Пролог
Солнечный свет заливал богатую обстановку кабинета. Несмотря на тёплую погоду, в камине потрескивали дрова. Старая женщина, стоявшая возле письменного стола, прислушивалась к шуму. Удар. Удар. Ещё и ещё. Чернь пыталась проломить входную дверь.
Тонкие, сухие пальцы ласково гладили светловолосую головку плачущей девочки, уткнувшейся лицом в юбку старухи.
— Ничего, милая. Мы справимся.
— Ваше сиятельство! — находившаяся в комнате молодая служанка присела в реверансе. — Я...
— Молчать! — Серые глаза графини полыхнули гневом. — Род Панин голову не клонит! — Она отстранила от себя девочку и присела перед ней, заглянув в глаза. — Слушай внимательно, дорогая. Сейчас ты пойдёшь... — женщина запнулась, на мгновенье зло поджала губы и продолжила: — Пойдёшь с мамой. — Служанка охнула. — Пойдёшь и будешь беспрекословно её слушаться.
Графиня поднялась, расправила плечи, одной рукой взяла со стола сундучок, обтянутый тёмной кожей, второй крепко ухватила девочку за запястье.
— Может, уйдём вместе? — несмело предложила служанка.
— Поздно мне бегать, — проворчала графиня. — Умирать пора. — Путь до камина дался женщине с явным трудом. На холёном лице выступили капельки пота. Несколько нажатий на лепнину, украшавшую камин, — очаг сдвинулся, открывая проход. — Чего стоишь, дура? Бери ребёнка, сундук и иди! И может, я прощу тебе бессовестный брак с моим сыном! Выйдешь к болоту, дальше дорогу знаешь.
Закрыв потайной ход, женщина поправила диадему, зелёными огнями сиявшую в седых, уложенных в высокую причёску, волосах и двинулась навстречу своим палачам.
Спустившись по лестнице, графиня остановилась на площадке — лицом к массивной входной двери, махнула рукой и приказала:
— Открыть дверь!
Глава 1
Тата смотрела в зеркало и не верила своим глазам. Девушка легонько ущипнула себя. Всё правда. Она невеста. Невеста. Какое сладкое слово. Скоро, совсем скоро, она станет женой Версена, мужчины, тайно обожаемого долгих три года. Ещё четыре тидэи1 назад она и мечтать о таком не смела.
В окно за спиной стучались ветви цветущей грандифлоры, отображаясь в зеркале они создавали романтичный фон для юной невесты в роскошном светло-зелёном платье. Тата осторожно прикоснулась к волосам, уложенным в рыхлый узел на затылке. И ещё раз придирчиво осмотрела себя. За пролетевшие после помолвки дни она немного похудела. Лёгкий макияж подчёркивал сияющие серые глаза. Не красавица, но Версен любит её такой. Версен любит — девичье сердечко забилось быстрее. Скоро.
Тата нервно провела ладонями по шелковой юбке. Будущая свекровь закатила скандал, узнав какой цвет выбран для платья. Но Версен заступился. Сказал, что Тата может делать, что пожелает. Настоял лишь на проведении свадьбы в поместье деда. Девушка протянула вперёд руки, словно приветствуя жениха.
— Осторожнее, — проворчала стоявшая на коленях пожилая женщина. В её пальцах мелькала иголка. — Мне ещё пара стежков осталась. Как вы умудрились подол порвать?
— Внизу рамы небольшая щепка, я не заметила, повернулась. И вот... — объяснила Тата и испуганно спросила: — Шов будет виден?
— Нет, — коротко ответила горничная, обрезала нитку и поднялась. — Надо было всё-таки локон-то выпустить. Вам эта причёска не очень идёт.
Тата с трудом сдержалась. Её служанка Юса заболела перед самым отъездом, пришлось пользоваться помощью горничной сестры Версена. А та, смекнув, что невеста хозяина стеснительна и жаловаться не будет, изводила её ненужными замечаниями уже не первый день.
В комнату, неся в руках бархатный футляр и большую картонную коробку, вошла Олида, мать Таты. Отметив яркие пятна на щеках дочери, она холодно приказала служанке удалиться, та фыркнула, но ослушаться не посмела.
Толкнув ногой низкий столик, стоявший у зеркала, и убедившись, что, несмотря на свой хлипкий вид, тот устойчив, женщина поставила на него принесённые вещи и покачала головой.
