Этот кусок каменного пола - гладкий, хоть и выщербленный кое-где, но ещё крепкий, - это Империя. Пройдёт ещё сколько-то порогов, пройдут снега, грозы, жара и туманы, и он искрошится окончательно. Если, конечно, никто не придёт отстроить заново. Если нет, то весной, когда потеплеет, из углов бывшей комнаты, где уже ничего не осталось от пола, наползёт вьюн, намоет земли, пробьётся жёсткая трава, разламывая старую грубоватую кладку. Теотта присела на корточки и погладила мокрый камень. Вот эта плита, поглаже и покрепче прочих - Кадар. Вот уцелевшая полировка на краях двух плит: это Сойге и Тиволи, юго-западная имперская окраина и северо-западная - кадарская. Вот этот обломок камня, который чуть выступает над имперской плитой, если провести по ней рукой, на самом деле сидит куда прочней, чем кажется со стороны. А если раскачать его и вынуть - раскрошится плита вокруг, и трава, дожди и ветер сделают своё дело существенно скорей. Это Мастер Джатохе. Белая мелочь рядом. Льдисто холодный и бритвенно-острый осколок старого стекла (шиковали в этом домике!) - ол Баррейя. Чуть ржавый на шляпке, но вполне ещё годный гвоздь - ол Лезон.
Чёрные горошинки подсохшего крысиного дерьма и подгнивший жёлудь точно в центре плиты. И два репья там же, один поменьше, другой побольше. Это окружение Его Величества, с бестолковым советником ол Жернайрой и пронырливым выскочкой нка-Лантонцем.
Где-то за спиной мученически вздохнул Синий и завозился. Видимо, умащивался на куске стены посуше. Молча - и то хлеб.
Каменной крошкой - плоть от плоти Империи и дух от духа её - был Лис со своими лисами. Был сухой виноградной плетью мэтр Ошта: от жёлудя-императора-Нактирра - к мокрой земле за пределами плит. До весны жёлудь растеряет в снегу и воде остатки своей скорлупы и - кто знает - может и прорасти на хорошей почве...
А Кхад в раскладе не было. В некотором смысле. В другом смысле она в раскладе совершенно точно была: морозом, после которого придут дожди и ветер и жара, и который в попытке закалить камень, как закаляют клинок, искрошит его - потому что это не металл, а камень.
Были на сухом камне жёлтые липовые листья под цвет Кошкиных волос, вперемешку с мелкой серой пылью - общий фон, эфемерная связующая субстанция для основных кучек этого мусора. И много ещё всякого было - мелкого и крупного. Незаметного и неважного сейчас, но готового вступить в игру всего парой сезонов позже. Или наоборот: значимого сейчас - и обречённого на исчезновение через пару порогов.
А вы говорите, "шаги". Что "шаги"? В шаги, вон, и ол Жернайра неплохо играет. И всё у него просто: эта фигура ходит так, эта иначе, а других фигур и вовсе не бывает.
Синему окончательно надоело любоваться попеременно то пасмурным небом, то чёрным Теоттиным профилем на фоне выщербленной стены. Сидеть на камне было, между прочим, холодно.
- Теотта... - позвал Синий. Она не шевельнулась. - Теотта!
Она недовольно повернула голову.
Впрочем, конечно, волновал его вовсе не холод. И не Умникова игра, когда Трепло ему уже не подыграет. И не дурацкие слова Нарка, и не обида на него Лайи, и не развалины этого старого дома на мокром холме, и даже не то, что Теотта зачем-то потащила его с собой, а теперь сидит и пялится себе под ноги, словно ничего важнее нет, и Синего здесь тоже нет. И не надвигающаяся непогода - это уж совсем смешно было бы. Ничего это в отдельности волновать не могло. И всё-таки было неспокойно. Сильно неспокойно. И неуютно. Не под тяжёлым, сквозным каким-то взглядом Теотты, хоть обычно её Синий и побаивался. Не в том дело. А только неуютно и...
- Это... - сказал Синий. Получилось сипло - пришлось кашлянуть. - Это ведь неправда, что после смерти от человека ничего не остаётся?
