- Вот и мы сперва думали - шпана. А только всех остальных крысят эти уже перегрызли - за порог или два. А про Кхад чем дальше, тем страшней истории рассказывают. Брехня, конечно, почитай всё, а только всё равно выходит та ещё тварюка.
- Как же - выходит, если брехня всё? - усмехнулся успокоенный Ошта.
- Всё, да не всё, - возразил Итхае. - Туноша помнишь? Туноша Немого, здоровый такой мужик, разговорчивый, что полено.
- Тот, что в Верхних казармах стену на спор кулаком проломил?
- Его да ещё троих ребят с ночного обхода как-то принесли холодными. В Серпном нашли, недалеко от Старой Храмовой.
- Ну?
- Подковы гну. У меня тесть в Серпном живёт. Так он мне тишком сказал, что видел он, как ребят порезали. Один малёк порезал, порогов двадцати, насвистывая. Потом из-за угла ещё трое детей вышли, да самая дохлая девчонка и сказала, что принят, мол. Такие вот крысята-шпана.
- И чем занимаются? - как-то безразлично спросил Ошта.
- Да всем по чуть, как обычно. Пылью торгуют, шёлком, людьми, кражи тоже. Заказы, вроде, берут. Осторожничают пока, видно, и сами не прочь, чтоб их пока шпаной считали.
- Дети, - пожал плечами Ошта, думая о том, что мальчишка был прав. Других таких учеников ему не найти. Хал, до чего любопытная работёнка намечается!
- Дети-то, оно да, - раздумчиво сказал Итхае. - Да только человечий ребёнок - это такой зверёныш, из которого любая тварь вырасти может. Не только что человек.
- Да, - отсутствующе кивнул Ошта. Улыбнулся и протянул руку. - Спасибо, я пойду уже.
Хриссэ
2271 год, 21 день 3 луны Ппд
Лисья нора, Эрлони
- Отвяжись! Сгинь, хал тиргэ! - невнятно донеслось из-под одеяла. Хриссэ усмехнулся и сдёрнул шерстяную клетчатую ткань. Вчерашнее приобретение недовольно зажмурилось, ещё раз выругалось сквозь зубы и беззлобно отбрыкнулось от Хриссэ.
- Вставай давай, - рассмеялся тот, как раз когда уже не спящий илирец убрал чёрные волосы с открывшихся глаз.
- Сейчас позавтракаем, и начнётся самое интересное, - заявил Хриссэ, закутываясь в одеяло, как в мантию, и отворачиваясь к окну.
- Да пошёл ты! - илирец проснулся окончательно и теперь его голос перехватывало от злости, презрения и ещё чего-то от чего должно перехватывать голос у илирского дворянина небольших лет, но большого гонора, проданного в рабство в чужой стране, да ещё такому гаду, как нечесаный этот...
Что Хриссэ всегда нравилось в илирцах, так это именно обыкновение принимать за смертельное оскорбление и унижение простую затрещину. Впрочем, большинство из них предпочли бы терпеть затрещины, чем сарказм, так что Хриссэ с огромным удовольствием пренебрегал первыми в пользу второго. Он отчётливо вообразил, как лицо его "приобретения" каменеет в должном возмущении, и ухмыльнулся снова. Когда обернулся, илирец сидел на пятках на кровати, настороженный, как арбалет в траве. Даром, что ещё и тридцати порогов нет мальчишке (или пятнадцати лет, как выражаются в Илире), и комплекцией не лучше Хриссэ - всё равно впечатляет.
- Ты сколько в рабах ходишь? - спросил Хриссэ. Без издёвки, без сочувствия, без презрения, с толикой любопытства разве. Как равный спрашивает равного о пустяке. Интонация вышла настолько - вдруг - искренней, что илирец ответил. Не иначе как от неожиданности.
- Полгода.
- Тогда ясно.
- Чего тебе ясно? - ощерился илирец.
- Почему с тебя гонор ещё не слез, - объяснил Хриссэ. Просто объяснил, без вызова или угрозы. Просто. Илирец на всякий случай несуществующий вызов принял.
- Хоть двадцать лет старайся, - исподлобья и пафосно начал он, сразу как-то показавшись младше, - ты меня не сломаешь!
Хриссэ не выдержал и рассмеялся этой пышной серьёзности, за что удостоился взбешённого взгляда и странного горлового звука. Успокоился, складывая одеяло, и сел на него на пол, скрестив ноги.