— Милая, сегодня твоя свадьба, а ты позволяешь жалкой прислуге портить тебе настроение. Как ты собираешься управлять поместьем?
— Мамочка, поверь, всё уладится. Главное, я люблю Версена, а он любит меня.
Олида прикрыла глаза, пряча от дочери недоверчивый взгляд: несколько встреч с женихом убедили её, что не любовь движет мужчиной. Но раз уж все попытки убедить девочку отказаться от свадьбы или хотя бы отложить её окончились неудачей, остаётся лишь поддержать дочь.
Тряхнув головой и отогнав неприятные мысли, Олида подошла к дочери и встала рядом, разглядывая девушку в зеркале.
— Ты красавица. Я так хочу, чтобы ты была счастлива!
— Буду, мамочка, буду.
— Тогда давай закончим твой наряд, — женщина отошла к столику и открыла футляр. — Сначала украшения.
Тата бросила любопытный взгляд через плечо: родители обещали позаботиться о драгоценностях, но, как она ни расспрашивала их, так и не сказали, какие именно подарят ей на свадьбу.
От изумления девушка распахнула глаза и слегка приоткрыла рот. Мать улыбнулась.
— Изумруды Панин... — Глаза девушки заблестели от восторга. — Они же считались пропавшими.
— Пропала парюра графини. Это её уменьшенная копия. Эти украшения дарили старшим дочерям к их первому балу. Но... — Мать замолчала, Тата понимала, что осталось недосказанным: их семья занесена в Книгу позора, и приглашения на Королевский бал дебютанток девушке не прислали. Олида грустно улыбнулась. Попросила: — Закрой глаза. — Немного погодя, поправив ожерелье на груди дочери, шепнула: — А теперь открой. Нравится?
— Они превосходны! Мамочка! — Тата повернулась и порывисто обняла мать за шею, крепко поцеловала в щеку.
— Платье! — с притворным возмущением воскликнула Олида. Прикоснувшись к крупному изумруду кончиком пальца и огорчённо вздохнув, добавила: — Так больше камни не гранят. А жаль, очень жаль.
— Спасибо, мамочка! Спасибо! У меня слов нет! Это как сон. — Девушка не могла отвести глаз от ожерелья, с благовением прикасаясь к камням.
«Всемилостивая! Убереги мою девочку! — мысленно взмолилась мать. — Ты же знаешь, она добрая, доверчивая. Дай ей любви и тепла. И счастья. И детей. Ох! Прости, Всемилостивая! Просто, не оставь моего ребёнка в беде!»
— Мамочка, о чём задумалась?
— Об этом, — Олида открыла картонную коробку и достала цветочную розетку.
— Мама! — Тата сжала задрожавшие губы и, схватив со столика салфетку, прижала её к уголкам глаз.
— Всё для тебя, любимая, — тихо ответила мать и заморгала, стараясь сдержать подступавшие слёзы, но они потекли, оставляя дорожки на щеках, покрытых пудрой. Девушка склонила голову, и мать прикрепила к её волосам огромный, светящийся нежно-зелёный цветок люмерии, аккуратно расправив свисающие веточки арси с тоненькими листьями-иголочками, отступила. Сцепив пальцы под подбородком, женщина полюбовалась дочерью: — Как ты хороша, родная!
В дверь постучали.
— Войдите. — Олида посмотрела на вошедшую девушку, мгновенно оценив и роскошное розовое платье, и великолепно уложенные волосы, и украшения из крупных рубинов, после чего весьма холодно поприветствовала: — Добрый день, леди Элириана! — Потом повернулась к дочери и легонько погладила дочь по щеке: — Ты готова, родная.
— Кажется, я не нравлюсь твоей маме, — нежным голосом пожаловалась леди Элириана, оглянувшись на закрывшуюся за Олидой дверь.
— Ну что ты, — Тата подошла к девушке и взяла её ладони в свои. — Она очень волнуется. Как ты можешь не нравиться? К тому же, ты родственница Версена, и нам придётся встречаться на всех семейных праздниках. Она полюбит тебя, как полюбила я. Вот увидишь! Эли, я тебе так благодарна, ты так помогла мне! Я бы ни за что не справилась одна за такой короткий срок.
