— Уже после рождения тебя могли дорастить до десяти лет в саркофаге.
— Не слишком сложно?
— Нет, не слишком. Ты ведь знаешь, что на тот момент, когда принц обсуждал с бароном условия сделки, именно я был его доверенным лицом?
— Да. И?
— И я очень многое узнал в первую очередь о самом бароне и его экспериментах. Ты ведь, наверное, знаешь, как мы умеем спрашивать? К тому же самых обычных людей?
— Представляю, — поморщившись, не убавляла внимания. Чем дальше, тем загадочней.
— Около пятнадцати лет назад барон экспериментировал с генной инженерией именно в этом направлении, но то, что после этого у него появилось шестеро клонов — до этого я не додумался. В первую очередь он пытался обзавестись настоящим наследником — у него в любовницах была человеческая женщина из облагороженных. Где он её взял, не представляю, как и её дальнейшую судьбу. Единственное, что мне стало известно, так это то, что благодаря искусственному оплодотворению, она смогла родить ему шестерых близняшек-девочек. Дальнейшая их судьба весьма сомнительна, но была запись, что все они умерли, как и мать. Ничего не напоминает?
— Хаш... Невозможно! — последние слова доносились до меня словно сквозь вату, а я всё глупо моргала и невидяще смотрела в точку перед собой.
Я не клон? Мы все не были клонами?! Но почему тогда нам лгали? Нас же собирались убить!
— Милана... — придя в себя в объятиях фрасха и с трудом рассмотрев его через пелену слез, застилающих глаза, замотала головой и снова уткнулась носом в его футболку, продолжая поливать её слезами. — Не плачь, он того не стоит.
Проревела я, наверное, не меньше получаса, полностью промочив его футболку и дико жалея, что у меня нет носового платка. Почему-то такая неприятность как сопли, появлялись автоматически. Стало так неловко...
— Держи, — мужчина вынул чистейший носовой платок из нагрудного кармана и я криво и вымученно улыбнулась.
— Спасибо...
— Если бы я знал, что для тебя это так важно, то никогда бы не сказал.
— Нет, не совсем так. Я всё равно не считаю его своим отцом. Мерзавец, без сомнений, убивший всех моих сестер. Но ведь получается мы всё равно клоны? Только рожденные? Да?
— Не совсем. Вы не производное от Мелины, как думали все. Вы производное именно от него.
— Не понимаю.
— Это сложно, я согласен, — не выпуская меня из кольца рук, мужчина попробовал объяснить. — Что такое клоны? На примере Мелины? Берем её клетки необходимой группы, обрабатываем необходимым образом, помещаем в лабораторные саркофаги и в кратчайшие сроки он воспроизводит её точную копию. Верно?
— Да, наверное.
— А вы же... Вы именно результат искусственного зачатия материнской клетки облагороженной женщины обработанными клетками самого барона.
— Дикость.
— Дикость, согласен. У барона в этом направлении вообще каких только экспериментов не было, — поморщившись воспоминаниям, мужчина нахмурился. — Но тебе я о них даже рассказывать не буду. Кстати сам принц о них тоже вряд ли знает, его это не интересовало, это была уже моя инициатива.
— Но если... То я... Настоящая?
— Да, ты его дочь.
— А почему тогда... Почему тогда он так к нам относился? Как к клонам?! Это ведь абсолютно разные вещи!
— Не скажи. Вы всё равно больше эксперимент, чем дети, рожденные в семье и любви. К тому же, я думаю, тут немалую роль сыграла некая кери Фрэя.
— Фрэя?! Она-то тут при чем?!
— Знаешь её? Откуда?
— Она была нашей смотрительницей.
— О, ну тогда всё понятно. Во время проведения этого эксперимента именно Фрэя была старшим лаборантом, контролирующим ход эксперимента. Именно она делала все записи. И именно она констатировала смерть женщины и новорожденных девочек. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что это было самой обычной ревностью. Она «убила» вас, но взамен «создала» клонов.
— Зачем?!
— Понятия не имею. Женщины вообще порой непостижимы. Зависть, ревность, злоба... Можем спросить у неё. Хочешь?