- Знаешь, отчего-то я тебе почти верю, - доверительно сказал он, глядя на мальчишку снизу вверх. - Не буду я тебя ломать, передумал. Умывайся и айда завтракать.
Илирец... послушался. По его лицу не понять было, поверил он или нет. Потому, вероятно, что и сам он этого не понял. В обоих чёрных глазах ночной водой стояло замороченное непонимание. Его пугала нелепость ситуации, этот безумец, который вчера купил себе илирского раба, и ничего этот илирец - не худший в драке! - не смог сделать, когда психу вздумалось разнообразить свою жизнь отработкой ударов по болевым точкам... Мальчишка ополоснул лицо, завязал волосы, неловко поводя плечами - руки ныли, - осторожно сел на край кровати и уронил глаза вслед за руками. Злость хороша, чтобы спрятать ужас: такой, что даже ужас остаться без тьё почти неважен. Нет, в нашада так не превратишься - ведь не по своей вине терпел боль и не мог ответить, а только по слабости. Значит, касанием проклятие не передашь, но тьё мертво, потому что тьё умирает от бессилия и боли. И значит, Тиарсе не забудет и Кеил не простит, и со смертью умрёшь полностью.
А этот...
Илирец дёрнул ртом, словно чтобы усмехнуться, но только напомнил себе о вчерашнем кулаке в челюсть. Рука приподнялась тронуть - и легла обратно, на залитое жемчужным светом колено.
А этот, пепел ему в душу, и не соображает, что натворил. Память у имперцев избирательная, не помнят, крысиное племя, от чего душа умирает! Кипя от сознания своей правоты, мальчишка поднял бледное от этого сознания лицо, где на скуле расцветал мощный синяк, и чуть не отшатнулся. Этот серый - от волос до одежды и глаз - имперец смотрел и улыбался. Смотрел и улыбался так, что несомненно было: знает он, что творится в голове и лёгких его покупки. Знает, смотрит снизу вверх - и улыбается. И оттого ещё жутче стало, чем от мысли об убитом бессмертии. "Серая тварь!" - подумал он.
- Сын пепла! - это он уже сказал. И сквозь бледность на смуглом лице со всей отчётливостью проступило, что сперва он сказал, а потом уже понял, какое оскорбление.
Хриссэ с удовольствием потянулся, встал, бросил одеяло на кровать и чуть наклонил голову, по-птичьи, искоса глядя на илирца.
- Зря ты лицом просветлился, как Орект перед колесованием. За слова я не убиваю.
- Только просто так? - вскинул "просветлённое" лицо мальчишка.
- Зачем же просто так? - ухмыльнулся Хриссэ. - Или для удовольствия, или для дела. Пойдём уже.
Он повернулся спиной и вышел. Илирец догнал его на ступеньках вниз, где располагался главный зал кабака, в соответствии с его "подземным" названием. По случаю раннего времени зал был пуст, только у самой лестницы сидел перед камином хозяин, а на шкуре между его креслом и огнём - щеголяла толстой золотой косой девчонка лет шестнадцати, в которой илирцу почудилось какое-то неуловимое сходство с "серой тварью".
- ...ты взял, что именно игрушка ? - беспечно спрашивала девчонка. - Мало ли, кого там Хриссэ вздумал устроить на ночлег?
Лысый хозяин "Лисьей норы" тихо усмехнулся в усы.
- Будто ты Хриссэ не знаешь, дочка. Или я ослеп и отупел под старость. Я сперва подумал, правда, что кто-то из ваших: ухватки самые подходящие. Но больше похоже, что этот умник опять игрушку себе прикупил. К тому же, илирца.
Девчонка рассмеялась, а илирец чуть не кинулся вниз с кулаками. Да и кинулся бы, если б Хриссэ не перехватил его левую руку так, что она чуть не выскочила из плеча.
- Доброго утра, - весело объявил Хриссэ, шагая к ним. - Клойт, завтрака у тебя не найдётся?
- Найдётся, - Клойт кивнул и встал. - Подождите немного.
- В кои-то веки я одобряю твой вкус, - задумчиво сказала Кошка, разглядывая илирца.
- А я не одобряю, - огрызнулся тот. Хриссэ хмыкнул и отпустил его руку.
- Он будет при мне, - серьёзно сказал Хриссэ.
