ГЛАВА 1
Я ненавижу Рождество.
Звучит как вступительная речь в клубе анонимных кого-то там.
Здравствуйте, меня зовут Тедди Браун и я ненавижу Рождество.
Почему? Да без каких-то особых на то причин, кроме разве что… Рождество – семейный праздник.
Огонь – горячий, вода – мокрая, Рождество – семейный праздник.
Вещи одного порядка, аксиомы.
А с семьей у меня как-то не особо складываются отношения: они меня попросту не понимают и всегда делают что-то в соответствии с традициями. Забывая про здравый смысл и мое мнение напрочь. Творец милосердный, меня даже назвали в честь прадедушки Теодора, который умер за пару месяцев до моего появления на свет. Как будто родители решили мне за что-то отомстить сразу после рождения.
Кто сейчас называет ребенка Тедди?
А меня вот «осчастливили» таким славным именем.
Прадед был Теодор Браун, звучало… приемлемо. Ну, по крайней мере, во времена прадеда – точно. Но я-то всего лишь Тедди Браун, и это имя мне даже не идет! Честное слово, с самого детства приходилось обходить десятой дорогой витрины магазина игрушек: ведь там гарантированно выставляли хотя бы одного плюшевого медвежонка, а то и нескольких.
Годы идут, а дети все также любят мишек Тедди. На мою голову. Я вот их терплю с большим трудом, наверное, потому что вокруг всегда достаточно остряков, готовых подарить мне такую замечательную игрушку, просто чтобы посмотреть, как меняется выражение моего лица с озадаченного до озверевшего в край.
Лет с пяти самой большой мечтой моей жизни стало сменить имя, но родственники хором заявили, что если я действительно выкину подобный фокус – все они от меня дружно отрекутся и вычеркнут заодно из завещаний. Всех разом. Потому что даже само мое имя – уже семейная реликвия.
С завещаниями имелась еще одна большущая на мой пристрастный взгляд проблема: наша семья владела сетью гостиниц по всему Айнвару, не самой большой, но все-таки мы считались по меркам родного города невероятными богачами, а по меркам страны – просто богачами. И вот по завещанию бабушки Джуди, о котором она обожала болтать всякий раз, когда родня собиралась вместе, мне доставалась в полное владение после ее смерти одна из гостиниц, причем не какая-то там никому не нужная и завалящая, а именно та, с которой начался семейный бизнес – Холидей Инн. Причем по условиям завещания мне запрещалось продавать эту треклятую гостиницу или хотя бы нанимать управляющего! Так что да, в итоге я получу большой куш из семейного состояния, но наверняка им еще предстоит подавиться.
Холидей Инн, доложу я вам, – это небольшой отельчик, всего-то тридцать номеров, которые зимой просто не бывают свободны. Никогда. Вообще, никогда.
В конце концов, город, в котором я живу, Плезантвилль, – лучший горнолыжный курорт в стране, и Холидей Инн в нем самая престижная гостиница, которая тянет на все честные пять звезд. Сдержанная роскошь, домашний уют и все в этом роде… Едва лишь наметало достаточно снега, чтобы лыжники могли начать заниматься массовым самоубийством, как туристов было не выгнать из Плезантвилля даже угрозой апокалипсиса. Так что зимой в нашем маленьком пасторальном городке в горах в принципе нет свободных номеров, а наш отель считается самым лучшим среди всех.
Лучший чертов отель на лучшем чертовом горнолыжном курорте… Убиться об елку.
Научить меня хотя бы стоять на лыжах не смогла вся драгоценная семья в полном составе, а уж ехать на них – и вовсе стало нереальной задачей. Проще было бы с настоящим медведем, честное слово. Лыжи действительно оказались мне не по душе, как и снег, холод, горы… Словом, никак не оставляло ощущение, что бабушка Джуди, отписав мне именно Холидей Инн, просто пыталась за что-то жестоко отомстить. Возможно, за разбитый антикварный сервиз, который однажды… В общем, неважно.