— Ох! Не смущай меня. — Эли скромно потупила глаза, и девушки весело рассмеялись.
— Правда-правда, — отсмеявшись, подтвердила Тата и, отпустив ладони подруги, подняла правую руку, сложив пальцы в клятвенном жесте: — Торжественно клянусь!
— Сейчас. — Эли стремительно вышла за дверь и вернулась, неся в руках два бокала с тёмно-красной жидкостью. — Я так нервничаю. Выпьем немного? — Она протянула бокал подруге. — За твоё счастье, Татиана!
— За наше с Версеном! — поправила Тата и выпила вино. — Вкусное.
— Из запасов моего отца. А у него девиз: «Или пей лучшее, или вообще не пей».
— Хороший девиз, только не ко времени, — раздался от двери тягучий, низкий женский голос. — Я стучала, — вошедшая сразу отмела возможные упрёки. И укоризнено покачала головой: — Вас ждут, а вы пьёте!
— Прости, Ири! Мы немножко, — смутилась Тата.
— Сегодня её свадьба, не порть настроение своей... правильностью! — Со стуком поставив бокал на столик, Эли вздёрнула подбородок и выскользнула из комнаты.
— Ты обидела её, Ири! — упрекнула Тата.
— Её обидешь! — съязвила та и замахала ладонью возле лица. — Ну и вонь! Где она этот аромат достала?!
— Ты знаешь, — Тата сморщила носик, — я с трудом удержалась, чтобы окно не открыть. Запах, конечно, оглушающий.
— Ты великолепна! Версен не заслужил такую жену!
— Ири, идём уже. — Тата умоляюще сложила руки перед грудью. — Ты же сама сказала, нас ждут.
В коридоре Ири внезапно остановилась и схватилась за мочку уха:
— Шерр! Серёжку потеряла. Наверно... Я сейчас.
Тата успела лишь моргнуть, а девушка, подобрав юбки, уже бежала по коридору.
В комнате Ири прямиком направилась к столику, резкий щелчок пальцами — оставшееся в бокалах вино вспыхнуло и, испарившись, оставило два облачка пара: белое и фиолетовое. Девушка испуганно закрыла рот ладонью, заглушая невольный вскрик. В памяти всплыли слова Сурнаша: «Не вмешивайся. С Версеном у нас не только дружба, мы в одном грайде. Пусть разбираются сами».
Ири двинулась к дверям, остановилась, задумалась: помочь ли мужчине, которого знала почти всю жизнь, или девушке, привязанность к которой возникла в последнее время? В конце концов, многолетняя дружба с Версеном победила: резко повернувшись, Ири нанесла невидимый удар — бокалы разлетелись мелким крошевом.
«Прости, Тата».
Глава 2
Ещё раз внимательно рассмотрев документы, лежавшие перед ней на столе, Тата сложила их в папку и, откинувшись на спинку кресла, задумалась. Версен, сославшись на неотложные дела на фабрике, уехал наутро после брачной ночи. Молодая женщина прижала ладони к загоревшимся щекам, вспомнив всё, что проделал с ней той ночью муж. И стыдно, и повторения хочется.
За несколько дней, прошедших после свадьбы, она превратилась в тень: прислуга, с молчаливого одобрения лорда Ладин, или не выполняла её распоряжения, или выполняла, но нужно было стоять рядом и следить. Все просьбы о встрече с лордом игнорировались. То он уже уехал, то ещё не вернулся, то спит, то занят.
Тата сжала губы. Дальше подобное терпеть она была не намерена: есть брачный договор, и она добьётся его соблюдения. Молодая женщина решительно встала и тут же опустилась в кресло. От страха дрожали пальцы, сильно билось сердце. «Чуть посижу, встану и пойду». Взгляд упал на обручальное кольцо. Тонкий золотистый ободок придал сил: глубоко вздохнув, Тата вскочила и, схватив папку, зашагала навстречу трудному, как она ожидала, разговору.
Раздражённо постукивая стеком по голенищу сапога, Ардэн шёл по полутёмному коридору: в этом крыле никто не жил, и светильники горели в четверть от своей силы. Из головы не шёл разговор со знахаркой. Старая ведьма, насмешливо глядя ему в лицо поблёкшими голубыми глазами, утверждала, что Олиса сбежала с другом лорда Версена по собственной воле. Да ещё сообщила, что молодая хозяйка дала девушке деньги. «Мно-о-о-го денег. Тебе столько за всю жизнь не заработать».