— Хочу. Очень хочу! — зло прищурившись, ощерилась. — А ведь она нас ненавидела. И больше всех она ненавидела меня. Теперь понятно. Слишком мало, но понятно... но знаешь, не сейчас.
Замотав головой, снова уткнулась в такого удачно подвернувшегося большого мужчину — места для поплакаться было достаточно.
— Может через год, на следующие каникулы... Это слишком дико. Да и учеба уже на днях начнется. Нет, я не могу пока об этом спокойно думать.
— Хорошо, как скажешь.
— А как ты думаешь, она жива? Наша мама?
— Не знаю. Я допрашивал младшего лаборанта и он мало что мог сказать, он и эти-то моменты знал поскольку постольку. Так что не могу ничего ответить тебе точно.
— Понятно... Ладно, — шмыгнув последний раз, отстранилась. Фрэю я еще успею убить. Эта стерва мне ответит за всё. — Прости за футболку.
— Не страшно. Успокоилась?
— Да.
— Вот и хорошо, — потихоньку отвлекая меня другими разговорами, мужчина снова перешел к вопросам самоконтроля и тому, как важно об этом помнить. Причем не только помнить, но и следовать им.
А завтра уже должны прилететь девчонки... Так что действительно — хватит реветь и терзаться, у меня есть дела поважнее. А этим вопросом мы займемся тогда, когда придет его время.
— Милана! Привет!
— Привет-привет.
Первой уже вечером прилетела Регина, причем вместе с Воландом. Отношения у них ещё не перешли в разряд серьезных, но все прогнозы указывали на то, что они станут парой. Причем навсегда. Воланд первые полгода ещё пытался сопротивляться, но увы... Если женщина решила, то мужчине порой приходится с этим только смириться. Нет, конечно, она его не принуждала, но потихоньку, полегоньку... Там вспышка ауры, тут растрепавшаяся коса, легкая улыбка, блеск в глазах. А ведь он сам мне ещё в начале курса признался — хочет большой и светлой любви. Мы с девчонками тогда хорошо посмеялись, но всё же... Всё же её хотят все, сколько бы мы над ней ни смеялись. А Регина его действительно любит, так что нам теперь необходимо лишь не мешать.
— Как твои дела? Куда летала?
— На Ратол, с тётей. Там была неделя выставок, мне понравилось. Отлично отдохнули, — почти не кривя душой, я рассказывала официальную версию моего отсутствия. — А вы?
— А меня Воланд с родителями познакомил, — чуть смутившись, Регина всё же продолжила, так как в себе, похоже, удержать не могла. — У него такая красивая мама, ты не представляешь! А как она его любит... А отец у него суровый. Воланд когда злится, весь в него.
— Воланд умеет злиться? Вот это новость! Надеюсь не на тебя? — распахнув глаза, удивленно качнула головой.
— Нет, что ты, — замахав на меня руками, Регина не очень весело вздохнула. — Они с отцом немного повздорили. Из-за меня. Отец поначалу был против. Но потом помирились, их как раз кери Лелиана помирила.
Рассказывая и рассказывая, Регина сияла так ярко, что я за неё искренне радовалась — повезло. Как же ей повезло. Воланд действительно будет ей самым лучшим мужем. Завидую? Не думаю, не мой мужчина. А чужому счастью завидовать не надо — надо создавать своё.
В течение следующего дня прилетели и Тамила с Сабриной, причем Сабрина ещё и обиделась, что я так к ней и не залетела, хотя обещала. Тамила же летала на курорт, где отдыхала с родителями, совмещая приятное с семейными обязанностями. Парень, третьекурсник Майкл, с которым она встречалась первые полгода, сейчас проходил практику, но они чуть ли не ежедневно связывались через Глюка и до сих пор поддерживали отношения. Причем, думаю, и у них они не угаснут — эльдивы если любят, то лишь раз.
Осталось пристроить Сабрину, а то слишком уж ей заняться нечем.
— Бри!
— М?
— Как насчет парня?
— Милана!
