Жалкий истеричник опять расплакался.
— Я почти год… работал за двоих! До ночи… мыл чужие полы!.. Тёр унитазы!.. Возвращался по тёмным улицам!
— И? Ты героиня-мужчина теперь, что ли? А я не работала? А остальные мужья?.. Скажи лучше спасибо женщинам за всё, что имеешь. Второсортным, наконец, разрешили трудиться. А вам всего мало... И по улицам можешь ходить свободно — всех отбросов оттуда убрали. Не то, что в прежние времена. Ночью ходишь, а до сих пор жив и здоров! Куда уж вам такое понять… Скажи спасибо и мне в том числе. Как и за то, что вообще взяла тебя в дом. Были у меня на примете юноши и покрасивее. Ты даже не ценишь.
Он не ответил. Только всхлипывал.
Его плаксивость вызывала в Амадите только злость и презрение. Одно дело, когда слегка расстроен милый, юный чаровник. Это прекрасно! Другое — когда рыдает тощий, уродливый работяга. Это лишь отталкивает.
— Брак для тебя уже не важен? Домой к отцу хочешь?! — разошлась она. — Или, может, надеешься, что одна из клиенток поджену позовёт? На ужин меня сегодня не жди!
Она, как и вчера, хлопнула дверью, забрала пиджак и поскорее покинула дом.
В мастерской Амадита продолжила работать с набросками. Казалось, идеальный юноша найден. Вот он! Но чего-то не хватало... На следующем рисунке Амадита сделала ему более выразительные глаза, вдобавок посадила его в весьма пикантную позу — теперь он выпячивал аппетитные круглые бёдра, склоняясь над зеркалом. А трусики ему она подрисовала ещё более бесстыдные — которые вряд ли наденет даже чей-то смелый игривый муж, не то что юный невинный мальчик. Но ведь идеал как раз такие и носит!
Однако всё больше Амадиту что-то смущало. Души в работе не было. Индивидуальности. Слишком просто и многовато клише…
Она попробовала начать заново. На этот раз молодой муж лет восемнадцати хлопотал по дому. Он вновь выпячивал бёдра, когда возил по полу шваброй. В задумчивости красавец положил один из своих изящных нежных пальчиков в чувственный ротик.
Амадита рисовала прелестника до вечера. Правда, с перерывами на еду — наконец-то она могла заглянуть в хорошие рестораны и ни в чём себе не отказывать! Тем более, в окружении роскоши думалось лучше.
После ужина новые идеи не закончились. На этот раз героиней-мужчиной стал другой юноша. Похожий на уборщика в заведении, где Амадита изволила ужинать. Форма юнца представляла собой коротенькие обтягивающие шорты, высокие каблуки и блузку, открывающую поясницу. Было видно, что мальчик не первый сорт, впрочем, выглядел он всё равно неплохо. Особенно в таком наряде. Амадита даже удивилась — неужели это был чей-то муж? Вот она бы своего ни за что не отпустила работать там, где выдаётся настолько вызывающая форма!.. Нет, скорее всего, уборщик был свободен, пусть ему и исполнилось, кажется, уже не меньше двадцати. Стареющий чаровник всё надеялся кому-то понравиться. А его мать, небось, даже и не знала, как бесстыдно ведёт себя сын.
Но для прототипа идеала он годился. Уже скоро Амадита перенесла его на лист бумаги.
Вот он накрывал на стол. Только в ещё более соблазнительном виде. Теперь на смуглом красавце, чьи буйные чёрные кудри закрывали поясницу, было надето белое кружевное бельё, а его ноги украшали игривые чулки. Образ дополнялся шёлковой повязкой, выгодно подчёркивающей чуть выступающую, аппетитную грудь. Разумеется, его промасленная кожа казалась идеально гладкой, а ниже ресниц не было ни одной волосинки.
Потом озорник был поставлен у плиты. Потом у раковины со щёткой. Но всё было что-то не то…
На следующий день Амадита решила пересмотреть задумку. Она хотела подчеркнуть, естественно, что идеал не только красив, но и трудолюбив, услужлив. Вот и выбирала бытовые сюжеты. Но, может, стоило показать личные качества не так прямо?