- А я откуда знаю?
- Ну... Ты же всё такое знаешь...
- Ничего я такого не знаю, - буркнула Теотта и снова отвернулась. И что она там рассматривала? Мусор?
Синий шумно втянул воздух, почесал ухо с серьгой и неловко сказал:
- Но ведь... Слепой же в посмертии судит... и плату назначает... Значит же, есть что-то... посмертие...
Теотта фыркнула. Синий вскинул голову, потом опять опустил глаза на измазанные глиной сапоги.
- В Дазаране в Слепого не верят?
- Не верят, - сказала Теотта. Она никогда не была в Дазаране, и о его вере знала только с чужих слов. Хотя и неплохо.
- Но в перерождение там верят?
- Мм...
- Тогда же, значит, тоже что-то по смерти есть...
Теотта сердито выдохнула сквозь зубы.
- Может, есть. А может, нет. А если есть, то будешь ты деревом после смерти. И что, это будешь ты? Или даже человеком, но каким-то другим, и себя помнить не будешь. И толку тогда? Или вообще кости на кострище. Где в них ты? Лежат себе смирно, молчат и никому не мешают!
Синий обиделся и молчал с четверть часа, глядя с холма вниз, на то, как из-под тонкого снега проглядывает зелень, и как темнеет дорога к Эрлони. Теотта переложила что-то маленькое с места на место и снова замерла. Можно было подумать, что её и вовсе здесь нет. Трепло так никогда не умел. Его всегда было много. Даже когда в засаде сидели. Он непременно или тихим эрликом смешные байки рассказывал бы, или рожи принялся бы корчить, и сколько его ни отчитывай потом Умник, в другой раз вёл бы себя так же точно.
Сейчас он бы уже давно не утерпел. Слепил бы снежок, хитро подмигнул бы - и влепил бы Теотте в затылок, а потом с воплями бегал бы от неё по всему холму, разбрызгивая грязь и на бегу отстреливаясь снежками.
Синий моргнул и дёрнулся, так явственно ему увиделся Трепло на фоне старой стены, запыхавшийся и растрёпанный, с волосами, липнущими к мокрому от снега лицу.
От-стрел-иваясь.
- Теотта... А привидения? Раз они есть, значит, что-то же есть после смерти? Не мо...
- Ни разу не видела живого привидения! - отрезала Теотта.
- ...не может же быть, чтобы ничего не было!..
- Слушай! - Теотта яростно на него уставилась. - Ты чего сюда припёрся? Тебе поговорить не с кем? Чего ты за мной увязался?
Синий опешил.
- Т-ты позвала... Сама же позвала!
- Я? Не звала. Иди отсюда. Хуже Трепла трепло, пепел тебе в душу!
- Значит, она всё-таки есть? - упрямо спросил Синий себе под нос.
- Иди отсюда! - рявкнула Теотта. Синего как сдуло. Он потом ещё думал: то ли это он сам с перепугу так драпанул, то ли Теотта колдунство какое колданула...
...Но ведь не может быть, чтобы его больше совсем нигде не было? Ведь так же не бывает, чтобы что-то исчезло совсем? Ведь, если откуда-то что-то исчезло, оно же исчезло куда-то?
Или стало чем-то другим. Как мир становится пеплом, когда ему приходит время умирать...
Синий передёрнул плечами и побежал со склона вниз, быстрей, ещё быстрей, чтобы не дать себе додумать.