— А что Милана? Вот ты сейчас на меня злишься только потому, что тебе нечем заняться. Да? — уже завтра должны были начаться занятия и мы разбирали вещи, которые получили — новую форму, тетради и прочие бытовые мелочи. Глюк кстати тоже прилетел только сегодня — у Шенна были дела на одной из отдаленных планет, так что пригнать яхту раньше он не смог. И сейчас ИскИн как непоседливый котенок метался между нами, радуясь обществу.
— Не говори ерунду. Я же знаю, что у тебя самой в последнее время с Кевином не очень было. А между прочим, он такой замечательный! — резко вспылив, девушка откровенно дернулась.
О?
— Тебе нравится Кевин?
— Нравится. А ты его не ценишь, — решив выговориться, Сабрина начала приводить примеры, когда мы отдыхали все вместе и вместо того, чтобы уделять время своему мужчине, я либо плавала, либо играла с однокурсниками в пляжный волейбол, либо убегала на увольнительные с братьями.
Хм, а она права. Всё так и было, а я даже не замечала. Но!
— Бри, тихо. Я тебя поняла. Всё, каюсь. Но знаешь что... — закусив губу, не торопилась признаваться. Как они воспримут эту новость? — Мы с ним расстались.
— Почему? — искреннее изумились все трое и тут же переключили всё внимание на меня, хотя до этого разбирали вещи.
— Мы поняли, что это не любовь и тянуть с расставанием смысла нет — будет лишь хуже.
— И кто инициатор?
— Я, — вздохнув, покаянно покачала головой. — И это ещё не всё.
— Да?
— Да, — поморщившись, снова кивнула.
— У тебя уже другой? Это из-за него? — Тамила, внимательно присмотревшись к моему невеселому лицу, пристально прищурилась. — Кто?
— Кхм... вообще-то не совсем. Но думаю, сплетни вы всё равно услышите. Это Ишшер.
— Кто-о-о?! Фрасх?! С ума сошла?! — комнату потряс тройной вопль, а Глюк предусмотрительно сбежал на шкаф и уже оттуда испуганно хлопал крылышками-ручками.
— Да. Ещё года полтора назад, — не сумев удержать серьёзное выражение лица, разулыбалась, рассматривая их изумленные мордашки. — Знаете же, что я уже не эльдивианка, а измененная, и это совсем иная раса. И думаем мы по-другому, и настоящая внешность у меня иная, а это мимикрия.
Тут же став чернокожей брюнеткой, пожала плечами, как бы подтверждая свои слова — девчонки, наверное, забыли об этом, привыкнув к тому, что выгляжу я, как обычная эльдивианка. А ведь они до сих пор не знают, что раньше я вообще была человеком.
— Вот и с Кевином... Последнее время Ишшер начал серьёзно работать с теми слоями биополя, которые отвечают за понимание своей сущности — я поняла, что Кевин не тот, кто мне нужен. Он очень хороший: понимающий, нежный, верный, заботливый... но не моё. Моё биополе его не принимало. Оно слишком хищное и я уже поняла, что мне подойдет только тот, кто будет сильнее меня. На данный момент это Ишшер, — снова став белокожей голубоволосой эльдивианкой, я наклонила голову набок и продолжила. — Но мы с ним не то, чтобы встречаемся, мы скорее присматриваемся друг к другу, по крайней мере я.
— А он?
— А он говорит, что уже всё для себя решил, но даёт мне время и не торопит.
— О-о-о...
Остаток вечера мы провели в обсуждении мужчин в целом, и кто как видит свою дальнейшую жизнь со своими избранниками. Я её пока никак не видела — слишком много неопределенности. Сабрина тоже сидела задумчивая, так что лишь Регина с Тамилой щебетали не переставая. Ладно, пускай выговорятся, им полезно, а мы, глядишь, и интересного что-нибудь почерпнем.