Скоро был готов новый набросок. Стройный и нежный юноша извивался на лугу в цветах. На нём совсем не было одежды — только длинные локоны закрывали самые пикантные части тела. Однако опять чего-то не хватало… Впрочем, зачем идеалу что-то скрывать? Но даже с полностью обнажёнными прелестями чаровник не порадовал художницу.
Он был поставлен в разные позы, его макияж побывал и нежным, и ярким, его взгляд — и глубоким, и беззаботным…
Всю неделю Амадита искала идеал. Пыталась его увидеть. Но в последний момент тот словно от неё ускользал…
Отношения с Паерси тем временем не складывались. Вернее, их почти не было. Возвращалась Амадита поздно, к тому же она была слишком увлечена творчеством. Да и муж почуял скорые деньги и, кажется, немного успокоился. Вдохновлял ли он? Нет. Но хотя бы не мешал.
В назначенный день загадочная дама в тёмном вновь появилась на пороге. Амадита проводила её прямо в мастерскую, где показала множество набросков. Более проработанных и менее…
— Нет, это не то, — разочарованно заключила клиентка.
— Да. Я и сама вижу. Вечно чего-то не хватает.
— Значит, вы тоже заметили.
Амадита не знала, что ответить.
— Наверное, я не ждала, что вы сможете найти тот самый идеал. Мне лишь захотелось, чтобы вы поискали его вместе со мной, — голос заказчицы звучал сухо и отчуждённо. — Думаю, вы слышали о моей жизни. Она объясняет, почему для меня это так важно.
— К сожалению, не слышала, — учтиво отозвалась художница.
— Вы, наверное, меня не узнали. Но вообще-то я очень известна в мире науки.
— Признаюсь честно, я не очень разбираюсь…
— Когда мне было двадцать восемь, — перебила та, — я разработала альтернативное топливо для крупных судов. Оно пусть немного, но изменило мир. Это первое из моих известных достижений… Обо мне порой пишут, что я знаю естественные науки лучше, чем наши матери, придумавшие пять законов Келитары, теорию Дааритс Второй…
Амадита изобразила жуткий интерес — раз уж гостья решила поболтать о жизни, следовало внимательно выслушать.
— Можете не прикидываться, я же знаю, что для вас это лишь неизвестные слова, — на лице дамы появилась тень улыбки. — Моё настоящее имя Флидерис. Кажется, оно ни о чём вам не говорит? Ну и хорошо. Я, в свою очередь, совершенно не разбираюсь в искусстве, поэтому можете не волноваться. Так вот, я с давних пор не нуждалась в деньгах и, как вы догадываетесь, могла позволить себе отборных красавцев.
Чувствуя, что разговор будет долгим, художница указала на кресло.
— Присаживайтесь. Так вам, наверное, будет удобнее.
— Спасибо, но нет, — Флидерис подошла к окну. — Позволяла ли я себе очаровательных юношей? О да, конечно! Я перепробовала стольких мужчин! Вы, возможно, меня осудите, но интересовали меня не только свободные.
— Почему? Они давали клятвы, а не вы. Так что за свои ошибки должны отвечать сами, — Амадита сама устроилась в кресле.
— Не все их жёны считали так же. Какие-то говорили, будто я пробую надкусанное. Но я ведь только помогала другим женщинам! Если смотреть шире, — усмехнулась учёная. — Именно благодаря мне они выяснили, что их любимые не более чем грязные изменники. Двух красавцев из-за меня даже казнили! Если несчастные знали, что их супруга так строга — зачем вешались мне на шею?.. А уж сколько раз я была мужената! Но ни один брак не продержался дольше года. Я считала…
Флидерис обернулась и бросила взгляд на художницу.
— Видите ли, Амадита, я была высокого мнения о себе. Что неудивительно. Я считала, что могу позволить не просто юношу, не просто драгоценность, а редчайший бриллиант — идеального. И как вы думаете, смогла ли я найти такого?
Не дождавшись ответа, она продолжила свой рассказ.