Лорд
2272 год, 25 день 2 луны Ппн
Логово, Собачница, Эрлони
- Я ж не потому с тобой говорю, что у меня какой-то зуб на кхади, - доверительно говорил Лис Загри. Один из его подручных, имени которого Лорд не знал, в такт словам своего головы шевелил пальцами на коричневом щербатом столе. Ногти на пальцах были желтыми с чёрной каймой грязи. Лорд поймал себя на желании украдкой проверить свои. Он скучал. Лис, о котором Лорд совершенно точно знал, что тот прекрасно образован и не любит подводных словечек, лишних церемоний и дипломатических хитростей, терпеливо ходил кругами. Видимо, считал Лорда за что-то вроде Чарека, безухого, вот и водил рыбину, прежде чем попытаться подсечь. Рыбина сонно смотрела, ничуть не собираясь глотать наживку. Лис последовательно прошёл уже через этапы "чувствуй себя, как дома", "ты мне всегда нравился, потому что умный парень", "ясно, что когда-то не захочешь быть на вторых ролях" и мусолил предпоследний: о том, как подозрительно исчезла Кхад как раз тогда, когда новый тэрко настолько обнаглел. Эта часть его речи оказалась особо неприятна, поскольку исчезла Кхад и правда очень не вовремя. То есть, началось всё вполне нормально, мало ли, куда ей понадобилось отлучиться, а о планах своих она никогда не распространялась. Ушла и ушла, благо работы хватает и без авральных заданий. На второй день Кошка явилась хмурая и сказала, что в "Башни" с дипломатическим визитом наведывался кто-то из лис, о чём известно даже Вайешу. Откуда напрашивался вывод, что наглость ол Баррейи Лиса Загри скорее радует, чем огорчает. И вывод, что кхади по этому поводу радоваться нечему. Старшие насторожились и развернули поиски Кхад, в которых из старших не участвовал разве что Наркаф, потому что из него шпион хуже, чем из Кошки - портовый грузчик. От Кошки, впрочем, Лорд никаких новостей пока не слышал, сам тоже ничего не нашёл, а чем занимался Хриссэ, не знал никто. Судя по тому, что пыльник молчал, у него пока результаты занятий сводились к выражению гордого всеведения на занятом лице...
На третий день Воробей не выдержал и кинулся искать Кхад, никого из старших не спросив. Добился он этим того, что на четвёртый день оживившиеся ребята Безухого вылезли откуда-то, как ни в чём не бывало, и бродили по чужой территории, пытались раздолбать стенку склада Креча-винодела, за что и были биты Теоттой, Наркафом и Близнецами. Этот день был пятым днём отсутствия Кхадеры, и Лорду самому временами хотелось бежать на поиски и спасать, потому что ведьма почему-то начинала казаться просто усталым ребёнком, которого надо научить улыбаться. А Лис вызывал стойкое желание вскочить и дать в зубы. А потом кинуться искать пропажу: не так, как до сих пор, с осторожным нащупыванием информации, а глупо, по-воробьиному, бегать с выпученными глазами по столице и окрестностям, хлопать крыльями и вопить: "Кхад!" - в надежде, что откуда-то из подвального оконца высунется знакомая голова с коричневыми прядями, коротко и неровно стриженными. И скажет...
- А как выясните, кто из вас на её место головой станет, так ты знай: я поддержку чин чином обеспечу.
За предложение поддержки Лорд поблагодарил, но обсуждать передел города отказался, сославшись на недостаток полномочий.
- Как только Кхад вернётся, - сказал Лорд, глядя честными чёрными глазами, - я ей скажу, что ты твёрдо намерен нас поддерживать.
Лис молча смотрел на него некоторое время, потом выпрямился, скрипнув скамьёй, и равнодушно кивнул.
- Как знаешь, парень. Только зря. Когда корабль тонет, с корабля надо бежать: закон, вишь, такой в этом крысином мире. А на ребят моих можешь не коситься, не стану я тобой хороший кабак пачкать. Тебя и без того прирежут - твои же дружки. Я не с тобой одним говорил, только им не поддержку обещал, а звал работать на меня. Счастливо тебе, крысёнок.
"Да что ты знаешь! - думал Лорд на ходу. - Твои подпевалы и верно тебе в загривок вцепятся, чуть отвернёшься. А что ты о кхади знаешь? У тебя семья была когда? И с кем это, интересно, ты поговорил? Кошка? Хриссэ?" Имя Хриссэ защипало язык, зашипело и оставило неприятное послевкусие. "Работу, говоришь, предлагал? А в оплату что?.."