- Да пошёл ты, - почти ровно сказал илирец, поводя злосчастной конечностью.
- Килре-насмешник! - протянула Кошка, разглядывая его. В отличие от илирца, она знала, что слова "при мне" среди кхади означают помощь и защиту, а может, Хриссэ и в кхади его хочет протащить через месяц-другой. - Чем он так отличился? Хотя то, что ещё огрызается, уже редкая доблесть!
Илирец набычился, но девчонка говорила безо всякой насмешки.
- Да я и не зверствовал, - отмахнулся Хриссэ. - Так, пару приёмов повторил... Очень уж удивился, когда он чуть не вырвался. Он об меня табурет сломал, - доверительно сказал Хриссэ вернувшемуся Клойту и расхохотался на пару с Кошкой. Илирец медленно наливался краской, как железо в горне. Клойт молча поставил на стол блюдо с пирожками и кувшин и сел, не вмешиваясь в разговор, но слушая с видимым удовольствием.
- Где ты его нашёл? - спросила Кошка, начиная жевать. Хриссэ последовал её примеру, потом ответил:
- В "Бесенятах", он там был танцор, жонглёр и Тиарсе знает кто ещё для любителей илирских игрушек.
- Прекрати! - мальчишка не выдержал, вскочил, сжимая кулаки и не зная только, на кого кинуться в первую очередь. - Не смей так говорить!
- Скажи спасибо, что я не стал так делать, - посоветовал Хриссэ, не отрываясь от еды. Илирец раскрывал и закрывал рот, но так и не сумел ничего сказал. Постоял ещё немного, чувствуя себя всё более глупо, сел.
Потом они молчали, пока Кошка не поблагодарила за завтрак, Хриссэ заплатил за убитый табурет и все трое вышли. Дорога илирцу не понравилась. Кошка и Хриссэ шли позади, иногда командуя свернуть, и между собой переговаривались тихо. Мальчишка, впрочем, слышал всё отлично: они не очень таились, а слух у илирца всегда был исключительный. Большую часть разговора понять всё равно не получилось, подслушивай или не подслушивай. К чему можно отнести новость о том, что безухие зарвались и надо бы с ними разобраться?
- К углежогам сворачивай! - сказала Кошка.
Или заявление, что коричневые звереют и вчера перед закатом вломились в "Маэтишеной" искать заговорщиков? То есть, тут всё понятно, но какие могут быть заговорщики в "Маэтишеной"? Туда же одни любители элитного чая ходят! И как это всё может быть связано с тем, что Тень уже полностью подготовил план, но Кхад говорит, что ещё не время?
- Увидишь, они ещё ворота повадятся запирать чуть не до заката, - хмыкнул Хриссэ. А Веройге закроют вовсе.
- И как тогда?..
- Как теперь, так и тогда. Кавалер-то будет из благородных. А танец с пьяным героем мы уже репетировали, ты разве не видела?
- Не. Но мне Лорд рассказывал, так что заранее предвкушаю. Надо будет спрятаться где-то неподалёку: посмотреть.
Илирец тряхнул головой. Со своей жизнью непонятно что происходит - самое время заморачиваться о чужих тайнах.
За время, пока они шли в Собачницу, илирец успел услышать ещё массу интересного. Например, что угадал верно: Хриссэ действительно знает о том, как убивать тьё. Очень обнадёживает. Не бог весть какой секрет, конечно, но кто ему рассказал?
Улочка, пропахшая дымом и старой золой, вильнула в последний раз и вынырнула на пустырь из-под арки с серой в мокрых разводах штукатуркой.
- А чего ты от него хочешь-то? - спросила Кошка, вальяжно усаживаясь на старое сухое бревно в мокрой траве.
- Проверить: вдруг пригодится, - Хриссэ пожал плечами, садясь рядом. - Всё-таки, чуть меня не прибил...
Кошка рассмеялась. Илирец в очередной раз вскипел.
- Что ж ты такой нервный? - весело спросил Хриссэ, заметив сжавшиеся кулаки. - Я тебя хвалю, между прочим. Думаешь, меня так легко прибить? Я что думаю, - он повернулся к девчонке, - Кошка, ты попробуй отрезать ему ухо, а я посмотрю. Если у тебя не получится - предъявим Кхад кандидата.
- Псих! - снова рассмеялась Кошка, щурясь на Хриссэ против солнца. - Но идея здравая.