Утреннее построение началось с известия, что наши роты перемешиваются и из трех формируют две, так как нас осталось чуть больше сотни — говорят, на этот раз отсев был более жестким, но те, кто остались, возможно, закончат обучение в корпусе полным составом. Девушки отсеялись только две — как раз те «красавицы», которых я приметила ещё в начале первого курса. Неудивительно. Мне казалось, они сюда больше от скуки учиться пошли, чем от желания действительно стать наемницами. Одна отчислилась уже после первого полугодия, а вторая видимо на чистом упрямстве продержалась до конца курса, но всё равно завалила практику.
Так нас осталось девять девушек на ни много ни мало девяносто пять парней второго курса. Ерунда. Именно нас они не трогали, зная, что за своих девчонок я никому не спущу, даже казалось бы за не очень обидные шутки — мои умения пользоваться биополем позволяли мне пакостить так незаметно, что никто ничего не понимал, но всё равно подозревали — это я.
Пример? Общая слабость организма обычно после ужина, так что к утру всё проходило, но ночные посиделки с унитазом были обеспечены. На учебе это не отражалось, лишь на самомнении. На спаррингах при работе с аурой я неизменно вставала напротив и доводила до полного изнеможения, залепляя липучкой не столько руки-ноги, но и рот, глаза и уши. Не смертельно, но очень неприятно. Ну и по мелочи... Допустим, обидные подножки и оплеухи плетями, которые однокурсники не видели и пока слабо чуяли. Можно было бы и масштабней, но многочисленные комиссии меня убедили — пакостить можно, но в пределах разумного и ни в коем случае не мешая учебному процессу.
Первой я тоже никогда не начинала. К чему? Я имею право лишь дать сдачи. А то, что возможностей у меня больше... так это парни всех трех курсов поняли уже после первого полугодия и прекратили к нам лезть, переключившись на жертвы послабее. Совсем избавиться от этого увы, пока не получалось — всё же традиции искоренить было весьма сложно. Для себя же я не планировала изменение традиций корпуса. Зачем? Я не матушка гусыня. А то, что у меня под защитой трое... ну, трое не двадцать. Мне хватит, больше не надо.
На построении нам объявили наши роты и мы узнали, что так и остались в первой, а пятеро девчонок во второй. Неплохо. Их я уже знала, но подругами становиться не торопилась, оставаясь просто однокурсницами.
Вчера не было желания, но сегодня на зарядке я оценила, что в новом наборе аж тринадцать девушек. Неплохо. И все симпатичные, причем среди них была даже одна яурк и одна человек. Забавно. Продержатся хотя бы первые полгода или нет? Думаю, парни уже делали ставки, они это любили. Причем и прощупывать их примутся в первую очередь — не знаю почему, но именно из-за того, что корпус считался «эльдивианским» здесь немного предвзято относились к представителям других рас. Жаль будет, если они не смогут продолжить обучение только поэтому.
— О чём задумалась? — Воланд завтракал с нами и как всегда заметил мою задумчивость, обычно выливающуюся во что-то невообразимое.
— О нынешнем первом курсе. Заметили, что среди девушек человек и яурк?
— Конечно. Что думаешь?
— Думаю... Думаю, плохо им будет. Сам знаешь, нас не трогают, но им достанется по полной.
— И?
— Пока без «и». Пока просто думаю. Посмотрим.
— М-м-м... — многозначительно переглянувшись с девчонками, Воланд улыбнулся один за всех. — Понятно.
— И что же тебе понятно, о, умный ты наш? — допив чай, чуть приподняла брови.
Это что за перемигивания за моей спиной?
— Решила взять их под защиту?
— Да? Нет, не уверена, — качнув головой, чуть прищурилась на всё больше расплывающуюся улыбку мужчины. — Ты думаешь, что разбираешься во мне лучше меня?
— Да.
— Хам... — фыркнув на его заявление, посмотрела на Регину. — Регина, забирай своего избранника, пока ящерка не впала в ярость. Меня начинают учить жизни.
Дружный смех и мы относим подносы, чтобы такой же дружною толпою отправиться на первые в этом учебном году занятия. А вот слова Воланда меня все же зацепили. Неужели правда? Но зачем мне это? Только лишние проблемы... Нет, надо будет поговорить об этом с Ишшером, он очень хорошо умеет объяснять то, что касается именно моих желаний и стремлений, порой даже тех, которые я не могу понять сама.
