всё расслышал, и прямо посмотрела в наливающиеся яростью серые глаза. Стремительно темнеющие, как темнеет предгрозовое небо, сулящее беду.
- Ошибаешься...
Лаар отставил вино и двинулся на меня. Стремительно развернулась и рванула к дверям. Уже потянула за ручку, но выскочить не успела. Муж перехватил меня поперёк тела, дернул к себе. Развернул в два счёта и припечатал к стене. Я ударилась локтем и болезненно зашипела. И сразу же замолкла, когда мужчина вцепился в мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
- Я буду делать с тобой всё, что захочу! И так часто, как захочу, поняла? – сквозь стиснутые зубы прошипел он. И мне бы согласиться, покорно склонить голову и как прежде надеяться, что всё обойдется. Что муж проявит милосердие и не станет наказывать строго.
Но надежды во мне больше не осталось. Она умерла ещё в тот миг, когда я увидела бездыханное тело Кьяры в погребальной ладье. Больше надеяться мне было не на что, оставалось лишь бороться.
- Сомневаюсь! – ответила в том же тоне и резко согнула ногу в колене, целясь мужу в пах.
Лаар умудрился увернуться в последний момент - я попала ногой лишь ему по бедру, чем вызвала ещё большую ярость супруга.
- Ах ты, дрянь! – выругался он и схватил меня за запястья, скрутил, прижав грудью к стене, а я испытала явное чувство дежавю.
Всё повторялось. Я вновь стояла, прижатая к стене, а Лаар стискивал меня с такой силой, что не было ни единого шанса вывернуться. И всё равно я пыталась, извивалась ужом, шипела от боли в запястьях, безуспешно пыталась наступить ему на ногу, проклиная про себя всё на свете. И в первую очередь, собственную слабость. Даже сейчас, на пике эмоционального напряжения сопротивляясь изо всех сил, я не могла ничего ему противопоставить.
Лаар держал меня играючи. Стискивал запястья всего одной рукой, второй же давил на лопатки, прижимая моё тело к стене. Потом скользнул ниже, к пояснице, потянул вверх подол туники, забираясь под плотную ткань.
- Кажется, придется заняться твоим воспитанием прямо сейчас, - прорычал мне на ухо и дернул вниз мои шаровары.
Я вздрогнула и в последний раз попыталась вырваться. Но куда там... все мои потуги походили на жалкие трепыхания пришпиленной бабочки. Я совсем выбилась из сил. Бороться с Лааром было всё равно, что биться лбом о каменную кладку. Бесполезно и опасно для собственного здоровья.
Я почувствовала, как раан-хар прижался пахом к моим бедрам, потянул за волосы, заставляя откинуть голову, вновь делая мне больно. И тут меня окончательно понесло. Все воспитание и манеры умерли в страшных муках, выпуская из глубины души нечто тёмное и колючее. Бьющее сильнее любых ударов, жалящее похлеще смоченного в кислоте хлыста.
- Что, Лаар, нравится так? Принуждать, заставлять, делать больно? Это приносит тебе удовольствие, да? Или, может, ты не можешь по-другому? – выдавила из себя смешок и окончательно перестала дергаться, вознамерившись добить мужа если не действиями, так словами. Обидными и жгучими.
- Заткнись! – рявкнул он.
- Так принеси кляп. Его как раз не хватает для полного комплекта. Глядишь, тебе понравится, как я стану мычать с тряпкой во рту!
- Договоришься, Катара, и вправду ведь принесу! – угрожающе протянул раан-хар.
- Давай поспеши. Пока есть возможность вдоволь наиграться. А то глядишь, через пару дней я покроюсь ужасными пятнами, и пахнуть стану так, что ты и на десяток шагов не сможешь ко мне подойти. Укутаюсь с ног до головы в паранджу и закрою лицо, боясь показаться людям на глаза.
Лаар замер. Напряженный, словно натянутая тетива. И лишь только хрип тяжёлого дыхания касался виска.
- Давай, что же ты медлишь? Приблизь этот момент, Лаар. Удовлетворишь свою похоть, а заодно и избавишься от неугодной жёнушки. Глядишь, следующая попадется покладистая и послушная. И станет с особым рвением исполнять все твои приказы. Ты же этого так жаждешь?