Ну, а чтобы, получив жемчужину семейного бизнеса, мне точно не удалось ничего разрушить, уже лет с двенадцати приходилось подрабатывать в отеле, причем занимаясь вообще всем подряд. И уборка номеров, и стойка ресепшена, и помощь на кухне – все это выпало на мою долю. Разумеется, работала я бесплатно, потому что «стыдно требовать деньги за помощь семье, Тедди». Только карманные и то крохотные. «Мы не хотим, чтобы из тебя вырос плохой испорченный человек, Тедди».
Честное слово, это больше походило на издевательство! Мне вообще казалось, что в семье я живу на положении раба, которого заставляют трудиться от рассвета до заката за еду!
И это все исключительно для моего блага, конечно же. Как иначе?
В итоге из-за этого мифического блага, которое никак не удавалось прочувствовать, в моей жизни не было вечеринок, крутых гаджетов и прочих радостей жизни, которые дарят счастье обычному подростку, – только труд и самосовершенствование. Тяжелей всего приходилось как раз на зимние праздники: туристы словно с ума сходят в это время и ломятся в Плезантвилль, будто тут как минимум вход в рай, а как максимум еще и самая большая в мире рождественская распродажа.
Самые кошмарные клиенты бронировали номера именно на само Рождество и доводили весь персонал едва не до истерики своими капризами. А если жизнь в моем измученном теле все еще теплилась в Сочельник – добивала веселая семейка в полном составе, которая неизменно собиралась в доме бабушки, что стоял рядом с Холидей Инн. Родители, дяди и тети, кузены и кузины, бабушка Джуди – все стремились рассказать, как правильно жить, что нужно ждать от будущего… и далее по списку.
Словом, я ненавижу Рождество.
– Эй, ты! Да, ты! Выйди и помоги нам! – потребовала манерная дама за тридцать.
Насколько далеко она перемахнула за эти тридцать, никто бы в жизни не догадался. По крайней мере, грудь на стойке регистрации выглядела внушительно и произвела на меня сильное впечатление. Лицо клиентки показалось смутно знакомым, но...
– Возникли проблемы, мэм?
Улыбка на моей физиономии была самая правильная, маркетинговая, можно сказать. Обычно от нее млели, однако, на этот раз клиентка выглядела так, будто вот-вот сожрет меня вместе с униформой и толстовкой, которую пришлось накинуть поверх стандартных для работника Холидей Инн белой рубашки и красного жилета. И даже капюшон был натянут на голову: меня постоянно звали на улицу помогать разгружать продукты, что в тонкой форменной рубашке то еще удовольствие.
Конечно, бабушка, если увидит, устроит головомойку за ненадлежащий внешний вид, но лучше слушать ее ворчание, чем получить воспаление легких. На улице вовсю шел снег, да и ветер завывал. Зима как она есть.
– Да! Наш багаж нужно разгрузить! Так что иди и помоги нам! Да поживей! За что мы только деньги платим...
Обычно наследники гостиниц не занимаются перетаскиванием чужого барахла, но я как всегда исключение. Весь персонал занят, значит, придется потрудиться.
Можно было приобрести магические транспортировщики, которые решили бы множество проблем разом… Но концепция Холидей Инн предполагала минимум магии и, как говорила бабушка Джуди, «максимум человеческого тепла и заботы».
– Сейчас, мэм.
Женщина выглядела так, словно обнесла какой-то модный бутик, так что следовало сразу взять тележку: такие клиенты налегке никогда не путешествуют. Повезет еще, если все удастся перевезти за один подход.
Рядом с белоснежным лимузином, припарковавшимся около нашего парадного входа, стоял рослый светловолосый мужчина, в его шевелюре уже проглядывала седина, но никто не дал бы незнакомцу больше сорока пяти. Рядом с ним крутилась девчонка в сером пальто, которой было на вид около двенадцати лет, но макияж и укладка превращали ее в совершенно странное существо – не ребенок и не взрослый. Жуть. Чуть поодаль обнаружился парень чуть старше меня, удивительно похожий на того светловолосого мужчину, которого я заметила первым: высокий, тоже блондин и с глазами самого удивительного цвета – они были зелеными, но не болотного оттенка, а изумрудного. В жизни таких глаз видеть не доводилось.