Первый снег, выпавший в начале луны, пока оставался единственным и уже почти полностью успел растаять. Зима, заглянув ненадолго, решила вернуться как-нибудь в другой раз. Её место заняла осень, что закончилась было, да потом передумала. Пустырь за Серпным переулком подсох и был совсем рыжим от длинных прядей полегшей травы. Ближе к реке золотился камыш, высокий, яркий и глянцевый, как луну и две назад, словно и нет никакой зимы. Сквозь камыш проглядывала чёрная вода и камни старой крепостной стены. Хриссэ сидел на стене, на самом краю, там, где она обрывалась в реку, в щель между пустырём и настилами. Ноги в коричневых высоких сапогах постукивали пятками по рыжему лишайнику. Хриссэ злился. Отламывал кусочки крошащегося камня и с силой швырял их вперёд и вниз, сквозь камыши. Заметил Лорда, оторвался от швыряния и беззвучно стёк со стены. Камыши закачались, как под лёгким ветром, и вытолкнули из себя голову с длинными светлыми волосами; голова была густо вымазана в рассвете.
- Новости о Кхад?
Лорд покачал головой.
- Да уж, Килре-пересмешник, - хмыкнул Хриссэ. - У меня вот есть новость, не о Кхад, но вам послушать надо. Пошли домой, я тебя ждал.
Нарк сидел за столом и сосредоточенно снимал стружку с толстой палки. Перед ним прыгал серый птенец, склёвывая что-то с выскобленной доски. На столе же, спиной на край окна, угнездился Воробей, закатав левую штанину и не менее сосредоточенно ковыряя корочку на сбитой коленке. Сковырянное он отправлял в рот.
- Воробей! - не выдержала Кошка. - Прекрати! Смотреть противно!
Воробей удивлённо поднял на неё нечесаную голову. Подумал, предложил не смотреть и собрался было продолжить, но вместо этого завопил и выкатился из окна наружу, с громким треском зацепившись рукавом за гвоздь в оконной раме.
- Лорд! Хриссэ! Что нового?
До их прихода новостей принесли домой мало. Кошка вернулась усталая, как собака, улеглась на шкуры в углу, заняв раскинутыми руками чуть не полкомнаты, и на вопросы отмахивалась, что узнала, мол, о тэрко много интересного и неприличного, но ничего полезного. А о Кхад... всё так же.
Воробей вился вокруг ребят и ныл: "Ну, Хриссэ! Ну, Лорд!" Просьбы подождать ещё десять шагов на него не действовали. Общественность повернулась на звук.
- Будет уже чирикать, Воробей, - цыкнула Кошка, лениво косясь на него. - Рыбу распугаешь!
- Какую рыбу? - удивился Лорд.
- Сумасшедшую, - сказал Кошка и кивнула головой по шкурам на Нейеха. Тот сидел на краю стола; от удочки в его руке тянулась леска в открытый люк посреди комнаты.
- Ты что делаешь, маг-рыболов? - заржал Хриссэ. - Какая ж рыба сюда заплывёт, когда столько ног по настилам, и свет горит почти всегда!
Нейех флегматично пожал плечами.
- Клюёт.
На скамейке возле его ног стояла большая широкая миска. В миске возмущённо о чём-то кричали пять крупных рыбин. Судя по выражению глаз - матом.
"Да нет же! - с какой-то злой решительностью подумал Лорд. - С кем бы там Лис ни разговаривал - быть не может, чтобы кто-то предал!"
- А Наркаф дома? - спросил Хриссэ, прислоняясь к стене в самой разгильдяйской позе. - Нет? Ладно, слушайте новость.
Они стали слушать - как Хриссэ держит драматическую паузу. Рыба забилась, заставив миску стучать по скамье. По этому сигналу Хриссэ начал.
- Это, в основном, Кошке, Лорду и Наркафу, которого нет.
Он повернул голову так, чтобы сквозняк картинно трепал волосы. Позёр.
- Лис Загри сегодня приёмный день устроил. Чтоб вы не гадали, кого принимал, честно признаюсь: Наркафа, потом Кошку, потом Лорда и меня напоследок.
Кошка лениво потянулась и села, прислонившись к стене и подобрав ноги.