- Уходи... - раздался глухой голос из-за спины, и я почувствовала, как Лаар освободил мои руки. – Вон! – гаркнул он, и в тот же миг я сорвалась с места. Опрометью выскочила за дверь. И, уже оказавшись в гостевой, услышала страшный грохот, донёсшийся из спальни.
Кажется, и этот кувшин вина Лаар разбил.
И не только его.
Лаар
Так плохо Лаару не было ещё никогда.
Спальня его походила на разворошенный улей. По углам валялись сломанные вещи, острые осколки и щепки устилали ковёр, сорванные занавеси сиротливо болтались на окнах. И Лаар продолжать крушить, ломать всё, что попадётся под руку, пытаясь заглушить свой гнев, боль, что железными тисками сковывала сердце.
Он пытался забыться, кувшинами хлестал вино, но и это не помогало. Хмель слишком быстро выводился из крови – ещё одна особенность проклятого Дара раан-хара.
И уснуть не получалось. В голове роилось множество мыслей и образов. Воспоминаний, от которых некуда было спрятаться.
Кьяра…
Первая женщина, первая жена, первая любовь. И первая же боль. Разочарование. Вдребезги разбившиеся мечты. Горький вкус отчаяния и предательства.
Как же давно это было! Как молод он был. ОНИ были. Молоды, влюблены и счастливы. Жаль, счастье продлилось не долго...
Кьяра продержалась почти год. Целый год совместных прогулок, бессонных ночей, томных пробуждений. Это было так долго - дольше, чем вынес кто-то из его последующих жён - но в то же время ничтожно мало для них двоих!
И он позволил себе привязаться. Слишком сильно. Непозволительно. Забыл о проклятье рода раан-харов. Думал, что у него всё получится с первого раза.
Глупый, беспечный мальчишка!
Когда Кьяра заболела, Лаар не поверил. Просто не мог поверить. И дотянул до того, что запах болезни стал невыносимым, и он больше не мог даже стоять рядом с ней. И всё равно не знал, как признаться. Не знал, как сказать, что они больше никогда не увидятся.
Лаар до сих пор помнил её взгляд. Как она смотрела на него, когда поняла, что всё кончено. Так смотрят на предателя. И Лаар чувствовал себя таковым, пусть и понимал, что изменить что-то не в его власти.
Так было всегда. Испокон веков через постель раан-харов проходило множество женщин, пока наконец не появлялась та, что была достаточно сильна, чтобы справиться с ядом. Чтобы родить наследника и прекратить череду бессмысленных смертей.
Мать Лаара была пятой попыткой отца. Катара – уже двенадцатой, и сколько их еще будет, раан-хар даже не представлял.
Помнится, после расставания с первой женой, Лаар вообще зарекся впредь жениться. Несколько месяцев ему удавалось игнорировать уговоры Ведающего и советы поверенного отца. Даже император не смог вразумить молодого и горячего раан-хара.
А потом на приёме у того же императора он почувствовал запах. Манящий и дурманящий. Такой сильный, что не было никаких сил удержаться. Кажется, та девушка прибыла на приём в свите своего жениха. И в тот же день она его лишилась, зато получила мужа, в лице несдержанного и опьяневшего от аромата невинности раан-хара, что, не дождавшись конца брачной церемонии, затащил её в первые попавшиеся покои и сделал женщиной.
Дальше потянулась целая вереница жён. Все умопомрачительно красивые, здоровые, самые лучшие. Он погубил их всех. И понимал, что сегодняшняя поминальная ладься – лишь начало. За ней неминуемо последуют и остальные...
И ведь чего только Лаар не пробовал! Он был нежным и грубым, заботливым и равнодушным. Сутками не выходил из покоев жены или, напротив, приходил лишь пару раз в месяц, в самые благоприятные для зачатия дни, стараясь как можно меньше травить рани своим ядом. Всё без толку. Нужного рецепта Лаар не нашёл - ни одна из его жён так и не понесла.
И он устал. Устал ждать, устал надеяться.
Единственное, что понял Лаар за всё это время – чем сильнее привязываешься, тем больнее потом. Первые его жёны, узнав о болезни, закатывали истерики, плакали, умоляли не оставлять их. Были готовы на всё, лишь бы не разлучаться с мужем. Последние – были счастливы оказаться как можно дальше от него. Раан-хар стал для них чудовищем, а болезнь виделась избавлением.