— Сейчас я, конечно, не менее высокого мнения о себе. Разве что поставила перед собой новые вопросы, оказавшись в вашем городе.
— Вы… переехали к нам?
— Нет, я в командировке. Через несколько недель вернусь в Столицу.
Флидерис медленно начала ходить меж набросков, придирчиво оглядывая каждый из них.
— Засыпая в одном из местных отелей (я недавно бросила очередного мужа), я задумалась — кого всё-таки ищу? Кто он — идеальный мужчина? Я поняла, что не могу даже его описать. Всё время…
— …будто чего-то не хватает?
— Верно. Достойный, но не тот, рядом с которым мне бы хотелось прожить много лет. Не тот, кто меня заслуживает. Не тот, кто всё время сможет меня удивлять и вдохновлять… И вскоре я, прогуливаясь в вашем районе, увидела вывеску — портреты на заказ. Я посчитала, что вы сможете мне помочь. Если у меня не получается встретить того самого в нашем мире — может, получится в новом? В альтернативном мире некой художницы?
Амадита, конечно, очень сомневалась, что ей по плечу просьба требовательной дамы. Но терять настолько богатую заказчицу… К тому же та, как сказала, не разбиралась в искусстве. Наверняка отвалила бы немаленькую сумму за картину, которая… не совсем идеальна.
— Я могу, но мне всё ещё нужна хоть какая-то конкретика, — любезно ответила Амадита. — Что у вашего идеала должно быть непременно?
— Длинные волосы. Мягкие ли на ощупь? Необязательно. Главное, чтобы выглядели здоровыми. И должны быть прямые. Да, непременно прямые… А знаете, — она оценивающе оглядела небольшое помещение, — давайте лучше сходим куда-нибудь и там пообщаемся. Я угощаю.
Амадите ничего не оставалось, кроме как согласиться…
Они выбрали столик в одном из самых престижных ресторанов города. Художница старалась быть учтивой и ничем не показать, что ей никогда не приходилось бывать в настолько роскошных заведениях.
Флидерис взяла немало дорогих блюд. Решила не отставать и Амадита. В конце концов, не стоило показывать, что её пугают такие цены. Ведь иначе клиентка могла меньше заплатить.
— Цвет глаз тоже не так важен. Вернее — у меня есть два цвета, но я не могу определиться, какой лучше. Так что выберите на свой вкус…
После чего учёная продолжила описывать тот самый идеал. Нюансов оказалось столько, что вскоре Амадита поняла — она начинает путаться. К счастью, не прошло и получаса, как Флидерис принялась жаловаться на бестолковость своих многочисленных мужей. И не только своих.
В каждом было нечто, с чем она никак не могла смириться. Один слишком часто улыбался, отчего выглядел каким-то дурачком. Другой, напротив, слишком редко. Поначалу казался загадочным, а уже на вторую неделю брака — занудным. Третий был красив, но в науках кулинарных не преуспел — уже через полгода возвращаться домой вечерами Флидерис стало скучно, ведь в очередной раз приходилось есть одно и то же! Четвёртый, что неудивительно, слишком увлекался экзотикой в еде. Да и сам был весьма непостоянным. Только, например, покрасит волосы, как на следующей неделе — уже другой цвет. В доме всё-таки хочется какой-то стабильности. А он так часто удивлял, что в итоге утомил.
Конечно, все родственницы и подруги считали великую учёную слишком привередливой и сумасбродной. Но она так стремилась найти того самого, того идеального!
В ответ Амадита нажаловалась, что собственный муж совершенно не понимает её творческой натуры. Только и делает, что бурчит и раздражает. Когда-то она верила в любовь, верила, что тот всегда будет её вдохновлять! Но супруг то и дело припоминает, мол, другим мужчинам дарят сапфиры. Хнычет, что лучше бы не выходил поджену, а остался помогать стареющему отцу…
В ресторане за разговорами они так и просидели несколько часов. После чего Флидерис заявила, что ей пора. Она зайдёт через пару дней.
