ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Дневник принадлежит Романовой Анастасии. В случае потери, просьба вернуть за вознаграждение.
5 декабря
Я тащила тяжелые сумки из супермаркета, матеря моросящий дождь. Сегодня мне исполнилось сорок девять, и, как бы я ни храбрилась, в душе понимала, что лучшие годы уже позади. Кивнув курящему у форточки на первом этаже соседу, я вошла в подъезд. Нещадно болели руки, я давно не чувствовала онемевшие пальцы, от усталости подкашивались ноги. Но, несмотря ни на что, я упрямо продолжала идти. Что поделать: панельная пятиэтажка, лифт не предусмотрен, помощи ждать не от кого.
– Я дома! – проорала, переступив порог и сбросив ношу на пол.
В гостиной разрывается телевизор, а значит, муж дома. Закрыв глаза, я несколько мгновений успокаивалась. Он говорил, что на работе будет до самого вечера, а потому не сможет мне помочь. Обидно, помог бы мне с сумками. Я вижу свет из щели под дверью – снова сын заперся у себя в комнате, но я не стучу, чтобы поздороваться – у него на носу экзамены, пусть готовится.
Разложив продукты по полкам холодильника, я переоделась в свободного кроя штаны и футболку, с тоской рассматривая свое отражение. Словно в очередной раз не поверив тому, что вижу, протянула руку и коснулась гладкой холодной поверхности. До двадцати лет я была красоткой: стройной, изящной, смотрящей на мир с улыбкой девушкой. Однажды даже позировала в доме мод. Меня тогда остановили на улице и попросили помочь – вышла новая модель платья и нужно было сфотографировать ее для журнала. Славное было время, светлое и беззаботное. Столько с тех пор воды утекло...
Я сделала шаг назад, уходя в тень, прячась от собственного взгляда. Все проходит – в этом трагедия человеческих жизней. Во время беременности меня, тогда еще юную студентку, разнесло, как на дрожжах. Сколько я потом не билась, сколько в спортзалах не пахала, почти такой же и осталась. Жалкой. Дряблой. Толстой. На фоне неудавшейся, не вовремя прерванной карьеры и безразличного мужа, только сын – моя отрада. Студент второго курса государственного университета, он у нас будущий посол: на международных отношениях учится. А учитывая то, что мы с его отцом финансово помочь не можем...
Муж спал под грохот телевизора, развалившись на старом, продавленном диване. Я накрыла мужчину одеялом, понимая, что работа вымотала и его – черные круги под глазами были тому лучшим доказательством. Когда-то и он был красавцем, не то что сейчас. Хотя, время все же было более жалостливо к мужу. Немного седины на висках, дряблая кожа да несколько морщин – вот и все старение. Взгляд, правда, уже не тот: потухший, пустой, безразличный ко всему.
Тянусь, чтобы убрать упавшие ему на лицо волосы, как вдруг понимаю, что от него тянет перегаром. Я морщусь, но молчу. Выключаю телевизор и иду на кухню. У меня сегодня праздник. Мой день. Я приготовлю вкусненького и угощу сына, скрасив унылый вечер. Как-никак день рождения. Мой день рождения.
Куриные отбивные, картошечка, салатик и купленный в магазине тортик – вот и весь праздничный стол. Менеджер среднего звена не может позволить себе много, но и это неплохо. Были времена, когда в нашей семье о мясе могли только мечтать.
Жутко уставшая, но довольная собой, я сняла фартук и поставила на огонь чайник – пора звать моих мужчин за стол.
Стас, моя гордость и радость, сидит в наушниках за компьютером. Экран повернут к окну, и я не вижу, чем именно он занят, но учитывая хорошую успеваемость, наверняка, уроками.
– Привет. Идем ужинать?
Он смотрит на меня, а затем стягивает наушники:
– Ты что-то говорила?
– Зову тебя ужинать.
Я улыбаюсь, радуясь тому, что новый свитер, который я купила ему на прошлых выходных, понравился сыну. Ему к лицу.
– Ма, я не голоден. Да и экзамен завтра...
– У меня ведь день рождения? – Я все еще удерживаю улыбку на лице.