- Друг на дружку зубами можете не щёлкать, героями оказались все. Потому Лис и предложил мне хорошую цену за ваши три головы.
Воробей сидел на полу, раскрыв рот. Нейех мотнул удочкой, ловя и снимая с крючка шестую рыбу.
- И ты? - полюбопытствовала Кошка, так и не раскрывая глаза толком.
- А я что, самоубийца - пробиваться через десять морд? - спросил Хриссэ. - Конечно, согласился я.
- Запомните этот момент, - в полной тишине сказал Нарк. - Хриссэ признал, что может справиться не с любым числом противников.
- А чтоб вы уж точно поверили, что я согласился, он мне... угадайте, что он предложил в оплату?
Чёрные горошинки подсохшего крысиного дерьма и подгнивший жёлудь точно в центре плиты. И два репья там же, один поменьше, другой побольше. Это окружение Его Величества, с бестолковым советником ол Жернайрой и пронырливым выскочкой нка-Лантонцем.
Где-то за спиной мученически вздохнул Синий и завозился. Видимо, умащивался на куске стены посуше. Молча - и то хлеб.
Каменной крошкой - плоть от плоти Империи и дух от духа её - был Лис со своими лисами. Был сухой виноградной плетью мэтр Ошта: от жёлудя-императора-Нактирра - к мокрой земле за пределами плит. До весны жёлудь растеряет в снегу и воде остатки своей скорлупы и - кто знает - может и прорасти на хорошей почве...
А Кхад в раскладе не было. В некотором смысле. В другом смысле она в раскладе совершенно точно была: морозом, после которого придут дожди и ветер и жара, и который в попытке закалить камень, как закаляют клинок, искрошит его - потому что это не металл, а камень.
Были на сухом камне жёлтые липовые листья под цвет Кошкиных волос, вперемешку с мелкой серой пылью - общий фон, эфемерная связующая субстанция для основных кучек этого мусора. И много ещё всякого было - мелкого и крупного. Незаметного и неважного сейчас, но готового вступить в игру всего парой сезонов позже. Или наоборот: значимого сейчас - и обречённого на исчезновение через пару порогов.
А вы говорите, "шаги". Что "шаги"? В шаги, вон, и ол Жернайра неплохо играет. И всё у него просто: эта фигура ходит так, эта иначе, а других фигур и вовсе не бывает.
Синему окончательно надоело любоваться попеременно то пасмурным небом, то чёрным Теоттиным профилем на фоне выщербленной стены. Сидеть на камне было, между прочим, холодно.
- Теотта... - позвал Синий. Она не шевельнулась. - Теотта!
Она недовольно повернула голову.
Впрочем, конечно, волновал его вовсе не холод. И не Умникова игра, когда Трепло ему уже не подыграет. И не дурацкие слова Нарка, и не обида на него Лайи, и не развалины этого старого дома на мокром холме, и даже не то, что Теотта зачем-то потащила его с собой, а теперь сидит и пялится себе под ноги, словно ничего важнее нет, и Синего здесь тоже нет. И не надвигающаяся непогода - это уж совсем смешно было бы. Ничего это в отдельности волновать не могло. И всё-таки было неспокойно. Сильно неспокойно. И неуютно. Не под тяжёлым, сквозным каким-то взглядом Теотты, хоть обычно её Синий и побаивался. Не в том дело. А только неуютно и...
- Это... - сказал Синий. Получилось сипло - пришлось кашлянуть. - Это ведь неправда, что после смерти от человека ничего не остаётся?
- А я откуда знаю?
- Ну... Ты же всё такое знаешь...
- Ничего я такого не знаю, - буркнула Теотта и снова отвернулась. И что она там рассматривала? Мусор?
Синий шумно втянул воздух, почесал ухо с серьгой и неловко сказал:
- Но ведь... Слепой же в посмертии судит... и плату назначает... Значит же, есть что-то... посмертие...
Теотта фыркнула. Синий вскинул голову, потом опять опустил глаза на измазанные глиной сапоги.
- В Дазаране в Слепого не верят?
- Не верят, - сказала Теотта. Она никогда не была в Дазаране, и о его вере знала только с чужих слов. Хотя и неплохо.