Но и через пару дней наброски совсем не впечатлили учёную. Да, мол, как она заказывала. Как она и хотела. Но всё равно не вполне так. Однако за проделанную работу она новую знакомую щедро наградила. Амадите оставалось порадоваться, что заказчица не разбирается в искусстве. И особенно в расценках за труд молодых художниц.
Они решили снова зайти в ресторан. На этот раз уже в другой, ведь в прежнем якобы играла ужасная музыка… Пожалуй, во всей Флидерис и вправду было что-то излишне требовательное. Но хорошо заплатившей (да и вообще единственной на данный момент) клиентке Амадита решила во что бы то ни стало угодить.
За трапезой художнице вдруг пришла новая идея.
— А что, если во всех ваших мужчинах… не было чего-то изначального, но очень важного?
— Чего же? — крайне заинтересовалась учёная.
— Вас интересует новое, неизведанное и необычное. То, что имеет индивидуальность. Меняется и развивается. Я женщина творческая, поэтому наши вкусы весьма похожи. Вот, бывает, смотришь на картину и видишь — в ней нет души, оригинальности. Нет… того самого изначального, без чего творчества не существует. Гармонии. Своего стиля. Тонкая грань — и вот уже шедевр превращается в бездарное нагромождение красок. Великая скульптура — теперь просто обработанный камень. Текст — набор букв. Может, всем вашим мужчинам не хватало… гармонии? Красивые картинки, но не более. Эти мальчики — просто дополнение к жизни, но не её часть. Будто неживые, картонные, чужие, скучные… Порой, когда я смотрю на мужа, мне думается именно так!
— А вы ещё почти и поэтесса! Как же проверить? — просветлела она. — Как проверить, в ком есть гармония, а в ком её нет?
Амадита поняла, что слишком разумничалась. Но надо было развить мысль. В конце концов, эта женщина и вправду заслуживала особого мужчины! И особой картины.
— Красота. Истинная красота, и не столько внешняя, сколько внутренняя. Вот, что важно в юноше, — Амадита задумалась. — Ну конечно. Ошибка в том, что мы всё это время говорили лишь о качествах. Каков сам мужчина. Стыдливый в обществе, но игривый в постели. Разнообразный, но не слишком. Какие у него волосы, какие глаза. Но будь у вашего идеала другие глаза, немного другая фигура — разве стали бы вы любить его меньше? Да и есть ли вообще разница — светлые волосы или тёмные? Любят не за цвет. Ведь если супруг и вправду любим, мы прощаем ему маленькие недостатки!
Тёмные глаза Флидерис смотрели на собеседницу с любопытством.
— Нет, это не влюблённость, дело не в ней, — продолжила Амадита. — Некоторых особых мужчин их жёны любят десятилетия. Тела когда-то юношей становятся всё дряхлее. Тридцать лет, сорок… Разве может действительно красив быть старик? Тем не менее, супруги их не бросают. Есть в этих редких бриллиантах некая гармония, что подходит данной конкретной женщине, вдохновляет её. Это верно. Но всё-таки есть грань, где начинается неблагозвучие и несогласованность. Если мужчина не сохранил и не приумножил в себе нечто, чему даже сложно дать название, то остаётся пустая картинка. Может, бросая и яркая. Или, наоборот, спокойная, рядом с которой приятно отдохнуть. Но этого мало. У каждого юноши должна быть своя личность, наполненная истинной грацией и очарованием. Качества самого мальчика тут не показатель. Личность — вот что главное, так как именно на её основе и развиваются эти качества.
— Но как же узнать, что есть личность?.. — слегка улыбнулась учёная.
Вдохновлённая своей высокопарной речью, Амадита откинулась на спинку роскошного кресла и придала своему лицу самый философский вид, на который только была способна.
— Женщина познаётся и реализуется через свою деятельность. А мужчина, как известно — через женщину. Это мы и должны выяснить: не каков идеал один, сам по себе, а каков он с вами. Как он относится к вам, какой посыл подаёт всем своим поведением. Вкусные блюда и чистый пол — лишь проявление его отношения, но не его суть. Вот ответьте: что любимый должен беззвучно вам говорить?