Она встала, вынимая нож и поворачиваясь к солнцу боком. Илирец переводил взгляд с неё на Хриссэ и обратно. Особенного понимания на его лице не рисовалось.
- Держи! - Хриссэ протянул ему свой нож - рукоятью вперёд. Илирец медленно подошёл, взял.
- Это я с ней должен драться?..
Кошка кокетливо подмигнула.
- А если не хочу? - он повернулся лицом к девчонке и пару раз разрезал воздух ножом на пробу.
- Дело твоё. Не хочешь - прирежем по-быстрому и гулять пойдём, - деловито сказала Кошка.
- Зачем - по-быстрому? - не согласился Хриссэ. - У меня времени много...
И улыбнулся илирцу этак доверительно.
Видно было, что мальчишка растерян, что ещё больше он зол и что держит себя в руках, несмотря на это. Кошка ждала, он медлил тоже, но в конечном итоге ударил первым. Кошка легко увернулась, но не расслабилась: рекомендация Хриссэ дорогого стоила. Мальчишка ударил ещё: прямо, без затей, но так быстро, что Кошка едва успела отскочить. И снова не стала атаковать, нервируя илирца. Он явно увидел, что противник не из простых, но не мог понять, насколько. Переступил и чуть-чуть отвёл руку с ножом в сторону, приоткрылся, ровно настолько, чтобы умелый человек получил шанс. Кошка охотно "купилась": поглядеть, как илирец перетечёт на шаг и попробует перехватить её руку. Не сумел, Кошка отступила, и Хриссэ сказал "хватит".
Встал, повёл плечами.
- Ну как? - спросил Кошку.
- По-моему, молодец, - весело сказала она. - Да я и не сомневалась: ты его так расхваливал...
- Так вот что у имперцев называется похвалой, - буркнул илирец, возвращая нож. В какой-то момент он так сверкнул глазами, что стало ясно, как ему хотелось вернуть этот нож лезвием, а не в ладонь рукоятью.
- Он по-другому не умеет, - пояснила Кошка. - Идём, Хрисс, предъявим твою находку!
- Как тебя звать, находка? - спросил тот. Илирец помедлил.
- Нар Кьё.
"Трепещи, Кошка! Илирский дворянин позволил звать его малым именем!" Фраза была бы очень эффектна, а потому просилась наружу со страшной силой. Но Хриссэ рассудил, что этот козырь лучше пока придержать. Это в самом начале знакомства пыльник ещё сомневался, но то, как илирец обращался с ножом, выдавало дворянина и фехтовальщика, а не уличного бойца. Конечно, чего-то он нахватался в подворотнях чужой столицы, но в основе была классическая илирская школа воды. Мэтр Ошта будет счастлив.
- Куда мы идём, и что вообще происходит? - спросил Нар Кьё, отводя рукой пучок камыша, пробившийся в щель между досок мостика. Хриссэ позади него молчал, и отвечать пришлось идущей впереди Кошке.
- Покажем тебя Кхад, порекомендуем, она присмотрится пару дней, а потом, скорее всего, примет.
- Кто примет? Куда примет?
Кошка переглянулась с Хриссэ и оба расхохотались.
- Мы - кхади, - сказала, наконец, девчонка. - А она - наполовину Вечная.
- Это кто говорит? - удивился Хриссэ.
- Теотта. Не слышал ещё?
- Уже слышал, - усмехнулся он.
- Это что, - неуверенно начал Нар Кьё, - вы, как это называется, подводники?
Хриссэ снова рассмеялся.
- Слово дурацкое, - пояснил он обернувшейся Кошке. - Вроде как да, - это уже илирцу. - Но, я думаю, скоро всплываем.
Мост кончился и остался позади, коридор с деревянным полом, с саманными стенами и пронзительно синим небом вместо крыши уткнулся в гнилой забор.
- А если я не хочу с вами?
Кошка отодвинула доску, чтобы пролезть, но остановилась, придерживая её и ожидая ребят.
- Не хочешь - насильно Кхад никого не держит, - сказала девчонка и нырнула в щель.
Илирец стоял в нерешительности, когда сзади подошёл Хриссэ и сказал над самым ухом:
- А я вот иногда держу покупки насильно, если покупка с секретом.