— Не слишком сложно?
— Нет, не слишком. Ты ведь знаешь, что на тот момент, когда принц обсуждал с бароном условия сделки, именно я был его доверенным лицом?
— Да. И?
— И я очень многое узнал в первую очередь о самом бароне и его экспериментах. Ты ведь, наверное, знаешь, как мы умеем спрашивать? К тому же самых обычных людей?
— Представляю, — поморщившись, не убавляла внимания. Чем дальше, тем загадочней.
— Около пятнадцати лет назад барон экспериментировал с генной инженерией именно в этом направлении, но то, что после этого у него появилось шестеро клонов — до этого я не додумался. В первую очередь он пытался обзавестись настоящим наследником — у него в любовницах была человеческая женщина из облагороженных. Где он её взял, не представляю, как и её дальнейшую судьбу. Единственное, что мне стало известно, так это то, что благодаря искусственному оплодотворению, она смогла родить ему шестерых близняшек-девочек. Дальнейшая их судьба весьма сомнительна, но была запись, что все они умерли, как и мать. Ничего не напоминает?
— Хаш... Невозможно! — последние слова доносились до меня словно сквозь вату, а я всё глупо моргала и невидяще смотрела в точку перед собой.
Я не клон? Мы все не были клонами?! Но почему тогда нам лгали? Нас же собирались убить!
— Милана... — придя в себя в объятиях фрасха и с трудом рассмотрев его через пелену слез, застилающих глаза, замотала головой и снова уткнулась носом в его футболку, продолжая поливать её слезами. — Не плачь, он того не стоит.
Проревела я, наверное, не меньше получаса, полностью промочив его футболку и дико жалея, что у меня нет носового платка. Почему-то такая неприятность как сопли, появлялись автоматически. Стало так неловко...
— Держи, — мужчина вынул чистейший носовой платок из нагрудного кармана и я криво и вымученно улыбнулась.
— Спасибо...
— Если бы я знал, что для тебя это так важно, то никогда бы не сказал.
— Нет, не совсем так. Я всё равно не считаю его своим отцом. Мерзавец, без сомнений, убивший всех моих сестер. Но ведь получается мы всё равно клоны? Только рожденные? Да?
— Не совсем. Вы не производное от Мелины, как думали все. Вы производное именно от него.
— Не понимаю.
— Это сложно, я согласен, — не выпуская меня из кольца рук, мужчина попробовал объяснить. — Что такое клоны? На примере Мелины? Берем её клетки необходимой группы, обрабатываем необходимым образом, помещаем в лабораторные саркофаги и в кратчайшие сроки он воспроизводит её точную копию. Верно?
— Да, наверное.
— А вы же... Вы именно результат искусственного зачатия материнской клетки облагороженной женщины обработанными клетками самого барона.
— Дикость.
— Дикость, согласен. У барона в этом направлении вообще каких только экспериментов не было, — поморщившись воспоминаниям, мужчина нахмурился. — Но тебе я о них даже рассказывать не буду. Кстати сам принц о них тоже вряд ли знает, его это не интересовало, это была уже моя инициатива.
— Но если... То я... Настоящая?
— Да, ты его дочь.
— А почему тогда... Почему тогда он так к нам относился? Как к клонам?! Это ведь абсолютно разные вещи!
— Не скажи. Вы всё равно больше эксперимент, чем дети, рожденные в семье и любви. К тому же, я думаю, тут немалую роль сыграла некая кери Фрэя.
— Фрэя?! Она-то тут при чем?!
— Знаешь её? Откуда?
— Она была нашей смотрительницей.
— О, ну тогда всё понятно. Во время проведения этого эксперимента именно Фрэя была старшим лаборантом, контролирующим ход эксперимента. Именно она делала все записи. И именно она констатировала смерть женщины и новорожденных девочек. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что это было самой обычной ревностью. Она «убила» вас, но взамен «создала» клонов.
— Зачем?!
— Понятия не имею. Женщины вообще порой непостижимы. Зависть, ревность, злоба... Можем спросить у неё. Хочешь?