- Но в перерождение там верят?
- Мм...
- Тогда же, значит, тоже что-то по смерти есть...
Теотта сердито выдохнула сквозь зубы.
- Может, есть. А может, нет. А если есть, то будешь ты деревом после смерти. И что, это будешь ты? Или даже человеком, но каким-то другим, и себя помнить не будешь. И толку тогда? Или вообще кости на кострище. Где в них ты? Лежат себе смирно, молчат и никому не мешают!
Синий обиделся и молчал с четверть часа, глядя с холма вниз, на то, как из-под тонкого снега проглядывает зелень, и как темнеет дорога к Эрлони. Теотта переложила что-то маленькое с места на место и снова замерла. Можно было подумать, что её и вовсе здесь нет. Трепло так никогда не умел. Его всегда было много. Даже когда в засаде сидели. Он непременно или тихим эрликом смешные байки рассказывал бы, или рожи принялся бы корчить, и сколько его ни отчитывай потом Умник, в другой раз вёл бы себя так же точно.
Сейчас он бы уже давно не утерпел. Слепил бы снежок, хитро подмигнул бы - и влепил бы Теотте в затылок, а потом с воплями бегал бы от неё по всему холму, разбрызгивая грязь и на бегу отстреливаясь снежками.
Синий моргнул и дёрнулся, так явственно ему увиделся Трепло на фоне старой стены, запыхавшийся и растрёпанный, с волосами, липнущими к мокрому от снега лицу.
От-стрел-иваясь.
- Теотта... А привидения? Раз они есть, значит, что-то же есть после смерти? Не мо...
- Ни разу не видела живого привидения! - отрезала Теотта.
- ...не может же быть, чтобы ничего не было!..
- Слушай! - Теотта яростно на него уставилась. - Ты чего сюда припёрся? Тебе поговорить не с кем? Чего ты за мной увязался?
Синий опешил.
- Т-ты позвала... Сама же позвала!
- Я? Не звала. Иди отсюда. Хуже Трепла трепло, пепел тебе в душу!
- Значит, она всё-таки есть? - упрямо спросил Синий себе под нос.
- Иди отсюда! - рявкнула Теотта. Синего как сдуло. Он потом ещё думал: то ли это он сам с перепугу так драпанул, то ли Теотта колдунство какое колданула...
...Но ведь не может быть, чтобы его больше совсем нигде не было? Ведь так же не бывает, чтобы что-то исчезло совсем? Ведь, если откуда-то что-то исчезло, оно же исчезло куда-то?
Или стало чем-то другим. Как мир становится пеплом, когда ему приходит время умирать...
Синий передёрнул плечами и побежал со склона вниз, быстрей, ещё быстрей, чтобы не дать себе додумать.
Лорд
2272 год, 25 день 2 луны Ппн
Логово, Собачница, Эрлони
- Я ж не потому с тобой говорю, что у меня какой-то зуб на кхади, - доверительно говорил Лис Загри. Один из его подручных, имени которого Лорд не знал, в такт словам своего головы шевелил пальцами на коричневом щербатом столе. Ногти на пальцах были желтыми с чёрной каймой грязи. Лорд поймал себя на желании украдкой проверить свои. Он скучал. Лис, о котором Лорд совершенно точно знал, что тот прекрасно образован и не любит подводных словечек, лишних церемоний и дипломатических хитростей, терпеливо ходил кругами. Видимо, считал Лорда за что-то вроде Чарека, безухого, вот и водил рыбину, прежде чем попытаться подсечь. Рыбина сонно смотрела, ничуть не собираясь глотать наживку. Лис последовательно прошёл уже через этапы "чувствуй себя, как дома", "ты мне всегда нравился, потому что умный парень", "ясно, что когда-то не захочешь быть на вторых ролях" и мусолил предпоследний: о том, как подозрительно исчезла Кхад как раз тогда, когда новый тэрко настолько обнаглел. Эта часть его речи оказалась особо неприятна, поскольку исчезла Кхад и правда очень не вовремя. То есть, началось всё вполне нормально, мало ли, куда ей понадобилось отлучиться, а о планах своих она никогда не распространялась. Ушла и ушла, благо работы хватает и без авральных заданий. На второй день Кошка явилась хмурая и сказала, что в "Башни" с дипломатическим визитом наведывался кто-то из лис, о чём известно даже Вайешу. Откуда напрашивался вывод, что наглость ол Баррейи Лиса Загри скорее радует, чем огорчает. И вывод, что кхади по этому поводу радоваться нечему. Старшие насторожились и развернули поиски Кхад, в которых из старших не участвовал разве что Наркаф, потому что из него шпион хуже, чем из Кошки - портовый грузчик. От Кошки, впрочем, Лорд никаких новостей пока не слышал, сам тоже ничего не нашёл, а чем занимался Хриссэ, не знал никто. Судя по тому, что пыльник молчал, у него пока результаты занятий сводились к выражению гордого всеведения на занятом лице...