Нар Кьё резко обернулся при первых же словах, возмущённый, вышло почти лицом к лицу с Хриссэ. "Почти", потому что Хриссэ был лет на пять старше и выше на голову.
- Как же - выходит, если брехня всё? - усмехнулся успокоенный Ошта.
- Всё, да не всё, - возразил Итхае. - Туноша помнишь? Туноша Немого, здоровый такой мужик, разговорчивый, что полено.
- Тот, что в Верхних казармах стену на спор кулаком проломил?
- Его да ещё троих ребят с ночного обхода как-то принесли холодными. В Серпном нашли, недалеко от Старой Храмовой.
- Ну?
- Подковы гну. У меня тесть в Серпном живёт. Так он мне тишком сказал, что видел он, как ребят порезали. Один малёк порезал, порогов двадцати, насвистывая. Потом из-за угла ещё трое детей вышли, да самая дохлая девчонка и сказала, что принят, мол. Такие вот крысята-шпана.
- И чем занимаются? - как-то безразлично спросил Ошта.
- Да всем по чуть, как обычно. Пылью торгуют, шёлком, людьми, кражи тоже. Заказы, вроде, берут. Осторожничают пока, видно, и сами не прочь, чтоб их пока шпаной считали.
- Дети, - пожал плечами Ошта, думая о том, что мальчишка был прав. Других таких учеников ему не найти. Хал, до чего любопытная работёнка намечается!
- Дети-то, оно да, - раздумчиво сказал Итхае. - Да только человечий ребёнок - это такой зверёныш, из которого любая тварь вырасти может. Не только что человек.
- Да, - отсутствующе кивнул Ошта. Улыбнулся и протянул руку. - Спасибо, я пойду уже.
Хриссэ
2271 год, 21 день 3 луны Ппд
Лисья нора, Эрлони
- Отвяжись! Сгинь, хал тиргэ! - невнятно донеслось из-под одеяла. Хриссэ усмехнулся и сдёрнул шерстяную клетчатую ткань. Вчерашнее приобретение недовольно зажмурилось, ещё раз выругалось сквозь зубы и беззлобно отбрыкнулось от Хриссэ.
- Вставай давай, - рассмеялся тот, как раз когда уже не спящий илирец убрал чёрные волосы с открывшихся глаз.
- Сейчас позавтракаем, и начнётся самое интересное, - заявил Хриссэ, закутываясь в одеяло, как в мантию, и отворачиваясь к окну.
- Да пошёл ты! - илирец проснулся окончательно и теперь его голос перехватывало от злости, презрения и ещё чего-то от чего должно перехватывать голос у илирского дворянина небольших лет, но большого гонора, проданного в рабство в чужой стране, да ещё такому гаду, как нечесаный этот...
Что Хриссэ всегда нравилось в илирцах, так это именно обыкновение принимать за смертельное оскорбление и унижение простую затрещину. Впрочем, большинство из них предпочли бы терпеть затрещины, чем сарказм, так что Хриссэ с огромным удовольствием пренебрегал первыми в пользу второго. Он отчётливо вообразил, как лицо его "приобретения" каменеет в должном возмущении, и ухмыльнулся снова. Когда обернулся, илирец сидел на пятках на кровати, настороженный, как арбалет в траве. Даром, что ещё и тридцати порогов нет мальчишке (или пятнадцати лет, как выражаются в Илире), и комплекцией не лучше Хриссэ - всё равно впечатляет.
- Ты сколько в рабах ходишь? - спросил Хриссэ. Без издёвки, без сочувствия, без презрения, с толикой любопытства разве. Как равный спрашивает равного о пустяке. Интонация вышла настолько - вдруг - искренней, что илирец ответил. Не иначе как от неожиданности.
- Полгода.
- Тогда ясно.
- Чего тебе ясно? - ощерился илирец.
- Почему с тебя гонор ещё не слез, - объяснил Хриссэ. Просто объяснил, без вызова или угрозы. Просто. Илирец на всякий случай несуществующий вызов принял.
- Хоть двадцать лет старайся, - исподлобья и пафосно начал он, сразу как-то показавшись младше, - ты меня не сломаешь!
Хриссэ не выдержал и рассмеялся этой пышной серьёзности, за что удостоился взбешённого взгляда и странного горлового звука. Успокоился, складывая одеяло, и сел на него на пол, скрестив ноги.