— Хочу. Очень хочу! — зло прищурившись, ощерилась. — А ведь она нас ненавидела. И больше всех она ненавидела меня. Теперь понятно. Слишком мало, но понятно... но знаешь, не сейчас.
Замотав головой, снова уткнулась в такого удачно подвернувшегося большого мужчину — места для поплакаться было достаточно.
— Может через год, на следующие каникулы... Это слишком дико. Да и учеба уже на днях начнется. Нет, я не могу пока об этом спокойно думать.
— Хорошо, как скажешь.
— А как ты думаешь, она жива? Наша мама?
— Не знаю. Я допрашивал младшего лаборанта и он мало что мог сказать, он и эти-то моменты знал поскольку постольку. Так что не могу ничего ответить тебе точно.
— Понятно... Ладно, — шмыгнув последний раз, отстранилась. Фрэю я еще успею убить. Эта стерва мне ответит за всё. — Прости за футболку.
— Не страшно. Успокоилась?
— Да.
— Вот и хорошо, — потихоньку отвлекая меня другими разговорами, мужчина снова перешел к вопросам самоконтроля и тому, как важно об этом помнить. Причем не только помнить, но и следовать им.
А завтра уже должны прилететь девчонки... Так что действительно — хватит реветь и терзаться, у меня есть дела поважнее. А этим вопросом мы займемся тогда, когда придет его время.
— Милана! Привет!
— Привет-привет.
Первой уже вечером прилетела Регина, причем вместе с Воландом. Отношения у них ещё не перешли в разряд серьезных, но все прогнозы указывали на то, что они станут парой. Причем навсегда. Воланд первые полгода ещё пытался сопротивляться, но увы... Если женщина решила, то мужчине порой приходится с этим только смириться. Нет, конечно, она его не принуждала, но потихоньку, полегоньку... Там вспышка ауры, тут растрепавшаяся коса, легкая улыбка, блеск в глазах. А ведь он сам мне ещё в начале курса признался — хочет большой и светлой любви. Мы с девчонками тогда хорошо посмеялись, но всё же... Всё же её хотят все, сколько бы мы над ней ни смеялись. А Регина его действительно любит, так что нам теперь необходимо лишь не мешать.
— Как твои дела? Куда летала?
— На Ратол, с тётей. Там была неделя выставок, мне понравилось. Отлично отдохнули, — почти не кривя душой, я рассказывала официальную версию моего отсутствия. — А вы?
— А меня Воланд с родителями познакомил, — чуть смутившись, Регина всё же продолжила, так как в себе, похоже, удержать не могла. — У него такая красивая мама, ты не представляешь! А как она его любит... А отец у него суровый. Воланд когда злится, весь в него.
— Воланд умеет злиться? Вот это новость! Надеюсь не на тебя? — распахнув глаза, удивленно качнула головой.
— Нет, что ты, — замахав на меня руками, Регина не очень весело вздохнула. — Они с отцом немного повздорили. Из-за меня. Отец поначалу был против. Но потом помирились, их как раз кери Лелиана помирила.
Рассказывая и рассказывая, Регина сияла так ярко, что я за неё искренне радовалась — повезло. Как же ей повезло. Воланд действительно будет ей самым лучшим мужем. Завидую? Не думаю, не мой мужчина. А чужому счастью завидовать не надо — надо создавать своё.
В течение следующего дня прилетели и Тамила с Сабриной, причем Сабрина ещё и обиделась, что я так к ней и не залетела, хотя обещала. Тамила же летала на курорт, где отдыхала с родителями, совмещая приятное с семейными обязанностями. Парень, третьекурсник Майкл, с которым она встречалась первые полгода, сейчас проходил практику, но они чуть ли не ежедневно связывались через Глюка и до сих пор поддерживали отношения. Причем, думаю, и у них они не угаснут — эльдивы если любят, то лишь раз.
Осталось пристроить Сабрину, а то слишком уж ей заняться нечем.
— Бри!
— М?
— Как насчет парня?
— Милана!