И такой исход устраивал Лаара куда больше, чем слезливые истерики.
И все бы так и продолжалось, если бы не эта взбалмошная девица. Как она только умудрилась столько всего вызнать? И почему Лаар не заметил этого раньше? Зачем всё ей рассказал?
Болван!
Раньше такого никогда не случалось. Его жёны были послушны и даже близко не представляли, что их ждёт. А теперь Лаар совершенно не знал, как быть...
- Я была в женской части. Три дня назад. Там и видела её, разговаривала с ней.
- Что она тебе сказала? – вновь крикнул Лаар и уперся руками по обе стороны от моей головы, загнав в самую настоящую ловушку.
- Отвечай! – крикнул прямо в лицо, и я зажмурилась, не в силах справиться с подступившим к горлу страхом.
Пульс вновь грохотал в висках, ладони вспотели, тело бросало то в жар, то в холод, и я с трудом нашла в себе силы ответить:
- Ничего...
- Врешь! О чём-то вы ведь разговаривали!
Попыталась вспомнить, о чём шёл разговор, но мысли с трудом ворочались в голове. Лаар нависал надо мной, словно каменная глыба, и это мешало сосредоточиться. В голове всплывали лишь размытые образы, обрывки фраз. И я ухватилась за одну из них.
- Она... Она просила позаботиться о тебе. Сказала, что тебе тяжело.
Лаар резко растерял весь свой пыл. Отступил на шаг и нахмурился, подозрительно глядя на меня. Будто не верил.
- Неправда... Ты всё выдумала, - подтвердил мои догадки муж.
- Зачем мне врать? – Я пожала плечами, радуясь тому, что он стал хотя бы на шаг дальше. Теперь дышать стало легче, и ко мне постепенно возвращалось самообладание.
- Допустим... Что ещё она успела рассказать? – Тон голоса раан-хара был чрезвычайно строг и серьёзен, и я невольно почувствовала себя на допросе.
Ох, и чего я только ждала, открыв мужу правду? Конечно, теперь он захочет узнать все подробности! Да только, даже если захочу, я не смогу вспомнить деталей того разговора. Да и к чему они? Ведь главного Кьяра мне так и не поведала...
- Говорю же, ничего! Я потому и пришла. Я должна знать, от чего она умерла, Лаар!
Не знаю, на что я рассчитывала. На откровенность, на понимание, на простую вежливость с его стороны? Но в ответ получила лишь молчание. Тяжелое и давящее. Заставляющее судорожно, до ломоты в суставах, стискивать пальцы. Мучиться тяжким ожиданием.
Неужели же он так мне ничего и не скажет?
Меж тем Лаар прошёл к одной из ниш, скрылся на мгновение за тяжелой парчовой занавесью, а после появился уже с новым кувшином вина в руках. Откупорил его кинжалом. Хлебнул из горла. А после плюхнулся в мягкое, утопающее в подушках кресло.
И я уже подумала, что он так и оставит мой вопрос без внимания, как Лаар неожиданно заговорил.
- Тебе лучше не знать. И вообще, выкинь эти мысли из головы! Так всем будет проще жить.
- Кому «всем»? Тебе, Лаар? Конечно, тебя бы больше устроило, если бы жена была нема, как рыба, и безропотно выполняла все твои указания? – кажется, я не на шутку разошлась. Сама повысила голос, чуть ли не крича на мужа.
А он не реагировал. Или делал вид, что не реагирует. И это злило сильнее всего. То, что муж принимает меня за пустое место и не утруждает себя даже пустыми отговорками, не говоря уже про правдивые ответы.
И я продолжила, чувствуя, как внутри кипит вулкан негодования, обиды и злости, грозя в любой миг выплеснуться бурным лавовым потоком и затопить все вокруг.
- Это ведь всё из-за тебя, да, Лаар? Другие твои жёны тоже больны и меня ждёт та же участь. Так ведь? Отвечай! Я имею право знать, что со мной будет! – крикнула во всё горло, и самообладание раан-хара наконец пошатнулось.
- Да, из-за меня! Довольна?! – с яростью выкрикнул он, вскочив с кресла. Заметался по комнате, словно дикий зверь. – Все женщины, с которыми я был близок, обречены на смерть. Ты это хотела узнать?