– Вот, я завтра сдам, и отпразднуем, ладно? Прости.
– А с друзьями в клуб после сдачи не пойдете? – Вспоминаю, что в прошлый раз сын с экзамена вернулся лишь под утро.
– Не знаю еще, – говорит он и снова натягивает свои огромные наушники.
Я молча выхожу из комнаты, прикладывая титанические усилия чтобы не горбить спину. Такое ощущение, что меня придавило гранитной плитой. Будить мужа настроения нет совсем. Что он мне скажет, не досмотрев свой сон? А вспомнит ли, по какому поводу праздник? Оставив все на столе, хватаю ноутбук и выхожу на балкон. В крохотной однокомнатной квартире, которую мы своими силами поделили гипсокартоном на две части, эти два квадратных метра – моя территория. С тихим жужжанием загружается Виндовс, я сажусь в удобное, хоть и старенькое, продавленное кресло и укутываюсь в плед. Пальцы порхают по клавиатуре. В этом мире, который я придумала для себя сама, нет обид и разочарований, нет пьяного мужа и ребенка, чье безразличие больнее ударов батога. В нем нет неудавшейся карьеры и больных почек. Нет сожалений и разочарований, нет предательств, которые шрамами испещрили мое сердце. Там магия и приключения, настоящая и верная любовь, преданные друзья. И я прячусь в него, скрываясь от всех неурядиц.
Я допишу главу, выложу на СИ и пойду спать. И, судя по статистике, еще сотни женщин с помощью моих книг, пусть и на совсем короткий срок, смогут сбежать от обыденной, опостылевшей реальности. А завтра, я знаю, они будут ждать новую дозу. И я сяду, напишу, и снова сбегу. Только так я еще могу делать вид, что живу.
6 декабря
Ненавистный звук будильника заставил меня открыть глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Пять утра. Господи! Какая мука – вставать годами в одно и то же время. На работу мне к восьми, но ехать очень далеко. Ненавижу.
Как сомнамбула, я брожу по квартире, иногда натыкаясь на мешки с мукой и сахаром – наши запасы на черный день. Кто не голодал, не поймет, а я без этих самых мешков в наличии уснуть не смогу. Проверено.
Жизнь – дерьмо, но я отвлекаюсь, пытаясь придумать, о чем буду писать вечером в новой проде, и это помогает. Чай вместо завтрака, три бутерброда на работу, прохладная курточка и старенькие, заношенные ботинки. Опаздываю, уже на бегу застегиваясь. Черт! Молния в который раз разошлась, уже не подавая признаков жизни – придется ехать как есть. Ну, ничего. Ничего. Возможно, со следующей зарплаты?
Вчера был дождь, и к тому времени, как я заползаю в электричку, мои ноги промокли насквозь. Я прохожу несколько вагонов, надеясь найти свободное место над печкой, чтобы хоть немного согреться, но мне не везет. Сажусь у прохода. Воняет бомжами, но я закрываю глаза в тщетной попытке уснуть. Туда-сюда снуют люди, все время меня толкая и громко переговариваясь – вот они, прелести общественного транспорта.
На работе очередной аврал. Злобствующая Наталия Арсентьевна орет на меня не своим голосом за пять минут опоздания. И знает же, что живу у черта на рогах. Она моложе меня на пятнадцать лет, и это больно царапает гордость – все знают, каким именно путем она заработала эту должность. Но я вежливо киваю и со всем соглашаюсь, зная, что эта уволит и не поморщится. Столько уже наших трудолюбивых и преданных, проработавших здесь по десятку лет, выгнала, что и не сосчитать. Но самое печальное не это. Глубоко внутри, где-то очень-очень глубоко, я ей завидую. Она молодая. Красивая. Успешная. У нее еще все впереди. У нее есть шанс на светлое будущее, которое будет таким, каким она его себе представляет. Больно, смотря на свое отражение, понимать, что лучшие твои года позади. Что лучше уже не будет. Что теперь эта жизнь не для тебя. Почти пенсионерка – ты теперь на обочине жизни. Смирись.