— Я почти год… работал за двоих! До ночи… мыл чужие полы!.. Тёр унитазы!.. Возвращался по тёмным улицам!
— И? Ты героиня-мужчина теперь, что ли? А я не работала? А остальные мужья?.. Скажи лучше спасибо женщинам за всё, что имеешь. Второсортным, наконец, разрешили трудиться. А вам всего мало... И по улицам можешь ходить свободно — всех отбросов оттуда убрали. Не то, что в прежние времена. Ночью ходишь, а до сих пор жив и здоров! Куда уж вам такое понять… Скажи спасибо и мне в том числе. Как и за то, что вообще взяла тебя в дом. Были у меня на примете юноши и покрасивее. Ты даже не ценишь.
Он не ответил. Только всхлипывал.
Его плаксивость вызывала в Амадите только злость и презрение. Одно дело, когда слегка расстроен милый, юный чаровник. Это прекрасно! Другое — когда рыдает тощий, уродливый работяга. Это лишь отталкивает.
— Брак для тебя уже не важен? Домой к отцу хочешь?! — разошлась она. — Или, может, надеешься, что одна из клиенток поджену позовёт? На ужин меня сегодня не жди!
Она, как и вчера, хлопнула дверью, забрала пиджак и поскорее покинула дом.
***
В мастерской Амадита продолжила работать с набросками. Казалось, идеальный юноша найден. Вот он! Но чего-то не хватало... На следующем рисунке Амадита сделала ему более выразительные глаза, вдобавок посадила его в весьма пикантную позу — теперь он выпячивал аппетитные круглые бёдра, склоняясь над зеркалом. А трусики ему она подрисовала ещё более бесстыдные — которые вряд ли наденет даже чей-то смелый игривый муж, не то что юный невинный мальчик. Но ведь идеал как раз такие и носит!
Однако всё больше Амадиту что-то смущало. Души в работе не было. Индивидуальности. Слишком просто и многовато клише…
Она попробовала начать заново. На этот раз молодой муж лет восемнадцати хлопотал по дому. Он вновь выпячивал бёдра, когда возил по полу шваброй. В задумчивости красавец положил один из своих изящных нежных пальчиков в чувственный ротик.
Амадита рисовала прелестника до вечера. Правда, с перерывами на еду — наконец-то она могла заглянуть в хорошие рестораны и ни в чём себе не отказывать! Тем более, в окружении роскоши думалось лучше.
После ужина новые идеи не закончились. На этот раз героиней-мужчиной стал другой юноша. Похожий на уборщика в заведении, где Амадита изволила ужинать. Форма юнца представляла собой коротенькие обтягивающие шорты, высокие каблуки и блузку, открывающую поясницу. Было видно, что мальчик не первый сорт, впрочем, выглядел он всё равно неплохо. Особенно в таком наряде. Амадита даже удивилась — неужели это был чей-то муж? Вот она бы своего ни за что не отпустила работать там, где выдаётся настолько вызывающая форма!.. Нет, скорее всего, уборщик был свободен, пусть ему и исполнилось, кажется, уже не меньше двадцати. Стареющий чаровник всё надеялся кому-то понравиться. А его мать, небось, даже и не знала, как бесстыдно ведёт себя сын.
Но для прототипа идеала он годился. Уже скоро Амадита перенесла его на лист бумаги.
Вот он накрывал на стол. Только в ещё более соблазнительном виде. Теперь на смуглом красавце, чьи буйные чёрные кудри закрывали поясницу, было надето белое кружевное бельё, а его ноги украшали игривые чулки. Образ дополнялся шёлковой повязкой, выгодно подчёркивающей чуть выступающую, аппетитную грудь. Разумеется, его промасленная кожа казалась идеально гладкой, а ниже ресниц не было ни одной волосинки.
Потом озорник был поставлен у плиты. Потом у раковины со щёткой. Но всё было что-то не то…
На следующий день Амадита решила пересмотреть задумку. Она хотела подчеркнуть, естественно, что идеал не только красив, но и трудолюбив, услужлив. Вот и выбирала бытовые сюжеты. Но, может, стоило показать личные качества не так прямо?