И вот эти двое немаленьких лбов мужского пола ну никак не могли дотащить собственный багаж… Ах да, они ведь гости, им нужно угождать, они приехали отдыхать и получать удовольствие...
Я ненавижу Рождество, свою семью и весь этот проклятый отель.
Женщина, цокавшая за мной на сногсшибательно высоких каблуках, при виде членов своей семьи разразилась тирадой на иностранном языке. Мне не удалось понять ни слова, но интонации ясно говорили о том, что она отчаянно ругает все и вся.
Из последних сил удалось не вздохнуть. Нужно было просто достать из багажника чужое барахло и дотащить его до стойки регистрации, не сдохнув по дороге. Помогать мне, обслуге, конечно, никому и в голову не пришло.
Пока спина трещала под весом чужого добра, удалось вспомнить, где я видела мужчину и женщину. По телевизору. И в кино.
Бернар Дюпри и Элен Нуаро, знаменитая пара актеров. И бабушка про них говорила без умолку весь последний месяц, едва не умирая от счастья: такие знаменитости – и остановятся у нас. Наверняка где-то на полке уже дожидалась своего часа памятная табличка, которая будет сообщать всем гостям Холидей Инн, насколько важные люди выбирают нашу гостиницу.
– А побыстрей нельзя?! – подгоняла меня миз Нуаро.
Вот честное слово, если она не перестанет хамить – скажу, чтобы сама перетаскивала свой скарб, если это по ее мнению так легко и просто.
– Стараюсь, мэм.
Чемоданов в багажник набилось четыре – и еще несколько сумок в салоне. Они явно в багажник не влезли бы, даже если бы кто-то попрыгал сверху. Ну зачем столько всего везти с собой? Приехало-то это святое семейство всего на шестнадцать дней! Наверное, все изначально затевалось для того, чтобы сломать мой хребет.
Через несколько минут удалось выполнить казалось бы невыполнимую задачу – докатить на тележке до стойки ресепшена пирамиду из багажа и не отдать концы по дороге. Вообще-то у нас имелись в штате два крепких парня специально для того, чтобы таскать туда-обратно всяческие тяжести… но они вечно как по волшебству пропадали, стоило только бабушке отлучиться из гостиницы.
Проклятые лентяи!
– А где же миссис Браун? – осведомилась с явной претензией миз Нуаро. – Разве хозяйка отеля не собирается лично нас встречать?
Сейчас только шестнадцатое декабря, а мне уже хочется убивать…
– Она отлучилась по делам. Мы ждали вас несколько позже.
Главное, улыбаться как можно любезней, даже если от этой улыбки скулы сводит.
– Думаю, я смогу решить все ваши затруднения. Миссис Браун моя бабушка.
Они хотят, чтобы кто-то по фамилии Браун целовал их в зад? Вуаля, вот им кто-то по фамилии Браун.
Мистер Дюпри посмотрел на меня покровительственно. Тот самый взгляд отца со стажем, который по привычке начинает обращаться со всеми детьми подходящего возраста как с собственными отпрысками.
– Тебе хоть восемнадцать, есть? – недовольно уточнила актриса, поджимая губы, покрытые яркой алой помадой. Однако градус пафоса миз Нуаро все-таки снизила: одно дело костерить простую прислугу, другое дело – одного из владельцев, который набирается опыта на не самой престижной должности в семейном бизнесе.
– В следующем году. Но у меня большой стаж в гостиничном бизнесе, и я в состоянии справиться с любым вашим затруднением. Тедди Браун, мэм, приятно познакомиться.
Девчонка, едва услышала мое имя, тут же завизжала от радости.
– Тедди Браун! Я подарю тебе на Рождество моего мишку! Его тоже зовут Тедди!
У меня чуть лицо пополам не треснуло от такой радостной новости, но сохранить дружелюбную мину удалось, пусть и ценой колоссальных усилий.