- Знаешь, отчего-то я тебе почти верю, - доверительно сказал он, глядя на мальчишку снизу вверх. - Не буду я тебя ломать, передумал. Умывайся и айда завтракать.
Илирец... послушался. По его лицу не понять было, поверил он или нет. Потому, вероятно, что и сам он этого не понял. В обоих чёрных глазах ночной водой стояло замороченное непонимание. Его пугала нелепость ситуации, этот безумец, который вчера купил себе илирского раба, и ничего этот илирец - не худший в драке! - не смог сделать, когда психу вздумалось разнообразить свою жизнь отработкой ударов по болевым точкам... Мальчишка ополоснул лицо, завязал волосы, неловко поводя плечами - руки ныли, - осторожно сел на край кровати и уронил глаза вслед за руками. Злость хороша, чтобы спрятать ужас: такой, что даже ужас остаться без тьё почти неважен. Нет, в нашада так не превратишься - ведь не по своей вине терпел боль и не мог ответить, а только по слабости. Значит, касанием проклятие не передашь, но тьё мертво, потому что тьё умирает от бессилия и боли. И значит, Тиарсе не забудет и Кеил не простит, и со смертью умрёшь полностью.
А этот...
Илирец дёрнул ртом, словно чтобы усмехнуться, но только напомнил себе о вчерашнем кулаке в челюсть. Рука приподнялась тронуть - и легла обратно, на залитое жемчужным светом колено.
А этот, пепел ему в душу, и не соображает, что натворил. Память у имперцев избирательная, не помнят, крысиное племя, от чего душа умирает! Кипя от сознания своей правоты, мальчишка поднял бледное от этого сознания лицо, где на скуле расцветал мощный синяк, и чуть не отшатнулся. Этот серый - от волос до одежды и глаз - имперец смотрел и улыбался. Смотрел и улыбался так, что несомненно было: знает он, что творится в голове и лёгких его покупки. Знает, смотрит снизу вверх - и улыбается. И оттого ещё жутче стало, чем от мысли об убитом бессмертии. "Серая тварь!" - подумал он.
- Сын пепла! - это он уже сказал. И сквозь бледность на смуглом лице со всей отчётливостью проступило, что сперва он сказал, а потом уже понял, какое оскорбление.
Хриссэ с удовольствием потянулся, встал, бросил одеяло на кровать и чуть наклонил голову, по-птичьи, искоса глядя на илирца.
- Зря ты лицом просветлился, как Орект перед колесованием. За слова я не убиваю.
- Только просто так? - вскинул "просветлённое" лицо мальчишка.
- Зачем же просто так? - ухмыльнулся Хриссэ. - Или для удовольствия, или для дела. Пойдём уже.
Он повернулся спиной и вышел. Илирец догнал его на ступеньках вниз, где располагался главный зал кабака, в соответствии с его "подземным" названием. По случаю раннего времени зал был пуст, только у самой лестницы сидел перед камином хозяин, а на шкуре между его креслом и огнём - щеголяла толстой золотой косой девчонка лет шестнадцати, в которой илирцу почудилось какое-то неуловимое сходство с "серой тварью".
- ...ты взял, что именно игрушка ? - беспечно спрашивала девчонка. - Мало ли, кого там Хриссэ вздумал устроить на ночлег?
Лысый хозяин "Лисьей норы" тихо усмехнулся в усы.
- Будто ты Хриссэ не знаешь, дочка. Или я ослеп и отупел под старость. Я сперва подумал, правда, что кто-то из ваших: ухватки самые подходящие. Но больше похоже, что этот умник опять игрушку себе прикупил. К тому же, илирца.
Девчонка рассмеялась, а илирец чуть не кинулся вниз с кулаками. Да и кинулся бы, если б Хриссэ не перехватил его левую руку так, что она чуть не выскочила из плеча.
- Доброго утра, - весело объявил Хриссэ, шагая к ним. - Клойт, завтрака у тебя не найдётся?
- Найдётся, - Клойт кивнул и встал. - Подождите немного.
- В кои-то веки я одобряю твой вкус, - задумчиво сказала Кошка, разглядывая илирца.
- А я не одобряю, - огрызнулся тот. Хриссэ хмыкнул и отпустил его руку.
- Он будет при мне, - серьёзно сказал Хриссэ.
- Да пошёл ты, - почти ровно сказал илирец, поводя злосчастной конечностью.