— А что Милана? Вот ты сейчас на меня злишься только потому, что тебе нечем заняться. Да? — уже завтра должны были начаться занятия и мы разбирали вещи, которые получили — новую форму, тетради и прочие бытовые мелочи. Глюк кстати тоже прилетел только сегодня — у Шенна были дела на одной из отдаленных планет, так что пригнать яхту раньше он не смог. И сейчас ИскИн как непоседливый котенок метался между нами, радуясь обществу.
— Не говори ерунду. Я же знаю, что у тебя самой в последнее время с Кевином не очень было. А между прочим, он такой замечательный! — резко вспылив, девушка откровенно дернулась.
О?
— Тебе нравится Кевин?
— Нравится. А ты его не ценишь, — решив выговориться, Сабрина начала приводить примеры, когда мы отдыхали все вместе и вместо того, чтобы уделять время своему мужчине, я либо плавала, либо играла с однокурсниками в пляжный волейбол, либо убегала на увольнительные с братьями.
Хм, а она права. Всё так и было, а я даже не замечала. Но!
— Бри, тихо. Я тебя поняла. Всё, каюсь. Но знаешь что... — закусив губу, не торопилась признаваться. Как они воспримут эту новость? — Мы с ним расстались.
— Почему? — искреннее изумились все трое и тут же переключили всё внимание на меня, хотя до этого разбирали вещи.
— Мы поняли, что это не любовь и тянуть с расставанием смысла нет — будет лишь хуже.
— И кто инициатор?
— Я, — вздохнув, покаянно покачала головой. — И это ещё не всё.
— Да?
— Да, — поморщившись, снова кивнула.
— У тебя уже другой? Это из-за него? — Тамила, внимательно присмотревшись к моему невеселому лицу, пристально прищурилась. — Кто?
— Кхм... вообще-то не совсем. Но думаю, сплетни вы всё равно услышите. Это Ишшер.
— Кто-о-о?! Фрасх?! С ума сошла?! — комнату потряс тройной вопль, а Глюк предусмотрительно сбежал на шкаф и уже оттуда испуганно хлопал крылышками-ручками.
— Да. Ещё года полтора назад, — не сумев удержать серьёзное выражение лица, разулыбалась, рассматривая их изумленные мордашки. — Знаете же, что я уже не эльдивианка, а измененная, и это совсем иная раса. И думаем мы по-другому, и настоящая внешность у меня иная, а это мимикрия.
Тут же став чернокожей брюнеткой, пожала плечами, как бы подтверждая свои слова — девчонки, наверное, забыли об этом, привыкнув к тому, что выгляжу я, как обычная эльдивианка. А ведь они до сих пор не знают, что раньше я вообще была человеком.
— Вот и с Кевином... Последнее время Ишшер начал серьёзно работать с теми слоями биополя, которые отвечают за понимание своей сущности — я поняла, что Кевин не тот, кто мне нужен. Он очень хороший: понимающий, нежный, верный, заботливый... но не моё. Моё биополе его не принимало. Оно слишком хищное и я уже поняла, что мне подойдет только тот, кто будет сильнее меня. На данный момент это Ишшер, — снова став белокожей голубоволосой эльдивианкой, я наклонила голову набок и продолжила. — Но мы с ним не то, чтобы встречаемся, мы скорее присматриваемся друг к другу, по крайней мере я.
— А он?
— А он говорит, что уже всё для себя решил, но даёт мне время и не торопит.
— О-о-о...
Остаток вечера мы провели в обсуждении мужчин в целом, и кто как видит свою дальнейшую жизнь со своими избранниками. Я её пока никак не видела — слишком много неопределенности. Сабрина тоже сидела задумчивая, так что лишь Регина с Тамилой щебетали не переставая. Ладно, пускай выговорятся, им полезно, а мы, глядишь, и интересного что-нибудь почерпнем.
Утреннее построение началось с известия, что наши роты перемешиваются и из трех формируют две, так как нас осталось чуть больше сотни — говорят, на этот раз отсев был более жестким, но те, кто остались, возможно, закончат обучение в корпусе полным составом. Девушки отсеялись только две — как раз те «красавицы», которых я приметила ещё в начале первого курса. Неудивительно. Мне казалось, они сюда больше от скуки учиться пошли, чем от желания действительно стать наемницами. Одна отчислилась уже после первого полугодия, а вторая видимо на чистом упрямстве продержалась до конца курса, но всё равно завалила практику.