Ардэн остановился, саданул кулаком по стене, оклеенной выцветшими шелковыми обоями, и громко выругался. Олух! Купил подарок, кольцо, пошёл предложение делать. Решил, что если Олиса подарила ему свою невинность, то его долг жениться. И вон что вышло. Вспомнился скрипучий смех старухи и язвительное: «Ей от тебя только то и надо было, научиться, как в постели себя вести с мужчиной. Не зря же о тебе слух идёт, что как любовник ты хорош». Стервы! Обе! Не стоит переживать о них.
Мужчина двинулся дальше, выбросив из головы все мысли об Олисе, и обдумывая разговор с хозяином о выделении земельного участка. Устное обещание граф Ладин дал ещё в тот год, когда Ардэн занял пост управляющего, теперь надо бы оформить документы.
Желание иметь свою землю, где можно построить дом, заставило Ардэна несколько лет назад согласиться на работу в приходящем в упадок поместье. За последние три года прибыль выросла — больше никаких отсрочек.
Получить землю. Построить дом. Жениться. И завести детей. Мужчина представил крепеньких парнишек с тёмными, как у него, волосами — шумливых, бойких.
Замечтавшись, Ардэн не заметил девушку, быстрым шагом вывернувшую из-за угла. Столкнувшись с ней, он сделал шаг назад и удивлённо посмотрел на шлепнувшуюся на пол незнакомку.
Задравшийся подол обнажил красивые щиколотки и небольшие изящные ступни в мягких тапочках. Взгляд мужчины скользнул выше — по полным бёдрам, обрисованным тонкой тканью домашнего платья, круглому животу — и остановился на высокой груди. Закрыв один глаз Ардэн протянул руку и слегка согнул пальцы, прикидывая, как ляжет мягкое полушарие в его ладонь, в этот момент девушка подняла голову.
Незнакомка, обладавшая аппетитными формами, оказалась совсем юной. В больших, серых глазах, обрамлённых густыми, прямыми рестницами, плескался испуг. На по-детски пухлых щеках проступил румянец. Мужчина отметил яркую россыпь веснушек на переносице, округлое лицо, мягкий подбородок и задержал взгляд на полных губах. «Миленькая. Но не красавица».
Ардэн слегка наклонился и протянул руку:
— Помочь?
— З-зачем? — Девушка помотала головой. — Я с-сама. — Поднявшись, отряхнула юбку, достала из кармана платок и вытерла руки. — Вы не могли бы отойти?
— Боишься?
— Нет! — Девушка нахмурилась. Крохотная морщинка пролегла между бровями. — Вы стоите на моих документах.
— Надо же, не заметил. Любовался тобой. Ты красавица.
— Уйдите!
— Я тебе мешаю? — Ардэн приподнял брови в притворном удивлении.
Девушка явно разозлилась: юное лицо покрылось красными пятнами, тонкие пальцы сжались в кулачок.
Прямо взглянув ему в глаза незнакомка резко заявила: — Я хозяйка этого дома. Жена лорда Версена. И я приказываю: уйдите!
«Жена Версена». Внутри словно заледенело. Ардэн отвесил издевательский поклон.
— Прошу прощения, леди!
Столкновение было полной неожиданностью для Таты. Показывая предназначенные для них комнаты, экономка уверяла, что в этом крыле никто не живёт, и отныне оно принадлежит им с Версеном.
Жесткое падение на пол на какое-то время ошеломило молодую женщину. Перед глазами всё кружилось, плавали разноцветные пятна, а во рту разливался противный вкус крови.
Наконец, мир обрёл чёткость, и Тата увидела перед собой высокие чёрные сапоги. Подняла голову: возвышавшийся над ней незнакомец был огромен. Широченные плечи, казалось, вот-вот порвут обтянувшую их ткань простой домотканой рубашки, тёмно-серые брюки плотно облегали могучие бёдра.
Тёмные, с изломом, брови мужчины взлетели вверх, карие глаза широко раскрылись. Видимо, как и Тата, он не ожидал встретить кого-то в этой части дома.
Услышав, что перед ним жена молодого лорда, незнакомец помрачнел и быстро ушёл.