- Килре-насмешник! - протянула Кошка, разглядывая его. В отличие от илирца, она знала, что слова "при мне" среди кхади означают помощь и защиту, а может, Хриссэ и в кхади его хочет протащить через месяц-другой. - Чем он так отличился? Хотя то, что ещё огрызается, уже редкая доблесть!
Илирец набычился, но девчонка говорила безо всякой насмешки.
- Да я и не зверствовал, - отмахнулся Хриссэ. - Так, пару приёмов повторил... Очень уж удивился, когда он чуть не вырвался. Он об меня табурет сломал, - доверительно сказал Хриссэ вернувшемуся Клойту и расхохотался на пару с Кошкой. Илирец медленно наливался краской, как железо в горне. Клойт молча поставил на стол блюдо с пирожками и кувшин и сел, не вмешиваясь в разговор, но слушая с видимым удовольствием.
- Где ты его нашёл? - спросила Кошка, начиная жевать. Хриссэ последовал её примеру, потом ответил:
- В "Бесенятах", он там был танцор, жонглёр и Тиарсе знает кто ещё для любителей илирских игрушек.
- Прекрати! - мальчишка не выдержал, вскочил, сжимая кулаки и не зная только, на кого кинуться в первую очередь. - Не смей так говорить!
- Скажи спасибо, что я не стал так делать, - посоветовал Хриссэ, не отрываясь от еды. Илирец раскрывал и закрывал рот, но так и не сумел ничего сказал. Постоял ещё немного, чувствуя себя всё более глупо, сел.
Потом они молчали, пока Кошка не поблагодарила за завтрак, Хриссэ заплатил за убитый табурет и все трое вышли. Дорога илирцу не понравилась. Кошка и Хриссэ шли позади, иногда командуя свернуть, и между собой переговаривались тихо. Мальчишка, впрочем, слышал всё отлично: они не очень таились, а слух у илирца всегда был исключительный. Большую часть разговора понять всё равно не получилось, подслушивай или не подслушивай. К чему можно отнести новость о том, что безухие зарвались и надо бы с ними разобраться?
- К углежогам сворачивай! - сказала Кошка.
Или заявление, что коричневые звереют и вчера перед закатом вломились в "Маэтишеной" искать заговорщиков? То есть, тут всё понятно, но какие могут быть заговорщики в "Маэтишеной"? Туда же одни любители элитного чая ходят! И как это всё может быть связано с тем, что Тень уже полностью подготовил план, но Кхад говорит, что ещё не время?
- Увидишь, они ещё ворота повадятся запирать чуть не до заката, - хмыкнул Хриссэ. А Веройге закроют вовсе.
- И как тогда?..
- Как теперь, так и тогда. Кавалер-то будет из благородных. А танец с пьяным героем мы уже репетировали, ты разве не видела?
- Не. Но мне Лорд рассказывал, так что заранее предвкушаю. Надо будет спрятаться где-то неподалёку: посмотреть.
Илирец тряхнул головой. Со своей жизнью непонятно что происходит - самое время заморачиваться о чужих тайнах.
За время, пока они шли в Собачницу, илирец успел услышать ещё массу интересного. Например, что угадал верно: Хриссэ действительно знает о том, как убивать тьё. Очень обнадёживает. Не бог весть какой секрет, конечно, но кто ему рассказал?
Улочка, пропахшая дымом и старой золой, вильнула в последний раз и вынырнула на пустырь из-под арки с серой в мокрых разводах штукатуркой.
- А чего ты от него хочешь-то? - спросила Кошка, вальяжно усаживаясь на старое сухое бревно в мокрой траве.
- Проверить: вдруг пригодится, - Хриссэ пожал плечами, садясь рядом. - Всё-таки, чуть меня не прибил...
Кошка рассмеялась. Илирец в очередной раз вскипел.
- Что ж ты такой нервный? - весело спросил Хриссэ, заметив сжавшиеся кулаки. - Я тебя хвалю, между прочим. Думаешь, меня так легко прибить? Я что думаю, - он повернулся к девчонке, - Кошка, ты попробуй отрезать ему ухо, а я посмотрю. Если у тебя не получится - предъявим Кхад кандидата.
- Псих! - снова рассмеялась Кошка, щурясь на Хриссэ против солнца. - Но идея здравая.