На третий день Воробей не выдержал и кинулся искать Кхад, никого из старших не спросив. Добился он этим того, что на четвёртый день оживившиеся ребята Безухого вылезли откуда-то, как ни в чём не бывало, и бродили по чужой территории, пытались раздолбать стенку склада Креча-винодела, за что и были биты Теоттой, Наркафом и Близнецами. Этот день был пятым днём отсутствия Кхадеры, и Лорду самому временами хотелось бежать на поиски и спасать, потому что ведьма почему-то начинала казаться просто усталым ребёнком, которого надо научить улыбаться. А Лис вызывал стойкое желание вскочить и дать в зубы. А потом кинуться искать пропажу: не так, как до сих пор, с осторожным нащупыванием информации, а глупо, по-воробьиному, бегать с выпученными глазами по столице и окрестностям, хлопать крыльями и вопить: "Кхад!" - в надежде, что откуда-то из подвального оконца высунется знакомая голова с коричневыми прядями, коротко и неровно стриженными. И скажет...
- А как выясните, кто из вас на её место головой станет, так ты знай: я поддержку чин чином обеспечу.
За предложение поддержки Лорд поблагодарил, но обсуждать передел города отказался, сославшись на недостаток полномочий.
- Как только Кхад вернётся, - сказал Лорд, глядя честными чёрными глазами, - я ей скажу, что ты твёрдо намерен нас поддерживать.
Лис молча смотрел на него некоторое время, потом выпрямился, скрипнув скамьёй, и равнодушно кивнул.
- Как знаешь, парень. Только зря. Когда корабль тонет, с корабля надо бежать: закон, вишь, такой в этом крысином мире. А на ребят моих можешь не коситься, не стану я тобой хороший кабак пачкать. Тебя и без того прирежут - твои же дружки. Я не с тобой одним говорил, только им не поддержку обещал, а звал работать на меня. Счастливо тебе, крысёнок.
"Да что ты знаешь! - думал Лорд на ходу. - Твои подпевалы и верно тебе в загривок вцепятся, чуть отвернёшься. А что ты о кхади знаешь? У тебя семья была когда? И с кем это, интересно, ты поговорил? Кошка? Хриссэ?" Имя Хриссэ защипало язык, зашипело и оставило неприятное послевкусие. "Работу, говоришь, предлагал? А в оплату что?.."
Первый снег, выпавший в начале луны, пока оставался единственным и уже почти полностью успел растаять. Зима, заглянув ненадолго, решила вернуться как-нибудь в другой раз. Её место заняла осень, что закончилась было, да потом передумала. Пустырь за Серпным переулком подсох и был совсем рыжим от длинных прядей полегшей травы. Ближе к реке золотился камыш, высокий, яркий и глянцевый, как луну и две назад, словно и нет никакой зимы. Сквозь камыш проглядывала чёрная вода и камни старой крепостной стены. Хриссэ сидел на стене, на самом краю, там, где она обрывалась в реку, в щель между пустырём и настилами. Ноги в коричневых высоких сапогах постукивали пятками по рыжему лишайнику. Хриссэ злился. Отламывал кусочки крошащегося камня и с силой швырял их вперёд и вниз, сквозь камыши. Заметил Лорда, оторвался от швыряния и беззвучно стёк со стены. Камыши закачались, как под лёгким ветром, и вытолкнули из себя голову с длинными светлыми волосами; голова была густо вымазана в рассвете.