И я смиряюсь. Иду на свое рабочее место, проглотив обиду за незаслуженное замечание. Бумаги-бумаги-бумаги, телефонные звонки и базы данных, голова кругом. Чай с бутербродами прямо за рабочим столом в обед. Снова, но уже как-то обреченно, болит желудок и, кажется, поднялось давление. Вечером, выйдя из здания, в котором располагается наш офис, но не дойдя до остановки автобуса, я не выдерживаю и захожусь в рыданиях. Меня. Никто. Не поздравил. Никто. Мне сорок девять, и я совершенно одна во всем мире.
7 декабря
– Ну, как? Сдал? – Сын вернулся утром следующего дня.
Хорошо, наверное, отпраздновали. Хотя, если судить по бледному лицу, похмелье его не отпустит еще долго.
– Ха! Ты сомневалась во мне?
У меня осталось всего пять минут до выхода на работу, но я решаюсь:
– Откуда у тебя деньги, сын? Телефон этот с яблоком, я знаю, что он дорогой.
– Ма-а-ам. – Он показывает мне язык и уходит в свою комнату.
Я тяжело вздыхаю и встаю из-за кухонного стола. Надеюсь, он не торгует наркотиками, или что-то в этом роде. Из зеркала в прихожей на меня смотрит усталая и, скажем честно, страшная женщина. Черные круги под глазами держатся так устойчиво и уже столько лет подряд, что я и представить себя без них не могу. Вот такая она, жизнь. Не о таком мечталось. Не так все представлялось. Надо выбросить это чертово зеркало, чтобы не вздрагивать каждый раз, проходя мимо.
Задумавшись, я пугаюсь звука храпа, резко раздавшегося в не обремененной лишней мебелью квартире. Видимо, муж перевернулся на спину. Ну а мне пора. За еще одно опоздание выгонят.
Электричка. Работа...
– Я дома! – Застываю у двери, не веря своим глазам. – Евангелина Петровна?
Передо мной стоит свекровь, мило улыбаясь. Она всегда благопристойно выглядит и мило улыбается. Евангелине Петровне семьдесят. Она всю жизнь проработала учителем старших классов в общеобразовательной школе. Я знаю некоторых учеников, которые, заметив эту приторную улыбку на ее губах, падают в обморок. Серьезно.
Улыбаюсь в ответ. Можно подумать, у меня есть выбор. Господи, сколько мне должно быть лет, чтобы, наконец, от нее избавиться?
– А что вы здесь делаете? – Я все же, пересилив порыв сбежать, перешагиваю через порог. Н-да. Я-то думала, что этот день не может быть еще хуже.
– Да вот, по внуку соскучилась. А у тебя, смотрю, грязно на кухне. И цветочки, ты видела? Рождественник засох. – Она забирает у меня из рук куртку, а мне больше всего в жизни хочется завыть от осознания того, как именно пройдут ближайшие часы моей жизни.
– Я тут носки грязные из-под кровати Стаса забрала и стирку поставила, ты же не против? – Ее голос источает мед, а я продолжаю тихо беситься.
– Нет, конечно. Спасибо за помощь.
– Ой, а шторы какие пыльные... Ты, наверное, болеешь, да? Вот сил и не хватает. И выглядишь дурно. Печень?
Звонок сына поставил нас в известность, что дома он сегодня не ночует. В связи с этим я почти два часа подряд выслушиваю упреки свекрови. Мне лень с ней ругаться, а управы на Стаса давно уже нет. Он взрослый и самостоятельный, сам зарабатывает на свои потребности, сам принимает решения. Что я могу сказать ему? Все мои советы он выслушивает молча, внимательно и никогда не спорит. Только вот потом всегда поступает по-своему.
Муж, изрядно опоздав, все же приходит домой. И даже трезвый. Ему, кажется, все равно, что у нас в гостях его мать. Он, как обычно, молча ужинает и, игнорируя попытки матери заговорить с ним, заваливается на диван смотреть футбол. Я, выждав удобный момент, выскальзываю на балкон, закрываю все шторки и запираю дверь – меня нет.