Скоро был готов новый набросок. Стройный и нежный юноша извивался на лугу в цветах. На нём совсем не было одежды — только длинные локоны закрывали самые пикантные части тела. Однако опять чего-то не хватало… Впрочем, зачем идеалу что-то скрывать? Но даже с полностью обнажёнными прелестями чаровник не порадовал художницу.
Он был поставлен в разные позы, его макияж побывал и нежным, и ярким, его взгляд — и глубоким, и беззаботным…
Всю неделю Амадита искала идеал. Пыталась его увидеть. Но в последний момент тот словно от неё ускользал…
Отношения с Паерси тем временем не складывались. Вернее, их почти не было. Возвращалась Амадита поздно, к тому же она была слишком увлечена творчеством. Да и муж почуял скорые деньги и, кажется, немного успокоился. Вдохновлял ли он? Нет. Но хотя бы не мешал.
***
В назначенный день загадочная дама в тёмном вновь появилась на пороге. Амадита проводила её прямо в мастерскую, где показала множество набросков. Более проработанных и менее…
— Нет, это не то, — разочарованно заключила клиентка.
— Да. Я и сама вижу. Вечно чего-то не хватает.
— Значит, вы тоже заметили.
Амадита не знала, что ответить.
— Наверное, я не ждала, что вы сможете найти тот самый идеал. Мне лишь захотелось, чтобы вы поискали его вместе со мной, — голос заказчицы звучал сухо и отчуждённо. — Думаю, вы слышали о моей жизни. Она объясняет, почему для меня это так важно.
— К сожалению, не слышала, — учтиво отозвалась художница.
— Вы, наверное, меня не узнали. Но вообще-то я очень известна в мире науки.
— Признаюсь честно, я не очень разбираюсь…
— Когда мне было двадцать восемь, — перебила та, — я разработала альтернативное топливо для крупных судов. Оно пусть немного, но изменило мир. Это первое из моих известных достижений… Обо мне порой пишут, что я знаю естественные науки лучше, чем наши матери, придумавшие пять законов Келитары, теорию Дааритс Второй…
Амадита изобразила жуткий интерес — раз уж гостья решила поболтать о жизни, следовало внимательно выслушать.
— Можете не прикидываться, я же знаю, что для вас это лишь неизвестные слова, — на лице дамы появилась тень улыбки. — Моё настоящее имя Флидерис. Кажется, оно ни о чём вам не говорит? Ну и хорошо. Я, в свою очередь, совершенно не разбираюсь в искусстве, поэтому можете не волноваться. Так вот, я с давних пор не нуждалась в деньгах и, как вы догадываетесь, могла позволить себе отборных красавцев.
Чувствуя, что разговор будет долгим, художница указала на кресло.
— Присаживайтесь. Так вам, наверное, будет удобнее.
— Спасибо, но нет, — Флидерис подошла к окну. — Позволяла ли я себе очаровательных юношей? О да, конечно! Я перепробовала стольких мужчин! Вы, возможно, меня осудите, но интересовали меня не только свободные.
— Почему? Они давали клятвы, а не вы. Так что за свои ошибки должны отвечать сами, — Амадита сама устроилась в кресле.
— Не все их жёны считали так же. Какие-то говорили, будто я пробую надкусанное. Но я ведь только помогала другим женщинам! Если смотреть шире, — усмехнулась учёная. — Именно благодаря мне они выяснили, что их любимые не более чем грязные изменники. Двух красавцев из-за меня даже казнили! Если несчастные знали, что их супруга так строга — зачем вешались мне на шею?.. А уж сколько раз я была мужената! Но ни один брак не продержался дольше года. Я считала…
Флидерис обернулась и бросила взгляд на художницу.
— Видите ли, Амадита, я была высокого мнения о себе. Что неудивительно. Я считала, что могу позволить не просто юношу, не просто драгоценность, а редчайший бриллиант — идеального. И как вы думаете, смогла ли я найти такого?
Не дождавшись ответа, она продолжила свой рассказ.