Она встала, вынимая нож и поворачиваясь к солнцу боком. Илирец переводил взгляд с неё на Хриссэ и обратно. Особенного понимания на его лице не рисовалось.
- Держи! - Хриссэ протянул ему свой нож - рукоятью вперёд. Илирец медленно подошёл, взял.
- Это я с ней должен драться?..
Кошка кокетливо подмигнула.
- А если не хочу? - он повернулся лицом к девчонке и пару раз разрезал воздух ножом на пробу.
- Дело твоё. Не хочешь - прирежем по-быстрому и гулять пойдём, - деловито сказала Кошка.
- Зачем - по-быстрому? - не согласился Хриссэ. - У меня времени много...
И улыбнулся илирцу этак доверительно.
Видно было, что мальчишка растерян, что ещё больше он зол и что держит себя в руках, несмотря на это. Кошка ждала, он медлил тоже, но в конечном итоге ударил первым. Кошка легко увернулась, но не расслабилась: рекомендация Хриссэ дорогого стоила. Мальчишка ударил ещё: прямо, без затей, но так быстро, что Кошка едва успела отскочить. И снова не стала атаковать, нервируя илирца. Он явно увидел, что противник не из простых, но не мог понять, насколько. Переступил и чуть-чуть отвёл руку с ножом в сторону, приоткрылся, ровно настолько, чтобы умелый человек получил шанс. Кошка охотно "купилась": поглядеть, как илирец перетечёт на шаг и попробует перехватить её руку. Не сумел, Кошка отступила, и Хриссэ сказал "хватит".
Встал, повёл плечами.
- Ну как? - спросил Кошку.
- По-моему, молодец, - весело сказала она. - Да я и не сомневалась: ты его так расхваливал...
- Так вот что у имперцев называется похвалой, - буркнул илирец, возвращая нож. В какой-то момент он так сверкнул глазами, что стало ясно, как ему хотелось вернуть этот нож лезвием, а не в ладонь рукоятью.
- Он по-другому не умеет, - пояснила Кошка. - Идём, Хрисс, предъявим твою находку!
- Как тебя звать, находка? - спросил тот. Илирец помедлил.
- Нар Кьё.
"Трепещи, Кошка! Илирский дворянин позволил звать его малым именем!" Фраза была бы очень эффектна, а потому просилась наружу со страшной силой. Но Хриссэ рассудил, что этот козырь лучше пока придержать. Это в самом начале знакомства пыльник ещё сомневался, но то, как илирец обращался с ножом, выдавало дворянина и фехтовальщика, а не уличного бойца. Конечно, чего-то он нахватался в подворотнях чужой столицы, но в основе была классическая илирская школа воды. Мэтр Ошта будет счастлив.
- Куда мы идём, и что вообще происходит? - спросил Нар Кьё, отводя рукой пучок камыша, пробившийся в щель между досок мостика. Хриссэ позади него молчал, и отвечать пришлось идущей впереди Кошке.
- Покажем тебя Кхад, порекомендуем, она присмотрится пару дней, а потом, скорее всего, примет.
- Кто примет? Куда примет?
Кошка переглянулась с Хриссэ и оба расхохотались.
- Мы - кхади, - сказала, наконец, девчонка. - А она - наполовину Вечная.
- Это кто говорит? - удивился Хриссэ.
- Теотта. Не слышал ещё?
- Уже слышал, - усмехнулся он.
- Это что, - неуверенно начал Нар Кьё, - вы, как это называется, подводники?
Хриссэ снова рассмеялся.
- Слово дурацкое, - пояснил он обернувшейся Кошке. - Вроде как да, - это уже илирцу. - Но, я думаю, скоро всплываем.
Мост кончился и остался позади, коридор с деревянным полом, с саманными стенами и пронзительно синим небом вместо крыши уткнулся в гнилой забор.
- А если я не хочу с вами?
Кошка отодвинула доску, чтобы пролезть, но остановилась, придерживая её и ожидая ребят.
- Не хочешь - насильно Кхад никого не держит, - сказала девчонка и нырнула в щель.
Илирец стоял в нерешительности, когда сзади подошёл Хриссэ и сказал над самым ухом:
- А я вот иногда держу покупки насильно, если покупка с секретом.
Нар Кьё резко обернулся при первых же словах, возмущённый, вышло почти лицом к лицу с Хриссэ. "Почти", потому что Хриссэ был лет на пять старше и выше на голову.