Только год назад я начала писать, но со временем это превратилось в самоцель моей жизни. Раньше я всю себя посвящала семье: мужу и ребенку, быту и уюту, стараясь изо всех сил. Но что из этого вышло? Не помню, где я прочитала эти строки, но они открыли мне глаза: «Во все года, со всех времен, и это не изменится: чем больше жертвуешь собой, тем меньше это ценится». Так и есть. Просто мне понадобилась целая жизнь, чтобы осознать эту простую истину.
Ворд, как и всегда, порадовал меня девственно чистым листом. Только от меня зависит, какой именно будет история, которая появится на нем. Продолжая уже ранее выложенный рассказ, я мысленно уплыла в другой мир...
«Вампир Джейк был довольно молодым. Можно сказать, младенец – всего-то двадцать лет от превращения. Ничего серьезного ему бы не поручили, а вот для основного направления он был что надо: в курсе последних событий и не боится техники, в отличии от стариков. Он должен был... популяризовать вампиров. Да-да, вы не ослышались. Рано или поздно, жители ночи собирались рассказать человечеству о своем существовании, но люди должны быть готовы. Фильмы, книги, рассказы, маски на Хэллоуин, романтические истории с их участием – все это был длинный, продуманный, а главное, хорошо проплаченный пиар-ход. И он приносил плоды. Сам Джейк должен был знакомиться с девушками, влюблять их в себя, рассказывать, какой он хороший, и оставлять после себя лишь позитивные воспоминания.
Стоит отметить, что безболезненному расставанию немало способствовало внушение, которым вампир неплохо владел. Оно же не давало восторженным девочкам-подросткам рассказывать о нем направо и налево. Только тайком, лучшей подруге, под бутылку горячительного... Скажете, что это не страшно? Сколько там тот парень сможет окрутить? А если таких Джейков тысячи? А если ни одни отношения не длятся больше недели?
А теперь подумайте о том, что, насмотревшись фильмов и начитавшись книг, познакомившись лично и убедившись в их правдивости, такая девочка попадет к настоящему вампиру? Не одна (одной страшно), а с подругой. И станет донором... для начала».
Уже за полночь я пробралась в кровать к мужу. Он что-то недовольно пробурчал, просыпаясь:
– Что здесь делает моя мать?
– А я откуда знаю. Где она? – Я прислушалась, но ни одного лишнего звука в квартире не было.
– На кухне. Выгони ее, или я завтра дома не ночую.
– Вот сам и выгоняй. Можно подумать, она мне так сильно нравится.
– Тогда до понедельника. – Муж повернулся ко мне спиной. – Я завтра у Юрки переночую, а на выходных на рыбалку поедем.
– Меня с собой возьмешь?
– Нет.
– А Стас?
– Я не знаю, где он. Когда звонил, он меня послал. Совсем оборзел.
– Может, что по учебе? – Я понимала, что это не так и я сама себя пытаюсь успокоить, но что делать не знала.
– Оставь его в покое. Сам разберется.
– А если нет?
– Отправим его к бабушке, – пробурчал дорогой и единственный, засыпая.
А я еще долго смотрела в потолок, глотая слезы. Наверное, я сама во всем виновата, да?
4 марта
Тянулись заполненные рутиной дни. Пять дней в неделю я работала, как ломовая лошадь, чтобы в субботу отоспаться, а за воскресенье привести в порядок квартиру, приготовить еды на неделю, постирать и погладить вещи...
В этот раз я как обычно тащила домой тяжелые сумки с продуктами, когда на меня нахлынуло понимание того, что подобным образом я провела всю свою сознательную жизнь. Если не считать годы обучения и два года декретного отпуска, я всю жизнь делаю одно и то же. Одно и то же каждый день. Как это... страшно. Неужели, для меня нет ничего получше в этом мире? Неужели, я не заслуживаю хоть искорки чуда?
Видимо, нет. И неправда, что «солнце всем на планете одинаково светит». Фигня.
6 марта
Сегодня прямо-таки праздник: что-то там случилось, из-за чего во всем нашем офисном центре пропало электричество. Так странно возвращаться домой еще засветло. Ощущение было, как будто Новый год. В дороге я придумывала меню – хочу побаловать себя и своих мужчин вкусненьким.