- Почему? – прошептала одними лишь губами, чувствуя, как что-то непомерно тяжёлое разом придавило к земле.
- Почему-почему? Думаешь, легко быть раан-харом? Думаешь, я особенный? Одарённый? Да будь моя воля, я бы выжег в себе этот Дар к демоновой матери!
- Причём тут Дар? Я не понимаю, объясни...
- Какая же ты настырная! - выдохнул Раан-хар и присел на краешек низкого прикроватного столика. Отхлебнул ещё вина, собираясь с мыслями.
Я неловко переступила с ноги на ногу, не зная, куда себя деть.
Это было непривычно: смотреть на него такого, растрепанного, взмокшего, хмельного. С покрасневшими глазами и вздувшимися венами на лбу. Говорить с ним на чистоту. Хотя бы так, на повышенных тонах. Но всё лучше, чем ничего.
А ещё было страшно. Я так стремилась узнать правду, но, по сути, оказалась совершенно не готова к ней.
Меж тем раан-хар, наконец, примирился с собой и заговорил. Глухо и обречённо.
- Вся правда в том, что мой Дар губителен для всего живого. Моя кровь – словно яд. Яд для Цветка Смерти, яд для моих женщин, яд для любого, кто соприкоснётся с проклятой кровью. – В его голосе было столько безнадёжности, что сердце рвалось на части.
Я с трудом сглотнула вставший в горле ком и через силу выдавила:
- И что, ничего нельзя сделать? Должно же быть какое-то средство! Лекарство... Нельзя же так просто сдаваться, надо...
- А ты думаешь, я сижу, сложа руки, и ничего не предпринимаю?! – резко перебил Лаар и, судя по горящем огнём глазам, он вновь вышел из себя. – Да ты даже не представляешь, сколько всего мы перепробовали! Я приглашал лучших лекарей, алхимиков, Ведающих, Заклинателей. Все без толку. Всё, что мы можем – лишь продлить им жизнь и немного облегчить мучения. Да я бы всё отдал, лишь бы... - Он махнул рукой и резко поднялся, прошел к окну, вновь повернувшись ко мне спиной. Словно хотел отгородиться. Закрыться от моего пытливого взора или вовсе меня не видеть.
И я бы может даже сделала вид, что меня здесь нет, да только в голове засел вопрос, на который мне просто необходимо было получить ответ.
- И что, я тоже заболею? Или может, уже?..
- Пока нет. Не беспокойся, когда это произойдет, я сразу почувствую и сообщу тебе.
Не беспокойся?!
Да, как тут можно не беспокоиться? Как не думать об этом? Как дальше жить, зная, что ты обречена на скорую смерть?
Наверное, мне и правда было лучше не знать... Легче бы жилось.
Как там говорят, меньше знаешь – крепче спишь? А что теперь? Да я же места себе не смогу найти. День ото дня буду осматривать тело в поисках красных пятен, следить за реакцией мужа, готовая в любой момент услышать, что больна.
И шансов побороть эту напасть, похоже, совсем нет. Лаар ведь ясно сказал: КОГДА заболеешь... Не «если». А значит, это точно случится. Остается лишь ждать.
Или может... Как он там сказал? Женщины, с которыми он был близок, обречены на смерть? Получается, если я не стану пускать мужа в свою постель, то, возможно, у меня появится шанс...
- Ну что же ты молчишь? Теперь ты всё знаешь, скажи что-нибудь. – Лаар повернулся и вперился в меня холодным стальным взглядом.
- Ты больше ко мне не притронешься, - прошептала чуть слышно.
Нет, не для него. Для самой себя, делая свой окончательный выбор, решив во что бы то ни стало бороться, сопротивляться так долго, насколько хватит сил.
- Громче, я не слышу, - усмехнулся Лаар.
- Ты. Больше. Ко мне. Не притронешься, – повторила громко и чётко. Так, чтобы он наверняка всё расслышал, и прямо посмотрела в наливающиеся яростью серые глаза. Стремительно темнеющие, как темнеет предгрозовое небо, сулящее беду.
- Ошибаешься...