— Сейчас я, конечно, не менее высокого мнения о себе. Разве что поставила перед собой новые вопросы, оказавшись в вашем городе.
— Вы… переехали к нам?
— Нет, я в командировке. Через несколько недель вернусь в Столицу.
Флидерис медленно начала ходить меж набросков, придирчиво оглядывая каждый из них.
— Засыпая в одном из местных отелей (я недавно бросила очередного мужа), я задумалась — кого всё-таки ищу? Кто он — идеальный мужчина? Я поняла, что не могу даже его описать. Всё время…
— …будто чего-то не хватает?
— Верно. Достойный, но не тот, рядом с которым мне бы хотелось прожить много лет. Не тот, кто меня заслуживает. Не тот, кто всё время сможет меня удивлять и вдохновлять… И вскоре я, прогуливаясь в вашем районе, увидела вывеску — портреты на заказ. Я посчитала, что вы сможете мне помочь. Если у меня не получается встретить того самого в нашем мире — может, получится в новом? В альтернативном мире некой художницы?
Амадита, конечно, очень сомневалась, что ей по плечу просьба требовательной дамы. Но терять настолько богатую заказчицу… К тому же та, как сказала, не разбиралась в искусстве. Наверняка отвалила бы немаленькую сумму за картину, которая… не совсем идеальна.
— Я могу, но мне всё ещё нужна хоть какая-то конкретика, — любезно ответила Амадита. — Что у вашего идеала должно быть непременно?
— Длинные волосы. Мягкие ли на ощупь? Необязательно. Главное, чтобы выглядели здоровыми. И должны быть прямые. Да, непременно прямые… А знаете, — она оценивающе оглядела небольшое помещение, — давайте лучше сходим куда-нибудь и там пообщаемся. Я угощаю.
Амадите ничего не оставалось, кроме как согласиться…
***
Они выбрали столик в одном из самых престижных ресторанов города. Художница старалась быть учтивой и ничем не показать, что ей никогда не приходилось бывать в настолько роскошных заведениях.
Флидерис взяла немало дорогих блюд. Решила не отставать и Амадита. В конце концов, не стоило показывать, что её пугают такие цены. Ведь иначе клиентка могла меньше заплатить.
— Цвет глаз тоже не так важен. Вернее — у меня есть два цвета, но я не могу определиться, какой лучше. Так что выберите на свой вкус…
После чего учёная продолжила описывать тот самый идеал. Нюансов оказалось столько, что вскоре Амадита поняла — она начинает путаться. К счастью, не прошло и получаса, как Флидерис принялась жаловаться на бестолковость своих многочисленных мужей. И не только своих.
В каждом было нечто, с чем она никак не могла смириться. Один слишком часто улыбался, отчего выглядел каким-то дурачком. Другой, напротив, слишком редко. Поначалу казался загадочным, а уже на вторую неделю брака — занудным. Третий был красив, но в науках кулинарных не преуспел — уже через полгода возвращаться домой вечерами Флидерис стало скучно, ведь в очередной раз приходилось есть одно и то же! Четвёртый, что неудивительно, слишком увлекался экзотикой в еде. Да и сам был весьма непостоянным. Только, например, покрасит волосы, как на следующей неделе — уже другой цвет. В доме всё-таки хочется какой-то стабильности. А он так часто удивлял, что в итоге утомил.
Конечно, все родственницы и подруги считали великую учёную слишком привередливой и сумасбродной. Но она так стремилась найти того самого, того идеального!
В ответ Амадита нажаловалась, что собственный муж совершенно не понимает её творческой натуры. Только и делает, что бурчит и раздражает. Когда-то она верила в любовь, верила, что тот всегда будет её вдохновлять! Но супруг то и дело припоминает, мол, другим мужчинам дарят сапфиры. Хнычет, что лучше бы не выходил поджену, а остался помогать стареющему отцу…
В ресторане за разговорами они так и просидели несколько часов. После чего Флидерис заявила, что ей пора. Она зайдёт через пару дней.