– Очень мило с твоей стороны. Я тоже подберу для тебя подарок.
В дверях возник Джерри, один из наших «лакеев», увидел потенциальную работу, мой недобрый взгляд – и смирился с неизбежностью возмездия за грех лености. Мне как раз удалось закончить с заполнением документов, и гости получили свои ключи от номера. Джерри было двадцать пять, он выглядел куда лучше и представительней меня, тощего подростка. Вот только работал на порядок меньше.
– Мистер Дюпри, миз Нуаро, это Джерри, он поможет вам с вещами и проводит до номера. Приятного отдыха.
Когда Джерри оказался достаточно близко, он получил и поощрительный пинок под коленку, и угрозу сдать его бабушке при первой возможности, если еще раз попытает испариться посреди рабочего дня. Все в Холидей Инн были в курсе, что пустые угрозы – не мой стиль, и миссис Браун обо всем непременно узнает.
В конце дня бабушка Джуд, как это частенько бывало, пожелала выпить чашечку эрл грей в моей компании в ресторане нашего отеля, благо не так уж и много гостей пожелало провести этот вечер здесь же.
Вообще, те, кто выбирал Плезантвилль как место отдыха, ужинать предпочитали все-таки за пределами Холидей Инн. Не потому что здешняя кухня была плоха, просто туристы, приезжающие в наши края, рвались получить как можно больше впечатлений и вечера проводили где угодно помимо гостиницы.
Бабушка казалась спокойной, довольной и смотрела на меня с привычной нежностью, которую даже не пробовала скрывать. Вообще, бабуля любила меня больше всех прочих внуков и за ее привязанность приходилось расплачиваться тем, что она старалась создать улучшенную версию себя.
– Кажется, мистер Дюпри и его семейство в целом довольны приемом, – произнесла бабуля Джуд задумчиво и вдохнула аромат так любимого ей чая.
На самом деле, она так прикипела душой к этому напитку, потому что заигралась в аристократку. Брауны никогда не имели ни малейшего отношения к особам благородных кровей, но бабушку всегда тянуло изображать из себя настоящую леди. В итоге у нее даже стало более-менее получаться. Мой папа и дяди с тетями еще больше преуспели в великосветских замашках.
– Кажется, так, бабушка.
Хотя я сомневаюсь, что есть хоть кто-то, способный угодить миз Нуаро. По-моему, она всех ненавидит по умолчанию.
– Однако помни, нельзя сближаться с клиентами, – в который раз озвучили мне первую заповедь отельеров. – Нужно быть любезными и гостеприимными, но всегда помнить, что между нами и ними настоящая пропасть.
Ну вот к чему эти лекции о том, как правильно вести себя на работе? Можно подумать, мне мало приходилось их выслушать за последние пять лет. Убираешься в номере – не смотри в глаза гостю. Стоишь за стойкой – смотри в глаза и улыбайся. Не сближайся с гостями. Не называй гостя по имени, даже если ему всего пять лет от роду… Это все уже давно на подкорку записано!
– Вижу твое удивление. Просто хочу быть уверенной, что ты будешь вести себя как положено с младшими Дюпри. Кажется, девочка решила сделать тебе подарок? Постарайся отказаться как можно вежливей, хорошо?
– Можно подумать, мне нужен еще один плюшевый медведь. Ты ведь в курсе, что я их отчаянно ненавижу?
Бабушка как будто успокоилась.
– Знаю, Тедди, знаю. Надеюсь, однажды ты это перерастешь.
Да наверняка. Вот только имя сменю – и сразу перерасту.
– И ради всего святого, сними ты уже эту свою толстовку! – воскликнула бабушка, заранее зная, что ее просьбу никто не будет исполнять.
Ну что поделать, если в ней действительно удобно и тепло?
После ужина меня сцапал младший Дюпри. Парень подкараулил в фойе и протянул руку, которую мне следовало пожать в знак знакомства. Пришлось соответствовать его ожиданиям и изображать дружелюбие, которого во мне, конечно, не было ни капли.