Лаар отставил вино и двинулся на меня. Стремительно развернулась и рванула к дверям. Уже потянула за ручку, но выскочить не успела. Муж перехватил меня поперёк тела, дернул к себе. Развернул в два счёта и припечатал к стене. Я ударилась локтем и болезненно зашипела. И сразу же замолкла, когда мужчина вцепился в мой подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
- Я буду делать с тобой всё, что захочу! И так часто, как захочу, поняла? – сквозь стиснутые зубы прошипел он. И мне бы согласиться, покорно склонить голову и как прежде надеяться, что всё обойдется. Что муж проявит милосердие и не станет наказывать строго.
Но надежды во мне больше не осталось. Она умерла ещё в тот миг, когда я увидела бездыханное тело Кьяры в погребальной ладье. Больше надеяться мне было не на что, оставалось лишь бороться.
- Сомневаюсь! – ответила в том же тоне и резко согнула ногу в колене, целясь мужу в пах.
Лаар умудрился увернуться в последний момент - я попала ногой лишь ему по бедру, чем вызвала ещё большую ярость супруга.
- Ах ты, дрянь! – выругался он и схватил меня за запястья, скрутил, прижав грудью к стене, а я испытала явное чувство дежавю.
Всё повторялось. Я вновь стояла, прижатая к стене, а Лаар стискивал меня с такой силой, что не было ни единого шанса вывернуться. И всё равно я пыталась, извивалась ужом, шипела от боли в запястьях, безуспешно пыталась наступить ему на ногу, проклиная про себя всё на свете. И в первую очередь, собственную слабость. Даже сейчас, на пике эмоционального напряжения сопротивляясь изо всех сил, я не могла ничего ему противопоставить.
Лаар держал меня играючи. Стискивал запястья всего одной рукой, второй же давил на лопатки, прижимая моё тело к стене. Потом скользнул ниже, к пояснице, потянул вверх подол туники, забираясь под плотную ткань.
- Кажется, придется заняться твоим воспитанием прямо сейчас, - прорычал мне на ухо и дернул вниз мои шаровары.
Я вздрогнула и в последний раз попыталась вырваться. Но куда там... все мои потуги походили на жалкие трепыхания пришпиленной бабочки. Я совсем выбилась из сил. Бороться с Лааром было всё равно, что биться лбом о каменную кладку. Бесполезно и опасно для собственного здоровья.
Я почувствовала, как раан-хар прижался пахом к моим бедрам, потянул за волосы, заставляя откинуть голову, вновь делая мне больно. И тут меня окончательно понесло. Все воспитание и манеры умерли в страшных муках, выпуская из глубины души нечто тёмное и колючее. Бьющее сильнее любых ударов, жалящее похлеще смоченного в кислоте хлыста.
- Что, Лаар, нравится так? Принуждать, заставлять, делать больно? Это приносит тебе удовольствие, да? Или, может, ты не можешь по-другому? – выдавила из себя смешок и окончательно перестала дергаться, вознамерившись добить мужа если не действиями, так словами. Обидными и жгучими.
- Заткнись! – рявкнул он.
- Так принеси кляп. Его как раз не хватает для полного комплекта. Глядишь, тебе понравится, как я стану мычать с тряпкой во рту!
- Договоришься, Катара, и вправду ведь принесу! – угрожающе протянул раан-хар.
- Давай поспеши. Пока есть возможность вдоволь наиграться. А то глядишь, через пару дней я покроюсь ужасными пятнами, и пахнуть стану так, что ты и на десяток шагов не сможешь ко мне подойти. Укутаюсь с ног до головы в паранджу и закрою лицо, боясь показаться людям на глаза.
Лаар замер. Напряженный, словно натянутая тетива. И лишь только хрип тяжёлого дыхания касался виска.
- Давай, что же ты медлишь? Приблизь этот момент, Лаар. Удовлетворишь свою похоть, а заодно и избавишься от неугодной жёнушки. Глядишь, следующая попадется покладистая и послушная. И станет с особым рвением исполнять все твои приказы. Ты же этого так жаждешь?
- Уходи... - раздался глухой голос из-за спины, и я почувствовала, как Лаар освободил мои руки. – Вон! – гаркнул он, и в тот же миг я сорвалась с места. Опрометью выскочила за дверь. И, уже оказавшись в гостевой, услышала страшный грохот, донёсшийся из спальни.
Кажется, и этот кувшин вина Лаар разбил.
И не только его.
Лаар
Так плохо Лаару не было ещё никогда.