- Новости о Кхад?
Лорд покачал головой.
- Да уж, Килре-пересмешник, - хмыкнул Хриссэ. - У меня вот есть новость, не о Кхад, но вам послушать надо. Пошли домой, я тебя ждал.
Нарк сидел за столом и сосредоточенно снимал стружку с толстой палки. Перед ним прыгал серый птенец, склёвывая что-то с выскобленной доски. На столе же, спиной на край окна, угнездился Воробей, закатав левую штанину и не менее сосредоточенно ковыряя корочку на сбитой коленке. Сковырянное он отправлял в рот.
- Воробей! - не выдержала Кошка. - Прекрати! Смотреть противно!
Воробей удивлённо поднял на неё нечесаную голову. Подумал, предложил не смотреть и собрался было продолжить, но вместо этого завопил и выкатился из окна наружу, с громким треском зацепившись рукавом за гвоздь в оконной раме.
- Лорд! Хриссэ! Что нового?
До их прихода новостей принесли домой мало. Кошка вернулась усталая, как собака, улеглась на шкуры в углу, заняв раскинутыми руками чуть не полкомнаты, и на вопросы отмахивалась, что узнала, мол, о тэрко много интересного и неприличного, но ничего полезного. А о Кхад... всё так же.
Воробей вился вокруг ребят и ныл: "Ну, Хриссэ! Ну, Лорд!" Просьбы подождать ещё десять шагов на него не действовали. Общественность повернулась на звук.
- Будет уже чирикать, Воробей, - цыкнула Кошка, лениво косясь на него. - Рыбу распугаешь!
- Какую рыбу? - удивился Лорд.
- Сумасшедшую, - сказал Кошка и кивнула головой по шкурам на Нейеха. Тот сидел на краю стола; от удочки в его руке тянулась леска в открытый люк посреди комнаты.
- Ты что делаешь, маг-рыболов? - заржал Хриссэ. - Какая ж рыба сюда заплывёт, когда столько ног по настилам, и свет горит почти всегда!
Нейех флегматично пожал плечами.
- Клюёт.
На скамейке возле его ног стояла большая широкая миска. В миске возмущённо о чём-то кричали пять крупных рыбин. Судя по выражению глаз - матом.
"Да нет же! - с какой-то злой решительностью подумал Лорд. - С кем бы там Лис ни разговаривал - быть не может, чтобы кто-то предал!"
- А Наркаф дома? - спросил Хриссэ, прислоняясь к стене в самой разгильдяйской позе. - Нет? Ладно, слушайте новость.
Они стали слушать - как Хриссэ держит драматическую паузу. Рыба забилась, заставив миску стучать по скамье. По этому сигналу Хриссэ начал.
- Это, в основном, Кошке, Лорду и Наркафу, которого нет.
Он повернул голову так, чтобы сквозняк картинно трепал волосы. Позёр.
- Лис Загри сегодня приёмный день устроил. Чтоб вы не гадали, кого принимал, честно признаюсь: Наркафа, потом Кошку, потом Лорда и меня напоследок.
Кошка лениво потянулась и села, прислонившись к стене и подобрав ноги.
- Друг на дружку зубами можете не щёлкать, героями оказались все. Потому Лис и предложил мне хорошую цену за ваши три головы.
Воробей сидел на полу, раскрыв рот. Нейех мотнул удочкой, ловя и снимая с крючка шестую рыбу.
- И ты? - полюбопытствовала Кошка, так и не раскрывая глаза толком.
- А я что, самоубийца - пробиваться через десять морд? - спросил Хриссэ. - Конечно, согласился я.
- Запомните этот момент, - в полной тишине сказал Нарк. - Хриссэ признал, что может справиться не с любым числом противников.
- А чтоб вы уж точно поверили, что я согласился, он мне... угадайте, что он предложил в оплату?