Так нас осталось девять девушек на ни много ни мало девяносто пять парней второго курса. Ерунда. Именно нас они не трогали, зная, что за своих девчонок я никому не спущу, даже казалось бы за не очень обидные шутки — мои умения пользоваться биополем позволяли мне пакостить так незаметно, что никто ничего не понимал, но всё равно подозревали — это я.
Пример? Общая слабость организма обычно после ужина, так что к утру всё проходило, но ночные посиделки с унитазом были обеспечены. На учебе это не отражалось, лишь на самомнении. На спаррингах при работе с аурой я неизменно вставала напротив и доводила до полного изнеможения, залепляя липучкой не столько руки-ноги, но и рот, глаза и уши. Не смертельно, но очень неприятно. Ну и по мелочи... Допустим, обидные подножки и оплеухи плетями, которые однокурсники не видели и пока слабо чуяли. Можно было бы и масштабней, но многочисленные комиссии меня убедили — пакостить можно, но в пределах разумного и ни в коем случае не мешая учебному процессу.
Первой я тоже никогда не начинала. К чему? Я имею право лишь дать сдачи. А то, что возможностей у меня больше... так это парни всех трех курсов поняли уже после первого полугодия и прекратили к нам лезть, переключившись на жертвы послабее. Совсем избавиться от этого увы, пока не получалось — всё же традиции искоренить было весьма сложно. Для себя же я не планировала изменение традиций корпуса. Зачем? Я не матушка гусыня. А то, что у меня под защитой трое... ну, трое не двадцать. Мне хватит, больше не надо.
На построении нам объявили наши роты и мы узнали, что так и остались в первой, а пятеро девчонок во второй. Неплохо. Их я уже знала, но подругами становиться не торопилась, оставаясь просто однокурсницами.
Вчера не было желания, но сегодня на зарядке я оценила, что в новом наборе аж тринадцать девушек. Неплохо. И все симпатичные, причем среди них была даже одна яурк и одна человек. Забавно. Продержатся хотя бы первые полгода или нет? Думаю, парни уже делали ставки, они это любили. Причем и прощупывать их примутся в первую очередь — не знаю почему, но именно из-за того, что корпус считался «эльдивианским» здесь немного предвзято относились к представителям других рас. Жаль будет, если они не смогут продолжить обучение только поэтому.
— О чём задумалась? — Воланд завтракал с нами и как всегда заметил мою задумчивость, обычно выливающуюся во что-то невообразимое.
— О нынешнем первом курсе. Заметили, что среди девушек человек и яурк?
— Конечно. Что думаешь?
— Думаю... Думаю, плохо им будет. Сам знаешь, нас не трогают, но им достанется по полной.
— И?
— Пока без «и». Пока просто думаю. Посмотрим.
— М-м-м... — многозначительно переглянувшись с девчонками, Воланд улыбнулся один за всех. — Понятно.
— И что же тебе понятно, о, умный ты наш? — допив чай, чуть приподняла брови.
Это что за перемигивания за моей спиной?
— Решила взять их под защиту?
— Да? Нет, не уверена, — качнув головой, чуть прищурилась на всё больше расплывающуюся улыбку мужчины. — Ты думаешь, что разбираешься во мне лучше меня?
— Да.
— Хам... — фыркнув на его заявление, посмотрела на Регину. — Регина, забирай своего избранника, пока ящерка не впала в ярость. Меня начинают учить жизни.
Дружный смех и мы относим подносы, чтобы такой же дружною толпою отправиться на первые в этом учебном году занятия. А вот слова Воланда меня все же зацепили. Неужели правда? Но зачем мне это? Только лишние проблемы... Нет, надо будет поговорить об этом с Ишшером, он очень хорошо умеет объяснять то, что касается именно моих желаний и стремлений, порой даже тех, которые я не могу понять сама.