Спальня его походила на разворошенный улей. По углам валялись сломанные вещи, острые осколки и щепки устилали ковёр, сорванные занавеси сиротливо болтались на окнах. И Лаар продолжать крушить, ломать всё, что попадётся под руку, пытаясь заглушить свой гнев, боль, что железными тисками сковывала сердце.
Он пытался забыться, кувшинами хлестал вино, но и это не помогало. Хмель слишком быстро выводился из крови – ещё одна особенность проклятого Дара раан-хара.
И уснуть не получалось. В голове роилось множество мыслей и образов. Воспоминаний, от которых некуда было спрятаться.
Кьяра…
Первая женщина, первая жена, первая любовь. И первая же боль. Разочарование. Вдребезги разбившиеся мечты. Горький вкус отчаяния и предательства.
Как же давно это было! Как молод он был. ОНИ были. Молоды, влюблены и счастливы. Жаль, счастье продлилось не долго...
Кьяра продержалась почти год. Целый год совместных прогулок, бессонных ночей, томных пробуждений. Это было так долго - дольше, чем вынес кто-то из его последующих жён - но в то же время ничтожно мало для них двоих!
И он позволил себе привязаться. Слишком сильно. Непозволительно. Забыл о проклятье рода раан-харов. Думал, что у него всё получится с первого раза.
Глупый, беспечный мальчишка!
Когда Кьяра заболела, Лаар не поверил. Просто не мог поверить. И дотянул до того, что запах болезни стал невыносимым, и он больше не мог даже стоять рядом с ней. И всё равно не знал, как признаться. Не знал, как сказать, что они больше никогда не увидятся.
Лаар до сих пор помнил её взгляд. Как она смотрела на него, когда поняла, что всё кончено. Так смотрят на предателя. И Лаар чувствовал себя таковым, пусть и понимал, что изменить что-то не в его власти.
Так было всегда. Испокон веков через постель раан-харов проходило множество женщин, пока наконец не появлялась та, что была достаточно сильна, чтобы справиться с ядом. Чтобы родить наследника и прекратить череду бессмысленных смертей.
Мать Лаара была пятой попыткой отца. Катара – уже двенадцатой, и сколько их еще будет, раан-хар даже не представлял.
Помнится, после расставания с первой женой, Лаар вообще зарекся впредь жениться. Несколько месяцев ему удавалось игнорировать уговоры Ведающего и советы поверенного отца. Даже император не смог вразумить молодого и горячего раан-хара.
А потом на приёме у того же императора он почувствовал запах. Манящий и дурманящий. Такой сильный, что не было никаких сил удержаться. Кажется, та девушка прибыла на приём в свите своего жениха. И в тот же день она его лишилась, зато получила мужа, в лице несдержанного и опьяневшего от аромата невинности раан-хара, что, не дождавшись конца брачной церемонии, затащил её в первые попавшиеся покои и сделал женщиной.
Дальше потянулась целая вереница жён. Все умопомрачительно красивые, здоровые, самые лучшие. Он погубил их всех. И понимал, что сегодняшняя поминальная ладься – лишь начало. За ней неминуемо последуют и остальные...
И ведь чего только Лаар не пробовал! Он был нежным и грубым, заботливым и равнодушным. Сутками не выходил из покоев жены или, напротив, приходил лишь пару раз в месяц, в самые благоприятные для зачатия дни, стараясь как можно меньше травить рани своим ядом. Всё без толку. Нужного рецепта Лаар не нашёл - ни одна из его жён так и не понесла.
И он устал. Устал ждать, устал надеяться.
Единственное, что понял Лаар за всё это время – чем сильнее привязываешься, тем больнее потом. Первые его жёны, узнав о болезни, закатывали истерики, плакали, умоляли не оставлять их. Были готовы на всё, лишь бы не разлучаться с мужем. Последние – были счастливы оказаться как можно дальше от него. Раан-хар стал для них чудовищем, а болезнь виделась избавлением.
И такой исход устраивал Лаара куда больше, чем слезливые истерики.
И все бы так и продолжалось, если бы не эта взбалмошная девица. Как она только умудрилась столько всего вызнать? И почему Лаар не заметил этого раньше? Зачем всё ей рассказал?
Болван!
Раньше такого никогда не случалось. Его жёны были послушны и даже близко не представляли, что их ждёт. А теперь Лаар совершенно не знал, как быть...