***
Но и через пару дней наброски совсем не впечатлили учёную. Да, мол, как она заказывала. Как она и хотела. Но всё равно не вполне так. Однако за проделанную работу она новую знакомую щедро наградила. Амадите оставалось порадоваться, что заказчица не разбирается в искусстве. И особенно в расценках за труд молодых художниц.
Они решили снова зайти в ресторан. На этот раз уже в другой, ведь в прежнем якобы играла ужасная музыка… Пожалуй, во всей Флидерис и вправду было что-то излишне требовательное. Но хорошо заплатившей (да и вообще единственной на данный момент) клиентке Амадита решила во что бы то ни стало угодить.
За трапезой художнице вдруг пришла новая идея.
— А что, если во всех ваших мужчинах… не было чего-то изначального, но очень важного?
— Чего же? — крайне заинтересовалась учёная.
— Вас интересует новое, неизведанное и необычное. То, что имеет индивидуальность. Меняется и развивается. Я женщина творческая, поэтому наши вкусы весьма похожи. Вот, бывает, смотришь на картину и видишь — в ней нет души, оригинальности. Нет… того самого изначального, без чего творчества не существует. Гармонии. Своего стиля. Тонкая грань — и вот уже шедевр превращается в бездарное нагромождение красок. Великая скульптура — теперь просто обработанный камень. Текст — набор букв. Может, всем вашим мужчинам не хватало… гармонии? Красивые картинки, но не более. Эти мальчики — просто дополнение к жизни, но не её часть. Будто неживые, картонные, чужие, скучные… Порой, когда я смотрю на мужа, мне думается именно так!
— А вы ещё почти и поэтесса! Как же проверить? — просветлела она. — Как проверить, в ком есть гармония, а в ком её нет?
Амадита поняла, что слишком разумничалась. Но надо было развить мысль. В конце концов, эта женщина и вправду заслуживала особого мужчины! И особой картины.
— Красота. Истинная красота, и не столько внешняя, сколько внутренняя. Вот, что важно в юноше, — Амадита задумалась. — Ну конечно. Ошибка в том, что мы всё это время говорили лишь о качествах. Каков сам мужчина. Стыдливый в обществе, но игривый в постели. Разнообразный, но не слишком. Какие у него волосы, какие глаза. Но будь у вашего идеала другие глаза, немного другая фигура — разве стали бы вы любить его меньше? Да и есть ли вообще разница — светлые волосы или тёмные? Любят не за цвет. Ведь если супруг и вправду любим, мы прощаем ему маленькие недостатки!
Тёмные глаза Флидерис смотрели на собеседницу с любопытством.
— Нет, это не влюблённость, дело не в ней, — продолжила Амадита. — Некоторых особых мужчин их жёны любят десятилетия. Тела когда-то юношей становятся всё дряхлее. Тридцать лет, сорок… Разве может действительно красив быть старик? Тем не менее, супруги их не бросают. Есть в этих редких бриллиантах некая гармония, что подходит данной конкретной женщине, вдохновляет её. Это верно. Но всё-таки есть грань, где начинается неблагозвучие и несогласованность. Если мужчина не сохранил и не приумножил в себе нечто, чему даже сложно дать название, то остаётся пустая картинка. Может, бросая и яркая. Или, наоборот, спокойная, рядом с которой приятно отдохнуть. Но этого мало. У каждого юноши должна быть своя личность, наполненная истинной грацией и очарованием. Качества самого мальчика тут не показатель. Личность — вот что главное, так как именно на её основе и развиваются эти качества.
— Но как же узнать, что есть личность?.. — слегка улыбнулась учёная.
Вдохновлённая своей высокопарной речью, Амадита откинулась на спинку роскошного кресла и придала своему лицу самый философский вид, на который только была способна.
— Женщина познаётся и реализуется через свою деятельность. А мужчина, как известно — через женщину. Это мы и должны выяснить: не каков идеал один, сам по себе, а каков он с вами. Как он относится к вам, какой посыл подаёт всем своим поведением. Вкусные блюда и чистый пол — лишь проявление его отношения, но не его суть. Вот ответьте: что любимый должен беззвучно вам говорить?
